Документы свидетельствуют о том, что в описаниях событий 1917 года нас кормили, а часто и до сих пор кормят, как говорится, манной кашей. В этом убеждаешься, как только открываешь вышедшее в саратовском издательстве «Волга» уникальное издание - двухтомник документов периода 1917-1918 годов «Пролетарская революция, какой мы её не знаем».
Этот потрясающе интересный исторический сборник тяжело читать, мучительно осмысливать и сложно о нем рассказывать. От любых иных работ на тему переломных событий 1917-го этот труд отличается, прежде всего, тем, что впервые читателю предложен столь объемный и многосторонний свод документов, касающихся революционных перемен. При этом, происходивших не в столицах империи, а в удаленной, хотя и оказавшейся очень важной для исхода революции провинции - Саратовском Поволжье.
Уникально это издание еще и потому, что состоит оно исключительно из документов. На более чем тысяче страниц - ни одной оценки, ни одного вывода и обобщения.
Только хронологически, методично, по месяцам организованные документальные свидетельства: протоколы заседаний исполкомов, советов, комиссий; декреты и постановления Советской власти; материалы местных газет; дневниковые записи и воспоминания очевидцев и участников событий - саратовских обывателей, причем написанные, по большей части, не десятилетия спустя, а непосредственно во время событий или сразу после них. И все эти документы - звучат. Поразительно многоголосье издания! Всё, что есть в книге из авторских комментариев, - это лишь тщательно собранный научно-справочный материал, представленный в конце каждого тома.
Цель сборника авторы-составители архивист А.В. Кумаков и историк А.А. Симонов сформулировали предельно просто: как можно более полно показать события первого года пролетарской революции, причем так, как видели их современники - представители различных политических сил и социальных слоев.
Итак...
«Марциновский А.М. (член РСДРП с 1904 г., большевик, рабочий-столяр - Н.Д.) 28 октября ночью нас вызвали...По приходе нам сообщили, что городская дума забаррикадировалась... Руководителем думы был полковник, который командовал юнкерским училищем. В думе было засилие юнкерской школы, гимназистов, интеллигентов, а рабочих было несколько, а именно, Васильев Павел и Судачков... Рано утром пришел к нам парламентарий... и потребовал от имени меньшевиков и с.-р (социал-революционеры - Н.Д.), бывших в думе, чтобы мы опять шли на переговоры.... Когда мы вошли туда (в думу - Н.Д.), то всех присутствующих там собрали, и Васильев выступал. Мы дали им срок 20 минут, если через 20 минут они не дадут ответа, то будем бомбардировать думу. Они потребовали от нас обещания, что их не убьют.
... При выходе из думы мне пришлось им скомандовать, чтобы они шли с поднятыми руками. Они повиновались и от думы до Никольской улицы держали руки вверх. Так как в думе мы дали слово охранять сдавшихся, то мы велели им вывесить белый флаг. Они взяли платочки, сделали белые флажки и тронулись. Так как у Максимовича остались погоны, то один солдат подбежал к нему, стал его ругать и хотел его заколоть штыком, но я его отстоял, и солдат успел только с него сорвать погоны и дать пощечину... Злоба наших солдат и красногвардейцев была настолько велика, что их с трудом удержали, они хотели дать залп по идущим пленникам из думы».
«Минх А.А. ( из потомственных дворян. Участник Первой мировой войны, с марта 1917 -начальник саратовской милиции, заменившей прежнюю полицию - Н.Д.) Все опустело в управе. Забыта была лишь маленькая горсточка людей, лежал умирающий юнкер, и рядом стояли доктор Соколов, два юнкера-санитара в халатах, моя жена и я.
По правде сказать, на душе у нас было жутко и смутно, каждую минуту могли нахлынуть толпы солдат, и еще неизвестно, как они отнесутся к нам.
Решили перенести раненого в аптеку. Жена срезала мои погоны, я положил свой револьвер на стол... На Московской улице увидели бежавшую массу солдат с винтовками наперевес. Впереди нас и их была баррикада, верх которой был обложен мешками с айвой, впереди толпы бежали три бородача. Перескочив баррикаду, они подбежали к остановившейся нашей группе и прыгали вокруг нас, крича: «Вот они, буржуи, бить их всех надо, на штыки их». И надо сказать, что выражение их физиономий было в то же время благодушное. Последние ряды толпы, с ревом добежав до баррикады, ткнули штыками в мешки, и айва посыпалась на мостовую. Вмиг все смешалось, побросав винтовки, все бросились собирать, как они, вероятно, думали, яблоки..., туда же кинулись и окружавшие нас «скакуны», а мы, воспользовавшись суматохой, юркнули за угол и втиснули носилки с раненым в аптеку... На душе было тяжело, было чувство обиды, стыда и горечи. Борьба была проиграна. Страничка жизни саратовцев перевернулась. Время радостной свободы, надежд на светлое будущее отошло - наступило время гнета, ужаса и крови».
«Соколов М.Д. (участник Первой мировой войны, подпоручик, командир роты, председатель военной секции городского Совета - Н.Д.). Дома узнал подробности недавней бойни... Социалисты били своих избранников социалистов!
Повреждения от этой войны следующие: все стекла в здании окружного суда, Пассажа и лавки Чернова от сотрясений разлетелись вдребезги... Было несколько человек убито и ранено, но больше всего было в ту ночь уличных грабежей».
Из воспоминаний участников революционных событий. «Мы хорошо помним юношу Вадима Романенко, который бросил учебу и ушел во главе отряда на борьбу с белыми бандами, где и погиб смертью героя. Рассказывают, что когда среди сдавшегося думцев он увидел своего отца, боровшегося против советской власти, то крикнул ему:
- Папа, выше руки, выше!»
«Пролетарская революция, какой мы её не знаем»... А что, собственно, знают сегодняшние саратовцы, впрочем, как и обыватели множества других провинциальных городов России, о событиях столетней давности в их крае?
Автор этих строк окончила школу и университет в Саратове. Могу засвидетельствовать, краеведческие познания моих одноклассников и сокурсников об октябре 1917-го сводились к тому, что в нашем городе всё произошло относительно тихо и практически бескровно. Наши педагоги (школьные уж точно) в подтверждение этого приводили факты, взятые в основном из выпущенной к пятидесятилетию Октябрьской революции хрестоматии в помощь учителю истории «История Саратовского края, 1917-1965». Первому году советской власти в этом учебном пособии уделено чуть более десяти страниц: «Пролетарской власти пришлось столкнуться с саботажем, диверсиями и вредительством свергнутых эксплуататорских классов», но «взамен старого суда и прокуратуры возникли пролетарские по своему составу трибуналы и paйонные революционные суды, большую роль в подавлении противления буржуазии и укреплении Советской власти в губернии сыграла созданная в декабре 1917 г. губернская чрезвычайная комиссия. Вместо ликвидированных буржуазно-помещичьих органов управления было создано до 40 новых пролетарско-крестьянских учреждений...» и т.д. И ничего более.
Ответы на главный вопрос: как всё-таки в крупнейшем в те годы купеческом, зерновом, промышленном, культурном, богатом и активно развивавшемся центре Поволжья государственный строй поменялся так быстро и так якобы спокойно? - учебные пособия, по которым нас учили, увы, не дают.
А вот содержание двухтомника «Пролетарская революция, какой мы её не знаем» - представляет прекрасный материал для размышлений, но при одном условии: «Наша книга рассчитана на готовность читателя к близкому, самостоятельному, пристальному и вдумчивому рассмотрению событий столетней давности», - говорят авторы-составители.
Рамки статьи, разумеется, не позволяют рассмотреть все вошедшие в книгу многочисленные сюжеты и темы первого года революции, попробуем найти ответ лишь на один вопрос: почему саратовские большевики ни от кого не получили решительный отпор в первые же дни и недели переворота?
«Гольц И.С. (бухгалтер на заводе «Петроль», меньшевик, депутат Саратовского совета третьего созыва - Н.Д.) Итак, мы направились на Театральную площадь послушать первый доклад Антонова уже как председателя Саратовского губернского исполнительного комитета. Эта самая большая площадь в городе была заполнена до отказа десятками тысяч людей...
Митинг открывает Васильев и предоставляет слово Антонову (Антонов- Саратовский В.П. - организатор Октябрьского восстания в Саратове - Н.Д.) На этот раз это был неузнаваемый, другой Антонов. Его речь была пронизана такой демагогией и злобной ненавистью ко всем противникам большевиков, что невольно возникал вопрос: кто выступает - Антонов или Васильев? Удивительно было и то, что его речь была направлена в первую очередь против социалистов - меньшевиков и эсеров, а не против контрреволюционных сил, которые формировались в казачьих областях вблизи Саратовской губернии.
Стало ясно, что большевики получили директиву своего ЦК, против кого должен быть прежде всего «открыт огонь».
Но «гвоздем» демагогии Антонова была игра на пустых желудках саратовцев.
Когда он в необычном для него стиле бросил в толпу вопрос:
- Товарищи! У вас не хватало до сих пор хлеба? - и он стоит и ждет ответа. Из толпы гаркнули сотни глоток:
- Не хватает!!!
Антонов кричит в ответ:
- Теперь, товарищи, у вас будет хлеба вдоволь. - И опять вопрос к толпе:
- У вас не было до сих пор сахара?!
- Не было! - кричит толпа.
- Теперь у вас будет все, и хлеб, и сахар! - кричит Антонов.
Толпа разражается бурными аплодисментами, и тысячи глоток кричат:
- Ура! Ура!
А мы, депутаты Совета, слушали и возмущались, так как знали, что все это ложь. Ведь только всего несколько дней тому назад на специальном заседании Совета нам докладывали, что на складах нет ни сахара из-за транспортных затруднений его доставки с Украины, ни достаточных запасов муки и зерна на мельницах и складах. А Антонов кричит, что всё будет, и хлеб, и сахар.
Особое место в его речи - раздел, относящийся к «классовой борьбе». Это был открытый призыв к «охоте на буржуев», конфискации всех ценностей, домов, предприятий, магазинов и прочей собственности. Экспроприация. И это не осталось пустыми словами, а весьма энергично начало претворяться в жизнь».
Пока оппоненты дискутируют на политические темы, саратовские большевики решительно и бескомпромиссно выполняют указание вождя: «Взятие власти есть дело восстания: его политическая цель выяснится после взятия» (В.И. Ленин).
Очевидно, что приход большевиков к власти, и в стране в целом и в одной отдельно взятой губернии, был бы невозможен, не имей он достаточно предпосылок в сознании народных масс. Это с одной стороны. Но совершенно очевидно и другое: лидеры саратовских большевиков, а это были образованные, убежденные, энергичные люди, прекрасно понимали, что всякая власть состоятельна лишь при условии, что она имеет силы легитимно поддерживать утверждающую ею законность. Поэтому главную ставку в захвате они делали на «человека с ружьем». Город предоставлял для этого прекрасные возможности.
В 1917-м Саратов был ближайшим тылом, где формируются, обучаются, ожидают отправки на фронт резервные батальоны. Здесь находится многотысячный гарнизон. В основном это солдаты - немолодые (молодых уже раньше отправили на фронт) мужики. По большей части неграмотные, избавленные армией от хозяйственных забот, но от этого не переставшие переживать об оставленной в деревне семье и хозяйстве. Получившие от большевистских агитаторов много обещаний о земле и воле, знающие, что пока они сидят здесь, в казармах, в деревне без них делят землю. Уже почувствовавшие и силу оружия в руках, и вкус «демократии»: приказом исполкома Советов они получили право избирать командиров, судить товарищеским судом все проступки, «учиненные в части».
Именно на этих людей делал ставку созданный большевиками в ночь с 26 на 27 октября 1917 года Военный совет.
Гарнизон и в дальнейшем использовался как неопровержимый аргумент силы саратовскими большевиками повсеместно, решительно и умело. «Для нас ясно, что никто не может быть властью, не опираясь на моральную силу штыков», - прочтем мы чуть позже в одном из протоколов заседания исполкома.
«Антонов В.П. Военный совет, рассмотрев оперативный план Щербакова, одобрил его и приказал кольцом окружить «думских озорников». Взято было из гарнизона до 3000 надежных солдат из разных полков... Их сопровождали свои полки с музыкой и знаменами. Получилась внушительная вооруженная демонстрация всего гарнизона, который явился засвидетельствовать свою преданность советской власти. Васильев, я, Плаксин, Осипов и другие приветствовали полки, говорили полные горячего убеждения и энтузиазма речи, воодушевляя, вернее - раздувая огонь, горевший в этой одноцветной, серой, но глубоко прекрасной массе».
«Бабин А.В. 21 ноября. Огромная толпа народа, собравшаяся на углу нашей улицы днем, обсуждала большевистский гнет, злоупотребление властью и предательство интересов народа. Митинг продолжался недолго. Подошедший отряд красных солдат приказал митингующим разойтись. Когда толпа заартачилась, солдаты произвели несколько предупредительных выстрелов в воздух. Толпа тут же рассеялась. Большевики знают овечью психологию стада, которым правят».
«Соколов М.Д. (конторский служащий на одном из маслозаводов г. Саратова - Н.Д.). 9 ноября. Вчера в Саратове на уличных заборах большевики расклеили свои воззвания с победно-напыщенным началом: «Свершилось! Вся власть перешла в руки Советов. Наймит буржуазии Керенский бежал...».
Далее пошло «но». Но сопротивление еще не сломлено. Городская дума требует освобождения арестованных юнкеров и офицеров, которых по обстоятельствам настоящего времени нельзя немедленно освободить. Городские служащие грозят забастовкой и лишить все населения Саратова воды и освещения. Вокруг Саратова расположились казаки, которые, по словам воззвания, если вернутся в город, то не оставят камня на камне».
«Бабушкин В.Ф. (слесарь, большевик с 1914 г., член исполкома Совета - Н.Д.). Приехали казаки-делегаты, размещаются на стульях, гремят шашками. Казаки все пожилые, степенные, с медалями и крестами на груди. Представляемся, знакомимся. Длинная, неловкая пауза. Казаки молчат. Оглядываем друг друга недоверчиво... Заговорил Антонов.
Антонов говорил о русской революции, о рабочих и крестьянах, о контрреволюции, но в своей речи он проводил красной нитью, что в Саратове тридцать тысяч вооруженного гарнизона, что поголовно вооружены, обучены военному делу все рабочие.
Давая понять казакам, что с нами связываться опасно, нас голыми руками не возьмешь...»
«Антонов В.П. ... без боя, на который толкали дивизию партии мелкобуржуазного социализма, мы добились сперва нейтрализации, а затем и ухода казаков из-под Саратова...
Но чего не предвидели большевики, так это того, как быстро солдатская масса - этот, казалось бы, социально активный слой, на который они делают ставку, может превратиться в слой социально-опасный.
Впрочем, это не только значительно озадачило большевиков, но и сильно напугало обывателя и заставило его, по привычке, искать защиты у власти. А это - ирония судьбы - уже была большевистская власть».
«Соколов М.Д. 9 ноября. Много солдат из гарнизона - до шести тысяч - разошлись по домам. Большинство же новоявленных революционеров из военных по-прежнему торгуют на базаре своим и казенным имуществом.
Сегодня оцепили вооруженными отрядами Верхний базар и поголовно осматривают солдат и торговцев, разыскивая солдатские вещи, выкраденные из цейхгаузов. Не желая оставаться в военном городке за кладбищем, несколько полков переселились в город, где решили занять все гостиницы. Третий день трактирщики Верхнего базара спешно вывозят свое имущество, освобождая помещения. Намечены также несколько магазинов на Верхнем, владельца которых в считанные часы должны немедленно очистить их. Держись теперь базар!»
Из протоколов заседаний исполкома. «16 декабря. Тов. Попов. По всей стране пронеслись винные погромы. В этой пьяной вакханалии приняли участие и солдаты, сумевшие в октябрьские дни восстать против буржуазии. Наряду с винными погромами они хотели направить массу на погромы вообще. Они ищут, что есть у нас темного, чтобы превратить светлую революцию в темное пятно».
Из протоколов заседаний исполкома. «10 декабря. Делегаты из Петровского совета докладывают, что в Петровске имеется 87 тыс. ведер спирта и 17 тыс. ведер вина. Петровский гарнизон имеет намерение разгромить склад, взять вино и распределить между солдатами по ведру на каждого, а остальное продать населению.
Делегаты просят у Саратовского Совета помощи, так как они ждут разгрома в ближайшие дни. По этому вопросу вносятся следующие предложения: 1) послать вооруженную и моральную силу; 2) послать только моральную силу; 3) послать моральную силу с отрядом в 10 человек, отозвать Петровский гарнизон в Саратов для похода на казаков. Третье предложение принимается большинством голосов».
Петровск - это еще не самый страшный эпизод пьяных погромов, прокатившихся по губернии в ноябре-декабре 1917-го, в книге приводятся документы о разгромах винных складов и пьяных погромах, грабежах, разбоях в целом ряде уездных городов: Камышин, Балашов, Аткарск, Николаев... - один другого страшнее.
В «человека революции» словно вселился бес вседозволенности. И в этот бесовский огонь большевики в первые же дни прихода к власти подбросили еще топлива:
«Бабин А.В. ( преподаватель английского языка в Саратовском университете - Н.Д.) 15 ноября (1917 г.): «Объявленная Советами всеобщая и полная амнистия всех политических заключенных и уголовников, открытие всех тюрем и уничтожение судебных архивов наполнили страну опасными элементами. Молодые и наиболее предприимчивые рецидивисты после освобождения вступили в Коммунистическую партию. В ряде случаев им удавалось занять ответственные административные должности; из этой среды большевики получили наилучший человеческий материал для борьбы и истребления врагов партии, т. е. ленивых и слабохарактерных любителей правопорядка».
Как тут не вспомнить очень точное замечание доктора исторических наук В.П. Булдакова: «Смысл революции практичнее начать постигать не с того, как высоко способен воспарить человек в своих социальных мечтах, а как низко он может пасть на грешную землю, предаваясь им».
Исторический труд «Пролетарская революция, какой мы её не знаем» - это всего лишь первый акт документальной драмы социального переустройства в одном, отдельно взятом регионе России. Но он дает читателю возможность почувствовать всю тяжесть происходившего в стране. Увидеть повседневность революции, когда относительно небольшие политически активные группы, действуя напористо и бескомпромиссно, меняют жизнь миллионов людей. Составителей сборника иногда упрекают в некоторой тенденциозности: слишком много, на первый взгляд, негатива в массиве собранных ими документов. Они же сами называют свой труд «книгой-предупреждением». Документы столетней давности звучат, особенно сегодня, на фоне репортажей из «горячих» точек и бесконечных политических ток-шоу, как напоминание о том, что в реальности происходит на «грешной земле», когда кто-то в своих социальных, а чаще - увы! - меркантильных мечтах начинает упоённо играть лозунгами, мнениями, фактами. А в итоге - судьбами миллионов людей.
Да, в повседневности революции много негатива. По очень простой причине: всякие революционные тектонические социальные сдвиги в обществе, совершаемые с оружием в руках, неизбежно оборачиваются бедами для очень и очень многих.
Творческий потенциал, подлинный энтузиазм, силы для великих свершений общество обязательно раскроет в себе, но только позже, понеся значительные, а порой невосполнимые, потери. Семь десятилетий, прожитых нашей страной после переворота, - тому подтверждение.
http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/papa_vyshe_ruki_vyshe__678.htm
