Одним из лауреатов Патриаршей премии по литературе за 2016 год, которую вручали недавно в Храме Христа Спасителя, стал протоиерей Ярослав Шипов. Читателям давно знакомы его замечательные короткие рассказы - простые, совершенные по форме и языку. Признанный еще в конце семидесятых автор, завотделом прозы в издательстве «Современник», он неожиданно в 1991-м стал священником в глухой вологодской деревне, бросил сочинительство и любимую охоту. Прослужив там около четырех лет и восстановив в районе четыре прихода, вернулся по здоровью в Москву. А теперь служит на Патриаршем подворье в Зарядье и продолжает писать. О том, как отзывается его и чужое слово, газета «Культура» расспросила прозаика.
культура: Чем отличается эта награда от тех, что Вы получали в прошлые годы как светский литератор?
Шипов: Тем, что я теперь твердо знаю: там (указывает вверх)
ни ордена, ни премии не котируются. Я, конечно, благодарен Его
Святейшеству и членам жюри за столь высокую оценку моего весьма
скромного труда. Теперь смогу лишний раз съездить на рыбалку под
Астрахань. А еще признателен за то, что на церемонии присуждения
встретился со своим старым знакомым - Виктором Лихоносовым, которого не
видел тридцать лет. Очень рад, что отметили его творчество - он
действительно большой художник...
культура: Письменная литература на
Руси начиналась как проповедническая - со «Слова о законе и благодати»
митрополита Илариона, и лишь гораздо позже обрела светское измерение,
разойдясь с истоками. Можно ли представить точку, в которой они вновь
сольются?
Шипов: В моей личной ситуации они подходят близко друг к
другу, хоть и не сливаются. Проповедь и литература - разные ипостаси,
но и противопоставлять слово-логос слову художественному не нужно.
Господь дал нам Священное писание для выживания и духовного возрастания.
А хорошая литература помогает подступить к этому. Язык притч Евангелия,
например, не понять, если ты ничего не читал до этого, кроме подписей к
комиксам. Ведь зачем Бог даровал человечеству искусство? Чтобы
воспевать Творца и Его творения. Надо разбудить душу, настроить ее,
чтобы она смогла хотя бы отдаленно почувствовать веяние Духа Святаго.
Литература, как и всякое искусство, которое мы называем «классикой», имеет ярко выраженное религиозное происхождение. Только в христианских храмах с древнейших времен было принято прославлять Бога и в слове, и в музыке, и в изображении, а в других мировых религиях этого нет, иногда даже запрещено. Италия, Испания и Португалия дали толчок, за ними последовала практически вся Европа. Мы заходили на этот путь по-своему: от византийской иконописи, храмового зодчества и пения, житий святых. Светское искусство стало развиваться у нас несколько позже. Но к XIX столетию в Европе начался мощнейший всплеск творчества, представленного всеми музами. Искусства появились даже там, где их никогда не было. Ну и в России, конечно, то столетие (с календарным заходом на XX век) стало пиковым - и в живописи, и в музыке, и в литературе. Для меня в последних двух непревзойденными вершинами являются Чайковский и Пушкин.
А затем повсеместно - и тоже почти одновременно - все пошло на спад. Думается, что причина в оскудении веры. Художники, музыканты, поэты стали намеренно корежить божественную гармонию, а то и вовсе обращаться к демоническим началам. В итоге без живоносного источника ссохлись корни творчества, пожухли цветы и листья.
культура: Но ведь у нас и в
прошлом веке вплоть до середины, а то и последней его четверти работали
великие писатели, поэты, художники. Достаточно назвать Шолохова,
Леонова, Распутина, Пастернака, Заболоцкого, Свиридова...
Шипов: Да, у нас творческое угасание, несмотря на
атеистическую власть, шло медленнее, чем на Западе. Но и мы не миновали
его. Хотя даже сегодня, при плачевном, как нам представляется, духовном
состоянии нашего общества, оно живее, чем западное. Наша страна,
наверное, ныне единственная, где храмы строят, а не разрушают, где в них
еще молятся.
культура: Может быть, такие
книжные явления, как «Несвятые святые» епископа Тихона (Шевкунова),
«Крестный ход» Крупина, Ваши рассказы, возвращают литературу к своему
проповедническому истоку?
Шипов: Все, что вы назвали, - литература. У проповеди
иные инструменты и задачи. Возьмем мой пример: священство - это
служение, но и писательство - тоже служение. А двум господам, как
известно, присягать нельзя...
культура: Это же не Бог и мамона, тут нет дихотомии...
Шипов: Конечно. Однако есть старая церковная формула:
первое дело важнее второго. Поэтому я - прежде всего священник, и в это
дело уже встраиваю свое творчество. Кстати, десять лет после
рукоположения вообще ничего не писал. Но нынешние мои рассказы не
превратились в проповеди - это другой жанр. Бывает, что слово пастыря,
зажигающее сердца с амвона, будучи перенесенным на бумагу, вызывает лишь
недоумение: что здесь может увлекать? С другой стороны, в последнее
время немало священнослужителей стали издавать свои сочинения. К
сожалению, далеко не все из этих авторов понимают, что такое литература.
Один батюшка позвонил мне и обескуражил просьбой: «Научите хорошо
писать». «Надо, - говорю, - всю жизнь учиться у русской литературы». Он
сразу поскучнел: «Мне это не годится, мне по-быстрому». Ну и шурует
«по-быстрому», выходят книжки... Как редактор с многолетним стажем могу
предположить, что еще в конце 1980-х из так называемой «иерейской прозы»
мало что взяли бы к публикации в книжных издательствах и литературных
журналах. И не по цензурным запретам, их тогда уже практически не было, а
по профессиональным критериям.
культура: Есть ли для Вас, священника и писателя в одном лице, какие-то запрещенные приемы - гипербола, ирония, фантазия?
Шипов: Если просто фиксировать действительность, ничего
не добавляя к ней, получатся репортажи или журналистские очерки.
Разумеется, я использую вымысел, однако очень осторожно - только для
создания более выпуклой картины. В молодости я легко выдумывал сюжеты,
образы. Сегодня некоторые из этих рассказов представляются мне
неубедительными, и я давно не включаю их в сборники.
культура: А сюжеты Вы берете из своего опыта?
Шипов: В большинстве случаев - да, но что-то приходится
домысливать, достраивать. Приведу аналогию из другого вида искусства.
Художник пишет с натуры только этюды, наброски. А завершенное полотно он
создает потом в мастерской. Увиденное нужно пропустить через душу...
культура: Уместна ли, на Ваш взгляд, излюбленная критиками формула «развитие литературы»?
Шипов: Едва ли. Куда мы развились от Пушкина, Гоголя, Чехова или, скажем, Лескова? Подойти бы поближе к ним, да не получается...
культура: В слове «искусство» иногда выделяют в качестве морфемы «искус», что настораживает православное ухо.
Шипов: Художественный дар, он в любом случае - Божий,
что и в языке нашем закреплено. Но художнику дан свыше также и свободный
выбор: кому этот дар подчинить, кому в итоге служить - Господу или
лукавому. Дело это непростое: многие великие творцы всю жизнь
балансировали на грани. Апостол Павел предупреждал: «Блюдите убо, како
опасно ходите!» К писателям это относится, наверное, в первую очередь,
потому что за каждое слово придется держать ответ на Страшном Суде.
Фото на анонсе: pravmir.ru
http://portal-kultura.ru/articles/symbol-of-faith/161406-otets-yaroslav-shipov-premii-na-tom-svete-ne-kotiruyutsya/
