Введением в школах факультатива ОПК Церковь и поддерживающие ее общественные силы отнюдь не достигали утопической цели "Православие навсегда здесь и сейчас". На деле речь шла о первом, пробном шаге, о попытке поставить эксперимент по "привитию" древу светского образования православной ветви
Как показывает жизнь стоит еще раз уточнить предназначение школьного учебного курса "Основ православной культуры" и его аналогов с точки зрения задач возвращения Церкви в "большое общество" и возможностей светской образовательной системы.
Надо сказать, что истерия в стиле "Аврал! Все наверх!" по поводу грядущей "отмены ОПК" с самого начала мне показалась весьма подозрительной. Как известно, испуганные крики и понукания в духе "быстрей-быстрей, не успеем!" являются одним из лучших способов отключения способности суждения и критического восприятия действительности. И соответствующий контингент "предприимчивых людей" пользуется им давно и очень успешно. Не могу утверждать, что в данном случае это делалось намеренно, однако иной раз недо-разумение (не хочется говорить - глупость) людей, случайно оказавшихся в ключевых точках коммуникативного пространства, бывает не менее вредна, нежели злой умысел.
Действительно, на поднятый "шум" "повелись" почти все. Едва ли не единственный известный мне экспертный текст по проблеме смысла и назначения "Основ православной культуры" в связи и по поводу готовящегося решения по отмене регионального компонента образования, написанный со взвешенной и достаточно объективной позиции, принадлежит И. Бражникову. К сожалению, эта разумная точка зрения тогда осталась "в аутсайде".
ОПК не есть ни единственный, ни главный, ни даже, судя по всему, наиболее эффективный способ приобщения детей и подростков к Традиции Церкви. Думать иначе может, пожалуй, лишь тот, кто либо не учился в средней школе, либо успел полностью и безнадежно об этом забыть. Информация, которую ребенок (подросток) получает на школьных уроках, вступает в очень сложное взаимодействие с тем, что ему уже известно, и с тем, что он узнает параллельно. Даже в младших классах и детских садах дети не все, что им говорят в стенах школы, принимают за чистую монету. Но, если и воспринимают так, потом наступает неизбежное переосмысление значительной части полученной в более раннем возрасте информации. Причем зачастую - с полной сменой "знаков" (что характерно для подросткового и раннего юношеского возраста).
Собственно, введением в средних школах факультатива ОПК Церковь и поддерживающие ее общественные силы отнюдь не достигали утопической цели "Православие навсегда здесь и сейчас". На деле речь шла о первом, пробном шаге, о попытке поставить эксперимент по "привитию" древу светского образования православной ветви. Эксперимент, вполне вписывающийся в образовательную политику страны последних 25 лет, когда всеобщее и чрезвычайно многообразное экспериментирование стало "естественным состоянием" российской системы образования. Эксперимент, не худший и далеко не самый бессмысленный из того, что у нас делалось и делается с целью "улучшить" отечественное образование, и вполне предсказуемый уже в конце 1980-х гг.
Этот эксперимент по самой своей природе предполагал не "блицкриг", но лишь начало долгой, трудной и не всегда гарантированно успешной работы по систематическому ознакомлению учащейся молодежи с православной религиозно-культурной традицией. Говоря социологическим языком, он замысливался как "пилотаж". Говоря языком теории принятия решений, это было абсолютно инновационное образовательное решение, требующее креативной разработки всей обеспечивающей инфраструктуры практически "с нуля". Надо было с чего-то начинать. И начали, естественно, с тех форм, которые "работали" когда-то, в других исторических условиях, а в нынешних должны были послужить ступенькой, "трамплином", и только в лучшем случае - базой для дальнейшего закрепления и развития эффективных практик "нового религиоведческого образования".
Разумеется, не обошлось без детских "болезней роста", к которым следует отнести, прежде всего, идеологизм и наивный синкретизм в преподавании православной культуры. Искушение "внедрять" знания о православии в головы учеников как "новую (квази)идеологию", в соответствии с насквозь проржавевшими трафаретами позднесоветской эпохи, на первом этапе проявилось почти повсеместно и местами очень и очень заметно. Иначе и быть не могло. К счастью, подобные практики сразу же начали доказывать свою неэффективность, что невозможно было скрывать или не признавать сколько-нибудь долго. Изживание подобных пережитков соответствует "естественному ходу развития" современного социогуманитарного образования.
Сложнее обстоит дело со вторым искушением, которое заключается в стремлении скрестить "коня и трепетную лань" и достичь посредством конфессионально ориентированного религиоведения всего и желательно сразу. Пожалуй, одним из главных недостатков нашего ОПК как "первояйца" конфессионально-ориентированного религиоведения стало присутствующее уже на уровне стандарта дисциплины смешение принципиально различных коммуникативно-познавательных программ - "духовно-воспитательной" и "информативно-познавательной". Логически напрашивается дальнейшее разделение этих программ и соответствующих образовательных целей и задач как "в пространстве" (выделение целевых групп учащихся и дифференцированное преподавание им знаний о религии в формах, отвечающих их запросам), так и "во времени" (систематическая поэтапная работа по религиозному просвещению учащихся). Такая дифференциация, призванная повысить эффективность обеих программ и разрешить имеющие место противоречия учебных практик со светским характером законодательства, должна стать повесткой дня на следующем этапе развития проекта.
Повторю: обе указанные "болезни роста" на ранних стадиях становления религиозных (православных) образовательных инноваций в светской школе были, по-видимому, неизбежными и в каком-то смысле "нормальными". Но нормальными - в перспективе их непременного и осознанного ПРЕОДОЛЕНИЯ, а не консервации в таком виде, какой они имели и еще во многом имеют сейчас. Нормой в данном случае является непрерывное творческое развитие концепции и практик этих инноваций. Цепляться же за несовершенные, преходящие и отживающие формы преподавания как нечто самоценное, провозглашая их чуть ли не объектом поклонения - вариант тупиковый.
Сегодня нам еще нужны ОПК. Но нужны они не сами по себе, но "только" для того, чтобы из них выросли новые, более сильные, привлекательные, жизнеспособные и разнообразные формы религиозного просвещения секуляризованного поколения. Образно говоря, эта форма должна "умереть", подобно зерну, чтобы дать жизнь колосу. И колос, похоже, уже прорастает. Какой-то риск того, что он не прорастет, есть всегда. Но было бы странно поэтому отказываться от возможности роста, пытаясь "забальзамировать" первоначальное зерно.
http://www.pravaya.ru/column/15189
Как показывает жизнь стоит еще раз уточнить предназначение школьного учебного курса "Основ православной культуры" и его аналогов с точки зрения задач возвращения Церкви в "большое общество" и возможностей светской образовательной системы.
Надо сказать, что истерия в стиле "Аврал! Все наверх!" по поводу грядущей "отмены ОПК" с самого начала мне показалась весьма подозрительной. Как известно, испуганные крики и понукания в духе "быстрей-быстрей, не успеем!" являются одним из лучших способов отключения способности суждения и критического восприятия действительности. И соответствующий контингент "предприимчивых людей" пользуется им давно и очень успешно. Не могу утверждать, что в данном случае это делалось намеренно, однако иной раз недо-разумение (не хочется говорить - глупость) людей, случайно оказавшихся в ключевых точках коммуникативного пространства, бывает не менее вредна, нежели злой умысел.
Действительно, на поднятый "шум" "повелись" почти все. Едва ли не единственный известный мне экспертный текст по проблеме смысла и назначения "Основ православной культуры" в связи и по поводу готовящегося решения по отмене регионального компонента образования, написанный со взвешенной и достаточно объективной позиции, принадлежит И. Бражникову. К сожалению, эта разумная точка зрения тогда осталась "в аутсайде".
ОПК не есть ни единственный, ни главный, ни даже, судя по всему, наиболее эффективный способ приобщения детей и подростков к Традиции Церкви. Думать иначе может, пожалуй, лишь тот, кто либо не учился в средней школе, либо успел полностью и безнадежно об этом забыть. Информация, которую ребенок (подросток) получает на школьных уроках, вступает в очень сложное взаимодействие с тем, что ему уже известно, и с тем, что он узнает параллельно. Даже в младших классах и детских садах дети не все, что им говорят в стенах школы, принимают за чистую монету. Но, если и воспринимают так, потом наступает неизбежное переосмысление значительной части полученной в более раннем возрасте информации. Причем зачастую - с полной сменой "знаков" (что характерно для подросткового и раннего юношеского возраста).
Собственно, введением в средних школах факультатива ОПК Церковь и поддерживающие ее общественные силы отнюдь не достигали утопической цели "Православие навсегда здесь и сейчас". На деле речь шла о первом, пробном шаге, о попытке поставить эксперимент по "привитию" древу светского образования православной ветви. Эксперимент, вполне вписывающийся в образовательную политику страны последних 25 лет, когда всеобщее и чрезвычайно многообразное экспериментирование стало "естественным состоянием" российской системы образования. Эксперимент, не худший и далеко не самый бессмысленный из того, что у нас делалось и делается с целью "улучшить" отечественное образование, и вполне предсказуемый уже в конце 1980-х гг.
Этот эксперимент по самой своей природе предполагал не "блицкриг", но лишь начало долгой, трудной и не всегда гарантированно успешной работы по систематическому ознакомлению учащейся молодежи с православной религиозно-культурной традицией. Говоря социологическим языком, он замысливался как "пилотаж". Говоря языком теории принятия решений, это было абсолютно инновационное образовательное решение, требующее креативной разработки всей обеспечивающей инфраструктуры практически "с нуля". Надо было с чего-то начинать. И начали, естественно, с тех форм, которые "работали" когда-то, в других исторических условиях, а в нынешних должны были послужить ступенькой, "трамплином", и только в лучшем случае - базой для дальнейшего закрепления и развития эффективных практик "нового религиоведческого образования".
Разумеется, не обошлось без детских "болезней роста", к которым следует отнести, прежде всего, идеологизм и наивный синкретизм в преподавании православной культуры. Искушение "внедрять" знания о православии в головы учеников как "новую (квази)идеологию", в соответствии с насквозь проржавевшими трафаретами позднесоветской эпохи, на первом этапе проявилось почти повсеместно и местами очень и очень заметно. Иначе и быть не могло. К счастью, подобные практики сразу же начали доказывать свою неэффективность, что невозможно было скрывать или не признавать сколько-нибудь долго. Изживание подобных пережитков соответствует "естественному ходу развития" современного социогуманитарного образования.
Сложнее обстоит дело со вторым искушением, которое заключается в стремлении скрестить "коня и трепетную лань" и достичь посредством конфессионально ориентированного религиоведения всего и желательно сразу. Пожалуй, одним из главных недостатков нашего ОПК как "первояйца" конфессионально-ориентированного религиоведения стало присутствующее уже на уровне стандарта дисциплины смешение принципиально различных коммуникативно-познавательных программ - "духовно-воспитательной" и "информативно-познавательной". Логически напрашивается дальнейшее разделение этих программ и соответствующих образовательных целей и задач как "в пространстве" (выделение целевых групп учащихся и дифференцированное преподавание им знаний о религии в формах, отвечающих их запросам), так и "во времени" (систематическая поэтапная работа по религиозному просвещению учащихся). Такая дифференциация, призванная повысить эффективность обеих программ и разрешить имеющие место противоречия учебных практик со светским характером законодательства, должна стать повесткой дня на следующем этапе развития проекта.
Повторю: обе указанные "болезни роста" на ранних стадиях становления религиозных (православных) образовательных инноваций в светской школе были, по-видимому, неизбежными и в каком-то смысле "нормальными". Но нормальными - в перспективе их непременного и осознанного ПРЕОДОЛЕНИЯ, а не консервации в таком виде, какой они имели и еще во многом имеют сейчас. Нормой в данном случае является непрерывное творческое развитие концепции и практик этих инноваций. Цепляться же за несовершенные, преходящие и отживающие формы преподавания как нечто самоценное, провозглашая их чуть ли не объектом поклонения - вариант тупиковый.
Сегодня нам еще нужны ОПК. Но нужны они не сами по себе, но "только" для того, чтобы из них выросли новые, более сильные, привлекательные, жизнеспособные и разнообразные формы религиозного просвещения секуляризованного поколения. Образно говоря, эта форма должна "умереть", подобно зерну, чтобы дать жизнь колосу. И колос, похоже, уже прорастает. Какой-то риск того, что он не прорастет, есть всегда. Но было бы странно поэтому отказываться от возможности роста, пытаясь "забальзамировать" первоначальное зерно.
http://www.pravaya.ru/column/15189
