В Великом покаянном каноне святого Андрея Критского — все покаяние Церкви, всех, кто когда-либо был в Церкви и будет в ней, покаяние каждого из нас. Здесь весь духовный опыт Церкви, все ее богословие. Мы узнаем, что должно быть основанием, смыслом нашего Поста. Когда мы первый раз открыли Постную Триодь — в Неделю мытаря и фарисея, — мы услышали из уст фарисея, что такое пост. Он сказал, что дважды в неделю постится, и от всего, что имеет, приносит десятую часть Господу. Святые отцы любят называть этой десятой частью те недели из 365 дней года, которые мы посвящаем Великому посту. Однако, как всякое человеческое дело, пост, хотя он необходим, и заповедан Самим Богом, может быть страшно двусмысленным. В неделю о Страшном Суде Церковь напомнила нам, что самое главное в жизни христианина — это смирение. Сердце сокрушенное, то есть видение человеком своих собственных грехов и одновременно видение милосердной любви Божией, — вот что такое духовная жизнь христианина.
Пост, как бы он ни был обязателен и необходим для нашей жизни, не может означать просто каких-то наших духовных усилий. Это не есть усилие человека, соответственно которому он получает награду от Бога. Это не есть наш отказ от естественных желаний с ожиданием быть увенчанными за этот подвиг. Измерение поста совершенно иное. Святая Церковь всеми подготовительными неделями, этим Великим покаянным каноном, всем Великим постом будет говорить нам о первенствующем значении смирения. Хотя мы все знаем слова блаженного Августина, который говорит, что в начале, и в середине, и в конце всего — любовь.
Действительно, все венчается любовью. Любовь — душа нашей жизни. И первые шаги к Богу мы делаем, вдохновляемые любовью. Но мы должны быть очень внимательными, говорит нам Церковь, чтобы не принять за любовь фальшивую монету. Часто мы называем любовью то, что на самом деле есть наше естественное желание, чтобы люди к нам хорошо относились, чтобы мы были в центре внимания. Наше любоначалие, как ни странным это может показаться. Желание самоутверждения. А совершается все это под видом любви к Богу и к человеку.
Необманчиво, говорит нам сегодня Церковь, только смирение. Причем не слова о смирении, не смиреннословие, а подлинное смирение перед Богом и перед другими людьми. Где есть подлинное смирение, о котором мы слышим в Покаянном каноне преподобного Андрея Критского, там до любви недалеко. Не до той любви, которая обращает на себя внимание внешними делами, а той, которая прочна и глубока, и сокровенна в сокровенности Божией. Потому что любовь — это есть участие в жизни Божественной. Сам Бог есть Любовь.
Здесь великая тайна. Когда мы размышляем о Боге, говорим о Нем — о Его святости, о Его величии и великолепии, — мы знаем, что это все истинно так. Но мы никогда, ни на одно мгновение не должны отделять Его величие от Его смирения. Если мы будем смотреть на жизнь чисто по-человечески, если мы ограничим человеческим пониманием то, что есть истинное смирение, мы никогда не сможем понять, о чем говорит Церковь. Мы никогда не сможем соединить смирение и величие, потому что это вещи абсолютно противоположные и исключающие друг друга. Однако, если Бог свят, если Бог величественен, то Он смиренен. И отражение этого Божественного смирения в наших душах может светом Христовым открыть нам лицо Божие.
Путь к познанию Бога проходит только через смирение. Через познание нашей греховности и познание того подлинного смирения, которое есть у Бога. Все Евангелие, все Писание говорит нам только об этом. И Христос говорит лучшим Своим ученикам, которые в честолюбивом стремлении занять высшее место в Царстве Божием начинают спор, кто больший в этом Царстве, — что больший в этом Царстве не тот, кто являет превосходство над другими людьми, а тот, кто меньше всех, и тот, кто всем слуга. Сам Христос проходит этот путь служения. Проходит его до смерти, в которой в полноте раскрывается Его нищета и смирение. До смерти, в которой в полноте совершается Его отдача в послушании Богу и безграничной любви ко всем людям. Но именно это предельное смирение, которое является на Кресте Христовом, открывает нам светом благодати лицо Божие.
Крест — главное содержание Великого поста. Он невидимо присутствует сейчас — в наших покаянных молитвах, он будет изнесен для поклонения в середине Поста. И все завершится нашим участием в тайне Креста Христова. Весь великопостный путь — крестный. Мы никогда не должны отделять Крест от Воскресения, страдание Христово от Его славы. Ведь это не просто события, следовавшие одно за другим. Это одна и та же тайна, которую невозможно разделить. Мы всегда призываемся видеть в Христовой славе Его Крест и в Его Кресте — Его славу. Хотя воскресший Христос уже не страдает и не умирает, но Его слава открывает Церкви, что Его любовь никогда не может ограничиться ничем меньшим, чем смерть на Кресте.
Когда мы обратимся к самим себе, когда мы войдем в себя, как тот мытарь, молитвой которого начинался наш путь к Посту, тогда поймем, что ничего не можем сказать Богу, кроме: «Боже, милостив буди мне грешному» или «помилуй мя, Боже, помилуй мя» — то, что звучит как непрестанное дыхание всей Церкви во время Великого покаянного канона, во всех молитвах. И нам откроется, что нищета наша, которую мы сознаем, исходит от наших грехов, и смирение, которое мы переживаем, рождается нашими грехами. Нашими грехами потеряли мы образ Божий и оказались во тьме неведения Бога. Каждое слово молитвы Покаянного канона раскрывает состояние человеческой души, которая переживает этот мрак и это горе. Но вот чудо! Именно тогда, когда в нас есть видение греха и покаянное признание этого греха сокрушенным сердцем, Господь благодатью Духа Святого преобразует наше греховное смирение в то смирение, которое есть у Него. И в наших сердцах, если истинно наше покаяние, отражается свет Христова смирения, Его обнищания, которое есть Его слава и великолепие. Как это было с мытарем, как это было с преподобным Андреем Критским, со всеми святыми, которые покаянием входили в тайну смирения.
Мы входим в эту тайну Великим постом, который запечатлевает собой и наши тела, в том числе, когда мы постимся. И мы будем участвовать в свете пасхальном, мы будем участвовать в Воскресении Христовом, благодаря этому дару Церкви.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
Пост, как бы он ни был обязателен и необходим для нашей жизни, не может означать просто каких-то наших духовных усилий. Это не есть усилие человека, соответственно которому он получает награду от Бога. Это не есть наш отказ от естественных желаний с ожиданием быть увенчанными за этот подвиг. Измерение поста совершенно иное. Святая Церковь всеми подготовительными неделями, этим Великим покаянным каноном, всем Великим постом будет говорить нам о первенствующем значении смирения. Хотя мы все знаем слова блаженного Августина, который говорит, что в начале, и в середине, и в конце всего — любовь.
Действительно, все венчается любовью. Любовь — душа нашей жизни. И первые шаги к Богу мы делаем, вдохновляемые любовью. Но мы должны быть очень внимательными, говорит нам Церковь, чтобы не принять за любовь фальшивую монету. Часто мы называем любовью то, что на самом деле есть наше естественное желание, чтобы люди к нам хорошо относились, чтобы мы были в центре внимания. Наше любоначалие, как ни странным это может показаться. Желание самоутверждения. А совершается все это под видом любви к Богу и к человеку.
Необманчиво, говорит нам сегодня Церковь, только смирение. Причем не слова о смирении, не смиреннословие, а подлинное смирение перед Богом и перед другими людьми. Где есть подлинное смирение, о котором мы слышим в Покаянном каноне преподобного Андрея Критского, там до любви недалеко. Не до той любви, которая обращает на себя внимание внешними делами, а той, которая прочна и глубока, и сокровенна в сокровенности Божией. Потому что любовь — это есть участие в жизни Божественной. Сам Бог есть Любовь.
Здесь великая тайна. Когда мы размышляем о Боге, говорим о Нем — о Его святости, о Его величии и великолепии, — мы знаем, что это все истинно так. Но мы никогда, ни на одно мгновение не должны отделять Его величие от Его смирения. Если мы будем смотреть на жизнь чисто по-человечески, если мы ограничим человеческим пониманием то, что есть истинное смирение, мы никогда не сможем понять, о чем говорит Церковь. Мы никогда не сможем соединить смирение и величие, потому что это вещи абсолютно противоположные и исключающие друг друга. Однако, если Бог свят, если Бог величественен, то Он смиренен. И отражение этого Божественного смирения в наших душах может светом Христовым открыть нам лицо Божие.
Путь к познанию Бога проходит только через смирение. Через познание нашей греховности и познание того подлинного смирения, которое есть у Бога. Все Евангелие, все Писание говорит нам только об этом. И Христос говорит лучшим Своим ученикам, которые в честолюбивом стремлении занять высшее место в Царстве Божием начинают спор, кто больший в этом Царстве, — что больший в этом Царстве не тот, кто являет превосходство над другими людьми, а тот, кто меньше всех, и тот, кто всем слуга. Сам Христос проходит этот путь служения. Проходит его до смерти, в которой в полноте раскрывается Его нищета и смирение. До смерти, в которой в полноте совершается Его отдача в послушании Богу и безграничной любви ко всем людям. Но именно это предельное смирение, которое является на Кресте Христовом, открывает нам светом благодати лицо Божие.
Крест — главное содержание Великого поста. Он невидимо присутствует сейчас — в наших покаянных молитвах, он будет изнесен для поклонения в середине Поста. И все завершится нашим участием в тайне Креста Христова. Весь великопостный путь — крестный. Мы никогда не должны отделять Крест от Воскресения, страдание Христово от Его славы. Ведь это не просто события, следовавшие одно за другим. Это одна и та же тайна, которую невозможно разделить. Мы всегда призываемся видеть в Христовой славе Его Крест и в Его Кресте — Его славу. Хотя воскресший Христос уже не страдает и не умирает, но Его слава открывает Церкви, что Его любовь никогда не может ограничиться ничем меньшим, чем смерть на Кресте.
Когда мы обратимся к самим себе, когда мы войдем в себя, как тот мытарь, молитвой которого начинался наш путь к Посту, тогда поймем, что ничего не можем сказать Богу, кроме: «Боже, милостив буди мне грешному» или «помилуй мя, Боже, помилуй мя» — то, что звучит как непрестанное дыхание всей Церкви во время Великого покаянного канона, во всех молитвах. И нам откроется, что нищета наша, которую мы сознаем, исходит от наших грехов, и смирение, которое мы переживаем, рождается нашими грехами. Нашими грехами потеряли мы образ Божий и оказались во тьме неведения Бога. Каждое слово молитвы Покаянного канона раскрывает состояние человеческой души, которая переживает этот мрак и это горе. Но вот чудо! Именно тогда, когда в нас есть видение греха и покаянное признание этого греха сокрушенным сердцем, Господь благодатью Духа Святого преобразует наше греховное смирение в то смирение, которое есть у Него. И в наших сердцах, если истинно наше покаяние, отражается свет Христова смирения, Его обнищания, которое есть Его слава и великолепие. Как это было с мытарем, как это было с преподобным Андреем Критским, со всеми святыми, которые покаянием входили в тайну смирения.
Мы входим в эту тайну Великим постом, который запечатлевает собой и наши тела, в том числе, когда мы постимся. И мы будем участвовать в свете пасхальном, мы будем участвовать в Воскресении Христовом, благодаря этому дару Церкви.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
 схиархим ВП.jpg)
