Обернуть цифровизацию против ростовщиков!

Удивительно, что род человеческий так легко согласился принять единственный, предложенный ему вариант устройства денежно-банковской системы. Единственный и безальтернативный! Неужели нельзя было подыскать иных вариантов? Как оказалось, система эта не просто несовершенна, она, скорее, враждебна самому роду человеческому, потому что как в экономическом, так и в духовном смысле, она онкогенна. Основные черты, придающие портрету денежно-банковской системы впечатление отвратительности – это ссудный процент, ростовщичество, а также отсутствие какой-либо социальной цели, направленной на благо народов Земли. Только несправедливая, наглая и вредоносная нажива узкого круга лиц и проступает в виде главной её цели.

Когда я говорю об этой странной безальтернативности, приходит на ум такая аналогия. Некоторые кролиководы, ради скорейшей выгоды, держат кроликов в клетках. Клетки стоят в три, четыре яруса. Моча из верхних клеток, хочешь - не хочешь, а капает на нижние. Кролики всю жизнь дышат мочой друг друга и от этой затхлости болеют. В таких условиях кролики рождаются и живут из поколения в поколение. Им, бедным, и в голову не приходит, что может существовать некая другая, настоящая жизнь – на свежем воздухе, на солнечной лужайке, с травой, росой, чистой водичкой. Кролики думают, что вот такое затхлое устройство их жизни безальтернативно, что так устроен мир и иначе быть, наверное, не может.

Иногда мы случайно и с удивлением узнаём, что в истории человечества были-таки попытки выйти из-под гипноза безальтернативности денежного устройства. Так, например, в начале 20 века, немецкий экономист и предприниматель Сильвио Гезель осознал, что можно построить такую денежную систему, в которой не будет места ссудному проценту – основному фактору экономической онкогенности. Идея Гезеля основывалась на том, что если деньги это эквивалент товара, то они также, как и товар (рыба, мясо, фрукты и пр.), должны со временем «портиться» – «ржаветь». Деньги должны быть именно эквивалентом товара, а не особо привилегированным товаром. Тогда и место банкира не будет привилегированным. И тогда деньги не станет выгодным хранить, накапливать. Их перестанут давать в рост.

Оказывается, что была и попытка практической реализации идей Гезеля. В начале 1930-х годов, когда бушевал сильнейший мировой экономический кризис, когда миллионы безработных находились в отчаянии и на грани жизни, когда многие люди кончали жизнь самоубийством, в это самое время, небольшой австрийский город Вёргель ярко сверкнул своим экономическим чудом. А дело было в том, что в Вёргеле, в условиях, когда «жареный петух клюнул», бургомистр поставил интереснейший эксперимент. Были введены в обращение так называемые свободные деньги (свободные от ссудного процента).

Этими специальными деньгами выплачивались зарплаты. Выгодное поведение владельца свободных денег заключалось в том, чтобы побыстрее деньги потратить. А если человек до конца периода (месяца) не успевал потратить деньги, то у него было только два пути. Путь первый – заплатить пошлину (эффект «ржавения» денег). Путь второй – передать деньги в распоряжение банка. Но в этом случае та же проблема возникала у банка. Банк должен был до конца периода (месяца) вложить деньги в дело, то есть не остаться с бесцельно лежащими деньгами, за что также пришлось бы заплатить пошлину.

Эксперимент спровоцировал в городе экономический бум. В городе удалось совершить множество строек, на которые раньше «не было денег». Люди стали уверенно получать зарплату и отоваривать её. На фоне окружающего жестокого кризиса это выглядело чудесно и необычно. В Вёргель поспешили гонцы из разных других мест для перенятия опыта. Но тут проснулись всемирные ростовщики и… конечно, Вёргельский эксперимент был запрещён. Предлог – использование денежных суррогатов. Далее было сделано всё, чтобы Вёргельский эксперимент предать забвению. Из учебников экономики о нём невозможно узнать правды. Вот так ростовщики испугались подрыва выстроенного ими паразитического мироустройства.

Я не говорю, что калька с Вёргельского эксперимента является панацеей для сегодняшней России. Нет, конечно. Но крайне необходимо сегодня вести изыскания проектов альтернативных систем денежного обращения. Странно, что этой темой сегодня никто не занимается! А ведь в наступивший век цифровизации тема эта получает, как никогда, широчайшие перспективы! Если в Вёргеле для контроля соблюдения «правил игры» приходилось применять примитивнейшие бумажные технологи (типа наклеивания марок на оборотную сторону купюр), то сегодняшняя цифровизация позволила бы отслеживать судьбу и путь чуть ли ни каждого отдельного рубля. Сегодня можно было бы ставить вопрос и о создании более сложных и целенаправленных систем денежного обращения. Кто сказал, что должен быть только один контур денежного обращения? Является ли аксиомой то, что в государстве должна быть лишь одна денежная единица?

Почему бы, скажем, не быть трём контурам:

- Зелёные деньги, или бытовые. Это зарплаты, пенсии и весь рынок товаров, услуг.

- Жёлтые деньги, или инвестиционные, предпринимательские.

- Красные деньги, или внешнеторговые.

Плюс законы и правила, регулирующие порядок перетекания денег между контурами (это условия, декларации, отчёты, документы). Так, например, дневная выручка бытовых денег в супермаркете автоматически перетекает в контур денег предпринимательских, зачисляясь на р/с владельца этого бизнеса. Излишек своих зелёных денег гражданин может перевести в жёлтый контур, если становится предпринимателем или акционером. Перетекание из жёлтого контура в зелёный – через выплаты сотрудникам: зарплаты, премии, пособия, компенсации и т.п. При определённых условиях жёлтые деньги можно перекачать в красные. Устанавливаются правила перетекания денег из красного контура в жёлтый. Зелёные деньги в небольших количествах можно перекачать в красные для использования их в поездках за рубеж в личных бытовых целях (не предпринимательских).

Система денежного обращения должна дестимулировать накопление и хранение денег и всячески пресекать рецидивы займов под процент. Неиспользованные в периоде деньги, во избежание пошлины, должно быть возможным перекинуть на специальный счёт для использования их в национальной экономике. Эти деньги останутся доступными владельцу, но не для снятия, не для хранения, не для дачи в долг, а для оплаты третьим лицам непосредственно за купленные товары/услуги.

Период – вполне возможно – был бы плавающим. Период – не обязательно календарный месяц. Главное, чтобы неиспользуемые деньги за время между их поступлением и тратой пролежали бы не более, скажем, 30 дней и т.п. Все сроки и суммы на основе цифровизации тут можно отследить автоматически.

Полагаю, что современная Россия могла бы выделить пару подходящих регионов для обкатки новой системы денежного обращения. Важно, чтобы эксперимент был хорошо подготовлен и чтобы занимались этим добросовестные люди, максимально заинтересованные в успехе эксперимента.

Отвратительнейшей чертой банков является их нацеленность на прибыль. Друзья мои! Это же нонсенс! Банковская система должна быть нацелена на другое: на активизацию экономики, на помощь предпринимательству, на рост реального сектора. Сколько можно терпеть это безобразие? Сколько можно, подобно тем кроликам, дышать мочой и не видеть иной жизни, жизни на солнечной лужайке и свежем воздухе? В России сотни коммерческих банков. Коммерческих! То есть, они занимаются коммерцией, бизнесом. Да не должны банки бизнесом заниматься! Также как бизнесом не должны заниматься судьи, прокуроры, законодатели, врачи. Что за бизнес у банков? Они кредиты дают за бешеные проценты! Народу не нужен такой бизнес! Люди, опомнитесь! В какой обстановке мы живём? Почему наша экономика то и дело болеет? Хватит дышать мочой!

Нам нужна не эта банковская система, а эффективный механизм для вычисления инвестиционных перспектив и для контроля за целевым использованием кредитов. Банки настолько себя дискредитировали, что их пора упразднить! Несмотря на то, что слово «банк» удобное и короткое, я считаю, что и от этого слова надо отказаться из-за того вреда, который банки принесли человечеству в прошлом и ещё могут принести в будущем. Принципиально отказаться! Не надо пытаться как-то «реформировать» банковскую систему. Не надо вливать в слово «банк» никакой новый смысл. Слово «банк» пусть уйдёт в историю и в дальнейшем символизирует банковский период истории человечества.

Вместо банковской системы нам надо создать:

- Государственный эмиссионный центр.

- Роботизированную платёжно-расчётную систему, насыщенную элементами искусственного интеллекта.

- Народный кредитно-инвестиционный комиссариат.

- Комплект законодательных, нормативных, распорядительных документов.

Часто можно слышать о том, что банки делают деньги из воздуха. Профессор Валентин Юрьевич Катасонов в одном из интервью сказал (привожу по памяти), что приблизительно из 80 трлн рублей, которые сегодня находятся в денежном обороте РФ, только около 20 трлн рублей являются законными, появившимися в результате эмиссии ЦБ РФ. Остальные – то есть 75% – это «продукт» коммерческих банков. Деньги из воздуха профессор полушутя называет фальшивыми и удивляется, что на это фальшивомонетничество никак не реагируют компетентные органы государства.

Не всякому читателю понятно, как делаются деньги из воздуха. Чтобы не отправлять читателей за разъяснениями в дебри Интернета, я немного остановлюсь на этом вопросе. Итак, будем условно считать законными (не из воздуха) только те деньги, которые выпустил ЦБ. Вообразим себе некий условный простейший банк, на балансе которого есть только 1 млн.р. законных денег (банк занял их у ЦБ). В банк обращается некий клиент А за кредитом на покупку квартиры у клиента Б. Кредит выдаётся под залог будущей квартиры. Квартира стоит 3 млн.р. Банк выдал клиенту А первую часть кредита 1 млн.р. законными деньгами (большего количества законных денег в банке пока нет). Этот 1 млн.р. клиент А тут же передал клиенту Б а тот – не держит деньги под подушкой (это среднестатистическое поведение) – и этот 1 млн.р. опять оказался в банке. Итак, в банке опять есть 1 млн.р. законных денег. Опять клиент А обращается в банк за второй порцией кредита в 1 млн.р. и, получив его, тут же отдаёт деньги клиенту Б за квартиру, а клиент Б кладёт деньги в банк. Процесс повторяется также и в третий раз. В итоге, клиент А становится должником на 3 млн.р. перед банком и обладателем квартиры. Банк становится должником перед вкладчиком Б на 3 млн.р. В конце концов, рано или поздно, клиент А вернёт банку 3 млн.р. вполне законными деньгами (либо вернёт квартиру) и банк станет обладателем реального актива (богатства). Фактически банк сделает этот актив из ничего, то есть из воздуха. В активной части баланса банка теперь будет не 1 млн.р., а 4 млн.р., из которых 3 млн.р. (то есть 75%) сделаны из воздуха.

Обратим внимание на то, что весь этот воздушный актив в 3 млн.р. сделан банком путём манипулирования абсолютно законными денежными средствами. И вряд ли тут компетентные государственные органы найдут юридические основания для обвинения в фальшивомонетничестве.

Так в чём же фишка? А фишка в том, что среднестатистические вкладчики (клиент Б) почти никогда не придут в банк все одновременно забирать свои вклады. А если такое всё же случится, то конечно, банк обанкротится. Но, внимание! С какими последствиями произойдёт это банкротство? И здесь тоже фишка! Ниже мы подойдём к этой второй фишке. Но сначала остановимся на фишке первой.

Итак, получается, что банк обрёл богатство в 3 млн. р., балансируя его долгом перед вкладчиками, и это при том ключевом обстоятельстве, что взыскание с банка такого долга маловероятно. То есть, мы имеем дело не с фальшивомонетничеством, а с бессовестным необоснованным обогащением, построенным на малой вероятности возврата своих долгов вкладчикам. Тут также примешано и злоупотребление доверием, то есть мошенничество. Хотя, с юридической точки зрения, деньги из воздуха вряд ли являются фальшивомонетничеством, но похоже, что эффект их воздействия на экономику весьма схож с фальшивомонетничеством. Если так считает профессор В.Ю.Катасонов, то он, по сути, прав.

Как видим, банкиры ухватились за очень ловкую позицию, любезно предоставленную им законодателями: вероятность истребования чужих долгов высока, а вероятность возвращения своих долгов ничтожно мала! То же можно выразить и так: богатство получаю здесь и прямо сейчас в обмен на мои долги, которые вряд ли придётся отдавать. С точки зрения не закона, а совести вина банкира в этой его беспроигрышной «игре» огромна. Получается, что совесть и закон расходятся. А если закон расходится с совестью, то значит, закон писался теми, кто в сговоре с мошенниками. Именно так и строилось всемирное банковское законодательство. Законодатели почему-то отказались увидеть, что в банковской «игре» возникает такой благоприятный для банкиров разброс вероятностей: необоснованного обогащения, с одной стороны, и ответственности за это, с другой. «Благосклонность» законодателей, конечно, удивляет.

Вот так долго и терпеливо, подыгрывая друг другу, банкиры и законодатели выстраивали онкогенную для человечества систему. А при этом толпа загипнотизированных зевак, глядя на игру напёрсточников, до сих пор продолжает жить в уверенности, что у системы денежно-банковского устройства нет альтернативы.

Уверен, что цифровизация и в проблеме денег из воздуха могла бы навести порядок. Ведь многое можно учесть, ограничить, не допустить. Можно многое увидеть сразу, на ходу процесса.

Вторая фишка состоит в том, что если даже банк обанкротится, то в проигрыше окажутся вкладчики, но не банкир. Посмотрите практику банкротства банков, и вы увидите, кто на деле остаётся в дураках, а кто, заблаговременно создав себе подушку безопасности (украв деньги тех же вкладчиков), продолжает жить припеваючи. Получается, что для банкира игра в банк – это практически беспроигрышная игра. Вот эта беспроигрышность игры банкира, по сути, является его виной. Но какая это вина – моральная (с точки зрения совести) или уголовная? Это не всегда удаётся однозначно понять. Так выстроено банковское законодательство. На деле, банкир обанкротившегося банка часто выходит сухим из воды, отделавшись небольшими потерями и лёгким испугом. При этом, огромное множество вкладчиков остаются в дураках и без имущества.

Если подытожить сказанное, то получается, что банковская система есть аморальный, античеловеческий, отвратительный монстр. И это потому что:

– монстр занимается ростовщичеством, что порождает социальные и экономические болезни, кризисы;

– монстр не озабочен целями, направленными во благо народа (либо эта озабоченность показушна и несущественна);

– монстр работает на свою прибыль и потому не нужен народу;

– монстр ведёт беспроигрышную игру на своё обогащение. Вместе с законодателями он выстроил удобные себе правила игры.

И вот сегодня я вижу то, что меня особенно возмущает. Аморальный монстр пытается подменить моё государство. Он уже хочет выдавать гражданам паспорта, он хочет выдавать водительские удостоверения. Он сконцентрировал в себе огромную персональную информацию о гражданах. Я вижу, что в руки этого монстра постепенно, тихой сапой, переходят инструменты власти. Было бы это существо не аморальным, а глубоко нравственным – тогда, может быть, я и не был бы против. Но монстр же аморальный!

Наше денежное обращение должно работать только на пользу народа!

Очень хотелось бы, чтобы замечательные наши просветители Валентин Юрьевич Катасонов, Валерий Павлович Филимонов больше сосредоточились бы на теме изыскания альтернативного проекта системы денежного обращения.

Сверхизобилующую ноту пессимизма и маячащего электронно-банковского концлагеря хотелось бы разбавить нотой оптимизма. Тем более, что в этой ноте пессимизма нет абсолютно никакого конструктивного предложения. Есть только плач, бесконечные рыдания и молчание в ответе на вопрос «а что же делать?» Ясно же, что остановить весь этот «цифровой прогресс» не получится.

Цифровизация может и должна использоваться против ростовщиков! Была бы на то политическая воля. А воля, чаще всего, появляется тогда, когда или гром грянет, или жареный петух клюнет. Так мы устроены. К сожалению.

Николай Александрович Вольнинский, публицист