Репетиция отступничества?

От редакции: Большинство публикаций РНЛ сегодня посвящены теме коронавируса, причинам и последствиям распространения болезни, что не удивительно. Эта проблема находится сегодня в центре общественного внимания. По вопросу отношения к коронавирусу нет единомыслия даже среди православных. Поэтому неудивительно, что РНЛ публикует разные мнения, разные оценки. Мы не раз обращали внимание, что позицию «Русской народной линии» по тому или иному вопросу может высказывать только редакция, а не авторы РНЛ. Сегодня приходится это особо подчёркивать, поскольку нередко приходится слышать: вот на РНЛ опубликовано то-то и то-то. Редакция может разделять, а может и не разделять позицию того или иного автора.

Сразу предупреждаю: я ни к чему не призываю, ничего не от кого не требую. Все, что я скажу, может быть оспорено со ссылкой на богословские тексты или медицинскую статистику. Это мой личный взгляд на происходящее в последнюю неделю, мои размышления по поводу тектонических сдвигов, вызванных вирусным психозом, которые внезапно обнажили истинную, подспудную картину нашей духовной жизни.

Поводом к написанию этой заметки послужил звонок одного моего давнего знакомого, который отчаялся добиться ответа на волнующие его вопросы от батюшек.

«Все молчат, ничего не говорят, что делать, как поступать в этой ситуации, – сокрушался он. – Или отвечают «делай, как подсказывает твоя совесть». А я не знаю, что она подсказывает! С одной стороны, «послушание превыше молитвы», если говорят, что в храм ходить нельзя, значит, я должен их слушать. В Москве батюшки не дают прикладываться к Чаше, значит, это должно быть правильным, ведь так решило священноначалие, а оно больше нас знает. Но, с другой стороны, я не могу не ходить в храм! Просто не могу! Мне позвонила знакомая из Москвы, которой не позволили приложиться к Чаше, она рассказывала об этом и плакала, для нее это было потрясением. Но мои верующие знакомые здесь начинают коситься на меня за то, что я хожу в храм, ругают, что я иду против Патриарха, против мнения Церкви. Фактически, сейчас происходит раскол из-за того, ходить или не ходить в храм во время карантина».

Возможно, мой совет был ошибочным – я ведь не батюшка, а обычная прихожанка. Возможно, я не в курсе каких-то сверхсекретных сведений об этом вирусе. Но для меня – да простят меня все эпидемиологи, вместе взятые! – запрет посещения храма кажется немыслимой глупостью, оправданной лишь полным отсутствием представления о том, что такое религиозная жизнь. Хотя... Ведь не одни эпидемиологи настоятельно советовали перейти в режим «он-лайн православия».

Так что же это? А как же «С нами Бог, разумейте, языци, и покаряйтеся: яко с нами Бог»? Еще так недавно, в праздник Торжества Православия мы слушали слова этой молитвы, и нас наполняло чувство радости и уверенности в том, что нам всё возможно – ведь с нами Бог! Но не прошло и месяца, как «внезапно Судия пришел и коегождо деяния обнажились». Стоило возникнуть угрозе – реальной или мнимой, трудно сказать, и – всё?! Мы уже не верим, что Господь нас спасёт? Мы трусливо бежим от Него, из Его дома, послушные мнению атеистов о том, что храм может быть источником распространения заразы? Что, придя на Пасху восславить Его Воскресение, мы подцепим вирус и все умрём, перезаражавшись друг от друга в толпе молящихся или на крестном ходе. На ПАСХУ?! Восславляя Спасителя?!

Люди, да вы что, с ума сошли, что ли? Страх за свою жизнь лишил вас разума? А как же «...не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10: 28). Или все эти слова хороши только тогда, когда мы в безопасности и комфорте? Когда лично нашей жизни и нашему собственному здоровью ничего не угрожает? А при угрозе мы верим более не в молитву, не в спасительную и исцеляющую силу Святых Христовых Таин, а в надежность маски или, лучше, респиратора?

В прошедшее воскресенье была последняя Пассия. Народу в нашем кафедральном соборе, не в пример прошлым годам, было очень немного. Среди пришедших помолиться – постоянные прихожанки-старушки, те самые, для которых, как нас убеждают, коронавирусное заражение смертельно опасно. Но ни одна из них не была в маске. Вообще, в масках были только некоторые служительницы и пара-тройка молодых людей, зашедших в храм. Остальные молились с открытыми лицами.

И вот о чём невольно подумалось, когда звучали скорбные строки Евангелия, описывающие предательство, страдания и смерть Христа. Мы предаём Его в эти дни снова. Предаём своим неверием. Мы так же отказываемся от Него, как отказались «страха ради иудейска» Его ученики. Мы так же стремительно разбежались и попрятались по своим домам, оставив Его одного страдающим на Кресте. Рядом с Ним тогда стояли немногие верные – Его Матерь, апостол Иоанн, Мария Магдалина... А те, кого Он учил, кто видел Его чудеса, кто прославлял Его тогда, когда это было безопасно, – бежали в страхе за свою жизнь, не веря, что Он может их защитить.

А ведь мы потом вернёмся – когда закончится эпидемия. И распахнём объятья, и скажем Ему: «Равви!» – и поцелуем Чашу с Его Телом и Кровью, довольные, что «теперь – можно!». Но не будет ли это поцелуем Иуды? И не придётся ли нам потом оплакивать свое нынешнее малодушие, как оплакивал его до конца своей жизни апостол Пётр?

Незадолго до начала войны на Украине, в пасхальные дни, я видела сон, поразивший меня до глубины души. Я стояла на тротуаре напротив ворот нашего Вознесенского собора в небольшой толпе батюшек и прихожан с хоругвями. Все мы смотрели в конец улицы, откуда к нам шло множество очень уродливых, по пояс голых людей с дубинками в руках. В молчании мы ожидали их, и было это ожидание мучительным и очень страшным. И вдруг один из батюшек крикнул: «Рассеивайтесь!» (помню, меня тогда, во сне, поразило это слово) – и мы кинулись через дорогу врассыпную. Отбежав за угол, я обернулась и увидела, что уродливые люди лезут по воротам, как пауки, бьют дубинками батюшек, которые остались возле собора. Вот они уже на территории храма, разбивают окна, вышибают двери... Помню, опустились тяжелые тучи, стало темно. Я смотрела из-за угла на то, как уничтожают церковь, и на душе была такая невыразимая тоска...

И вдруг – я снова стою возле ворот, и снова вместе со всеми смотрю на приближающуюся толпу врагов. Они все ближе, и уже четко видны их косоглазые морды. И тут кто-то дрожащим голосом запел: «Христос воскресе из мертвых...» – и шагнул вперед. Его поддержал другой, третий, и мы медленно пошли навстречу толпе с пением «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ...». Враги как-то смешались, кое-кто из них даже бросился в сторону. Но остальные с яростью накинулись на нас. Удар – мгновенная темнота – и я с удивлением оглядываюсь кругом: я стою на зеленой лужайке, залитой светом. Рядом наши батюшки, знакомые прихожане. И тут до меня доходит, что нас всех убили, и мы в раю... Но на душе было ликующе радостно. Я никогда ни до того, ни после не испытывала такого чувства полной, абсолютной радости.

Когда потом на исповеди я спросила священника: «Что это было?» – Он ответил, улыбаясь: «Сон. Просто сон». Но этот сон показал мне, что иногда сохранённая трусостью жизнь может быть хуже смерти.

Повторяю, я никого ни к чему не призываю. Но задуматься же мы можем?!

Галина Анатольевна Пырх, член Союза журналистов России, Новосибирск