Первая мировая война, как уже отмечалось, привела к кардинальному пересмотру отношения русского общества к германскому императору Вильгельму II. Если до 1914 года о нем нередко писали как об императоре-рыцаре, человеке чести и стороннике если не дружеских, то конструктивных отношений с Россией, то с началом войны ситуация резко изменилась. Вильгельм в одночасье превратился в коварного злодея, «антихриста», дегенерата. Как не без иронии замечал консервативный публицист П.Ф.Булацель, «теперь, слава Богу, никому не возбраняется (…) утверждать, что все немцы изверги и вся германская культура представляет сплошной сумасшедший дом, где хозяйничает тот самый дегенерат Вильгельм II, который в течение 25 лет очаровывал своим умом, красноречием, находчивостью, разносторонними познаниями и неутомимою трудоспособностью всех английских, русских и шведских профессоров и писателей». Восприятие германского императора как главного виновника войны и вызванных ею смертей, разрушений и страданий было свойственно и для народной культуры. Собиратель народного фольклора Н.А.Скворцов опубликовал на страницах периодической печати несколько статей, посвященных восприятию в народной среде и отражению ею в частушках событий и явлений связанных с войной: «сухому закону», отношению к Вильгельму II и немцам и др. Представляется, что опубликованной в московской газете «Утро России» ровно сто лет назад материал Н.А.Скворцова «Вильгельм и немцы в народной песне» будет небезынтересен и сегодняшнему читателю.
Деревня продолжает неослабно реагировать на войну. Ее мысль от обыденных явлений повседневной жизни неизменно возвращается к темам, непосредственно связанным с войной.
В изобилии нарождаются одна за другой новые частушки, исключительно на события «военного времени», и эти «военные» частушки вытесняют песни другого жанра.
В настоящее время Вильгельм все чаще и чаще является объектом народного эпоса. Народная сатира зло бичует его. Частушки вполне определенно показывают, что в Вильгельме возмущает народную душу. В этом отношении чрезвычайно знаменательно, что бичующие частушки заключают в себе не одно лишь голое негодование, но и довольно обстоятельную мотивировку последнего.
Возмутили народную мысль, прежде всего, заносчивость и бахвальство кайзера и сатира так изобразила выступление Вильгельма:
Сине-море пенится,
Пенится, качается,
А Вильгельм бекренится,
На войну сбирается.
Страсть к позе желание изобразить из себя грозу для всех, дает пищу для новой строфы:
Не крути, Вильгельм, усы,
Шашкой грозно не тряси,
Перестань штыком махать:
Этим нас не напугать!
Народная сатира не ограничивается лишь внешними отрицательными чертами царственной особы: взбудораженная войной народная совесть внимательно следит за способами ведения войны. «Вильгельмовский» способ ведения войны резко расходится с народными этическими представлениями, и негодование становится более глубоким. Оно выливается в таком мотивированном обращении к Вильгельму:
Разоритель больших храмов
И хулитель ты икон
И зовут тебя… Вильгельмон,
Настоящий ты дракон.
Негодование настолько сильно, что народный эпос видит позорящее обстоятельство даже в самом имени, — в том, что кайзера зовут именно Вильгельмом на не каким-нибудь другим именем.
Еще энергичнее другой вариант обращения к Вильгельму:
Эх, нечистая ты сила,
Ты второй Наполеон,
Ты порезал мужчин мирных,
Ты добрался и до жен.
Ведь ты тигра и безбожник,
Настоящий лютый зверь:
Честных девушек порочил,
Не щадил никак детей.
Таков формуляр, выданный кайзеру народной сатирой.
Частушки, фотографически отражая голую действительность, не могли, конечно, ограничиться лишь идейным негодованием, и среди народных песен, посвященных Вильгельму, мы встречаем проклятия ему за испорченную личную жизнь.
Так, в период призыва запасных, а также во время последнего набора ходовой частушкой была:
Ты, Вильгельм, проклятый немец,
Меня с милкой разлучил…
Ты прощай, прощай, матаня:
Под Варшаву угодил.
Еще более характерно то, что народ отнюдь не склонен взваливать всю вину и ответственность за объявлением войны и зверства немецкой армии на одного лишь Вильгельма: целый цикл народных песен, как и некоторые интеллигенты, напр., кн. П.А.Кропоткин и Д.Н.Анучин, считают ответственным и немецкий народ, — по крайней мере, народная песня резко подчеркивает возмущающие его характерные черты немца: то же бахвальство, ту же заносчивость, грубость, жесткость и зверство.
Немец к нам на хлеб попался,
И над нами же смеялся,
Говорил он всем как хам:
Народ русский — это хлам.
Немчура совсем зазнался,
Своей силой похвалялся.
Иха, оха, иха, оха,
Видно будет дело плохо.
Стал войною он грозиться.
А на это русский злится.
Иха, оха, иха, оха,
Дело будет очень плохо.
До Россеи он добрался,
Да в одних портах остался.
Иха, оха, иха, ох,
Братцы, немец наш подох.
Народ остался прежним идеалистом и глубоко верит, что порок в конце концов всегда будет наказан.
И не избегнет наказания и немец.
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
