Завтра, 28 октября, в Петербурге состоится международная историко-богословская конференция «Православно-католический диалог после Ясеноваца». Конференция, организатором которой выступает исторический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, а информационную поддержку оказывает «Русская народная линия», будет проходить в Петровском зале главного здания прославленного вуза страны (историческое здание Двенадцати коллегий) с 10.00. С докладами выступят ученые из Сербии, Боснии и Герцеговины, Великобритании, Украины, Москвы и Санкт-Петербурга. Конференция приурочена к выходу в свет русской версии книги итальянского историка Марка Аурелио Ривели «Архиепископ геноцида: монсеньор Степинац, Ватикан и усташская диктатура в Хорватии 1941-45 г.». Книга издана Фондом единства православных народов имени святителя Марка Эфесского. Сегодня мы публикуем рецензию на эту книгу известного историка и богослова, доцента СПбГУ диакона Владимира Василика.
Выход этой книги является заметным событием в культурной и научной жизни России. В то время как число монографий и статей, посвященных усташскому геноциду на сербском, итальянском, английском языках исчисляется десятками, на русском языке они весьма и весьма немногочисленны. Причин тому много, но одна из главных в последнее время - политкорректность по отношению к Ватикану. Автор - зрелый и компетентный исследователь, прекрасно знающий источники и свободно ориентирующийся как в западно-европейской, так и в югославской историографии. Марк Ривели стремится быть предельно объективным и честным. То, что он - итальянец и католик, лишний раз гарантирует его беспристрастность, поскольку избавляет его от нареканий в возможной национальной и конфессиональной предвзятости.
Читать эту книгу тяжело. Не потому, что она написана тяжелым языком, напротив, стиль автора ясен и понятен… Страшны те факты, которые излагает автор. 700 000 умерщвленных хорватами только в Ясеноваце. Из них 500 000 - православные сербы. Остальные - евреи, цыгане.
Ясеновац - не единственный лагерь. Был еще лагерь в Жадовно, где по различным подсчетам было убито от тридцати пяти до семидесяти пяти тысяч человек. Около семидесяти тысяч человек (в основном женщины) было уничтожено в Старой Градишке, отметим, что в числе охранниц там служили католические монахини. Нельзя упомянуть и о лагере в Слано на о.Паго, где усташи уничтожили около десяти тысяч сербов. И это лишь несколько из десятков хорватских лагерей, где сербы подвергались планомерному истреблению.
И как их убивали! Кто-то умирал от голода, непосильного труда, эпидемий. Кого-то расстреливали. Но значительную часть умертвили холодным оружием - взрезали горло специальными ножами - «серборезами», разбивали головы молотами, отрезали руки, ноги, пальцы, уши, губы, выкалывали глаза, женщинам отрезали груди.
Анте Павелич однажды показал итальянскому корреспонденту целую корзину, наполненную чем-то слизистым. «Это устрицы?» - спросил его корреспондент? «Нет, - с доброй улыбкой ответил Павелич, - это сербские глаза, двадцать килограмм, дар моих верных усташей» (Ривели. Архиепископ геноцида. С.66). Упоминания о таких корзинах встречаются неоднократно. Например, рассказы о том, как один усташ носил бусы из сербских глаз, а другой - ремень, с которого свисали сербские языки (Там же. С. 103). Некоторых сербов принуждали пить еще теплую кровь их зарезанных родственников, а затем резали и их.
В двадцатом веке повторились зверства Тридцатилетней войны (1618-1648), когда хорватские солдаты Валленштейна отрубали чешским детям руки и накалывали их на свои шляпы. Но можно ли объяснить эти бесчеловечные, людоедские поступки лишь балканской дикостью хорватов, их архаическим фанатизмом? НЕТ.
Солженицын в свое время справедливо отметил: «Идеология. Это она дает искомую твердость убийце». Идеологию усташей (буквально повстанцев) и их главы (позднее - поглавника, или президента марионеточного Независимого Государства Хорватия) лучше всего охарактеризовать как клерикальный фашизм. Усташи экстремистскими способами стремились к полной независимости Хорватии, а достигнув ее, объявили гражданами только арийцев - хорватов и немцев, а всех прочих (сербов, евреев, цыган) - только собственностью государства, как скот. Павелич был категоричен: для окончательного решения хорватской проблемы требовалось одну треть сербов истребить, другую - окатоличить, третью - изгнать. «Или за Дрину, или в Дрину» - вот был его лозунг. А вот как его осуществляли: по Дрине плыли тела с табличками - «В Белград. Королю Петру». Или плыли отрезанные детские головы с надписями: «Мясо для Белградского рынка». Отметим, что Павелич был благочестивым католиком, даже в изгнании в Аргентине он каждый день слушал мессу. Хорватское государство он мыслил как католический бастион, противостоящий Православию, исламу и коммунизму. Он неуклонно боролся за традиционные католические ценности и именно апеллируя ими призывал своих сподвижников к безжалостности. «Мы не имеем права быть гуманными».
Первый удар направлялся против православных священнослужителей. Можно вспомнить целый собор новомучеников сербских, прославленных Сербской Православной Церковью в последней четверти ХХ века, например, священномученик Пётр (Зимонич), митрополит Дабробосанский (память в третье воскресенье сентября), исповедник Досифей (Васич), митрополит Загребский (память 13 января) и т.д. Вот хотя бы несколько биографий сербских новомучеников. «С началом немецкой оккупации Югославского королевства начались ужасные страдания православных сербов в Боснии. Больного епископа Баня Лучского Платона хорватские усташи схватили в ночь с 4 на 5 мая 1941 года, убили, а тело бросили в реку Врбанью» (Цит. по материалам интернет-журнала Сретенского монастыря). А вот свидетельство об о. Бранко Добросавлевиче: «Шестого мая 1941 года, в день своих именин - святого великомученика Георгия, о. Бранко был схвачен хорватскими усташами во главе с вельюнским учителем Иваном Шайфором. Вместе с протоиереем были схвачены его сын Небойша, студент медицины, священник Димитрий Скорупан, настоятель прихода из Цвиянович Брда, и еще около 500 сербов. Все они были заперты в жандармском отделении Вельюна, где их жестоко мучили, особенно сына о. Бранко - Небойшу. Усташи требовали от протоиерея Добросавлевича, чтобы он совершил отпевание своего живого сына. Утром 7 мая 1941 года все они были отведены в лес Кестеновац под Хорватским Благаем, где и были убиты. После освобождения, в 1946 году их останки были перенесены в Вельюн, где и были похоронены в братской могиле» (Там же). А вот свидетельство о мученической кончине митрополита Дабробосанского Петра (Зимонича): «В начале немецкой оккупации Югославии в 1941 году митрополиту Петру советовали покинуть на несколько дней Сараево и переждать первую волну хорватского террора, но он решил остаться со своим народом. После объяснений с немецкими и хорватскими властями, а также с католическим епископом Божидаром Брале, который запретил православным пользоваться кириллицей, 12 мая 1941 года митрополит был схвачен и посажен в сараевскую тюрьму. После мытарств в Загребе и Госпиче митрополит Петр был убит в концлагере Ясеновац и сожжен в крематории» (Там же).
Геноцид был ВСЕНАРОДНЫМ. И в уничтожении православных активнейшее участие принимали католические священники, католические монахи и монахини. Вторым комендантом страшного Ясеноваца был францисканский священник Мирослав Филипович. «Каждую ночь он выходил из дома, чтобы руководить бойнями и возвращался на рассвете в одежде, испачканной кровью... Однажды, когда он обедал, к нему подвели пленника. Филиппович встал и убил его. Потом сел и спокойно закончил есть, сказав: «Позовите могильщика». И таких были десятки, если не сотни. Вот призыв священника Дионисия Юричевича к жителям г. Стаза, куда он прибыл для насильственного крещения православных: «Мы все прекрасно знаем, куда будут высланы те, кто откажется от крещения. Эти южные области я уже очистил от всех, от младенцев до стариков. И, если будет необходимо, я сделаю это и здесь, потому что сегодня не грех убить даже семилетнего ребенка, если он мешает нашему усташскому режиму... Не обращайте внимания на мое священническое облачение. Знайте, что я, при необходимости, возьму в руки автомат и истреблю всех, кто будет противостоять государству и усташским властям (с. 123). Всего насильственно было перекрещено 2 400 000 человек. Но и перекрещивание не всегда спасало от гибели. Часто усташи убивали новообращенных, объясняя им: «Нам нужны не ваши тела, а ваши души».
Каково же было отношение главного героя книги Алоизия Степинаца, архиепископа Загребского к преступлениям подведомственного ему духовенства и паствы? В основном - нейтрально-благожелательное. Он приветствовал «поглавника» и его программу, принимал его милости и награды, всеми средствами укреплял новую власть и добивался дипломатического признания Ватиканом Независимого Государства Хорватии, которое и было получено de facto. Он раздавал палачам иконки и кресты, вместо того, чтобы отлучать от Церкви, публично одобрял все то, что совершалось в Хорватии. Как глава военного духовенства, он не сделал ничего, чтобы удержать своих подчиненных от преступлений. Правда, приватно он посылал Павеличу письма с некоторыми протестами, главным образом после Сталинграда, но от них жертвам геноцида было ни жарко, ни холодно. Степинац интриговал против Павелича в 1944 г., но, в отличие от других, не пострадал. Перед бегством, Павелич доверил Степинацу часть награбленного у жертв золота.
Поэтому осуждение Степинаца на процессе 1946 г. было более чем обоснованным. Потом его сделали «мучеником коммунизма», хотя просидел он всего 5 лет. В 1998 г. папа Иоанн-Павел II беатифицировал его, причислил к лику святых. Это - плевок в лицо сотням тысяч жертв усташского геноцида. И признание сопричастности Ватикана к этим преступлениям. Ибо папа Пий XI практически никак не реагировал на террор в Хорватии, хотя знал о нем все. Не отлучил палачей от Церкви, хотя в 1949 отлучил всех коммунистов. Более того, принимал делегации усташей в Ватикане.
А после войны Католическая церковь по т.н. «крысиной тропе» обеспечила бегство многих хорватских палачей, в т.ч. и самого Анте Павелича в Испанию, Аргентину и другие приятные места.
Об этом надо знать и помнить. Что значит коллаборационизм, который так любят у нас воспевать некоторые «церковные власовцы». И кого взрастила Католическая церковь в Хорватии.
Диакон Владимир Василик, специально для «Русской народной линии»
Выход этой книги является заметным событием в культурной и научной жизни России. В то время как число монографий и статей, посвященных усташскому геноциду на сербском, итальянском, английском языках исчисляется десятками, на русском языке они весьма и весьма немногочисленны. Причин тому много, но одна из главных в последнее время - политкорректность по отношению к Ватикану. Автор - зрелый и компетентный исследователь, прекрасно знающий источники и свободно ориентирующийся как в западно-европейской, так и в югославской историографии. Марк Ривели стремится быть предельно объективным и честным. То, что он - итальянец и католик, лишний раз гарантирует его беспристрастность, поскольку избавляет его от нареканий в возможной национальной и конфессиональной предвзятости.
Читать эту книгу тяжело. Не потому, что она написана тяжелым языком, напротив, стиль автора ясен и понятен… Страшны те факты, которые излагает автор. 700 000 умерщвленных хорватами только в Ясеноваце. Из них 500 000 - православные сербы. Остальные - евреи, цыгане.
Ясеновац - не единственный лагерь. Был еще лагерь в Жадовно, где по различным подсчетам было убито от тридцати пяти до семидесяти пяти тысяч человек. Около семидесяти тысяч человек (в основном женщины) было уничтожено в Старой Градишке, отметим, что в числе охранниц там служили католические монахини. Нельзя упомянуть и о лагере в Слано на о.Паго, где усташи уничтожили около десяти тысяч сербов. И это лишь несколько из десятков хорватских лагерей, где сербы подвергались планомерному истреблению.
И как их убивали! Кто-то умирал от голода, непосильного труда, эпидемий. Кого-то расстреливали. Но значительную часть умертвили холодным оружием - взрезали горло специальными ножами - «серборезами», разбивали головы молотами, отрезали руки, ноги, пальцы, уши, губы, выкалывали глаза, женщинам отрезали груди.
Анте Павелич однажды показал итальянскому корреспонденту целую корзину, наполненную чем-то слизистым. «Это устрицы?» - спросил его корреспондент? «Нет, - с доброй улыбкой ответил Павелич, - это сербские глаза, двадцать килограмм, дар моих верных усташей» (Ривели. Архиепископ геноцида. С.66). Упоминания о таких корзинах встречаются неоднократно. Например, рассказы о том, как один усташ носил бусы из сербских глаз, а другой - ремень, с которого свисали сербские языки (Там же. С. 103). Некоторых сербов принуждали пить еще теплую кровь их зарезанных родственников, а затем резали и их.В двадцатом веке повторились зверства Тридцатилетней войны (1618-1648), когда хорватские солдаты Валленштейна отрубали чешским детям руки и накалывали их на свои шляпы. Но можно ли объяснить эти бесчеловечные, людоедские поступки лишь балканской дикостью хорватов, их архаическим фанатизмом? НЕТ.
Солженицын в свое время справедливо отметил: «Идеология. Это она дает искомую твердость убийце». Идеологию усташей (буквально повстанцев) и их главы (позднее - поглавника, или президента марионеточного Независимого Государства Хорватия) лучше всего охарактеризовать как клерикальный фашизм. Усташи экстремистскими способами стремились к полной независимости Хорватии, а достигнув ее, объявили гражданами только арийцев - хорватов и немцев, а всех прочих (сербов, евреев, цыган) - только собственностью государства, как скот. Павелич был категоричен: для окончательного решения хорватской проблемы требовалось одну треть сербов истребить, другую - окатоличить, третью - изгнать. «Или за Дрину, или в Дрину» - вот был его лозунг. А вот как его осуществляли: по Дрине плыли тела с табличками - «В Белград. Королю Петру». Или плыли отрезанные детские головы с надписями: «Мясо для Белградского рынка». Отметим, что Павелич был благочестивым католиком, даже в изгнании в Аргентине он каждый день слушал мессу. Хорватское государство он мыслил как католический бастион, противостоящий Православию, исламу и коммунизму. Он неуклонно боролся за традиционные католические ценности и именно апеллируя ими призывал своих сподвижников к безжалостности. «Мы не имеем права быть гуманными».
Первый удар направлялся против православных священнослужителей. Можно вспомнить целый собор новомучеников сербских, прославленных Сербской Православной Церковью в последней четверти ХХ века, например, священномученик Пётр (Зимонич), митрополит Дабробосанский (память в третье воскресенье сентября), исповедник Досифей (Васич), митрополит Загребский (память 13 января) и т.д. Вот хотя бы несколько биографий сербских новомучеников. «С началом немецкой оккупации Югославского королевства начались ужасные страдания православных сербов в Боснии. Больного епископа Баня Лучского Платона хорватские усташи схватили в ночь с 4 на 5 мая 1941 года, убили, а тело бросили в реку Врбанью» (Цит. по материалам интернет-журнала Сретенского монастыря). А вот свидетельство об о. Бранко Добросавлевиче: «Шестого мая 1941 года, в день своих именин - святого великомученика Георгия, о. Бранко был схвачен хорватскими усташами во главе с вельюнским учителем Иваном Шайфором. Вместе с протоиереем были схвачены его сын Небойша, студент медицины, священник Димитрий Скорупан, настоятель прихода из Цвиянович Брда, и еще около 500 сербов. Все они были заперты в жандармском отделении Вельюна, где их жестоко мучили, особенно сына о. Бранко - Небойшу. Усташи требовали от протоиерея Добросавлевича, чтобы он совершил отпевание своего живого сына. Утром 7 мая 1941 года все они были отведены в лес Кестеновац под Хорватским Благаем, где и были убиты. После освобождения, в 1946 году их останки были перенесены в Вельюн, где и были похоронены в братской могиле» (Там же). А вот свидетельство о мученической кончине митрополита Дабробосанского Петра (Зимонича): «В начале немецкой оккупации Югославии в 1941 году митрополиту Петру советовали покинуть на несколько дней Сараево и переждать первую волну хорватского террора, но он решил остаться со своим народом. После объяснений с немецкими и хорватскими властями, а также с католическим епископом Божидаром Брале, который запретил православным пользоваться кириллицей, 12 мая 1941 года митрополит был схвачен и посажен в сараевскую тюрьму. После мытарств в Загребе и Госпиче митрополит Петр был убит в концлагере Ясеновац и сожжен в крематории» (Там же).Геноцид был ВСЕНАРОДНЫМ. И в уничтожении православных активнейшее участие принимали католические священники, католические монахи и монахини. Вторым комендантом страшного Ясеноваца был францисканский священник Мирослав Филипович. «Каждую ночь он выходил из дома, чтобы руководить бойнями и возвращался на рассвете в одежде, испачканной кровью... Однажды, когда он обедал, к нему подвели пленника. Филиппович встал и убил его. Потом сел и спокойно закончил есть, сказав: «Позовите могильщика». И таких были десятки, если не сотни. Вот призыв священника Дионисия Юричевича к жителям г. Стаза, куда он прибыл для насильственного крещения православных: «Мы все прекрасно знаем, куда будут высланы те, кто откажется от крещения. Эти южные области я уже очистил от всех, от младенцев до стариков. И, если будет необходимо, я сделаю это и здесь, потому что сегодня не грех убить даже семилетнего ребенка, если он мешает нашему усташскому режиму... Не обращайте внимания на мое священническое облачение. Знайте, что я, при необходимости, возьму в руки автомат и истреблю всех, кто будет противостоять государству и усташским властям (с. 123). Всего насильственно было перекрещено 2 400 000 человек. Но и перекрещивание не всегда спасало от гибели. Часто усташи убивали новообращенных, объясняя им: «Нам нужны не ваши тела, а ваши души».
Каково же было отношение главного героя книги Алоизия Степинаца, архиепископа Загребского к преступлениям подведомственного ему духовенства и паствы? В основном - нейтрально-благожелательное. Он приветствовал «поглавника» и его программу, принимал его милости и награды, всеми средствами укреплял новую власть и добивался дипломатического признания Ватиканом Независимого Государства Хорватии, которое и было получено de facto. Он раздавал палачам иконки и кресты, вместо того, чтобы отлучать от Церкви, публично одобрял все то, что совершалось в Хорватии. Как глава военного духовенства, он не сделал ничего, чтобы удержать своих подчиненных от преступлений. Правда, приватно он посылал Павеличу письма с некоторыми протестами, главным образом после Сталинграда, но от них жертвам геноцида было ни жарко, ни холодно. Степинац интриговал против Павелича в 1944 г., но, в отличие от других, не пострадал. Перед бегством, Павелич доверил Степинацу часть награбленного у жертв золота.Поэтому осуждение Степинаца на процессе 1946 г. было более чем обоснованным. Потом его сделали «мучеником коммунизма», хотя просидел он всего 5 лет. В 1998 г. папа Иоанн-Павел II беатифицировал его, причислил к лику святых. Это - плевок в лицо сотням тысяч жертв усташского геноцида. И признание сопричастности Ватикана к этим преступлениям. Ибо папа Пий XI практически никак не реагировал на террор в Хорватии, хотя знал о нем все. Не отлучил палачей от Церкви, хотя в 1949 отлучил всех коммунистов. Более того, принимал делегации усташей в Ватикане.
А после войны Католическая церковь по т.н. «крысиной тропе» обеспечила бегство многих хорватских палачей, в т.ч. и самого Анте Павелича в Испанию, Аргентину и другие приятные места.
Об этом надо знать и помнить. Что значит коллаборационизм, который так любят у нас воспевать некоторые «церковные власовцы». И кого взрастила Католическая церковь в Хорватии.
Диакон Владимир Василик, специально для «Русской народной линии»
