«История древняя кончилась Богочеловеком. Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В сей-то священной стихии исчез и обновился мир» (А.С. Пушкин)
С любезного разрешения и благословения автора – правящего архиерея Мурманской епархии, митрополита Митрофана (Баданина) – мы начинаем публикацию его уникального труда – книги, посвящённой допотопной истории человечества (Митрополит Митрофан (Баданин). До и После. Апология Книги Еноха. Изд. 3-е, испр. и доп. Мурманск: Изд. Мурманской епархии, 2024. – 288 с.: ил.). Этот период истории фактически находится под негласным запретом для учёных разных областей знания, причина понятна – у них попросту нет методологии для исследования этого периода истории. Владыка Митрофан восполняет лакуну в наших знаниях. Уже этим книга привлечёт внимание всех любознательных читателей.
В аннотации книги говорится, что она «представляет собой богословский труд, ставящий своей задачей апологию (от др.-греч. ἀπολογία «оправдание», «защита») одного из древнейших священных текстов, сохранившихся в истории человечества – Книги Еноха. Эта книга практически единственный источник наших знаний о трагических страницах жизни допотопного человечества, приведших к ужасам эпохи исполинов и завершившейся наказанием Всемирного Потопа. Не секрет, что Книга Еноха была постепенно вытеснена из богослужебного употребления и отнесена к разряду апокрифических сочинений Ветхого Завета, что, по мнению автора, выглядит странным, учитывая ее авторитет и активное использование, как апостолами, так и святыми отцами первых веков христианства.
Кроме того, автор предлагает в целом более решительно обозначить рубежи духовной жизни человечества, ясно разделив его историю по принципу «До и После». Если вопросу качества жизни человека до грехопадения и после изгнания из Эдема в нашем в богословии традиционно уделяется достаточно много внимания, то отличиям в духовной жизни людей допотопного поколения, и народившихся после Потопа – явно недостаточно.
Также по мнению автора нет полного понимания того, что с приходом в мир Христа Спасителя наступила абсолютно новая реальность и человечество живет в ином мире, радикально отличающемся от мира дохристианского. И если мы чего-то не наблюдаем в нашей нынешней духовной реальности, это вовсе не значит, что его не было в повседневной жизни человека в прошлом».
Для публикации на «Русской народной линии» Владыка внёс в текст исправления и дополнения.
***
О принципиальной установке, принятой при написании данного исследования
Предлагаемый труд касается определенного пласта исторических сведений, относимых современной наукой, в лучшем случае, к мифологии, а в худшем, к сказкам. Такая установка в отношении значительного объема исторической информации, касающейся глубокой древности восторжествовала в науке практически повсеместно. В своем исследовании мы предполагаем с большим доверием отнестись к источникам древности и историческим свидетельствам, касающихся предметов и явлений, могущих вызвать скептицизм «серьезных» ученых.
При этом надо заметить, что мы вовсе не покушаемся на современные способы и методы решения научных задач как таковые, или на иные принципиальные основы научного мировоззрения. Мы утверждаем, что в отношении к историческим фактам древности укоренился изъян принципиального характера.
Речь идет об очевидном отсутствии понимания того обстоятельства, что приход две тысячи лет назад в мир Христа Спасителя произвел небывалые, тектонические сдвиги в мироустройстве. И это утверждение не просто фигура речи, а принципиальное заявление. Факт явления Бога на Землю, Его Благовестие и основание Церкви, которая никогда не будет одолена силами тьмы (Мф. 16:18), дали ход столь фундаментальным переменам в глубинной сути миропорядка, что невозможно сравнивать мир, живший до Христа и мир, наступивший после. Это разные вселенные, это миры, существующие в разных реальностях. И безусловно, эти перемены касаются не только чисто духовного компонента бытия, но всех иных его аспектов.
Век, так называемого, «просвещения» возвестив наступившее «торжество человеческого разума», постарался или всячески дискредитировать очевидность, либо максимально нивелировать значимость исторических фактов, свидетельствующих о иной реальности, в которой жило человечество до прихода Христа Спасителя.
Историческая наука, опьянённая научными достижениями и уверовав в непогрешимость своих подходов к изучению истории, приступила к дискредитации и уничтожению всего, что сохранила человеческая память о временах глубокой древности, если оно не вписывалось в рационально-атеистический метод познания. Неблагодарный «просвещенный» сын бесстыдно отвернулся от своего Отца, даровавшего ему эту свободу мыслительного процесса и спокойствие исследовательской работы. Смешной гордый человечек, возомнив себя богом, забыл ужасы своего недавнего прошлого, и более того, стал усердно трудиться над уничтожением самой памяти о том мире, где власть тьмы была абсолютной. Но ведь именно чтобы положить предел этому торжеству сил тьмы, этому безусловному духовному рабству человечества и приходил в мир Спаситель, «для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола» (1Ин. 3:8).
Но «просвещенный человек» решил приписать наступившие радикальные перемены исключительно своим заслугам, и новое качество жизни христианской цивилизации без ночных страхов и духовного и физического насилия, объявил результатом торжества своего разума. При этом он начал решительно отметать любые исторические свидетельства, повествующие о прежнем мире, о иной, и страшной языческой реальности. Требовалось дискредитировать информацию о том времени людского существования, что проходило в прямом, будничном и непосредственном контакте с реально существовавшими тварями, сущностями, объектами, как духовными, так и телесными, составлявшими объективную реальность земного бытия до прихода в мир Христа Спасителя.
Это забвение Божьих благодеяний повлекло за собой помрачение ума и пересмотр древней истории человечества – «настало время настоящего гонения. Все, ветхие, давно внесенные в историю, события подверглись подозрению, и претерпели пытку, из-за одних догадок о непозволительном укрывательстве ими басен; многие из них даже погибли в терзаниях, быть может, невинно»[1].
На сегодня и в христианской среде нет ясного понимания того, что наступление Христианской эры, принесло не только новое летоисчисление, мораль и нравственность, но и завершило прежнюю историю человечества, принеся глубочайшие преобразования, давшие начало принципиально иной реальности на земле. Подвигом Христа Спасителя были решительным образом укрощены некогда всемогущие силы, порожденные грехопадением человека и взращенные мировой языческой цивилизацией, ибо как объявил Господь: «ныне князь мира сего изгнан вон» (Ин. 12:31). Господь положил предел открытому явлению в мир различных темных сущностей, порожденных долгим и плодотворным сотрудничеством согрешившего человечества и падших ангелов. Апостол ясно возвещает нам эту радость свободы, принесенную подвигом Христа: «и вас, которые были мертвы во грехах, оживил вместе с Ним, отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол. 2:15).
Не принимая во внимание всей глобальности внутренних процессов и вселенского масштаба сакральных перемен, наступивших в мире две тысячи лет назад, невозможно вразумительно объяснить многие свидетельства, достаточно авторитетных источников народов древности, живших до Рождества Христова. Они неизбежно кажутся невероятными и соблазнительными, и просто даже неуместными для упоминания в докладах «просвещенного научного сообщества». В ход идут утверждения о склонностях народов древних цивилизаций к фантазиям, об их «мифологическом мышлении», «мифологическом сознании», «символическом восприятии действительности», возникшими как следствие неспособности научно объяснить физические явления и правильно понять законы природы.
Эти высказывания не объясняя по существу историческую информацию признанной «мифологической», парализуют творческий поиск, делая его наперед бессмысленным. Результатом такого взгляда на древнейшую историю стало изъятие из области научного исследования гигантского фактологического материала, накопленного древнейшей историей человечества, снисходительно обозначенного общим термином – мифология, и априори отнесенного к области фантазий.
Правда время от времени появлялись ученые «чудаки», типа Генриха Шлимана, трезво взглянувшего на «мифическую» «Илиаду» и, в результате откопавшего реальную Трою. Или появлялись иные неприемлемые наукой странные находки археологов из Великобритании, столкнувшихся в пустыне Гоби (Уулах, Южная Монголия) со вполне реальными костными останками исполинов допотопного мира, давно и решительно признанных наукой порождением фантазии народов древности[2].
Объяснения подобным недоумениям необходимо искать в ущербности самого современного метода познания, имеющего устойчивый атеистический вектор. Но как известно, «в начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1) то есть мир невидимый, мир духовных сущностей и мир видимый, привычный нам, мир материальный. Но в современной научной практике из двух сторон бытия мира – «неба и земли», в познавательный процесс вовлечена только «земля», в то время как «небо» игнорируется напрочь. Эта же исходная установка априори блокирует понимание того, что история человечества включает в себя две весьма отличные, но при этом равноправные в смысле реальности части – до, и после Рождества Христова.
Радикальность указанных нами отличий условий жизни на земле «до и после Христа», может быть прослежена в жизни человечества в не меньшей степени, чем это мы наблюдаем «до и после грехопадения».
Но все же, наиболее подробно мы намерены рассмотреть период жизни человечества, которому, скажем прямо, практически не уделяется серьезного внимания. Речь идет о тех принципиальных отличиях качества жизни человечества, существовавших «до и после Потопа». Этот факт, собственно, и послужил изначальным поводом к написанию данной книги.
Приступая к раскрытию этой темы, мы в полной мере учитываем важное обстоятельство. Многое из того, что являлось обыденным для древнего мира, составляло его бесспорную реальность и обязательное условие существования в тех исторических обстоятельствах, но при этом отсутствующее в нашей нынешней действительности, – легко воспринимается современным человеком, как фантастика. Но если чего-то нет сейчас, здесь, в нашем мире, то это вовсе не значит, что этого не было раньше, в древности. Поскольку, еще раз подчеркнем, – мы живём в условиях другой реальности, другой истории. При этом надо уточнить, что отсчет этой «другой истории» в полной мере наступал на тех или иных территориях лишь с началом христианского просвещения, и имел достаточно продолжительный характер.
Можно сказать, что этот процесс распространялся, расходясь концентрическими кругами от места проповеди Спасителя «в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии», через ближайшие страны, дальше и дальше, и, в конечном итоге «даже до края земли» (Деян. 1:8). Успешность христианской миссии, активность продвижения и расширение территории Благовестия Христова – прямо пропорциональны процессу исчезновения атавизмов прежней эпохи языческого мира. Духовные явления и образы сил тьмы, некогда весьма активно участвующие в повседневной жизни человека, оказываясь в молитвенном пространстве христианской веры становились обессиленными, «связывались» и нейтрализовались. При этом даже спустя значительно время после начала этого духовного противостояния сил света и тьмы, отдельные явления и, даже прямые столкновения с такими сущностями из прошлого, имели место. Правда, конечно, много реже, чем в дохристианский период истории человечества.
Ныне нам необходимо вернуть историческую память, для чего постараться преодолеть надменность суждений, и не считать народы, жившие до нас глупее нас. Время подтверждает, что по многим позициям они были основательнее нас, мудрее, проницательнее и серьезнее.
Предлагаемое исследование достаточно подробно иллюстрирует эту проблему призывая всех активнее сопротивляться умалению значения прихода Спасителя в мир и выхолащиванию, как исторических фактов, так и важнейших сторон духовной жизни человечества в древности.
Введение
«Когда гиганты еще жили меж людей,
О чем никто еще не рассказал…»
Виктор Гюго
Изучая Ветхий Завет, вчитываясь в строки Книги Бытия, всегда задумывался – что же такого невероятного должны были совершить допотопные люди, чтобы Господь был вынужден положить предел их беззакониям и всех истребить водами Потопа? Неужели народы, народившиеся позже, и основавшие великие государства магических цивилизаций с их культом языческих «богов», кровавыми человеческими жертвами, жестокими войнами, храмовым развратом и прочими религиозными мерзостями[3], оказались все же более «праведными» пред лицом Божиим и не заслужили подобного наказания? О том, что это не так, свидетельствует само Писание: «Когда [после Потопа] начали размножаться обитающие на земле, и умножились сыны и народы и поколения многие, то опять начали предаваться нечестию, более нежели прежние» (3Ездр. 3:12).
Что же тогда особого и непростительного совершили люди допотопной цивилизации, повлекшее их поголовное жестокое уничтожение? Какова же тайна этого непростительного греха, и в чем состоит вся непомерная тяжесть их преступления?
«И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его» (Быт. 5:24). Худ. Герард Хут. (1728 г.).
Об этой тайне, как и о многом другом важном и поучительном рассказывает нам Книга патриарха Еноха. Говоря об уникальной востребованности этой книги, надо хорошо понимать, что историография столь древних, допотопных времен практически отсутствует. «Более семи тысяч лет прошло от создания первых двух человеков и около половины этих лет совершенно потеряно для истории»[4].
«Книга Еноха» справедливо считается наиболее значимым апокрифом Ветхого Завета, и одним из уникальнейших источников знаний о том, допотопном периоде жизни человечества. Она содержит обстоятельный рассказ о древнейшем периоде жизни падшего человечества, о далекой и трагической странице человеческой истории – о эпохе исполинов.
Толкование допотопной истории по версии Книги Еноха, а также Книги Юбилеев (Малого Бытия)[5], имеет наиболее древнюю традицию и обширную географию схожих описаний событий, сохранившихся в преданиях многих народов земли. Полагают, что Книга Еноха входила в так называемую иудейскую межзаветную литературу, то есть в весьма обширный «пласт еврейских письменных источников, составленных с III века до Р.Х., то есть после окончательного формирования Ветхого Завета и до начала формирования Нового Завета»[6]. Несомненно и то, что первоисточники текста этой книги имеют бо́льшую, можно сказать, чрезвычайную древность.
С наступлением времен Нового Завета судьба Книги оказалась не слишком благополучной. На заседании Синедриона в конце I века в городе Явне было произведено разделение ветхозаветных книг на канонические и неканонические. Число «канонических» книг было искусственно сведено к двадцати четырем, по числу букв еврейского алфавита. Это решение Синедриона, конечно, не являлось безусловно авторитетным для нарождающихся христианских общин. В тоже время другими источниками ветхозаветного письменного наследия Церковь Христова обладать не могла. Кроме того, «у иудеев Александрии в предновозаветное время был принят Александрийский канон Ветхого завета (в греческом переводе – Септуагинта), который и лег в дальнейшем в основу христианского канона Ветхого завета»[7].
Критическая христианская оценка иудейского канона, анализ принятых и отвергнутых текстов были проведены спустя несколько столетий. Но, опять же, анализировалось в основном то, что ранее уже было отобрано иудейской церковью, и вряд ли это может быть признано правильным. Иудейская Церковь распяла Спасителя, познала гнев Божий в уничтожении Иерусалимского храма, лишилась Святого города. Народ Ветхого Завета потерял всякое право на Божие наследие и владение истиной, ибо «Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат» (Рим. 11:8), и «доныне… покрывало лежит на сердце их» (2Кор. 3:15). Кроме того, следует понимать, что столь прямые мессианские главы Еноха, подробно описывающие грядущего во славе «Сына человеческого», в контексте возникновения христианства не могли не породить активное отторжение этой Книги у иудейской верхушки.
Книга Еноха на эфиопском языке никогда не исключалась из Церковного канона. Эфиопская (Абиссинская) православная церковь – одна из Древневосточных православных церквей.
Так или иначе, но даже имея ярлык «неканоничности» Книга Еноха дожила до христианских времен и имела большой авторитет. Цитаты и образы Книги наполнили Святое Евангелие и активно использовались древними христианскими писателями – Отцами Церкви[8].
Так свое апологетическое мнение об этой Книге высказывал выдающийся раннехристианский писатель Тертуллиан: «Знаю, что Книгу Еноха, в которой предсказано будущее, некоторые отвергают на том основании, что она не входит в еврейский канон. Пусть припомнят, что правнуком Еноха был переживший катастрофу Потопа Ной, который благодаря семейному преданию слышал о благоугодности своего прадеда и обо всех его пророчествах, так как Енох поручил своему сыну Мафусалу передать все эти знания своим потомкам. Другой довод в пользу подлинности и исключительной древности этой книги: Ной мог воссоздать ее, уничтоженную Потопом, как Ездра восстановил еврейское Писание после разрушения Иерусалима вавилонянами. Иудеи позднее могли ее отвергнуть, также как многое другое, свидетельствующее о Христе. Что удивительного в том, что они не признавали Книгу, говорившую о Нем, если позднее не признали Его Самого. Добавьте сюда и то, что пророчества Еноха засвидетельствованы в писаниях апостолов»[9].
* * *
К сожалению, в последующие века христианства отношение к Книге существенно менялось в сторону пренебрежения, и «отреченный» текст ее оказался практически недоступен христианским богословам Европы. И уж тем более это касалось духовной жизни Святой Руси. Принимая христианство от греков, мы с полным доверием воспринимали все те бесценные сокровища богословской мысли, что за тысячу лет накопили святые отцы. Великая Византийская империя явилась для нас непререкаемым авторитетом и всегда служила образцом для подражания.
Но, как известно, Византия не удержалась на той высоте Божьего избранничества и исчезла в потоке истории. Мы же, заявив в начале XVI века, что теперь «Москва – Третий Рим», в полной мере так и не рассмотрели критически, что именно мы унаследовали от Рима Второго. И, конечно же, далеко не всё перешедшее к нам от богословской мысли греческих отцов есть истина в последней инстанции.
Так, например, известный богослов и церковный историк архимандрит Киприан (Керн) затрагивает важную проблему, унаследованную нашим богословием от Византии: «Направление и стиль поздневизантийского богословия определяется отсутствием связи с первохристианской литературой». Но если мы веруем «во Святую, Соборную и Апостольскую Церковь», то творения отцов века апостольского должны быть нам особенно дороги. Однако будем честны – отношение к ним сложилось как к чему-то не слишком значимому и даже слегка наивному.
Отец Киприан отмечает, что Священное Писание «как богооткровенная основа всего богословия изучалось вне связи с эпохой, непосредственно следовавшей за временем написания Евангелий и Посланий». Так что вскоре с должным авторитетом стали восприниматься лишь святые отцы начиная с IV века, и Божественное откровение «изучалось только в их освещении. Тот интерес к апостольской и после-апостольской эпохе, который доступен сейчас нам, у византийцев отсутствовал»[10]. Согласимся, что вопрос затронут серьёзный.
Но это не всё. Есть проблема наследования нами и еще более ранних утрат в греческой религиозной мысли. Наступление христианства и последовавшее за ним развитие греческой богословской мысли закономерно сопровождалось активным отторжением всего связанного с языческим миром, в том числе и огромного массива исторической информации, сохранившейся с древних времен.
Однако этот информативный остракизм коснулся вовсе не всего наследия языческих времен. Высоты эллинской языческой философии и культуры принимались с полным почтением и пользовались исключительным авторитетом. Но здесь следует вспомнить, что представляло собой это наследие. Торжество эллинизма в греческом мировоззрении еще за несколько веков до наступления христианства неизбежно сопровождалось значительным приглушением религиозного чувства, вплоть до атеизма, и отторжением духовного наследия прежних веков.
Так, еще с этих дохристианских времен «среди образованных язычников, и особенно среди философов, уже с IV в. до Р.X. сложилось убеждение в исторической несостоятельности их мифологии. Поэтому было придумано аллегорическое толкование мифов, в силу чего боги сделались олицетворением сил и явлений природы»[11]. Говоря об этом, мы с надеждой на понимание напоминаем, что «боги» – это реальные сущности. Речь идет о падших ангелах или бесах со вполне конкретными деяниями. И даже по мнению современной науки в деяниях тех «богов» нет никаких аллегорий.
В настоящее время «исследование и оценка всего массива исторических данных являет нам убедительные свидетельства того, что очень многие элементы греческой мифологии имеют прочные фактические и исторические корни»[12].
И не секрет, что превозношение своими философскими изысками и холодный рационализм сознания в греческой среде имеет прочные и давние традиции. Вспомним характерную реакцию философов Афинского Ареопага на проповедь Павла: «Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время. Итак, Павел вышел из среды их» (Деян. 17:32).
Унаследованный греческим христианством дух эпохи эллинизма неизбежно оказывал серьезное влияние и на греческое богословие, что проявилось, увы, в значительной десакрализации подхода к изучению и толкованию книг Священного Писания. И это вполне объяснимо, потому как мировоззренческие установки эллинов были направлены исключительно на осмысление и улучшение земного бытия, поскольку в центре их внимания находились лишь человек и общество.
Потому стоит ли удивляться, что из христианского мировоззрения исчезала библейская мистика. Все с ней связанное стало восприниматься как явный признак «недостаточной богословской образованности». В актуальную богословскую полемику они перенесли филигранные методы неоплатонической диалектики. Примечательно, что в сочинениях этих церковных деятелей даже не встречаются выражения вроде «наша вера» – вместо этого они неизменно говорят: «наша философия». Так, например, о христианских подвижниках Фиваидских пустынь говорится как «о любителях евангельской философии, которые в пустынных местах посвятили себя созерцанию Божественного»[13].
«Творчество каппадокийцев – это вершина усвоения языческой философской культуры христианской Церковью»[14]. Утверждение достаточно радикальное, но дает пищу для важных размышлений. В частности, о том, безупречно ли всё то, что мы унаследовали с открытой душою и с полным доверием.
Потому вовсе не случайно Книга Еноха была просто забыта, и лишь в 1773 году неожиданно обнаружилась в составе эфиопской Библии, поскольку никогда не исключалась из их церковного канона. Текст ее сохранился в полном объеме на эфиопском (амхаpа) языке, в двойном переводе с арамейского или древнееврейского через греческий.
Историческая справедливость и ряд открывшихся обстоятельств требует не предвзято вникнуть в суть информации, сохранившейся в «Книге патриарха Еноха», провести ее критический анализ и оценить, справедливо или нет предъявленное ей обвинение в «не каноничности».
Для того чтобы приступить к этой работе, нам придется обратиться к самым истокам проблемы, к первым страницам Книги Бытия. Это необходимо потому, что история сотворения мира, и трагическая история Эдемского грехопадения человека неотделима и напрямую связана со всем тем, что будет дальше происходить с родом человеческим. С тем, о чем, собственно, и повествует нам Книга «Еноха праведного седьмого от Адама». И это вполне закономерно, ибо: «для познания человеческой природы нужно сначала проникнуть в тайну сотворения мира»[15]. И кроме того, «если мы не познаем, какими нас сотворил Бог, то не будем осведомлены и в том, как нас изменил грех»[16].
(Продолжение следует)
[1] Сенковский О.И. Собрание сочинений. СПб., 1858-1859. Т. V. С. 428-429.
[2] В недавнем советском прошлом атеистическая наука поспешила найти объяснение таким неудобным находкам, легко признав в них кости, неких гигантопитеков – вымерших гигантских человекообразных обезьян.
[3] Так случалось даже в народе богоизбранном, не говоря о языческом окружении. К примеру, царь Иосия «разрушил домы блудилищные, которые были при храме Господнем» (4Цар. 23:7).
[4] Гоголь Н.В. Введение в древнюю историю // Соч. в 12-и томах. СПб.: Изд. А.Ф. Маркса, 1901. Т. XI. С. 73.
[5] «Книга Юбилеев, или Малое Бытие» – один из важнейших ветхозаветных апокрифов, содержащий многие подробности, сказания и пояснения, которые опущены в канонической книге Бытия. См. Ветхозаветные апокрифы. М., 2001.
[6] Небольсин А.С. Имена ваши на небесах. Новое прочтение эсхатологии святого апостола Луки // Журнал Московской Патриархии. М., 2013. №11. С. 41.
[7] Лакирев А.В. Канон Священных книг // Библия-центр.
[8] Например, Афинагором (Suppl. pro Christ, c. 24), в Климентинах (VI, c. 13), Климентом Александрийским (Strom. VI, c. 1), Тертуллианом (Apol. c. 22), Лактанцием (Instit. div. II, c. 15), и даже «просвещенным» иудейским историком Иосифом Флавием (Antigu. Iud. 1, c. 4). Цит. по: Святой Иустин Философ и мученик. Сочинения. М., 1892. С. 110.
[9] Цит. по: Геннадий Фаст, священник. Этюды по Ветхому Завету. Руководство к изучению Священного Писания. В 2-х кн. Красноярск: Изд. «Енисейский благовест», 2007-2008. Кн. 2. С. 236.
[10] Киприан (Керн). Архимандрит. Антропология св. Григория Паламы. М.: Изд. «Паломник», 1996. С. 30.
[11] Реверсов И. П. Защитники христианства (Апологеты) / «Русский паломник», СПб., 1898. Кн. X. С. 111.
[12] Alms, Anthony. Theology, Trauerspiel, and the Conceptual Foundations of Early German Opera. City University. New York. 2007.
[13] Феодорит Кирский, блаженный. Лечение эллинских недугов или Познание Евангельской истины из эллинской философии. М.: Изд. «Паломник», 2022. С. 369.
[14] Аверинцев С.С. Василий Кесарийский // Памятники Византийской литературы IV–IX веков. М., Изд. «Наука», 1968. С. 45.
[15] Климент Александрийский. Строматы. СПб., 2014. Кн. 1-3. С. 114.
[16] Григорий Синаит, преподобный. Творения. Пер. Еп. Вениамина (Милова). М., 1999. С. 23.
3.
2.
1.