О современных символах культа

Священник Павел Флоренский видел причину церковного нестроения в невнимании к культу, в неразмышлении о том, что составляет центр нашей церковной жизни. Этот центр — Христос. Но Христос вознёсся на Небо, нам же на земле оставлено Его Пречистое Тело и Честная Кровь. Частица Святых Даров и есть та точка, из которой должна строиться система координат, ориентированная на Христе. Отец Иоанн Кронштадтский ставил Евхаристию в центр духовной жизни христианина. На иконе с Чашей в руках он свидетельствует об этом Главном.

Поразительно, что до сих пор не выяснен в Русской Церкви вопрос о том, что находится в Чаше на литургии Преждеосвященных Даров: Кровь или вино? Каждый по-своему отвечает на этот вопрос вплоть до того момента, пока не начнёт вникать в историю этого вопроса. Этот вопрос находит ответ в цитируемой здесь «Философии культа» Флоренского, обстоятельно рассмотрен в статье отца Михаила Желтова «Литургия Преждеосвященных Даров» в Православной энциклопедии, решён Синодом Православной Церкви в Америке весной 2017 года.

Обратим внимание на основной исторический перелом в России, связанный с литургическим новшеством митрополита Петра Могилы (отказ признавать освящение Чаши на литургии Преждеосвященных Даров) — это определённо оформившийся западнический путь правящей элиты. В богословском осмыслении преложения Святых Даров именно этот фактор получил решающее значение. Освящение Дары получают в силу совершённого действия предстоятеля — ex opera operatum — такая логика западного богословия возникает, в свою очередь, под действием господствующей рационалистической установки. Её причину можно увидеть в недоступности духовного мироощущения, сообщаемого Церковью, как альтернативы рационалистическому подходу. Духовная философия святых отцов и их последователей признаёт за разумом лишь функцию инструмента, оставляя решающее действие за Святым Духом. На литургии Он и есть истинное священнодействующее Лицо.

Главным вопросом о Чаше литургии Преждеосвященных Даров видится следующий: как в Чаше с Причастием может быть что-то иное как ни Пречистое Тело и Честная Кровь Спасителя?

Невыясненность вопроса о Чаше в связи с новшествами XVII века переносится на современную практику. Инструкция, утверждённая Св.Синодом Русской Православной Церкви 17 марта 2020 года, говорит о необходимости дезинфекции лжицы. Очевидно, что такая позиция противоречит вере в то, что во время Причащения нельзя заразиться. Новая практика говорит о возможности заражения через Причащение. Такому новшеству я противопоставляю свою веру в Пречистые Святые Дары, действующие во исцеление души и тела. Как священник я не имею права лишать свою паству той же веры. А именно ослабление веры и происходит, когда вместе с Потиром выносятся спиртовые средства дезинфекции. О чём может свидетельствовать такой акт? — только о возможности заразиться.

Следующий вывод, который может делаться и неосознанно из этого акта, — о метафорическом значении молитв: Дары только называются пречистыми, лжицу Они не очищают; невидимый огонь Причастия — вовсе не огонь, а сравнение с ним и т.д. В итоге и без того хрупкая вера подтачивается в самой своей сердцевине, во Святая Святых.

С другой стороны, распространение такой практики говорит об отсутствии твёрдой веры в Святые Дары. Ценность телесного здоровья, всегда находившаяся у христиан на заднем плане, теперь уже выдвигается вперёд. Однако страх за здоровье и страх перед властью побеждается страхом Божиим: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5: 29).

Кажется, вопрос о повиновении — это и есть вопрос 2019-2020 годов, который решается на языке символов, веками оттачивавшихся в сознательной и бессознательной, архитепической, областях человечества, символов-сигналов для души, но не для духа. Речь идёт о маске — древнем предмете культа. Звериные маски символизировали совлечение человеческого и облачение в исключительно животное, инстинктивное. Основной библейский критерий отличия человека от животного — словесность человека и бессловесность животного. Таким образом, с точки зрения семиотики, маска, закрывающая рот, есть лишение дара говорения, следствием этого является сигнал к повиновению инстинктам (страх за жизнь и здоровье) и бесприкословной покорности власти.

Я не призываю к неповиновению церковной и светской властям — лишь пытаюсь осмыслить происходящее. Спирт на литургии не использую, маску одеваю, когда от меня этого требуют (на исповеди, в больнице, в транспорте).

Священник Даниил Горячев, публицист, Белгородская и Старооскольская епархия