В России принята программа развития цифровой экономики. «Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» была утверждена Указом Президента Российской Федерации от 9 мая 2017 года N 203. Когда есть стратегия – это хорошо. При этом только возникает вопрос – не подменяют ли на практике способы реализации заявленной стратегии ее цели? В «цифровой экономике» - что «существительное», а что «прилагательное»? Не поменяются ли при реализации стратегии они местами? Чтобы немного с этим разобраться вспомним основные цели принятой стратегии.
«Развитие человеческого потенциала». В настоящее время нет однозначного понимания, что такое «человеческий потенциал». В стратегии оно тоже не раскрывается, но с большой вероятностью в данном случае его можно понимать, как «качество людей (человека), принципиально влияющее на результаты активности, в которую они вовлечены в той или иной сфере деятельности».
Т.е. человек, который владеет знаниями и такими современными средствами цифровой обработки информации, как, например, смартфон или компьютер в современной экономике, обладает более высоким потенциалом и способен приносить более весомые результаты своей деятельности. Можно, конечно, поспорить, насколько в данном случае уместно понятие «человеческий потенциал», а не, например, «трудовой потенциал человека», но, во всяком случае, мысль понятна и на первый взгляд возражений не вызывает. К формулировкам цепляться не будем и ниже постараемся докопаться до сути вопроса.
Следующая важная цель «Формирование цифровой экономики», которая определяется как «хозяйственная деятельность, в которой ключевым фактором производства являются данные в цифровом виде, обработка больших объемов и использование результатов анализа которых по сравнению с традиционными формами хозяйствования позволяют существенно повысить эффективность различных видов производства, технологий, оборудования, хранения, продажи, доставки товаров и услуг».
Цель вполне ясная и ключевым словом здесь является «эффективность», т.е. соотношение между результатами и затраченными ресурсами. Автоматизированные, автоматические и роботизированные системы и подсистемы производства, хранения, доставки и продажи товаров и услуг в наше время получили широкое распространение и на практике доказали свою высокую эффективность. И, что самое главное, «эффективность» в таких системах поддается достаточно точному измерению.
А вот на следующую цель обратим особое внимание: «Повышение эффективности государственного управления… и социальной сферы». Повышение эффективности управления (!) при помощи цифровых средств получения, обработки, хранения и передачи информации. И вот здесь-то сразу возникает много вопросов и сомнений.
Конечно, компьютер, тем более подключенный к общей сети, является для управленца мощным, удобным и универсальным инструментом, который в чем-то полностью, в чем-то частично заменяет и пишущую машинку со всеми ее буквами и цифрами, и секретаршу, и курьера, и телефон, и почту, и телеграф, и копировально-множительное бюро, и архив… работай и радуйся, казалось бы, если бы не несколько «но».
Первое «но» заключается в измерении «эффективности» управленческой деятельности. «Затраченные ресурсы» на управление определить не очень сложно, они в основном определяются и лимитируются штатным расписанием административно-управленческого аппарата и напрямую связанными с ним дополнительными финансовыми расходами: содержанием зданий, командировочными, канцелярскими принадлежностями и, кроме прочего, в т.ч. расходами на цифровое оборудование и материалы: компьютеры, программное обеспечение, принтеры и расходные материалы к ним и т.п. Есть, конечно, и более сложные статьи затрат, например, расходы на подбор и подготовку высококвалифицированных управленческих работников, причем это не только материальные затраты, но в целом эта часть поддается достаточно точному измерению.
А вот с измерением результатов управленческой деятельности дело обстоит гораздо хуже. В Государственной Думе результат измеряют количеством принятых законов, как будто они не средство достижения конечных целей - повышение ВВП, уровня и продолжительности жизни людей, обороноспособности страны и т.д., а самоцель. С каждой сессией результат только рос. Максимум принятых за одну сессию законов во втором созыве равнялся 223 документам, в третьем — 158, в четвертом — 227, в пятом — 267. Шестой созыв в целом стал рекордным как по числу принятых законов в одной сессии - 384 в 2016 году при очень сомнительном их качестве, за что Дума тогда получила прозвище «бешеный принтер».
Хотя сама Дума в последнее время снизила свою количественную активность, процесс «цепной бюрократической реакции», который в большей степени инициируется даже не в Думе, а в Правительстве, пошел во все стороны, в нижние слои системы управления. В каждом регионе на основе общефедеральных законов пишут свои положения и распоряжения, которые в геометрической прогрессии размножаются на территориальном уровне, на уровне предприятий, учреждений и филиалов. Множество людей многократно делает по сути одну и ту же работу.
И это цунами, начавшееся еще до объявления «цифровой экономики», было бы невозможно без широкого использования цифровых технологий и инструментов, компьютеров и принтеров. Заражение принтеров бешенством при этом носит тотальный характер, на радость зарубежным их производителям и поставщикам расходных материалов. Но еще хуже то, что после принятия «программы развития цифровой экономики», нездоровая сверхактивность принтеров стала распространяться на людей, на целые организации и сферы деятельности. Причем по всем направлениям сразу. Это уже массовая эпидемия.
Есть в компьютерах такой патоген – «копипаст» называется (копируй и вставляй). Открываешь исходный файл, полученный из выше, ниже или сбоку стоящей инстанции, или найденный где-нибудь в Интернете, копируешь кусок текста, потом вставляешь его в свой файл, слегка редактируешь, меняя пароли и явки - результат готов. Удобно, производительно и увлекательно. Если пользователь еще владеет и горячими клавишами, то вообще супер производительно. А эффективность? В смысле – конечная. А ее все равно никто не знает - как посчитать и чем измерить. На глазок все видят, а цифрами выразить не могут, только ненормативной лексикой получается, конечно, исключительно в устной безбумажной форме.
Эффективность можно повысить путем сокращения расходов. Но у нас чаще всего «сокращение» понимают не как устранение многократного дублирования одной и то же работы, не как исключение ненужных промежуточных звеньев и действий, а так как проще: как сокращение работников, зарплат, командировочных и пр. Причем «зарплаты» научились сокращать эффективно, оптом - курс рубля в два раза поделили и сразу двойную выгоду получили: и реальные зарплаты сократили, и доходы в бюджет повысили. Значит могут эффективно работать, когда хотят.
Методам оптимизации учат еще в школе: выносить общие множители за скобки, находить общий знаменатель, сокращать дроби. Но повзрослевшие выпускники ВУЗов, занимающиеся вопросами управления и законотворчества, почему-то напрочь про них забывают. Они пытаются описать, а потом обеспечить решение всех равенств и неравенств в том виде, в каком они днем за днем и год за годом кем-то и как-то складывались в длинные формулы.
В результате зачастую получается примерно такая «высокотехнологичная» работа: в одной службе вбивают данные с клавиатуры или копипастят «нужную информацию», оформляют, распечатывают на принтере, передают на подпись руководителю, дальше пописанный документ сканируют и передают по электронной почте, в другой службе получают, опять распечатывают на принтере и вбивают данные заново в свой файл или в программу. Особо продвинутые при этом, правда, могут воспользоваться программой распознавания текста. Потом так же в обратную сторону. И так - «эх, раз, еще раз, еще много, много раз», цыганочка с выходом, в т.ч. нередко из себя. Использование «высоких технологий» на отдельных этапах – налицо. А процесс в целом получается скверным.
Тем не менее подобные процессы пытаются автоматизировать на еще более «высоком уровне», при помощи специальных (вместо универсальных) программ, поделив при этом для ускорения процесса работу между несколькими разработчиками. Задействуют СУБД, «облачные технологии» и все такое, исполнителю в лучшем случае ставят два монитора, чтобы он мог перенести данные из одного «облака» в другое, но чаще делают это при помощи опять-таки бешеного принтера и долбанной клавиатуры. Дальше называют это «передовым опытом», «цифровой экономикой» и пытаются насильственными административными методами осчастливить всех причастных.
В коммерческих структурах сильно не заморачиваются исполнением всех законов и распоряжений. Там умеют управлять рисками. Там не будут писать массу инструкций и журналов по охране труда, в лучшем случае проведут инструктаж при приеме на работу. Если вдруг случится производственный травматизм, то предпочтут договориться с работником или, в крайнем случае, по решению суда возместят ущерб. И это осознанный выбор.
А в государственных структурах будут писать (при помощи компьютеров и копипаста) массу объемных документов, задействуют, отрывая от основной работы, для этого массу сотрудников, издадут уйму приказов… но речь идет не о реальных мерах по охране труда, а о формально-правовом прикрытии, имитации этих мер. И все для того чтобы в случае чего, раз в несколько лет, доказать, что в происшествии виноват сам работник, но никак не администрация.
Экономически страшно неэффективно, то таковы законы жанра. Правоохранительным и контролирующим органам нужны бумажные документы, в которых чем больше будет написано - тем лучше, им нужны подписи, они «цифровые технологии» и реальные факты, не подкрепленные бумажными документами не признают. В отличие от частника, руководителя госучреждения могут снять на основании частного (ирония судьбы) прецедента, даже при хороших основных показателях работы учреждения. Се ля ви.
В результате коммерческие структуры, в т.ч. и ТНК, получают явное конкурентное преимущество перед государственными, в которых основные цели и перспективные начинания просто тонут в болоте цифрового бюрокретинизма.
Можно вернуться и к вопросу о «человеческом потенциале». Хорошие специалисты самого разного профиля, которых все больше и больше вовлекают в эту писательскую деятельность, оказываются перед выбором: заниматься всей этой писаниной в ущерб основной своей профессиональной деятельности или уходить. Уходить туда, где ценятся не описатели несуществующих, а разработчики и участники реальных и нужных обществу процессов. И очень часто выбор делается в пользу «уходить», уходить в коммерческие структуры, в т.ч. в иностранные компании, уходить и совсем далеко – за пределы нашего государства. Остаются те, кто согласен копипастить и писать что угодно, на бумаге разумеется, только бешеный принтер, и она все стерпит, кто еще в школе хорошо умел только списывать. Более чем сомнительно, что такая «работа» способствует «развитию человеческого потенциала», не говоря уже о профессиональном.
Еще одно «но» в части «Повышения эффективности государственного управления… и социальной сферы» заключается в направленности цифровизации. Вместо того, чтобы сосредоточится на повышении эффективности внутренних производственных и управленческих процессов, где работы непочатый край, пошел какой-то перекос в сторону цифровизации человека. Ну, вот обязательно нужно ему какой-то код присвоить, именные электронные карточки всеми правдами и неправдами всучить. Не услуги человеку, за которые он платит налоги и в кассу, а точная идентификация человека, регистрация всех его действий, контроль за ним по факту становятся превалирующими целями, хотя в Стратегии об этом ничего не говорится.
В силу инерции многие все еще следуют старым представлениям, что чем, мол, больше информации – тем лучше. В информационном обществе все кардинально изменилось – сегодня люди устают от избытка информации, они уже не могут ее воспринимать и переваривать. Наступило «время потери простых смыслов», за «комарами» гоняемся, а топчущих нас «слонов» не замечаем. Сегодня нужно уметь отсекать ненужную и малозначимую информацию, которая является шумом, заглушающим полезный сигнал. Вперед может двигаться только тот, кто может и хочет выделять главное и концентрироваться на этом главном, отметая все лишнее.
Во время войны сама обстановка учила лаконичности, ясности и четкости. Знаменитый приказ № 227 («Ни шагу назад») в оригинале напечатан при помощи пишущей машинки на шести с хвостиком страницах с большими интервалами между строчками и буквами. В современном исполнении он занял бы три страницы. При этом описана и общая обстановка на фронтах, даны общие установки всем бойцам и командирам, и даны конкретные указания командующим фронтами, армиями, командирам и комиссарам корпусов и дивизий. Все в одном коротком документе. И ведь приказ оказался работающим, не только перестали «шагать» назад, развернулись и пошли вперед, вперед до самой Победы!
Сейчас же все почти наоборот. Почему-то мы не своим опытом руководствуемся, а скорее инструкциями «Полевого мануала по простому саботажу», подготовленному еще в 1944 году Управлением стратегических служб США, предшественником послевоенного ЦРУ. Указы, приказы, законы, положения, распоряжения, договоры, соглашения, дополнения, запросы, ответы, отчеты… все объемное и в большом количестве, напоминающем паутину, в которой вязнут все хорошие начинания, или минное поле, по которому без команды саперов не пройдешь. Вот только накладно, неэффективно в каждом учреждении такие саперные команды держать. А компьютеры, принтеры, серверы, сети, облачные и заоблачные технологии только способствуют расширению этих минных полей и плотности минирования. И все для того, чтобы в результате получалось «Ни шагу вперед».
Что же делать? Видится три принципиально разных варианта.
Первый - продолжать автоматизировать управленческий хаос, так как это сейчас чаще всего и делается; декларировать развитие «цифровой экономики», фактически подчинив ее «пишущей экономике», создавая лишь цифровую иллюзию и иллюзию экономики.
Второй - кардинально изменить правовые и организационно-методические способы управления, основываясь на возможностях современных информационных технологий. От количественного подхода, перейти к качественному, к оптимизации, к внедрению методов бережливого производства, к «сокращению дробей» и «выносу общих множителей за скобки», к повышению реальной эффективности и производительности управленческого труда; к постановке и достижению конкретных конечных целей, в т.е. при помощи целостных процессов и качественных информационных систем.
Заманчивый вариант. Но как подумаешь о том - сколько для этого еще нужно написать законов и распоряжений, отчетов об их выполнении, сколько мозгов нужно заменить или развернуть в другую сторону, не говоря уже о том, что развернуть без участия тех, кто как раз и генерирует весь этот инфекционный поток, едва ли получится, так и весь оптимизм тут же пропадает. Фантастический вариант.
Есть еще третий. Строго-настрого запретить в органах государственного и государственно-корпоративного управления использовать компьютеры и бешеные принтеры. Вернуть всем управленцам пишущие машинки. Не электронные, с памятью и прочими цифровыми удобствами, а механические. При помощи реальной «цифровой экономики» их массовое производство можно было бы наладить в самые короткие сроки, заодно существенно увеличив ВВП страны. На такой машинке ни шрифт нельзя изменить, ни копипастить не получится. И, кстати, запретить использование корректоров и лезвий, ошибся - печатай заново. Пусть управленцы пишут ровно столько - на сколько физических сил хватит. Копиры, разумеется, тоже запретить. Глядишь - от усталости рук больше головой думать опять начнут перед тем, как печатать садиться. На данный момент представляется, что это самый реалистичный способ перейти на «цифровую экономику».
Олег Кальмуцкий, публицист, Новосибирск
