Нельзя превращать святую исповедь в тренинг

На сайте «Православие и мир» опубликована статья известного московского священника протоиерея Алексия Уминского «Исповедь – проходной билет ко Причастию?». В частности, священника возмущает ситуация, когда люди приходят на исповедь со списком грехов. «Эти списки перечисления грехов напоминают мне заполненную квитанцию в прачечную: простыни грязные — 3, наволочки — 4, полотенце — 1. Принес этот список, прочитал. И — все спокойно, надежно. Ты уже можешь уверенно сказать, что по правилам причащаешься, за дело. И исповедь наша — уже не исповедь, а нудное перечисление бесполезных вещей, которые не делают человека ни лучше, ни хуже. Такие исповеди — настоящее препятствие для духовного роста, и уж точно они не имеют никакого отношения к покаянию», - считает о. Алексий.

Он также возмущается тем, что некоторые исповедуются регулярно. «Не может быть духовной жизнью, исповедью, подготовкой к Причастию то, что поставлено на конвейер, построено по шаблону. Нельзя ощущать покаяние по расписанию, с регулярной периодичностью…», - высказал мнение о. Алексий. «Когда пытаюсь уговорить своих прихожан не исповедоваться перед каждым причастием, то вижу в их глазах страх: а вдруг чего не так? Ведь это так удобно — получить некое свидетельство, что у тебя все в порядке», - пишет священник. По его словам, «большинство людей все-таки привыкает и именно так, конвейерно, начинает воспринимать духовную жизнь». «Потому, что «так правильно, так нужно, так заведено». Удобнее вместо смыслов иметь подмены. И если кто-то пытается это поменять, то получает от своих собратьев обвинения: «А не обновленец ли ты?» «А не хочешь ли ты реформ?» «А не католик ли ты?» И прочие безумные глаголы», - пишет о. Алексий Уминский.

По мнению о. Алексия, когда формируется приходская жизнь, священник «должен иметь возможность каким-то образом воспитывать дисциплинарно новоприходящих в храм людей. И с ними проводить как раз исповедальные беседы, на которых объяснять, что есть что, как нужно молиться, и так далее».

Мы попросили прокомментировать высказывания протоиерея Алексия Уминского к.филол.н., доцента исторического факультета СПбГУ диакона Владимира Василика.

О.Алексий, конечно, пастырь известный, красноречивый, но и он критике подвержен и временами ставит в тупик. В том числе подобное заявление направлено скорее на то, чтобы удивить публику, чем принести реальную духовную пользу. Во-первых, смущает его сатирический тон. Невольно вспоминаются «Мертвые души», бессмертное изречение Ноздрева: «Да, брат Чичиков, нам известен твой сатирический настрой». Сравнение списка грехов с квитанцией из прачечной заставляет нас проникнуться некоторыми подозрениями в адрес достопочтенного отца Алексия. А где сокровище его - в храме или в прачечной? Чем он подрабатывает в свободные от службы и «Правмира» часы? Прачечная как доминанта в сознании, честно говоря, настораживает. О духовных вещах надлежит писать духовно, сдержанно, серьезно, строго и достойно, а не в невзоровско-задорновских тонах.

Лично я ничего плохого в списке грехов не вижу. Наличие такой записи как раз показывает, что человек относится к таинству исповеди серьезно, обдуманно и весьма уважительно к священнослужителю. Известно, что наши священники - народ перегруженный, поэтому не только лучше один раз увидеть, но это и быстрее, чем выслушивать сбивчивый рассказ 10 минут. Опять же не вижу ничего страшного в том, чтобы человек отпечатал этот список на компьютере, опять же из уважения к священнослужителю. Лично у меня почерк неважный, поэтому я предпочитаю пользоваться компьютером и печатающим устройством. Особенно, когда речь идет о делах ответственных, я стараюсь проявить максимальное уважение к адресату того или иного текста. Когда человек составляет этот список, он думает, анализирует, переживает, может быть, гораздо больше, чем тот, который подходит и говорит, что у него в данный момент лежит на сердце. Учитывать надо и тот момент, что некоторые люди в момент исповеди теряются и забывают все, что хотели сказать. В этом аспекте обычай приносить списки своих грехов даже похвален. Конечно, это зависит от характера человека, от его духовника, от ситуации.

Я удивляюсь высказываниям отца Алексия. Он же поборник свободы, но в этом случае он почему-то жестко тоталитарен. Упразднить исповедь, уничтожить письменную речь в исповеди, истребить до основания. Это тоталитарный либерализм. Предлагаемые отцом Алексием какие-то «исповедальные беседы» - это очень опасно, это психотренинг. Если человек подает отстраненный список своих прегрешений, то тем самым он уходит на исповеди от разговора о проблемах, а лишь выражает свое покаяние. Являет и обличает свои болезни и свою волю к их исправлению. А то, что предлагает отец Алексий вместо регулярной исповеди устраивать нерегулярные беседы исповедального характера, в определенных случаях может быть полезным, а в иных случаях и очень опасным. Особенно если речь идет о грехах плотских, о грехах блудных. Есть такие грехи, которые надо только исповедать, а затем вырвать из своего сердца и немедленно о них забыть, чтобы воспоминание о них не влекло ко греху. В этом плане показателен рассказ владыки Антония Сурожского, где он рассказывает про прихожанку, которая несколько раз каялась ему в одном и том же грехе молодости. Он ей однажды сказал, что она в этом кается уже пятый раз, на что услышал потрясающий ответ: «Батюшка, но как же приятно вспомнить!» Необходимо от таких ситуаций уходить и не превращать святую исповедь в тренинг, к чему, увы, склонны многие прогрессивно настроенные пастыри.

Безусловно, исповедь нужна перед каждым причастием, хотя бы потому, что все древнейшие и традиционные литургии имеют покаянное начало. Наша молитва Трисвятаго в Литургии оглашенных Иоанна Златоуста и Василия Великого содержит такие слова: «И не презирая согрешающего, но полагая на спасение покаяние, прости нам согрешения вольные и невольные и освяти наши души и сердца». Или исповедание грехов в начале римской литургии, когда священник кается, исповедуя Господу грехи, совершенные «по моей ужасной вине». В древности перед литургией каялись и во всеуслышание. Понятно, что мы не можем потянуть такого покаяния в силу нашей греховности, нашей испорченности. Поэтому необходима индивидуальная исповедь.

Конечно, определенных издержек не избежать. Многие не без основания жалуются, что на больших приходах в воскресные и праздничные дни, когда очень много народу, исповедь часто носит формальный характер. Надо тут учитывать загруженность священства. Но лучше такая исповедь, чем никакая. К тому же по-настоящему верующий человек при современном ритме жизни и тех возможностях, которые есть сегодня, все равно сможет сказать через священника Богу всё, что нужно для его спасения. Потому что к причастию надо идти с чистым сердцем. Как говорится в «Херувимской песне», никто не достоин, связавшись плотскими похотьми и страстьми, «приходить, приближаться и служити Тебе». Исповедь, безусловно, необходима.

Конечно, бывают исключительные ситуации, например, на Пасху некоторые священники благословляют причащаться тех, кто исповедовался в Великий четверг или в Великую субботу. Но это ситуация как исключение, лишь подтверждающая правило. Печальна участь тех Церквей, где отменена обязательная связь между исповедью и причастием. Там исповедь просто отмирает, и люди просто перестают за собой следить, затем простодушно приходят к убеждению, что они почти безгрешны. Для того, чтобы нам окончательно не рухнуть в такое «безгрешное» состояние, типичное для современного потребителя, связь между исповедью и причастием надо держать при всех трудностях. Отец Алексий - глубокий и серьезный человек, талантлив, красноречив, а между тем он достиг бы гораздо большего, если бы шел путями традиционными вглубь, а не вширь. Не по пути шокирования и удивления публики, а путем настоящего духовного делания.