15 лет назад, 9 апреля 2010 года, на просторы интернета вышел православный патриотический ресурс «Русская Народная Линия». Газета «Православный Санкт-Петербург» с радостью поздравляет наших коллег и единомышленников и публикует интервью с главным редактором РНЛ А.Д. Степановым.
— Анатолий Дмитриевич, расскажите, как вышло, что когда-то единая Русская Линия разделилась и появилась РНЛ?
— Да, разделилась… Для меня и для всех сотрудников это было нелегко, ведь мы давно сработались… Я поехал за советом к знакомому архимандриту, а он высказал такую мудрую мысль: «Ну, значит, теперь будет две «Русских Линии». И я этой мыслью утешился. А причина разделения была идеологическая: споры между теми, кто не хочет делить русскую историю на «правильную» и «неправильную», и теми, кто хотел бы отречься от советской истории. Я считал и считаю, что подобное отречение не только бессмысленно, но это, по большому счёту, и нехристианское дело: 1917 год не мог произойти без воли Божией, а раз так, то не нужно пытаться «подкорректировать Бога». Если мы пойдём по этому пути, то у нас и истории не останется. Эти разногласия и стали 15 лет назад фундаментальной причиной раскола. Мы добавили в название слово «народная», — над чем кое-кто поначалу потешался… Но как-то это прижилось.
— Но ведь авторы РНЛ и до сих не могут согласиться друг с другом о приятии или неприятии советской истории…
— Да, такое противостояние снова начинают раскручивать, и не только на РНЛ. Уж я не знаю, с какой целью это делается… Судя по тому, что я вижу, — какие-то башни Кремля поддерживают националистов-антисоветчиков, а какие-то противятся им…
Есть такой сайт, «Сыны монархии», который ведёт Роман Антоновский, имеющий авторскую программу на Радио России, а значит, поддерживаемый Администрацией президента. А с другой стороны, постоянный оппонент Антоновского Захар Прилепин ведёт авторскую программу на телевидении и, соответственно, тоже не остаётся без самой высокой поддержки. Я, честно говоря, не вхож в коридоры власти, поэтому не знаю: может быть, это раздвоение — признак шизофрении, когда одна часть головы не знает, что делает другая, а может быть, тут какая-то политическая игра, затеянная для того, чтобы отвлечь работу русской мысли над созданием объединяющей русской идеологии. С другой стороны, как говорил апостол Павел, «надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1Кор.11,19). Вот для выработки искуснейшего, способного победить серьёзного оппонента, увидеть ошибки своей позиции, эти споры могут быть полезны. Поэтому мы не отрицаем полемики на РНЛ, но оппонентам следовало бы опираться на некие базовые позиции, — а не то всё превращается в бессмысленную грызню… Наша же редакционная позиция заключается в том, чтобы преодолеть разделение, чтобы та гражданская война, которая ведётся сейчас в пространстве телеграм-каналов, не выплеснулась в общество и не превратилась в уличные потасовки, — ведь всё начинается со слова, с идеи.
— Я помню, в 10-е годы многие в патриотическом сообществе носились с мыслью: нужно объединить красных с белыми, ведь все мы русские, а разделение играет на руку только нашим врагам… Но что-то не видно никаких результатов! Даже наоборот — противостояние обостряется.
— А всё потому, что желание примирить красных с белыми – это тупиковая идея. Их нет смысла мирить. Господь уже всем вынес Свой суд, и надеемся, что суд этот милосердный. Вспомните двух кавалеров ордена святого Георгия —
Василия Ивановича Чапаева и Оскара Карловича Каппеля, которые на Первой мировой воевали в одних окопах против общего врага и Георгия получили не за красивые глаза. И когда эти два выдающихся русских человека схлестнулись, они очень умело воевали друг против друга и оба погибли за свою правду. Как их примирить? Прекрасно об этом написала Марина Цветаева: «Белый был — красным стал: кровь обагрила. Красным был — белый стал: смерть побелила». Это всё уже решено, а нам же надо понять Промысл Божий, чтобы на этой платформе смогли примириться современные красные и белые. Конечно, я понимаю, что это непростой путь. Например, если фигуру Сталина готовы принять и красные, и белые, то фигуру Ленина белые принять уже не могут. А с другой стороны, красные не хотят принимать фигуру Царя-страстотерпца Николая… Должны быть какие-то ответственные стороны, которые бы контролировали процесс примирения, но таких сторон нет. И сегодня это особенно печально, потому что в Донбассе люди воюют и под красными флагами, и под имперскими, и эта общая борьба, казалось бы, может стать платформой для объединения, но как только делается первый шаг, тут же начинается новая свистопляска. Это одна из главнейших идеологических проблем, которые препятствуют нашему движению вперёд.
Есть ряд таких проблем, которые мы активно обсуждаем на РНЛ… Например, проблема понимания, кто такие русские. Здесь мы понесли очень тяжёлые утраты. Существовавшее прежде понимание русских как триединого народа сейчас утрачено. И самая тяжёлая утрата — это то, что мы, великороссы, потеряли своё самоназвание. Мы не пользуемся словом «великоросс», оно исчезло не только из научного оборота, но даже из бытового употребления. Но когда этноним «великороссы» исчез, нашим этнонимом стало слово «русские». А к чему это привело? Если русские — это только великороссы, — значит, белорусы и украинцы уже не русские и можно объявить русских врагами, как и делает киевский режим. Если русские — это этноним, то с какой стати татарин будет русским? С какой стати чеченец будет русским? А ведь ещё Сталин говорил: «Я не грузин, я русский грузинского происхождения». Сейчас мы слышим от Рамзана Кадырова: «Я чеченец, я мусульманин и только потом я россиянин». Но россиянин — это всего лишь гражданство. А если бы он сказал: «Я русский чеченского происхождения», — это был бы настоящий прорыв.
И третья важнейшая проблема, которая занимает важное место в редакционной политике, — это возвращение государства.
— Что вы имеете в виду? Возвращение территории СССР?
— Нет, это не обязательно. Хотя границы СССР — это идеал большой России… Но в нынешних условиях, в условиях той демографической катастрофы, в которой находятся этнические русские, говорить о восстановлении СССР — безумие: объединившись с бывшими союзными республиками, мы в момент превратимся в исламскую страну.
Нет, дело не в этом. Под словами «возвращение государства» я имею в виду нечто более фундаментальное. Советский Союз действительно был державой тоталитарного типа: государство вмешивалось везде, государство сдавило общество, и это в конце концов вызвало общее недовольство. Но вот грянули 90-е годы — и государство вдруг ушло отовсюду. На улице стало сложно увидеть милиционера, и гораздо проще — напёрсточников и прочих жуликов: государство ушло даже из правоохранительной деятельности. Не случайно же в те годы появилось это ядовитое словечко — «ночной губернатор»: ночью наши города контролировали бандиты. С приходом Путина государство начало возвращаться, прежде всего — в правоохранительную сферу, в сферу обороны: начал восстанавливаться военно-промышленный комплекс, начали платить хорошие деньги офицерам, появился набор в военные училища… Государство вернулось на внешнеполитическую арену: Россия стала заявлять, что может самостоятельно, без оглядки на Запад, решать какие-то проблемы. Сейчас государство начало понемногу возвращаться в сферу образования и очень осторожно — в сферу культуры. И это необходимо! Вспомните, как в 90-е и нулевые годы за государственный счёт ставились антирусские спектакли, фильмы, выходили книги…
— Да это и сейчас происходит…
— Да, рецидивы этого остаются, но сейчас это происходит не так массово. К сожалению, у нас до сих пор очень искажается история. Мы мало интересуемся историей до 1917 года. У нас главное историческое событие, которое всегда на слуху, — Великая Отечественная война, — что понятно, потому что это то событие, которое просто напрашивается как объединительный символ. Но Россия-то существовала и до 1917 года, и уж точно — до 1991-го. А у нас некоторые так не считают. Я был недавно на одной конференции, где священник прямо заявил: «В течение веков Русская Церковь была несвободна! Только последние 35 лет она получила свободу!» То есть и в Российской империи была несвобода, и в советской империи была несвобода… При том, что с советских времён у нас Церковь отделена от государства, — и это, на взгляд священника, считается идеалом?! Такая каша в голове у батюшки, — а ведь он ректор семинарии, не случайный человек в Церкви. А потом мы удивляемся тем нелепостям, которые наши священники порой провозглашают.
— Вам не кажется, что если бы РНЛ заняла определённую позицию, придерживалась только одного взгляда и не тратила бы время на бесплодные споры, то её работа была бы эффективнее? Говоря грубо, почему бы вам не стать только «монархистами» или только «коммунистами»?
— Наверное, в таком случае у нас было бы больше посещаемости, потому что, к сожалению, людей, идущих с нами серединным, царским путём, не так много. Всё-таки партийность у нас, даже среди православных, очень жёсткая, и мы с этим сталкивались в моменты крутых поворотов в современной истории. Вспомните только встречу Патриарха с папой римским в Гаване, — для РНЛ она обернулась уходом некоторых наших постоянных авторов, которые не приняли взвешенную позицию редакции. Потом некоторые из этих авторов подались в раскол… Сложным испытанием стала эпидемия ковида: среди православных считалось правильным решительно воевать против «ковидобесия», и наша трезвая позиция опять же привела к тому, что многие от нас ушли. За 15 лет было многое. Конечно, когда интернет-ресурс чётко определяет свою партийность, он притягивает к себе людей: «Это наши! Будем вместе воевать!» Но я так считаю, что это не главное. Главное — это находить людей, которые готовы искать новые пути развития, потому что если не будет найдено таких путей, то ничего хорошего Россию не ждёт.
— В двух словах определите свою личную позицию: вы, выражаясь опять-таки упрощённо, монархист или коммунист?
— С одной стороны, я не монархист и не коммунист. Но с другой стороны, я и монархист, и коммунист. И это не противоречие! У нас, к сожалению, утрачено понимание сути этих начал. Монархизм мы представляем как возвращение к порядкам XIX века — к тому самому пресловутому «хрусту французской булки». Но такой монархии уже не будет никогда! В одну реку нельзя войти дважды: что прошло, то не вернётся. Но поскольку русский человек, он, по большому счёту, вечный монархист, сторонник единодержавной, персональной власти, то наиболее вероятный вариант существования будущей России — квазимонархия. Вспомните: называли же Брежнева «добрым царём Леонидом», и даже Ельцина — «царём Борисом», — за его самодурство и монархические (в дурном смысле) привычки. И к Путину сейчас обращаются как к царю: чиновники не решают на местах — будем обращаться к государю. Это монархическое сознание русского народа, оно никуда не делось и никуда не денется. Глава государства может называться царём, императором, президентом или верховным правителем — как угодно, — но фактически это будет монархическая власть. И я думаю, что это самая желательная у нас форма государственного устройства. Говорят, что квазимонархия неприемлема, потому что в ней нет таинства помазания на царство. Но я спрашиваю: а был ли помазан на царство Димитрий Донской? А Александр Невский? Нет, не были, однако никто не рискнёт утверждать, что их правление было безблагодатным.
И далее — я коммунист, если понимать коммунизм как мечту об идеале, о справедливом устройстве общества. Ведь ностальгия по советской эпохе связана со вполне понятными благами, которые давал социализм, — уверенностью в завтрашнем дне, спокойствием и порядком на улицах, подлинным равноправием, когда человек, родившийся, как я, в деревне, в крестьянской семье, мог получить высшее образование. Сейчас это сложно, сейчас для этого нужны деньги. Сейчас существует некая кастовость, и это вызывает протест у народа. Я думаю, что в будущем левый поворот неизбежен. И хорошо бы, чтобы это был поворот к православному социализму, — хоть многие и не принимают этот термин. Это, может быть, будет не социализм как таковой, потому что социализм мы знаем разным. Я говорю о таком строе, когда основные средства производства находятся в руках государства, а не в руках олигархов, когда в обществе существует справедливость в распределении общественного продукта… Ведь это очень тонкая и очень чувствительная для русского человека сфера, — сфера справедливости! Если государство вернётся к справедливому распределению общественного продукта, то это и будет православный социализм. В этом смысле я и монархист, и коммунист. Кстати, мой любимый русский мыслитель Константин Леонтьев незадолго до своей кончины (а умер он, кстати, монахом) как раз и предсказывал, что наше будущее — монархия с коммунизмом. Он очень тонко чувствовал и хорошо видел запрос народа на справедливость — и запрос народа на отца во главе государства! Почему русский человек не любит и не прощает таких людей во власти, как, например, Горбачёв (или, в прежние времена, Лжедмитрий)? Потому что они относятся к народу не по-отечески. Русские люди ждут, чтобы правитель относился к ним как к родным детям. Этот патернализм, он в крови у нас. А если он относится не как отец, то почему я должен его любить? Не любить детей — это преступление против Бога! Вот этого русский человек никогда не прощает. Поэтому и выражение «царь-батюшка» — это не просто словесный оборот, а если батюшка не любит детей, то это плохой батюшка.
— Расскажите, каких своих авторов вы более всего цените. И какие свои акции считаете наиболее удачными?
— Мы любим и ценим всех авторов, потому что все они всегда писали по зову сердца. В этом ценность РНЛ: у нас мыслящие русские люди пишут о том, что их действительно волнует.
Что же касается наших акций, то в 2013 году на базе РНЛ была создана такая общественная организация, как Русское Собрание. Я считаю, что это очень нужное дело, потому что такая общественная организация позволяет нам выступать с серьёзными заявлениями, публичными действиями. Я считаю, что интеллектуальные поиски в нынешних условиях переходят из научных центров в сферу действия клубов. Самое яркое явление — это Изборский клуб, основанный нашим другом великим писателем А.А.Прохановым. Мы создали свой клуб: Макарие-Калязинский, потому что Русское Собрание проводило чтения в городе Калязине, с главой которого Константином Геннадьевичем Ильиным мы дружим, он и является учредителем Русского Собрания. Если Изборский клуб — это антилиберальная структура, где есть свои правые и левые (среди учредителей был владыка Тихон (Шевкунов), Наталья Нарочницкая — люди православного мировоззрения, а с другой стороны, такие деятели, как Калашников — человек совершенно не религиозный — и ряд других участников, которые к Церкви относятся очень недружелюбно), то Макарие-Калязинский клуб мы создавали как православное интеллектуальное объединение. Надеюсь, что в будущем мы найдём и другие формы деятельности, и сама Русская Народная Линия продолжит собирать всех мыслящих патриотов России, приверженцев Православия.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН
Впервые опубликовано в газете «Православный Санкт-Петербург»
