«Говорить о социализме следует, осуществляя серьезное мысленное усилие» (Александр Дугин «Новый социализм?»)
Два политических течения, социализм и евразийство, находились в сложных отношениях с самого возникновения евразийства. Собственно, евразийство как идеология оформилось в результате мучительной рефлексии революционных трансформаций в России со стороны патриотически настроенной части эмигрантской интеллигенции. Классическое евразийство умудрялось сочетать в себе весь спектр отношений – от почти полного неприятия (Г.В. Вернадский, Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий) до проявления достаточно высокой лояльности к советскому социализму (П.А. Флоренский, П.П. Сувчинский, Л.П. Карсавин). Превосходный обзор левого евразийства дан Рустемом Вахитовым в статьях «Классическое левое евразийство» и «Социалистический потенциал евразийства», поэтому мы сразу перейдем к современному состоянию вопроса.
Возрождение евразийства в форме неоевразийства с новой силой проблематизировало коллизию «евразийство – социализм». Если в отношении к капитализму в евразийском дискурсе в целом сложился антикапиталистический консенсус, то в отношении к социализму сохранялась прежняя амбивалентность. С одной стороны, были его горячие сторонники: «красные евразийцы» (Р.Р. Вахитов), нацболы (Э.В. Лимонов); с другой – его ярые противники: «новые правые» в форме разнородных монархических организаций («Двуглавый орел», Правая.Ру и т.п.). Последние, отвергая социализм, предпочитали либо туманно говорить о третьем, особом пути России (большей частью напоминающем известный лубок Ивана Шмелева «Лето Господне» нежели политическую программу), либо погружались в уранополитический эскапизм (весьма характерный для служителей РПЦ).
Определенный реванш консервативных настроений в России «нулевых» побудил лидера и основателя неоевразийства А.Г.Дугина к поиску альтернатив неолиберального «конца истории» в «новом социализме». Поиск выкристаллизовался в доктринально концептуализированное техническое задание – «Новый социализм?» (2001). Философ верно ухватывает самую суть социализма, которая нередко ускользает из рук его критиков: «Социализм изначально по своей структуре и во всех своих разновидностях отказывался признавать имманентную логику развития экономических факторов высшим нравственным критерием. Такие неэкономические понятия, как «справедливость», «равенство», «солидарность», «коллективность», «общественное бытие», лежат в самой основе социалистического мышления. И процесс экономического роста, эффективность хозяйственных механизмов играют здесь важнейшую, но всегда вспомогательную роль. Эта сторона жизни призвана лишь служить инструментом для достижения нехозяйственных, нравственных задач. Поэтому само сопоставление чисто экономического эффекта либеральной и социалистической моделей заведомо бессмысленно. Социализм для его сторонников лучше не потому, что он эффективней, но потому, что он справедливее, нравственней, идеальней».
Новый виток осмысления социализма с позиций неоевразийства проделан А.Г. Дугиным АГД в цикле программ радио «Аврора» 2021 г. Почему мы считаем это важным обстоятельством? Потому что евразийство превратилось в довольно многочисленное, но идеологически рыхлое движение. Принятие концепции православного социализма евразийством (надо понимать, что идеи Дугина – это идеи евразийского мейнстрима) даёт не только свежий интеллектуальный толчок концепции, но и мощный организационный ресурс, хорошая попытку культурной контргегемонии по Грамши.
Давайте кратко разберем неоевразийский подход к православному социализму, как он представлен в цикле выступлений А. Дугина на радио «Аврора», проанализировав некоторые положения.Нижеследующий текст разбит на главки (по выпускам программы «Авроры») и построен в жанре экзегетики, т.е. комментирования привлекшего наше внимание тезиса А.Г. Дугина (цитаты, начинающейся с аббревиатуры АГД).
Время течёт из будущего в прошлое. АГД: «Строительство Царства Божия на земле – прекрасная и христианская идея, т.е. Царство Божие внутри, Царство Божие в человеке, Царство Божие в духе, Царство Божие в наших сердцах… Если мы его построим, разве оно будет тем обществом, в котором мы живем?.. Легитимность будущего, если мы его определим, как строительство Царства Божия на земле и в людях – прекрасная же цель!»
Такую цель формулирует философ в качестве главной исторической миссии человечества. Царство Божие должно быть везде: в сердце, в духе, в человеке. И на Земле. Если Бог внутри нас, то разве не должен Он жить в Царстве Божием? Или хотя бы в его подобии. Подобно тому, как человек – образ и подобие Божие, так и земное царство, царство кесаря должно быть образом и подобием Царства Божия. Зачем же без боя мы отдали его во власть дьявола?
Собственно, задача построения Святой Руси, как царства Божия на земле, была главной задачей всех истинно христианских теократий. Ею грезили русские государи и простолюдины со времён «Слова о законе и благодати» свт. Илариона Киевского. Понятно, что во всей полноте Царство Божие воцарится только после Второго Пришествия Христова. Но христиане не должны ожидать его сложа руки или спасаясь в одиночку. Они должны предуготовлять себя к жизни в Царствии Божьем, т.е. строить здесь его подобие. Пока же мы преуспели в обратном, строим царство сатаны с упорством, достойным лучшего применения.
Следует сразу отмести упрек в хилиазме: Царство Божие дано как обетование, как настойчиво взыскуемое человеком сообщество себе подобных. Как недостижимая, но обязательная цель. Ибо отказавшись от строительства Царства Божия, мы очутимся в царстве дьявола;отказавшись от постройки Храма, мы окажемся в хлеву.
Тоталитарный либерализм наступает. АГД: «Сегодняшние элиты обнаруживают, по сути, истину всякой элиты, которая себя рассматривает как господ, а народ рассматривает как рабов… Торжествует идеология Парето, торжествует некий маккиавеллизм… Все думали, что «1984» Оруэлла про тоталитаризм, про фашизм или коммунизм, а оказалось, что «1984» – это про либерализм. Такова трансформация либерализма».
Дугин выносит беспощадный приговор либерализму, капитализму (как его социальному воплощению) и всем его институтам. Нет «хорошего» и «плохого» либерализма, нет «хорошего» и «плохого» капитализма – они ужасны во всех проявлениях. Достойно сожаления лишь то, что мы слишком поздно это осознали. Не в 1984 году, зачитываясь самиздатовскими распечатками «1984», а тем более не в 1948 г. – времени написания антиутопии. Но может, и в 2021 году, когда мы в одном шаге от диктатуры «Большого Брата», еще не поздно?
АГД: «Локдаун – это удар по среднему бизнесу, это удар по тем людям, которые имеют какой-то остаток независимости от крупных корпораций, от BigTech. Это капитализм. Я вообще считаю, что капитализм к этому и должен был привести… Я совершенно не сторонник ни среднего класса, ни свободы предпринимательства, не считаю, что рука рынка всё рассудит. Всё это лишь прелюдия к тому, чтобы либерализм и капитализм открыли свой истинный лик. Поэтому я не верю, что средний класс, открытые бизнес-проекты среднего класса или мелкая торговля являются альтернативой – да нет, это просто начальная стадия».
А это ответ на мечтания о построении «скандинавского социализма», «православного капитализма» или лубочной картинки нацдемов, где нет ни богатых, ни бедных, а есть один лишь «средний класс». Эти мечты давно пора забыть. Средний класс появился во вполне определённом историческом контексте, как отчаянная попытка Запада спасти капитализм перед коммунистической угрозой. Мавр сделал своё дело – мавр может уйти. Средний класс на наших глазах подвергается массовой зачистке, а локдаун со всей очевидностью показал, что грабить обрюзгших бюргеров можно «без шума и пыли».
АГД: «Капитализм не может быть хорошим, он всегда приводит к Байдену и тому вырождению, которое мы имеем сейчас. Поэтому средний класс не альтернатива. Социализм – да, альтернатива. Но кроме левой антикапиталистической альтернативы есть еще правый антикапитализм… То есть мы отрицаем всю галиматью, связанную с рынком, «невидимой рукой», и заложенный в нем тоталитаризм, который сегодня реализуется, – это всё мы отвергаем. Марксистскую критику мы можем частично рассмотреть, как релевантную, интересную, но ее тоже не надо брать как догму. Есть еще антикапитализм справа – давайте на неё обратим внимание».
Итак, главный тезис озвучен: социализм есть подлинная и единственная альтернатива капитализму. Антикапитализм есть социализм. В отличие от капитализма, который – однозначное зло, социализм представляется куда более сложным феноменом. Он может быть непригодным, неудачным, несостоятельным – и такой социализм должен быть оставлен. Таков был марксистский («левый») социализм. Но есть и «хороший» социализм (Дугин его называет «правым», но точнее, вслед за «Авророй», называть его «левоконсервативным»).
Возникает резонный вопрос: а какой был советский социализм? Он был… разным, по-русски парадоксально сочетая в себе самые несовместимые черты. Экономика была «левой», официальная идеология была, безусловно «левой». А вот культура, быт, этика, даже политика (с почти нескрываемым пренебрежением к свободе слова, электоральной демократии и состязательному судопроизводству) были… консервативными, «правыми». Традиционные ценности оберегались как индийские коровы в центре Дели. Марксистский социализм был почти русифицирован при Сталине, но затем «что-то пошло не так»…
АГД: «Для наших людей отбросить капитализм не так трудно, тем более что такая традиция критики. Но к этой левой критике давайте добавим правую – вот что важно!.. Давайте посмотрим христианский социализм – тоже очень интересное направление, когда христианская традиция отвергает капитализм уже на основании религиозно-богословских принципов».
А вот еще один важный тезис. Если мы попытаемся конкретизировать «правый» социализм с опорой на отечественную консервативную мысль, то неизбежно придем к христианскому, православному социализму. Евразийство нашло социально-экономический уклад, наиболее полно и когерентно отвечающий его идеологическим интенциям (традиционализм, консерватизм, антилиберализм) – христианский социализм. Поиски и холивары закончились, дальше надо возделывать ниву православного социализма, если мы хотим остаться на почве евразийства. И напротив: если мы считаем себя русскими социалистами, то должны быть, во-первых, православными социалистами, а во-вторых – евразийцами. Евразийство является той необходимой идеологической смычкой в словосочетании «православный социализм», без которой православный социалист либо с головой погружается в Православие (считая социализм слишком «материальным» для его возвышенной натуры), либо увязает внеомарксистской схоластике «научного» социализма (где Православие – эпифеноменальная надстройка, а не краеугольное основание).
АГД: «Есть много глубочайших идеологических обоснований для христианского социализма (и для антикапитализма справа) – это, например, «Философия хозяйства» Сергия Булгакова. Идеи, в ней изложенные, грандиозны! Основная идея – хозяйство не есть материальное занятие, это занятие миром телесным, но только для духовных целей. Экономика должны быть осмыслена как духовный творческий акт».
Именно так! Добавим только, что возрождение интереса к православному социализму в наше время возникло благодаря публицистическим, философским и социологическим трудам Ф.В. Карелина («Теологический манифест»), Г.М. Шиманова («Спор о России»), А.Е. Молоткова «Миссия России. Православие и социализм в XXI веке»), Н.В. Сомина («Православный социализм как русская идея»). Левоконсервативный ресурс «Русская народная линия» не только собрал авторов, пишущих по теме православного социализма, но и стремится концептуализировать это направление в парадигме евразийской идеологии.
И сторонниками, и противниками православного социализма должно быть осознано, что православный социализм – не маргинальное направление, лежащее где-то далеко на периферии общественно-политической мысли. Нет, это будущий мейнстрим, главное идейное оружие консервативной контргегемонии. Важно лишь не растерять этот богатый, но толком не освоенный нарратив, разместив его в Образ Будущего, сделав последний зримее и оттого еще притягательнее.
АГД: «Частная собственность, как Прудон говорил, вообще есть кража. Я думаю, что абсолютная частная собственность и есть эта богомерзкая, богопреступная установка. А вот относительная частная собственность, когда ты берёшь что-то, в т.ч. землю или какие-то инструменты, для соработничества с Богом, синергии, если ты облагораживаешь то, что тебе вверено, если ты созидаешь, если ты украшаешь, если ты несёшь ответственность, если ты сам жертвуешь свои силы и время для украшения мира; для того, чтобы он был более прекрасным, более справедливым, более чистым, – тогда ты имеешь право быть надзирателем, «епископом».
Термин «социализм» в словосочетании «христианский социализм» не случаен: отношение христианского социализма к собственности вполне социалистическое. Собственность не самоценна, она оправдываема только целями, которым служит. Строго говоря, собственности нет в привычном нам понимании, как «частное владение». Собственность подобна скрипке или рубанку – она легитимна в руках мастера. Собственность имеет тот, кто умеет.
Кроме того, при социализме естественен процесс демонетизации. Товары и услуги, особенно первой необходимости», будут из сегмента потребительского спроса переходить в сегмент инфраструктуры, где сам вопрос о собственности становится бессмысленным. Мы же не спрашиваем, чьим воздухом мы дышим! Земля, недра, ЖКХ, энергетика, транспорт, медицина, образование будут «бесплатными», как в СССР. Ну или это будут сущие копейки, чтоб не разбазаривать общенародное достояние понапрасну.
Но главное, в христианском социализме смещен сам фокус общественного сознания: человек – не потребитель, человек – созидатель. Царства Божия на земле.
АГД: «Кстати, это прекрасно, что наше государство сохраняет монополию на многие отрасли. Это sine qua non возврата; пока это так, мы можем вернуться к здоровой экономике. Но для этого само государство должно просветлеть. Теперь вопрос упирается в то, какова же миссия государства? Для того чтобы государство выполняло правильную с христианской точки зрения функцию, само государство должно быть просветлено изнутри. Потому что если это не так, то даже те инструменты, которые оно сосредоточило в своих руках, будет обращено на пользу новой паразитической элиты».
Вопрос о государстве был камнем преткновения для многих православных социалистов, видевших идеал общественного устройства в православной общине. Православные общины хороши до тех пор, пока мы замкнуты в пределах полунатурального хозяйства. К сожалению, модель общины не масштабируема на высокодиверсифицированную экономику с большим населением, обширной территорией и глубоким разделением труда. Функционирование замкнутого самовоспроизводящегося экономического механизма требует системы государственного управления. В случае православного социализма и государство должно быть особым – даже не механизмом, а организмом, обращенным как ввысь в своей промыслительной миссии, так и вниз, чутко и своевременно отзываясь на народную нужду.
Или капитализм, или дух. АГД: «Там, где появляется процентный капитал, там, где появляется ссуда, там, где появляются финансовые институты, – там опадает керамика, там разрушаются и блекнут краски Сикстинской капеллы, там нет звуков оперного пения, там гибнет дух. Либо капитализм, либо дух!.. Я сейчас в сотый раз перечитываю «Философию хозяйства» Булгакова, – там больше цитат из Ангелуса Силезиуса и из немецких мистиков, чем ссылок на Маркса. Экономика – это Ангел Силезиус, экономика – это духовное творение человека по борьбе со смертью по Булгакову».
Если капитализм и дух – антонимы, то социализм и дух – синонимы. Говоря «социализм духа», мы подчеркиваем, что иного социализма, кроме идеократического, нет и не может быть. Социализм без духа, лишённый Божьей благодати – это «ненастоящий» социализм, такой же нелепый и неправильный, как «неправильный мед» у Винни-пуха. В статье «Дух, душа и тело православного социализма» мы также ставили экономику (тело) в подчиненное этике (духу) положение. Социализм прямо вытекает из этики альтруизма и солидарности, капитализм – производная от этики эгоизма и конкуренции. Ту или иную экономическую систему порождает дух, господствующая в обществе религиозная этика: протестантизм порождает капитализм, Православие – социализм.
АГД: «Нельзя строить отношения между людьми, между государством и гражданами на основании каких-то материальных зависимостей. Человек – свободное существо, давайте культивировать эту свободу, давайте помогать. Должна быть экономика дара – тебе подарили и всё. Но! Тот, кто подарил, как Мосс показывает, тот и молодец: его надо отдаривать… И люди будут соревноваться, кто кому больше подарков подарит. Представляете, всё общество! Государство пришло, налоги простило, – а люди не хотят, чтобы им прощали, хотят платить… Вот так надо построить государство, а не такое, как у нас».
Экономика при «социализме духа» – это «экономика дара». Если при капитализме успех определялся умением забирать, то при социализме духа успех определяется талантом отдавать. Мы берём только самое необходимое (или то, что нам поручено в ответственное распоряжение), отдавая остальное тем, кому нужнее. Но как определить, «кому нужнее». если нуждающихся больше, чем даров? Экономику дара легко провозгласить, ее относительно легко учредить в общине – однако, как ее институциализировать, учредить в рамках большого государства, сделать «помехоустойчивой» и безотказно функционирующей?
Ответ есть, он давно известен из опыта купцов-старообрядцев, который переведён на современный экономический язык известным экономистом М.Л. Хазиным. На макроэкономическом уровне «экономика дара» – это «солиДАРная экономика», как альтернатива принятой сейчас кредитной модели: «механизм концентрации капитала, который использовали общины старообрядцев, имеет смысл назвать солидарным способом накопления капитала. Сегодня так делается крайне редко: прямые инвестиции сбережений встречаются нечасто, чаще для этого используют посредников, которые сразу же переводят эти деньги в кредитную форму (т.е. придают им стоимость)… Но именно его использовал СССР на уровне государства: фиксированная ставка процента и отсутствие частного капитала позволяли достаточно пропорционально (т.е. справедливо) брать часть богатства от всех и за счёт этого строить экономику страны» (М.Л. Хазин «Воспоминания о будущем. Идеи современной экономики»).
Понятие «социализм» настолько нагружено разнонаправленными историческими коннотациями и драматическим бэкграундом, что многих размышляющих на эту тему посещает мысль: зачем мы так упорно держимся за этот термин? Разве нельзя подобрать «новому социализму» новый, менее травмирующий синоним? Например, «коммунитаризм», «солидаризм», «социал-феодализм»? Подобрать, конечно, можно. Однако перечисленные (и не перечисленные) термины выхватывают только часть смысла, не ухватывая содержания «социализма» во всей его тотальности.
Социализм материи и социализм духа – это социализм, при всём их очевидном различии. Социализм материи можно сравнить с прожорливой гусеницей, а социализм духа – с порхающей бабочкой. Однако из школьного курса зоологии мы знаем, что гусеница и имаго – это просто разные метаморфозы одного жизненного цикла бабочки. Аллегорию можно продолжить: как между имаго и гусеницей существует промежуточная фаза (куколка), так и между социализмом духа и социализмом материи существует особый период катакомбного окукливания, где вызревают ростки духа и отшелушиваются струпья материи. Постсоветский период – это период куколки, которая должна рано или поздно созреть и превратиться в бабочку. В социализм духа.
Мы любим говорить о синтезе, как универсальном методе, снимающем противоречия прежде непримиримо конфликтующих идей. Возможен ли синтез идей евразийства и социализма? Да, причём, такой синтез не только возможен, – он является «категорическим императивом» нашего времени, нашим мандатом в будущее. И имя этому синтезу – православный социализм.
Костерин Андрей Борисович, редактор портала «Новый социализм – XXI век», г. Владимир
1. Расширенная версия