Как сообщалось, 2 июня Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и председатель Государственной Думы ФС РФ, председатель Российского исторического общества С.Е.Нарышкин приняли участие в церемонии открытия Дома Российского исторического общества, приуроченной к 150-летию основания этой организации.
В частности, Сергей Нарышкин заявил:
«И хотя в начале ХХ века – в годы становления российского парламентаризма – некоторые из членов Русского исторического общества погрузились в политику, Обществу удалось избежать влияния конъюнктуры. И это тоже – один из уроков для всех нас. Идеология и история – если и совпадают, то лишь отчасти, - считает председатель Госдумы. - Я уже не раз говорил, что власть не может учить историков истории. И современное РИО – это не только площадка для взаимодействия, но и мощный ресурс для продвижения профессиональных интересов самих историков. А главный из них вижу в том, чтобы наши граждане – владели правдивой картиной прошлого нашего Отечества. Именно здесь – истоки настоящего патриотизма. Нам есть чем гордиться. И нам нельзя ничего прятать от самих себя, включая самые драматические страницы прошлого.
1917 год – год двух русских революций – пошатнул РИО, но ещё не уничтожил его. Председатель Русского исторического общества великий князь Николай Михайлович приветствовал Февральскую революцию. Он не знал, в какое русло совсем скоро повернёт этот бурный революционный поток».
Заявление спикера Госдумы комментирует в интервью «Русской народной линии» известный церковный историк, кандидат богословия, заведующий кафедрой церковной истории Московской духовной академии и семинарии Алексей Светозарский:
Я согласен с утверждением Нарышкина. За последние годы я наблюдаю весьма характерную тенденцию: к сожалению, историки пока не могут обойтись без идеологии. Это нормально, ибо историк является человеком, который формирует идеологию и использует её как один из инструментов своей работы. Нередко объективные исторические факты, позитивистская и фактологическая часть, подстраиваются под определенную идеологическую схему. Мы пожинаем не лучшие плоды советского времени при всём положительном и позитивном, что было в нашей исторической науке, которая в тот период находилась на высоком уровне. Тем не менее, каждый историк считал необходимым раскланиваться, а если не руководствовался официальной идеологией, существовал набор обязательных цитат, непременных экивоков в сторону марксизма-ленинизма.
Но затем картина поменялась, произошел явный откат и отказ от марксистской идеологии. К сожалению, многие историки поменяли плюс на минус, а минус на плюс. Начали выстраивать некую идеологию, противоположную прежней. Очень часто мне приходится с этим сталкиваться, когда речь идет о работах по церковной истории. Вчерашние злодеи превратились в ангелов и наоборот. Ныне исчезают полутона, создающие объективную историческую картину, которую надо воссоздавать и оберегать от скоропалительных суждений.
Особенно болезненной темой остается история ХХ века, когда уже совершенно не рассматриваются исторические детали. Мы же должны помнить о том, что дух истории в деталях. И с этих позиций судят о целом периоде, о каких-то личностях и т.д. Я считаю, что историк должен погрузиться в многообразие фактов, что очень сложно и утомительно, но такова его работа. Я против подмены истории идеологией. В этом я полностью согласен с Нарышкиным.
В публичном пространстве существует установка на «черное-белое»: был ли царь Иоанн Грозный плохим или хорошим. В данном случае я опускаю или поднимаю руки – сдаюсь. У нас впереди юбилей – 100-летие, как теперь принято говорить, Великой русской революции. Это правильное название, которое объединяет февраль и октябрь как две ступени одного и того же процесса. Люди, работающие в медийном пространстве, обращаются ко мне, чтобы я и мои коллеги дали однозначный комментарий-установку: что же думает Церковь? Но так быть не может. Церковь и церковные историки должны исходить из объективной исторической истины, не искажать ее и подавать картину во всей сложности, как бы ни было трудно воспринимать людям, привыкшим к медийным продуктам. Ни в коем случае ничего не исправлять и не замалчивать, ибо период невероятно сложный.
Нарышкин объективно излагает позицию Великого князя Николая Михайловича. Он действительно не знал, куда приведет революция. У него были свои взгляды. Известно о его увлечениях тайными знаниями, стремлением духовно возрастать, но не на тех примерах, которые предлагает Православная Церковь. Он был из тех, кто перелезает инде. И судьба князя свидетельствует о том, что его трагическая ошибка привела к его трагической кончине. Это очень хороший пример.
