В эти дни, ровно 100 лет назад, российские газеты писали о подвигах двух русских героев, имена которых ныне совершенно забыты, а в первые месяцы Первой мировой войны по известности своей немногим уступали легендарному казаку-герою Кузьме Крючкову.
Один из них - казак Филипп Приданников. Как сообщало «Утро России», в одном из боев за Галицию казаку австрийским снарядом раздробило ногу и убило под ним лошадь. «Оставшись без лошади, - говорилось в заметке, - он с раздробленной ногой продолжал биться, заколол трех австрийцев пикой, а затем, когда пика выпала у него, саблей зарубил еще троих, после чего сам свалился. Доставленный в Киев, он получил поздравление от командира полка с Георгием». «Несомненно, - заключало издание, - что в нашей могучей армии таких богатырей огромное количество. Мы лишены возможности знать их имена, но можем единодушно сказать - честь им и слава!».
Рассуждая о подвигах, которыми с первых же дней войны прославилось российское казачество, известный публицист, редактор газеты «Вечернее время» Борис Суворин писал: «Нашему славному казачеству - слава! От самой Отечественной войны казачество было забыто. Это не значит, что оно заглохло, потеряло свою природную доблесть. Нет. Наука, стратегия, тактика, артиллерия, динамит, мелинит, аэропланы и другие страшные слова заставляли нас думать, что это племя воинов устарело. И вот теперь, в величайшую войну, когда-либо виденную миром, эти самые донцы, терцы, кубанцы, оренбуржцы, уральцы вновь у всех на виду. И самая научная из армий - немецкая - боится этой "орды". Она непонятна им. Это племя воинов-землепашцев, пережиток чего-то далекого, казался им - этим ученым генералам - чем-то абсолютно бессмысленным и каким-то балластом регулярной армии. Но народ, всегда более чуткий и всегда более памятливый, чем его вожди, помнил это храброе племя. "Die Kosacken" шепчут из дома в дом гордые прусаки, уверенные в непобедимости своей армии, и в один миг уверенности этой нет, лошади скачут медленнее, рука с палашом деревенеет, пика тупеет. Этой силы, этой удали, этого неожиданного крика, смелой безрассудной атаки, жестокого до смерти боя, вопреки тактике, но согласного с темпераментом, не может ожидать неприятель».
Не менее известным в эти дни стал герой многочисленных лубков гусар Давид Выжимок. Происходивший из крестьян Полтавской губернии, рядовой гусарского полка удостоился солдатского Георгия 4-й степени из рук Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, восхищенного подвигом героя.
«Высокий, красивый солдат-гусар. О своем подвиге рассказывает не особенно охотно, потому что "никакого подвига и не было..."», - писали о Георгиевском кавалере газеты. Но то, что скромному воину казалось обычным выполнением солдатского долга, однозначно было расценено современниками как героический поступок.
Во время боя у Гегенсдорфа - одного из эпизодов последних сражений в Восточной Пруссии - ситуация сложилась крайне тяжелая. «Наши силы, окруженные значительно превосходящими силами противника, горячо сопротивлялись, осыпаемые огнем немецких дальнобойных орудий. Немецкая пехота и кавалерия, действовавшая под прикрытием своей артиллерии, тщательно избегали русских атак, постоянно уклоняясь от рукопашного боя. Положение становилось тяжелым, и русские стали отступать к своим передовым позициям», - так передавало картину этого сражения «Утро России».
Давид Выжимок, служивший вестовым (т.е. солдатом, в задачи которого входило выполнение служебных поручений офицера), отъехав от места боя шагов на 500, обнаружил исчезновение «своего» командира. Оказалось, что сраженный вражеской пулей офицер был оставлен на поле боя при отходе гусар. Не раздумывая, под смертоносным огнем, гусар бросился на поиски офицера. Поскольку верхом ехать было невозможно, Выжимок добрался до места боя ползком. Отыскать офицера ему удалось довольно быстро -раненный в голову, он лежал среди груды тел, раскинув руки, и тяжело стонал. Узнав вестового, офицер попытался что-то сказать ему, но не смог - силы оставили раненого. Несмотря на то, что состояние командира казалось безнадежным, а шансов выбраться живым с поля боя было немного, Выжимок взвалил офицера на плечи, и пронес его на себе несколько верст под градом пуль и картечи, скрываясь под мостами и в канавах от неприятельского дозора.
«Уцелели они оба каким-то чудом, - сообщало "Утро России". - Заметив на поле битвы лошадь, потерявшую седока, Выжимок поймал ее, и, перекинув офицера через седло, помчался к русским позициям. Здесь, в полевом лазарете, офицер был перевязан и в санитарном поезде отправлен в Москву. С ним поехал и Выжимок. По дороге санитарный поезд посетил главнокомандующий. Узнав о подвиге Выжимка, он поблагодарил его и сам повесил ему на грудь Георгиевский крест».
В заключение этого небольшого очерка приведем еще один газетный рассказ о безымянном русском полковом священнике, в одиночку приведшим в плен 26 австрийцев. Прибывший с галицийского театра военных действий одесский корреспондент «Утра России» рассказал следующую историю: «Под Львовом наш полковой священник углубился в лес и натолкнулся на разъезд австрийских кавалеристов в 26 человек. Узнав в австрийцах славян, священник начал убеждать их, что грешно проливать славянскую кровь. В конце своей речи священник осенил солдат крестным знамением. Эта неожиданная встреча в лесу и пламенная речь священника произвели на австрийских солдат такое сильное впечатление, что все они, как один человек, благоговейно последовали за священником в наш лагерь».
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
