Донбасс: сбылось или не сбылось?

 

Заключение. Начало см. здесь; продолжение здесь.

 

Дончане

 

Теперь мне предстоит окунуться в жизнь, которую – по контрасту с предыдущей – можно условно назвать «мирной». Более того, по каким-то параметрам её даже можно сравнить со всамделишной мирной жизнью. Например, по ценам на ежедневное… Прекрасная новость для российских курильщиков: цены на сигареты в Донецке – ниже, чем на остальной территории РФ! Правда, боюсь, только на сигареты…

А ещё – в Донецке до сих пор продают газету «Новороссия». И более того, она вполне оправдывает своё название – как в дни «Русской весны». Передовица требует свободы Игорю Стрелкову.

А ещё – в Донецке, как мы знаем, город поневоле стремится стать деревней. В многоэтажках куда опаснее, чем в частном секторе. Даже подниматься на этаж лучше пешком – со всеми своими хроническими болезнями. А то вдруг обстрел, электричество «вырубят», а вы в лифте застрянете?

А ещё – в Донецке как не было, так и нет воды. Баклаги, виноват, ёмкости с водой в количествах, заметно сокращающих полезную площадь – вы встретите в любом донецком жилище, от бедного домишки до видовой квартиры на двадцатом этаже. Причём в последней их будет заметно больше: до двадцатого этажа вода почти не доходит, даже если её дают, а до колонки бежать (или ехать!) намного дальше, чем «в частном секторе». И да, наверх-то пешком… с баклагами! Так что с водой на двадцатый этаж – это как с суверенитетом при Ельцине: бери, сколько сможешь унести.

Вода используется по возможности много раз. Помыли руки – сполоснули посуду… Заключительный акт – в унитазе.

Как говорят здесь, «Россия ведёт водовод» из Дона, и после победного репортажа по федеральным телеканалам от четвёртого августа сего, 2023 года могло сложиться впечатление, что вода в Донецке, в общем, уже есть – ну или будет вот-вот. Но как же это далеко от истины! Да и как можно подвести к городу трубу, если никто не может гарантировать её сохранность от ударов с воздуха?! Хотя железнодорожную ветку в Ленинград ведь как-то проложили зимой сорок третьего под обстрелами немцев… что и означало фактический прорыв Блокады…

А пока – сотрудникам госпредприятия «Вода Донбасса» задерживают зарплату. Ну что ж, резонно: они не дают воды – им не дают денег!

Зато – как на базаре, так и во дворах разыгрываются красочные сцены с участием эксцентричных женщин…

– У нас во дворе одна тётка возмущалась, что военные берут воду с колонки. Снимала это на телефон и хотела выложить в тик-токе…

…Мы беседуем с Артуром Аркадьевичем Каракозовым в его кабинете. В Донбассе всё близко. И от переднего края обороны до кабинета проректора технического университета – рукой подать.

– Ну я ей и ответил, – продолжает Артур Аркадьевич. – Они же тебя защищают! Хочешь, уйдут? Что дальше будет, догадываешься? Стороной теперь меня обходит…

Двор частично затих, частично занял патриотическую позицию.

А.А. Каракозов расспрашивает меня об Александровке и Ясиноватой. В ответ делится своими наблюдениями.

– Знаете, почти у любого человека здесь в городе есть минимум одна история, как он чудом выжил. У меня вон – друг из «старой» РФ возвращался из Мариуполя, был в Донецке проездом… Ну, встретились с ним, пошли в парк, сели на лавочку. Посидели, поговорили. Проводил я его. А через несколько часов – обстрел. И в этом самом месте – воронка в человеческий рост… как свою судьбу узнать?

Замечаю, что у моего собеседника – обгорелые руки и слезшая кожа… Раньше не было.

Мы прощаемся, и его слова тут же снова становятся былью. Только теперь «друг из старой РФ» – это я сам, а мой собеседник из местных – Александр Хохуля, доцент того же университета. И мы с ним садимся на лавочку во дворе ДонНТУ.

– Рассказывай, – говорю. – Как живёте, как животик?

– Приём закончился. Набрали первокурсников.

– Много?

– Не очень. Но нагрузку нам обеспечат.

Страх донецких вузов всех последних девяти лет – хронический недобор студентов, и следствие этого – реальная угроза сокращения преподавательских ставок…

– А как ребята? Толковые?

– По-разному. Очень по-разному. Но «жить будут».

Хотелось бы – чтоб и в прямом смысле…

Со следующего года процедура приёма уже будет проходить полностью по российским правилам. Как в «старой РФ»…

– Саша, – спрашиваю его, – а на кладбище поедем?

Я знаю, он поймёт сразу. Наш коллега и друг, его сослуживец и товарищ по экспедициям, человек огромной души и бездонной энергии, один из тех, кто вынес страшное лето четырнадцатого года на своих плечах… и умер мгновенно от сердечного приступа несколькими годами позже – в возрасте пятидесяти трёх лет. Павел Леонидович Комарь. Это с ним мы шутили в арктическом рейсе: «Редкий Комарь долетит до середины Чукотского моря… и редкий Пшеничный за месяц не зачерствеет!» Для нас Русская весна началась тогда, в сентябре 2006 г, когда мы, дрейфуя на аварийном судне у острова Врангеля, пили за то, чтобы снова жить в одном государстве… не очень надеясь на спасение.

И Саша, конечно, понял. И отвечает по существу.

– Есть запрет. Вернее, не запрет, но настоятельная рекомендация не посещать кладбища.

– Почему?!

Особенно теперь, когда новые могилы появляются так часто…

– Потому что мины-«лепестки» никто не отменял. И на кладбищах немцы разбрасывали их особенно охотно. А может, ещё и подсыпают где – за всем не уследишь. А сейчас лето, высокая трава…

– Немцы?!

– Ну да, «укропы»… их как-то стали так называть.

Точно, ведь и Балык говорил: «В Каменке полсела за нами, половина – за немцами…» И Тихий о Марьинке так же: «На окраине немцы засели». Ну что ж, эти ребята девять лет рисовали кресты и «кидали зиги» – теперь они должны быть довольны: их, малорусских Ванек и Петек, стали воспринимать как немцев!

Фото 30. Так выглядят лепестки… только не те, о которых вы подумали

Прости, друг… Мы не поедем к тебе. Но мы доведём до победы то дело, ради которого ты жил. Ибо что скреплено на земле, то и на Небе скреплено будет.

Тогда к делам земным.

…Они должны были с питерскими коллегами этим летом работать на Шпицбергене, да что-то «не срослось» – не состоялась экспедиция. Но проекты уже пошли. Свою буровую установку они ремонтируют во Пскове… мы таки живём в одном государстве!

Александр докурил, и нам пора: ему в свои кабинеты, мне в свои. Каждому – на свой участок нашего тихого фронта. С вероятностью «плюсов» не ниже, чем в блиндаже… Но с существенной разницей: здесь «генералы» – «в шаговой доступности»! Во всех смыслах…

Меня ждёт ректор Донецкого технического университета.

– Какой сегодня «урожайный» день на гостей! – Александр Яковлевич Аноприенко всегда улыбается.

Знаю его восемь лет – страшные восемь лет войны – и не могу понять: как он неизменно находит время для всякого нарисовавшегося без звонка. Впрочем, ещё тогда, в пятнадцатом году, он объяснил мне если не механизмы, то причины такой линии поведения: «В этот кабинет приходят люди с передовой». Вот как я сейчас…

Но сегодня гости – особенные:

– Буквально пару часов назад был замминистра.

– ДНР или РФ?

(Если ДНР – так это как сам Аноприенко пару лет назад… был у него такой эпизод в жизни!)

– РФ… Замминистра образования РФ. Из Москвы приезжал. И тоже, как Вы – без предупреждения!

– Что же его принесло в таком авральном порядке?

– Ну, ждать-то мы его ждали. Даже очень. И он это знал. Решать финансовые вопросы приехал. А то опять задержали зарплату сотрудникам!

Чего не было очень давно. В условно-независимой ДНР зарплату последние годы умудрялись платить в целом вовремя. Пусть и мизерную, но в срок.

Зато теперь – у нас заместители самых что ни на есть мирных министров, а то и самого премьер-министра (например, Марат Шакирзянович Хуснуллин) и даже Руководителя Администрации президента (Сергей Владиленович Кириенко) катаются на войну, как заправские военкоры!

А вот интересно: учёным-философам ещё в начале СВО приезд в Донецк запретили из соображений безопасности. Форум «Философская весна», регулярно проходивший в Донецке в годы независимости, впервые не состоялся в 2022 г в очном формате. А ведь тогда не было «хаймарсов», «сторм шэдоу», французских гаубиц «Цезарь» и иных дальнобойных чудес иностранной мысли… И тем не менее, сейчас, когда всё это есть, лица куда более ценные для системы, чем философы, в Донецк – приезжают! Ничего не боясь… Как, кстати, и с той стороны – пан Зеленский и его иностранные друзья не боятся спускаться в окопы!

Так мы точно воюем с Украиной? Ах, да, спецоперация – не война… и не исключает взаимных договорённостей. Как бы это объяснить тому мобилизованному в Александровке… если он ещё жив.

…Но Александр Яковлевич продолжает:

– Мы, конечно, говорили не только о зарплатах. Мы будем создавать в ДонНТУ инжиниринговый центр. Начнём с недропользования и энергосбережения. Почему с них? Потому что это главное, на что надо будет обратить внимание при восстановлении… Смотрите, развитие Донбасса с середины девятнадцатого века идёт циклично: бурный рост – война – восстановление – бурный рост. При Украине – точнее, при Ахметове – какой-никакой, но рост всё-таки был. Таких циклов было уже минимум три. И теперь – я уверен – будет четвёртый. И опять остро понадобятся инженеры. То есть те, кого мы и готовим. А знаете, что инженер – однокоренное слово гению? И гену? Латинский корень один и тот же!

…А инжиниринговый – не синоним ли инженерному? Тогда почему инжиниринговый?

Александр Яковлевич делает мне спонтанный подарок.

– Вот, видите? – показывает он на огромную, парадную картину на стене позади его рабочего стола. – Дмитрий Иванович Менделеев. А в руках у него – книга его трудов о Донбассе.

Смотрю на картину и читаю: «Д.И. Менделеев. Будущая сила, покоящаяся на берегах Донца».

– Но в том-то и дело, что, когда художник эту картину писал, такой книги… не существовало!

– Как не существовало?!

– Не существовало. Работы Менделеева по Донбассу были, и даже были изданы, но под другим названием. Эта книга – ну, эта обложка – стала… скажем так, плодом творческой фантазии художника. Но мы решили: как же так? Картина есть, это факт. Она висит в кабинете ректора. Под ней фотографируются – кстати, давайте-ка это сделаем! – а книги, на ней изображённой, нет?! Это надо исправить!

– Привести действительность в соответствие с?..

– Вот именно! – и Александр Яковлевич, просияв, протягивает мне новенькую, поблёскивающую твёрдой обложкой книгу: Д.И. МЕНДЕЛЕЕВ. БУДУЩАЯ СИЛА, ПОКОЯЩАЯСЯ НА БЕРЕГАХ ДОНЦА.

Теперь картина правдива.

Вступительная статья – самого А.Я. Аноприенко. В книге, кроме собственно работ Менделеева, собраны многочисленные сопутствующие материалы. В том числе – плакат 1960х гг «Молодёжь! Даёшь город Менделеев!» Так предлагали назвать город, в который объединились бы три соседа: Северодонецк, Лисичанск, Рубежное… А также – фотографии дочери и зятя Д.И. Менделеева. Александра Александровича Блока. И стихотворение последнего – «Новая Америка» – посвящённое именно Донбассу и написанное под впечатлением разговоров с тестем, вернувшимся из этих краёв…

Ехидный журналистский ум не смог устоять от внутренней ремарки: идеологи государства Украина вполне разделяют этот настрой, что и выразилось в переименовании на территории, занятой их войсками, посёлка Новгородское в… Нью-Йорк!

Это не анекдот, это чистая правда. На карте мира появился ещё один Нью-Йорк с населением в пару тысяч человек…

И тут же машинально смотрю на последнюю страницу. И вижу: «Издательство ООО «Технопарк ДонГТУ…» Значит, уже переименовали. Это у украинцев всё было «национальное» (ДонНТУ), а у нас – «государственное» (ДонГТУ). Но стоп. ДонГТУ – это же не здесь, это в ЛНР, в Алчевске!.. И тут же, через несколько строк – ГОУВПО «ДонНТУ»! Как так?! Смотрю дальше. Почтовый индекс и телефон издательства – украинские! Не только слов «Российская Федерация», но и слова «ДНР» в адресе издательства нет! Просто – «Донецк, ул. Артёма…» Хотя этот адрес – здание, где мы сейчас находимся.

Переходная реальность…

И всё же в этой реальности по одну сторону фронта переименовывают, по другую – создают. Но только…

– Под инжиниринговый центр будут строить новый корпус, а для этого снесут один, разрушенный обстрелами, и ещё пару построек во дворе…

Вот они, российские масштабы мирного строительства, причудливо наложенные на действительность войны. Новый корпус – да что там, саму стройку могут точно так же поразить из чего-нибудь высокоточного или не очень…

И потом. Новый корпус строят, а зарплаты… задерживают? Впрочем, задерживают их, как мы видим, далеко не только универсантам. А главное… прежде, чем делать трагедию из невыплаты, вспомни, где находишься.

– А Вы видели наш стенд? Будете выходить из ректората – взгляните…

Мы прощаемся с Александром Яковлевичем. В Питере у нас есть любимое место встречи – бывшая кондитерская Вольфа и Беранже на углу Невского и Мойки. Теперь – «Литературное кафе»…

…Стенд посвящён студентам и сотрудникам Университета, погибшим на этой войне. Точнее, за два её последних года.

Крисак Олег Сергеевич… Последний раз мы виделись в Питере на конференции в Горном институте…

Через несколько дней после нашей встречи я узнаю, что в Горловке появился частный музей. Мемориальный музей студентов, погибших в боях. Музей создан их матерями. Они говорят просто: о донецкой/луганской мобилизации забыли мгновенно, как только началась мобилизация в РФ. Но в РФ студентов не брали – разве что добровольцами. Поэтому сама мысль, что студент может погибнуть фронте, большинству россиян кажется дикой. А значит, их не было – студентов, которые погибли как солдаты. Но кто-то же должен увековечить их память! Чтобы люди помнили, что они – были… Власти ДНР – те самые, что объявили мобилизацию – никакого интереса к теме её последствий не проявляют. Остаётся сделать это… матерям и вдовам. Что они и сделали в квартире одной из них.

…Темнеет. Садясь в машину, ловлю сообщение в телеграме: заехать, забрать документы на раненого бойца. Отвезти в Питер.

Галина Алексеевна. Телефон.

Мой путь сейчас проляжет через весь Донецк в микрорайон Текстильщик – то есть опять почти в Александровку. Она живёт в центре. Могу заехать.

Встречаемся на Розы Люксембург, у магазина «Жасмин». Хороший ориентир – это единственный освещённый объект в округе. Вроде и центр города, но два квартала от главных улиц – непроглядная тьма. Но, как и на ДКАДе, это иллюзия. В этой тьме продолжает жить город (в полной мере я смогу убедиться в этом буквально через полчаса, рыская в его отнюдь не центральной части – Кировском и Петровском районах).

Она – вузовский преподаватель. Практически коллеги. Передаёт папку с документами на бойца, годящегося ей в сыновья. Боец внутренних войск МВД ДНР. Получил тяжелейшие ранения. Сейчас в Петербурге, в Военно-медицинской академии. О его ранах рассказывает спокойно, удерживаясь от эмоций.

Обещаю помочь. Прощаемся, еду дальше.

Ещё один человек из темноты – Василий Алексеевич. Подтянутый, уверенный в себе пенсионер. Это уже в другой части города, в Кировском районе. В частном секторе. Я должен был передать ему радиаторную решётку от «хёндая», привезённую с собой из Петербурга.

Мы видим друг друга в первый и, вероятно, в последний раз – но сколько тепла и доверия в нём! Василий Алексеевич зовёт зайти. Подсказывает дальнейший путь. Прощаемся почти друзьями…

И снова – по городу в темноте. Но эта темнота полна помощников и единомышленников.

А вот дальнейший путь… чем дальше, тем большим он становится вызовом водителю. Теперь – на улицу Пинтера. Пин-те-ра. В Петровский район.

Интересно, какая связь между рафинированным британским драматургом и улицей в донецких новостройках? Во всяком случае, найти дорогу это точно не поможет. Снова – ориентируюсь во мраке. Но уже в отчасти знакомом районе.

Бензозаправка. Пора бросить якорь. И заправиться, и узнать, куда дальше.

На заправке беседуют двое. Очевидно, незнакомые. Их свели пустые бензобаки.

– А на Кирова как?

– На Кирова нормально. Не падает.

– А здесь фигачат… на Круге снова ложили. А на «Галактике» вообще кранты!

«Круг» – это так называемый Петровский круг, площадь с круговым движением, центр Петровского района. «На «Галактике»» мы с вами уже были.

…Но вот и Пинтера. А здесь куда?!

Во тьме гуляет молодёжь.

Спрашиваю дорогу у седобородого человека в военной форме, темпераментно дискутирующего с двумя молодыми парнями за банкой пива. Отсюда до передовой совсем недалеко. Но, как и в Макеевке, это не мешает людям просто жить и радоваться лету.

А вот и нужный дом. Здесь меня ждёт Кирилл Валерьевич Черкашин.

Мы не виделись с 2018 года. А сейчас не успели с ним встретиться у него на работе в ДонНУ – теперь ДонГУ, Донецком государственном университете. Но он настоящий учёный. И готов принять того, кто просит о встрече, где и когда угодно.

Донецкая ванная. Баклаги с водой… Идём в гостиную, она же библиотека, она же кабинет. Как в книге «Физики шутят»: «Ваше Величество, не повышайте мне жалованье, не то на мою должность будут назначать придворных!»

Кирилл Валерьевич – политолог, кандидат наук, доцент истфака. Но в недалёком прошлом – декан этого самого истфака. Кстати, его ещё в нулевые годы закончили Павел Губарев, Мирослав Руденко, Сергей Цыплаков, Артём Ольхин и другие «пионеры» Русской весны… А в том прошлом, которое тоже теперь от нас далеко, в четырнадцатом году, К.В. Черкашин – это один из активных участников и организаторов протестных акций, приложивший руку к созданию организационных структур Русской весны в Донбассе, к провозглашению и становлению ДНР. Глядя на этого мягкого, неспортивного вида человека с обходительными манерами и умиротворяющим голосом, очень трудно представить его в той роли, которую он так уверенно сыграл, когда пробил час.

…и играл позже, когда донецкие учёные-гуманитарии, прикормленные американскими грантами, организованной толпой дали тягу в Киев и дальше, то есть ближе к источнику благосостояния. И факультет пришлось создавать заново. Украинское государство их убивало, Российское – игнорировало, и смыслы Русского мира тогда формулировались здесь, в Донецке и Луганске. Группой людей, пламенных борцов-интеллектуалов… один из которых и наливает мне сейчас чай за своим рабочим столом.

Мы говорим о будущем Русского мира. О роли историков в его создании. Об экзистенциальном противостоянии с Западом. И чуть-чуть – о рутине бытия. И как только разговор касается её… он как будто продолжает разговор с ректором ДонНТУ!

Преподавателям в ДНР не только задерживают, но и снижают зарплаты. Но и это не всё. При этом (!) им повышают нагрузку. Боялись недобора? И «недогруза»? Не бойтесь! Умиляет магия цифр: примерно в 1,2 раза «повышают планку» – и примерно во столько же (в 1,2-1,3 раза) «прикручивают краник»!

А ведь вузовские преподаватели – это те, кто лепит будущее. В «новых регионах» это идеологический вопрос! Но главное – даже не это. Эти люди могли уехать, как многие и многие их сослуживцы. Вместо этого девять лет они живут и работают под обстрелами. Девять лет под обстрелами они куют смыслы Русского мира. Держат науку и образование Донбасса на своих плечах. Порой – из последних сил. Некоторые – как мой друг Павел Комарь – ушли из жизни совсем молодыми по, казалось бы, «невоенным» причинам. Сердце, сосуды, онкология… И вот пришла Россия... и сказала им спасибо! Тем, кто ещё жив.

А я огорчаюсь, что в армии замполитов нет…

В это самое время, кстати, возрождаются – а по сути создаются – Мариупольский и Мелитопольский университеты. И это замечательно само по себе. Но на фоне таких новостей из Донецка – начинает выглядеть двусмысленно. Мол, на вновь освобождённых территориях настроения могут быть разные – здесь мы себя покажем, мы развернёмся. А донецкие-то уже куда денутся? На них можно… даже сэкономить! Получается – наказание за преданность! Причём тем из них, кто интересен для бизнеса, создадим условия – инжиниринговые центры там, технопарки… правильно, «подарим удочку»! А остальные – радуйтесь, вы же получили главное, за что боролись! Вы в России! В общем, цинизм как он есть…

Нет, я прекрасно понимаю и другую сторону проблемы. «Давайте посмотрим правде не куда-нибудь, а в глаза», как сказал бы Семён Альтов. Или – «решился всё косить – валяй и себя по ногам», как сказал бы И.С. Тургенев устами Базарова. Факт, что иностранцы стремились поддерживать лучших. Просто – ещё и с «правильным», прозападным мироощущением. Или с должным уровнем беспринципности. А слабым специалистам пролезть к кормушке было куда тяжелее. А потом, когда «начались события» – уехали в первую очередь те, кто имел шансы устроиться на новом месте. Значит, среди оставшихся доля слабых специалистов неизбежно возросла. И если они не стали сильнее раньше, когда к тому были возможности и они сами были моложе, то весьма сомнительно, что они повысили свой уровень потом, в условиях войны. И уж тем более вряд ли сделают это теперь – и возраст, и груз пережитого к тому не располагают. Более того, эти слабые специалисты могли оказаться исключительно сильными и благородными людьми, патриотами Донбасса и Русского мира, отстоявшими и сохранившими свои университеты и академии. Как воздать им должное, не обидеть их, дать им возможность достойно жить и делать то, что им нравится, но удалить их из науки, преподавания и руководства этим процессом?! Пока они не удалили из него профессионализм…

Нда, только законченные интеллигенты могут рефлексировать на такие темы в сегодняшнем Донецке… Правильно, повысить им планку и прикрутить краник, чтобы не было ни времени, ни сил задумываться о чём не надо!

…Нам пора прощаться с Кириллом Валерьевичем. Хорошо, комендантский час отменили, но на площади Свободы в это время часто дежурят полицейские, могут прицепиться…

Ещё раз захожу в Интернет, смотрю дорогу – назад к Комсоргу.

…У Комсорга – без изменений. Вернее, без изменений в Марьинке. Одних трёхсотых достали (о двухсотых не спрашиваю), но нужно вытаскивать других, новых.

– Вот такая ерундистика… Пацаны реально попали в мясо, – грустно повторяет Комсорг.

И вот теперь мой слух окончательно услышал это. И распознал этот смысл.

Когда в 2014 г «всё это» началось, главное, что объединяло людей, это – душевный подъём. Невообразимое душевное единение. Стремление многих тысяч, десятков тысяч душ к правде, к своим русским корням, к свободе держаться их – кстати, почти по Гребенщикову, «держаться корней». Это было движение ДУШ против западного мира вещей и правил. Движение, ради которого многие из них не задумываясь расставались со своей земной жизнью, жертвуя телом ради высшего смысла. Герои Новороссии…

К чему мы пришли?

«Огромная куча украинских трупов под Кременной‼️ Их там в фарш перемалывают Наши Бойцы» (взято из одного нашего канала в Телеграме, орфография и пунктуация сохранены).

На это накладывают заводную музыку, под этим ставят отметки «мне нравится» (или, как омерзительно говорится на нашем сегодняшнем языке, «лайкают» этот «пост»).

«Мясо» стало главным смыслом этой войны с обеих сторон. «Мясом закидывают» позиции друг друга… Вам не хочется содрогнуться от этой формулировки? Понимаю, не хочется – «нормально заходит». Попеременно то мы, то они – ходим… в «мясные штурмы». Ну а те, кто в народном сознании стал главной легендой этой войны – «вагнера» – придумали собственную медаль. Вы помните, что пишут на наградах? «За оборону чего-то», «За взятие чего-то», раньше писали – «За дела против турок», «За такую-то кампанию»… На медали в честь Чесменского сражения выбили одно слово: «БЫЛ» – намекая на турецкий флот. Но ТАКОГО за всю историю государства ещё не писал, полагаю, никто: «БАХМУТСКАЯ МЯСОРУБКА».

Фото 31. Вот такая медаль (источник: ZOV ДНР, 17.06.2023)

 

То есть то, что веками воспринималось как самый большой кошмар войны – теперь воспринимается даже не как норма, а как радость для военных… и для гражданских, для «болельщиков»! Вспоминаю слова горловского ополченца первой волны, весьма далёкого от сантиментов: как только человек начинает получать удовольствие от убийства – гнать его под зад с передка! Теперь нас приглашают разделить это удовольствие и в Интернете, и на федеральных телеканалах, где, с упоением катая во рту слова, говорят о «перемалывании личного состава» врага. Причём даже не иностранных захватчиков (там хоть как-то можно было бы извернуться мыслью – коммунистам, может, и «зашло» бы) – а таких же точно Ванек и Петек, как мы сами, только с замусоренными мозгами. Радость пропорциональна количеству трупов. А у нас – мозг не замусорен, нет? Если мы ЭТОМУ – радуемся?

Когда «укропы» в Одессе в 2014 г «жарили колорадов» – это ужасало… А когда мы «косим укроп» и «поджариваем» его «солнцепёками» – это хорошо! Но вспомните-ка, что было главным, «лакмусовым» отличием НАС от НИХ? Среди них тоже было, да и есть достаточно русских по рождению и по языку, и даже несмотря на недавний запрет РПЦ большинство их солдат, да и мирных – считают себя православными… И тоже готовы самоотверженно помогать армии и мученически умирать в бою… И большинство из тех, кто это делает, вообще не задумываются о пресловутых европейских ценностях, а знают одно: на их землю (которая, как они считают, только их и ни разу не наша) пришёл враг. Чтобы уничтожить их как народ (которым они и близко не являются, но они в это верят, а как известно, во что веришь, то и есть).

Так в чём же разница между нами?

Все эти годы она была в одном: они – «фашисты». Они нас расчеловечивают, а мы с ними остаёмся людьми. И убиваем лишь в силу абсолютной необходимости. И каемся сами, и молимся об убиенных, и не держим на них более зла. Так воевал Святой Феодор Ушаков. Так и только так положено воевать русскому человеку.

А теперь?

А теперь разницы нет. Мы предали самих себя. Убили русских в себе без посторонней помощи. В отличие от НИХ, которым в этом несколько веков помогали басурмане…

У всего этого давно есть названия: дьявольская прелесть, дьявольская одержимость… и как тут «держаться корней»?

…Косит трассерами Бурьян,

Бог не выдаст – свинья не съест.

Только молится Феофан,

Под разгрузкой сжимая крест…

Илья Оленев, «Сказочка».

Разгрузка – это такой жилет с множеством подсумков: под гранаты, под магазины для автомата, под рацию… Бурьян – это боевой товарищ. А отец Феофан – это тоже, в принципе, боевой товарищ. Всех воинов, в земле донецкой воевавших. Монах Успенского Свято-Васильевского монастыря под Волновахой. Знавший самого старца Зосиму – местночтимого донецкого святого. Вышедший живым из Мариупольского СБУ.

И вот он стоит передо мной на остановке на Артёма… сейчас он живёт в собственной квартире в Донецке – за матерью ухаживать некому. А монастыря, по сути, нет – разрушен весь.

Отец Феофан садится в машину и не пристёгивается. Вот здесь – прямо на площади Ленина у светофора – совсем недавно люди погибли в «газели» оттого, что были пристёгнуты. Не успели выскочить и сгорели заживо. Были прилёты по центру города…

Сейчас здесь опять как ни в чём ни бывало дежурят гаишники. Последний раз это место обстреливали… вчера! Но гаишники невозмутимы. Донбасский характер…

Впрочем, они наверняка прошли Мариуполь. Почему я так считаю? Да потому что в республике не осталось полицейских, а заодно и налоговиков, и судебных приставов – вообще людей в погонах – не участвовавших в уличных боях в Мариуполе. ТАМ были все... это уже не клерки в погонах, это – воины в тылу.

Мы с о. Феофаном хотим пообедать. Но это оказывается задачей не из простых. Закрыта легендарная «Легенда» (масло масляное!), закрыты другие известные мне рестораны и кафе. Все боятся повторения вчерашних обстрелов. Донбасский характер и безумство – это разные вещи.

О. Феофан знает местечко на Комсомольском проспекте без открытой террасы, и оно должно работать. Там неподалёку жил – и был взорван – легендарный комбат Моторола.

Мы едем туда.

Коренной дончанин, он проводит экскурсию по центру города на ходу. Это ЕГО город…

– С хрущёвских времён Донбасс ударными темпами украинизировали, – говорит о. Феофан, показывая на Донецкий оперный театр. – Украинизация касалась всего, кроме того, что нельзя было трогать: промышленности и собственно власти, так как она отвечала за промышленность. Особенно жёстко она проводилась в культуре и в СМИ. Все кадры «импортировались» из остальной части УССР, а местные попросту зажимались, им не давали расти выше определённого уровня.

Так что американцы с их грантами учёным-гуманитариям были отнюдь не первыми на этой поляне… до них здесь успешно поработали коммунисты. Поэтому таким чудом, таким радостным сном кажутся следующие его слова, которые он произносит буднично и деловито, просто рассказывая о текущих делах:

– В российском Минкульте решили составить перечень объектов культурного наследия ДНР. Я взялся поучаствовать в этом деле…

Это и трогательно, и грустно. Дончане ещё не привыкли, что мечта сбылась и они теперь – хотя бы формально – такие же россияне, как и все остальные. Они говорят, делая на этом особый акцент: «Россия ведёт водовод», «в российском Минкульте…»

Возвращаясь к словам отца Феофана, по моему скромному разумению, объектом культурного наследия Донбасса является… он сам. И отнюдь не только благодаря религиозной практике или подвигу в украинских застенках. Будучи монахом, он собрал уникальную коллекцию военной формы двадцатого века, коллекцию… касок! Он ищет метеориты и свидетельства появления «снежного человека», факт существования которого был обоснован ещё академиком С.В. Обручевым в середине двадцатого века...

Уже за столиком о. Феофан продолжает:

– Мир не должен быть глобальной барахолкой. Деньги не должны обладать властью, это лишь эквивалент. Ростовщичество погубит цивилизацию. Очень скоро президент призовёт во власть донецких, и всё изменится. Всё пойдёт на лад! Эти люди принесут тот опыт, которого так не хватает стране. И духовный опыт, и опыт руководства в экстремальных условиях…

Во втором не уверен, но первое… занесём-ка эту мысль в оперативную память!

А насчёт второго… Вспомним Кирилла Стремоусова – тоже, кстати, уроженца Донбасса, замгубернатора Херсонской области, народного героя, категорически возражавшего против оставления Херсона и погибшего за день до этого события. К слову, пятеро детей остались без отца, шестой родился сиротой…

Пока мы сидим в ресторане и официант под тихую музыку сервирует наш стол, район Щегловки на севере города кроют кассетными боеприпасами из РСЗО… это километрах в шести отсюда. Но, как поётся в той же песне… «Если молится Феофан – значит, мы ещё поживём!»

…А меня снова ждёт Макеевка.

Спрашиваю во дворе, где нужный подъезд. Давно я здесь был, не помню… Не помню, за какой дверью живёт Гриша.

– Это который на коляске? – Тебе туда!

Как хорошо, что во всяком южном дворе есть компания никуда не спешащих мужиков… даже во время войны.

Гриша получил ранение в 2015 г в Александровке на стадионе. С тех пор живёт сидя.

– А до того, братуха, мы брали Марьинку…

Восемь лет назад… ВОСЕМЬ!

Эту историю я слышал несколько ранее от его боевых товарищей из батальона «Патриот». Удивительно, что его рассказ практически полностью повторяет их, до мелких деталей. Видимо, произошедшее слишком глубоко вонзилось в их память… и было слишком однозначно, чтоб допускать интерпретации!

По воспоминаниям «патриотов», события развивались так.

Сначала по Марьинке отработали танки ополчения. Может быть, также и самоходная артиллерия. Потом в атаку пошли они, пехотинцы. Подойдя к посёлку, они обнаружили, что… все укрепления и позиции врага целы! Артподготовка шла долго… Куда били – сказать невозможно.

Ничего не напоминает? Да-да, Тихий рассказывал то же самое. За восемь лет не изменилось ничего. Но то было ополчение, а здесь – вроде бы регулярная армия… и те же самые позиции.

Атака пехоты ожидаемо захлебнулась. Потери были очень велики. Враг просто расстреливал их из укрытий. Один ополченец, Балу, командовавший отделением, вспоминает, как враз лишился всего своего отделения. Он увлекал их в атаку и вдруг услышал за собой взрыв. Обернувшись, он понял, что отделения больше нет.

«Патриоты» откатились назад в Александровку, таща раненых и убитых. И, вернувшись, увидели, что… в посёлке полно бронетехники! Танки, самоходные артустановки, боевые машины пехоты… И их экипажи сидят на тёплой броне, разомлев на летнем солнышке… кто-то ест вишни, кто-то просто курит или ведёт неспешную беседу ни о чём. Бой они слышали, но не имели приказа… да и желания в него вступить.

И когда один из младших офицеров «Патриота» попросил их съездить туда хотя бы на одной «коробочке» забрать раненых, которых пехотинцы не смогли унести с собой – он услышал: «Но ведь нас же могут подбить!»

Офицер изменился в лице и передёрнул затвор. Его солдаты кинулись к нему и повисли у него на руках… Его хотели арестовать, но обошлось.

Вышло так, что я знаю его. Это очень тихий и задумчивый человек. Мне вообще было трудно представить, как он может воевать, а тем более командовать, имея такой печально-смиренный нрав. И я тем более не представляю, как нужно было довести его, чтобы он совершил подобное.

Кстати, этот же человек потом своими руками сделал пандус в подъезде у Гриши, чтобы тот мог заезжать со двора на коляске. А после, уже в СВО, был ранен в Мариуполе и только после этого уволился со службы. Проведя на ней в общей сложности восемь лет…

Ополченец Гриша не разделяет энтузиазма отца Феофана. «Да включи же ты наконец мужика!» – горестно повторяет он, обращаясь неизвестно к кому и показывая мне на смартфоне новости внешней политики. – «Сколько можно унижать Россию…».

Видимо, он хотел сказать, сколько можно терпеть унижения…

– Стрелков задаёт тот же вопрос…

– Стрелков, – Гриша проницательно улыбается, – это, между нами, предатель. Славянск, Краматорск, Дружковку, Константиновку – всё сдал. В Донецк прибежал…

Напомнить ему, думаю, про «85 дней Славянска»? Толковая книга, где собрана масса свидетельств, да и автор – Александр Жучковский – почти с самых первых дней на этой войне… А зачем? Она – СЛОЖНАЯ, эта книга. А нам нужны простые объяснения… и это роднит ополченца первой волны, вставшего за Русский мир, и мобилизованного, пришедшего защищать общество потребления.

Прощаясь, я спросил его:

– В Питер-то не собираешься? И полечиться, и погостить?

Раньше, ещё до 2022 г, мы проводили сбор средств, чтобы оплатить его восстановительное лечение в Петербурге. Теперь, в силу изменившихся обстоятельств, оно стало для него бесплатным. Нужно только доехать.

– Да понимаешь, братан, я бы с удовольствием. И в Крым меня зовут, и в Москву, и в Питер… и лечиться, и просто… и я бы поехал…

– Ну?..

– Да мать у меня – видел? – уже в ходунках… Сама не ходит. Как я её оставлю… Давай, братан, заходи, как будешь рядом!

У Гриши очень крепкое рукопожатие… Всякий раз, пожав ему руку, я чувствую прилив каких-то особых жизненных сил. И уверенность в хорошем исходе.

…Женя Харченко – жительница Ханжонково, пригорода Макеевки. Встречаясь с ней после Гриши, я невольно вспомнил азы марксизма из своей советской юности: единство и борьба противоположностей. Примерно ровесница Гриши и тоже макеевчанка, и тоже с первых дней – активная сторонница Русской весны, только… очаровательная хрупкая молодая женщина с горящими глазами, человек совершенно гражданский… в её внешности продуман каждый штрих, каждая мелочь… под обстрелами и без воды! Абсолютно бесстрашная, бескомпромиссная и бескорыстная. Не встретиться с ней – для меня было бы невозможно. Кстати, это её соседи-ханжонковцы мечтали поставить столы на проезжей части, когда закончится война…

В этот раз её глаза светились как-то не так, как раньше. Я рассказал ей о своих путешествиях по окрестностям Донецка. О встречах с дончанами и с мобилизованными бойцами. О разговорах с теми, кому я поневоле делался «замполитом». Она слушала, внимательно глядя на меня. И вдруг прервала мой монолог:

– А знаете, Кирилл, я согласна с тем мобилизованным, которому Донецк не жалко!

– В смысле?!

Мне показалось, что я ослышался.

– Согласна! – подтвердила она. – Знаете, мы вот тут уже девять лет живём мечтой о Победе, а она пока не приближается нисколько. И становится только тяжелее и тяжелее на фронте. И честно, я думаю иногда: а может, ну его, этот Донецк? Чем так жить – уже ничего не жалко, лишь бы закончить всё. Ни Донецка не жалко, ни Киева. Ни нас самих.

Вопрос, как именно гибель Донецка сможет приблизить победу, я задавать не стал. Я задал другой вопрос, стараясь держаться как можно спокойнее:

– Женя, а столы тогда где накрывать?

На мгновение задумавшись, она ответила… вернее, даже не ответила, а по-южному выпалила:

– В Москве!

Вот и приплыли, подумал я. Все эти годы Женя и её пассионарные земляки были единственной силой, которая держала оборону и от Киева, и от Москвы, желавших одного: чтобы они, пассионарии, все разом сбежали в Россию, а земля – снова, как при Ленине, досталась Украине. Помните первого украинского нациста новейшего времени, Дмытро Яроша? «Донбасс будет украинским либо безлюдным»! Я опять едва удержался от реплики: ну что, убедили вас нацики? Но и то, что прозвучало взамен, оказалось не лучше:

– В Москве или – в Вашингтоне?!

У женщин есть свой способ ответа на такие вопросы: тряхнуть гривой буйных, вьющихся волос… и понимай как хочешь!

– Женя, а вот скажите мне как человек, который помнит всё с самого начала: как Вы думаете, как же так вышло, что посадили Стрелкова? Ему ведь даже обвинение сформулировать не могут!

А это зачем я сказал? Жене опять пришлось прибегнуть к особой форме ответа – невесело тряхнуть шевелюрой…

– Ну, знаете, там… всё-таки были нарушения с его стороны! Так, как он говорил, говорить тоже нельзя…

И тут же меняет тему.

– Когда я работала в республиканских органах власти, там шли сплошные интриги. Губарев с Ходаковским, Ходаковский со Стрелковым… Стрелков с Безлером… Губарев и Стрелков – с Пургиным… это ещё до прихода Захарченко и тем более Пушилина! А уж при Пушилине…

Интересно, это вот их, по мысли о. Феофана, наш президент скоро призовёт во власть? Всех? А может быть, Романа Манекина, интеллектуала и глашатая Русской весны, выдержавшего несколько отсидок в донецком МГБ (министерстве госбезопасности), выжившего, но напрочь отошедшего от политики?

– …В общем, я ушла и теперь хотела бы попробовать работать на федеральные структуры. Тут, по крайней мере, нет этого всего!

…Зато есть многое другое.

Как недавно заявил тот же А.Е. Пургин в интервью агентству «Антифашист», в федеральном ландшафте Донецк стремительно превращается в провинцию. Этому способствуют и бесконечные обстрелы, и полуживое состояние его сердца – заводов и шахт, и, конечно, те смыслы, которые он воплощает и которые как были опасны Москве в 2014 году, так опасны и сейчас. Ходят даже слухи о переносе столицы ДНР в… Мариуполь. Из которого точно так же, как при Украине и при Ахметове, делают витрину. Только теперь – российскую… «Был проездом в Донецке из Мариуполя» – всё более и более распространённая ситуация.

В Донецк же, как едко высказался Пургин, приходят гражданские управленцы и политики, ещё вчера искавшие его на карте (симметрично военным, не знающим о референдуме 2014 г и кто такие Гиви и Моторола).

Впрочем, и эти люди делают своё дело. В Донецке и других городах появляются новые, порой просто отличные дороги. По которым даже есть шанс убежать от украинского беспилотника, если оператор не ахти. Меняют трубы, ремонтируют детские сады и школы, строят дома, завозят новенький городской транспорт и оборудование в больницы. И даже – фантастика! – некоторые предприятия, продукция которых оказалась в дефиците в России, задышали чуть свободнее – например, тот же Ясиноватский машиностроительный, прошитый «хаймарсами» и «градами» во многих местах…

Но это – с одной стороны. А с другой… территория ДНР поделена между другими субъектами федерации, которые взяли над ней шефство. Над Мариуполем – Петербург, над Ясиноватой – Челябинская область и так далее. Предприятия и компании из этих регионов и ведут восстановительные работы. И завозят туда своих рабочих. Аргументировали это просто: мужчин, мол, в ДНР не осталось. Мобилизация была тотальной, и кто не погиб, не искалечен – остался на контракт уже в Вооружённых Силах РФ. Там деньги совсем другие…

То есть сначала варварская мобилизация и «мясные штурмы», а потом – нехватка рабочих рук и завоз рабсилы из РФ... Умысла нет, чистое совпадение? Антон Дольский из «Антифашиста» сообщает: за год, что Донбасс уже провёл в составе РФ, в двух республиках поработало около тридцати тысяч рабочих из разных регионов… Добавлю от себя: зарплаты им платили – как дома. То есть значительно выше, чем здесь.

А потом рабочим надоело ездить и по много месяцев жить в общежитии. И выяснилось, что местные мужчины всё-таки есть! Но платить им те же деньги – н-нет, н-ни за что! По-моему, это называется дискриминацией. То есть подрядчики из РФ здесь – такие же «белые люди среди туземцев», как и мобилизованный Тёма… Впрочем, мой друг-немец из бывшей ГДР говорил, что западным немцам, приезжавшим к ним работать, поначалу платили подъёмные «на обустройство в джунглях».

Чем мы не европейцы?

В самой ДНР тем временем вакансий не в разы – на порядок больше, чем кандидатов. Но зарплаты при этом не только не выглядят привлекательно – как мы уже знаем, их задерживают и урезают… и преподавателям, и сотрудникам «Воды Донбасса», и… шахтёрам, как пишет тот же А. Дольский. А если так, то и банкам, и торговым сетям из России здесь делать нечего. Никакой прибыли, кроме санкций!

Далее, кроме зарплат, есть ещё и пенсии. Сейчас уже трудно представить, что каких-то два года назад некоторые донецкие пенсионеры получали две пенсии – республиканскую и украинскую, сами или через ловких подставных лиц, зарабатывавших на этом. Дело даже не в том, что они полагали – и полагали справедливо – что, отпахав на украинскую державу ровно столько, сколько та существует, они вправе рассчитывать от неё на что-то ещё, кроме обстрелов и блокады. Дело ещё и в том, что многим было просто не прожить на одну пенсию. Сейчас же пенсия безальтернативно одна – российская. И в неё каким-то образом должны войти и советский стаж, и украинский (база данных за линией фронта), и стаж работы в ДНР… и «ляпов» при перерасчётах возникает масса, а механизма их устранения толком нет. Особенно, если какие-то документы утрачены без возможности восстановления.

Но самые невообразимые коллизии возникают тогда, когда сталкиваются, накладываются друг на друга две реальности – сытая, мирная, отлаженная российская и фронтовая местная. Непредсказуемая и безысходная. Каждая из них продолжает существовать, не замечая другую. А если так не получается – пытается включить другую в себя… как частный случай! Война – это такой частный случай мирной жизни… и наоборот.

Например, ясно, что людям, потерявшим жильё (беженцам, «разрушенцам»), надо его каким-то образом компенсировать. Но как? Как оценить стоимость того, чего больше нет?! Как спрогнозировать сохранность того, чем планируется наделить взамен? Тут кто во что горазд. Сертификаты на жильё для жителей, например, Херсонской области – это просто сверхвыгодное дело по сравнению с теми же сертификатами для жителей ДНР.

Другой пример. Во время обстрела водитель транспортного средства, уходя от разрывов, допустил столкновение с другим транспортным средством, делавшим то же самое… или брошенным его водителем в неположенном месте. Представляете, какой безответственный! Вот так прямо выскочил и убежал прятаться! Знак же висит: «Остановка запрещена»!.. Или, ещё страшнее, водитель совершил наезд на пешехода… если можно считать пешеходом человека, летящего в укрытие, не разбирая пути. Наши действия? Вызываем ГИБДД? Составляем протокол под свист снарядов? А если нет, то – как быть с ОСАГО? А машину-то ремонтировать надо… чтобы в следующий раз было на чём от обстрела спасаться! И, опять-таки, самый страшный вопрос – как квалифицировать травму или гибель человека в этом случае? Считать ли водителя виновным? Если ему самому посчастливилось выжить…

Бывает, однако, что эти две реальности действуют сообща. Сообща добивают Донбасс. Как это? – Очень просто.

Из донецких предприятий – задышали свободнее единицы. А именно, те, которые опять-таки оказались интересны и не опасны российскому бизнесу. Что же до остальных… А. Дольский рассказывает дальше.

«Продолжается падение объёмов угледобычи. В 2021-м эта цифра превышала 5 млн тонн, в прошлом году — 3 млн тон. До начала СВО проходчики и горнорабочие очистных забоев трудились в четыре смены. Сейчас, в лучшем случае, в две. Министр энергетики России Николай Шульгинов заявил, что количество угольных шахт в ДНР и ЛНР решено сократить: “Инвесторы есть. Но они пришли на те шахты, которые могут продолжать работать и могут быть рентабельными, инвестиционно привлекательными и нужными для экономики. До вступления ДНР, ЛНР в состав Российской Федерации 114 шахт находились в стадии консервации или ликвидации. Мы проанализировали состояние угольной отрасли в новых субъектах и планируем оставить работать 15 шахт”.

Примечательно, российский президент Владимир Путин советовал не торопиться с закрытием шахт… Тем не менее, решение было принято».

Итак, шахты – всё, и Президент нам не указ. Донбасс – больше не шахтёрский край.

Шахты возродили после Великой Отечественной. Когда они были взорваны и затоплены немцами. И не функционировала ни одна. Ни одна не была ни рентабельна, ни это, как его, инвестиционно привлекательна, вот! Значит, сейчас времена страшнее? В некотором смысле – да.

Но кроме шахт, у Донбасса и особенно Донецка есть ещё один исторический стержень и источник смыслов – металлургия!

Слово тому же автору…

«Металлургическое производство также не возрождается. До сих пор не запущен металлургический комбинат им. Ильича, хотя к этому практически всё готово. Причины назвал Александр Ходаковский: “Мариупольский меткомбинат имени Ильича... Есть в России очень много лоббистов, чтобы предприятие, которое почти готово к запуску, так и „молчало‟ — конкурент. Это же можно отнести и к другим сильным экономическим объектам”.

Нет планов по восстановлению и второго металлургического гиганта — завода «Азовсталь». Вообще за год не озвучено планов по реанимации промышленности. Куда-то пропали новости и от компании ЮГМК под управлением Евгения Юрченко. ЮГМК — организация, которая управляет крупнейшими металлургическими и коксохимическими предприятиями Донецкой и Луганской народных республик, инвестирует в их рост и развитие. Сайт компании не обновляется с марта прошлого года. Упоминания о деятельности отсутствуют».

Где Юрченко и чем он занят – я пытался выяснить у многих информированных людей. Никто ничего вразумительного не сказал.

Угледобыча и металлургия – это душа Донбасса. «Спят курганы тёмные», пальма Мерцалова, шахтёрская артиллерийская бригада «Кальмиус», парк кованых фигур в Донецке… Если вырвать угледобычу и металлургию из Донбасса, что от него 6останется?! Вернее, осталось…

Это Маргарет Тэтчер, существо без души, искренне не понимала, чем шахта отличается от велосипедной фабрики, овощной фермы или театра. В том мире критерий один – деньгоносность. И шеффилдские сталевары, как в пьесе С. Бьюфоя, вполне могут найти себя в мужском стриптизе. Как вы думаете, что ответят на это их донецкие коллеги? Правильно. Ничего. Дадут по морде и пойдут себе.

А вот и нет! «Яндекс» сообщает, что как минимум один шахтёр из Новокузнецка (брутальный сибиряк) и один – из Воркуты (суровый северянин) уже попробовали себя в мужском стриптизе. Дело пошло… И политолог Ростислав Ищенко, всегда позиционировавший себя как патриот, советует и донецким шахтёрам не теряться и подаваться… нет, зачем в стриптизёры? Для начала – в бармены. Вокруг Мариуполя будет создана курортная зона…

В Ленинграде жил такой поэт – Евгений Вензель. У него были строки: «Ты хочешь знать, сбылось иль не сбылось? Сбылось. Да так, что лучше бы не сбыться».

18 октября 2023 г на Запорожском направлении погиб Александр Можаев, позывной Бабай. Легенда Славянска, моложавый бородач с проседью, не сходивший с экранов в четырнадцатом году. Его лицо стало символом сопротивления.

Почему я сейчас подумал об этом?

В глубоком тылу

 

Ну вот и всё. Я удаляюсь от линии фронта. Теперь – только легче, мягче и глаже… Позади Таганрог. Я остановился там накануне вечером. И даже был в гостях. И первый раз после Донецка услышал вопрос «ну как там сейчас». Вопрос, который сразу возвращает в реальность: ты уже не ТАМ!

…Выйдя «из гостей» в центре Таганрога безмятежным курортным вечером, я упёрся взглядом в красивое здание через дорогу. Кафе «Чехов-сад»… Надо же, иногда и современная архитектура бывает... и может… когда захочет!

А теперь – хорошо знакомое мне шоссе Таганрог – Ростов мимо Самбекских высот… вдруг стало совершенно незнакомым! Сплошные дорожные работы, техника, толкотня… Через несколько дней я узнаю, что это – не просто ремонт или реконструкция. Это – создание новой федеральной трассы, типа тех же «Дона» или «Невы», по которым проляжет сейчас мой путь. Только эта трасса пройдёт через «новые территории» от Ростова до Крыма и будет называться… «Новороссия»!

Может быть, я сентиментален. Но от этого факта, от этого сухого наименования объекта – федеральная трасса «Новороссия» – меня пробирает мороз по коже. И хочется плакать. Вспомните, вспомните их всех – и Моторолу, и Гиви, и Мозгового, и Медведя, насмерть вставшего на Саур-Могиле, и тысячи, тысячи ИХ – наших ровесников, соотечественников, братьев, которые жизнью заплатили за то, чтобы просто – стал этот объект: федеральная трасса «Новороссия»… сухо и буднично, как будто и был всегда. Вспомните горящий Дом профсоюзов в Одессе. Вспомните кровь на орденах ветеранов в Мариуполе на День Победы. Вспомните холодный, липкий ужас Минского предательства и долгие годы отчаяния… вспомните донецкую Аллею Ангелов с именами убитых детей… и всё-таки она есть, эта трасса! И есть это слово. Теперь уже – навсегда.

Но тут же критический ум ищет разгадку: зачем? Зачем люди, у которых слово «Новороссия» в лучшем случае не вызывает никаких чувств, а в худшем – таки вызывает, но прямо противоположные моим, люди, которые Русскую весну уже через год подменили несуществующей Крымской – выбрали это название? И вспоминаются строки Иосифа Бродского: «Как будто жизнь качнётся вправо, качнувшись влево».

Да, вот и нам дали подачку… Толковая власть, грамотная. Понимает, что не только олигархов и западных друзей, и не только благополучный «средний класс», но и нас, одиозных патриотов, иногда надо радовать. И ведь точно знает, что нужно нам. От чего именно у нас потеплеет взор. И может… когда захочет! Вернее, сочтёт нужным.

Но «Новороссия» быстро заканчивается. И начинается – Северный обход Ростова-на-Дону, трасса М4 «Дон»… всё в обратном порядке.

…И вот уже за стеклом – Воронежская область с её высокими холмами, делающими степной пейзаж похожим на покрывало, небрежно брошенное на кровать. В мозг всё настойчивее стучатся мысли о доме… Как вдруг – телефон.

И верно, звонят из Питера.

– Привет, ты как?! С тобой всё в порядке?

Спасибо, говорю. Я же уже не там! Я же писал накануне из Таганрога…

– Как? Ты не знаешь?! Прилёт сейчас был в Таганрог…

«А плюсы – там, где ты только что был…» Я уже не там, в самом деле? Война – что, за мной по пятам идёт?!

…Срочно, немедленно остановиться. Зайти в Интернет. Написать всем, с кем виделся вчера…

…Как же скверно, что на автомагистрали нельзя встать где угодно… но вон она, вон бензозаправка!

Мобильник взвизгивает от сообщения. Из Таганрога опередили. «Не волнуйся, у нас всё в порядке. Попало в соседний дом».

Захожу в Интернет. Ну да, кафе «Чехов-сад»…

Этот удар был нанесён старенькой советской ракетой С-200… Зато новомодные беспилотники летают дальше и бьют точней. География ударов – уже от Энгельса до Пскова. Включая купола кремлёвских соборов.

Но с неба войны не выигрывают. Поэтому враг неуклонно распространяется и по земле.

Области, пограничные с Украиной – от Брянской до Белгородской – уже давно стали полем боя с регулярной украинской армией. С жертвами среди мирного населения, разрушениями и беженцами. Тыл, говорите?

Ну а там, куда пока не дотянуться украинским танкам и пехоте, работают их диверсанты. Стараются и профессиональные укроразведчики, и воспитанные ими местные кадры – добровольные помощники. И им тоже есть чем похвалиться: поджоги военкоматов и электрощитовых на железной дороге и даже взрыв в кафе в центре Питера, в котором погиб всего один человек, но зато – Владлен Татарский. А должны были бы погибнуть десятки. Вместе с ним.

И что особенно трогательно – усердствует наша молодёжь. От забывших повзрослеть диссидентов типа Дарьи Треповой, сначала вылепившей Татарского, а затем взорвавшей его, до…

«В адрес общественного движения «Зов Народа» поступила жалоба… что с 2022 года … Артём Буравлёв, ученик 9-З класса Калининградского морского лицея, подвергается травле от группы одноклассников за активную поддержку СВО и неприязнь к нацизму. В результате случались конфликты, неоднократно перераставшие в драки. В последней Артёму Буравлёву сломали нос со смещением.

После проведения расследования мы пришли к выводу, что травля Артёма Буравлёва на почве отношения к СВО и нацизму имеет место. Мы покажем это на анализе инцидентов и их участников, которые в своих публикациях упоминали лозунги украинских нацистов, близкого соратника Гитлера, субкультуру скинхэдов, идеологию АУЕ и шутили, сравнивая себя с серийными маньяками и желая смерти одному человеку».

Об этом сообщает сайт общественного движения «Зов Народа – Калининград» 24 сентября 2023 г…

Дело даже не в том, что «парни с прыщавой совестью» (как пел Бутусов) избивали одного своего порядочного сверстника. А в том, что вокруг него не собралась толпа возмущённых и сочувствующих ему. Нет, не собралась! Он как был, так и остался один в своём классе… да и в своём лицее.

Как так получается? – Например, вот так…

«Пишу вам из Донецка. Я редактор газеты «Университетские вести» Донецкого государственного университета.

Хочу описать вам крайне неприятную ситуацию, которая произошла с нашими демобилизованными донецкими студентами в Санкт-Петербурге. … Много наших студентов были оторваны от студенческой скамьи, пошли воевать. … Двум таким студентам была организована встреча с учащимися … (далее идёт название одной из лучших гимназий Санкт-Петербурга – К.П.). Ребята рассказывали о своей службе, о погибших товарищах и даже показывали собственные уникальные съемки с фронта. К сожалению, администрация гимназии, видимо, не считает донецких демобилизованных студентов героями. После выступления первого студента школьники были выведены из зала администрацией гимназии, и второй демобилизованный студент выступал перед почти пустым залом.

Директор гимназии заявила, что дети не должны смотреть видео с фронта (в исходном видео присутствовала нецензурная брань, которая была цензурирована для показа школьникам и полностью «запикана»).

Вместо почета и уважения наши демобилизованные студенты получили унижение».

Об этом письме рассказал в апреле 2023 г его адресат – руководитель Центра патриотического воспитания «Ленинградский доброволец» Г.Н. Владимиров.

От себя добавлю, что оная директор, как могла, много месяцев уходила от темы патриотического воспитания своих одарённых воспитанников, а когда встреча ей была фактически навязана – повела себя вот так.

И тут, кажется, справедливость восторжествовала. Директора сняли. Но радость оказалась явно преждевременной. Её место заняла… скажем так, её креатура, так что фактически она никуда не ушла. Директор, которая не директор, но всё равно директор, продолжает формировать и климат, и политику… Новых встреч, а также экскурсий, обсуждений, просмотров фильмов, опасных для нежной психики будущей интеллектуальной элиты, более не планируется. При этом издевательски шутить о «Бомбассе» и сочувственно отзываться о Третьем Рейхе им совершенно не запрещается.

Да-да, помните, на «Майдане» – «они же дети»…

Впрочем, нет. Ещё пару раз сверху спускались мероприятия якобы патриотической тематики. И проводились они так, чтобы привить максимум неприязни и к людям Новороссии, и к военным, отдающим за них свои жизни.

На факультете журналистики МГУ тем временем организованно травили студента, изъявившего желание воевать добровольцем – Степана Антропова. Парень выдержал этот натиск и, не оставив учёбу, стал военным корреспондентом, ведёт свой канал в Телеграме – в общем, воюет на реальном и на информационном фронтах. Но окружающая среда не изменилась нисколько.

Как не изменилась она и в Институте истории Санкт-Петербургского университета, откуда ушёл на войну добровольцем Фёдор Соломонов. Фёдор пал смертью храбрых. А в его родной студенческой среде расцвела «Тусовочка» под водительством некоего доцента, ныне, к счастью, уволенного. Сообщество умных и проницательных людей – настоящих универсантов, к тому же историков. Точно знающих, что колыбель цивилизации и культуры – Запад, что превыше всего – личная свобода, а такие, как Фёдор – достойны сожаления и иронии.

А так как государство наше Западу антагонистично по природе своей, как ни огорчителен был сей факт всем (за тремя-четырьмя исключениями), кто стоял у его руля со времён Алексея Михайловича, то… «Не дай Бог после окончания факультета вы, ребята, пойдете работать в силовые структуры, ваша дорога — только в Эрмитаж или искусство» – это, по воспоминаниям студентов, было сказано им деканом Восточного факультета М.Б. Пиотровским, о чём писали «Невские новости» 1 июля 2023 г. В государевы люди – удел лиц примитивных и жестоких, а не свободных творцов, не так ли? Я Вас правильно понял, Михаил Борисович?

Не отстают и технические вузы. Если культура и гуманизм пришли с Запада, то наука и технологии и подавно, верно? Поэтому ещё на заре спецоперации ректор одного из крупнейших технических вузов страны обратился с открытым письмом к сотрудникам, в котором не было ни слова ни о поддержке армии, ни о поддержке Президента, ни о России, ни о русском народе, но была обозначена главная задача трудового коллектива в новое, тревожное время. Позаботиться о студентах и аспирантах (интересно, что им угрожает?), сохранить все возможности для их роста и самореализации (даже если они идут вразрез с интересами государства?), максимально сберечь научные связи и коллаборации.

Красиво, правда? Особенно слово «коллаборации» выдаёт скрытые смыслы со всеми потрохами. Во что бы то ни стало сохранить связи с Западом! Кстати, помните, кого в Европе принято называть коллаборантами (или коллаборационистами)? А слову «коллаборация» весьма созвучно другое, тоже полюбившееся творческой интеллигенции в последние полтора года – «релокация». Предательство и бегство, проще говоря. Тут уж не важно, на Запад или на Восток. «Главное – прочь, а там всё равно», как некогда пел Гребенщиков, кстати, «релоцировавшийся» одним из первых.

Масштабы этого явления в преподавательской среде поражают. По крайней мере, в больших городах. Думаю, любой питерский преподаватель высшей школы без труда назовёт четверых-пятерых своих коллег, с которыми он знаком лично, ставших «релокантами». И очень многие из них, нисколько не смущаясь, а порой даже гордясь содеянным, продолжают учить своих студентов – благо, методы дистанционного преподавания были отлично отработаны во время пандемии. Чему же мы удивляемся, встречая такое отношение к войне и к Родине у тех, кого они учат?! Как говорили в моей советской юности, «рыба гниёт с головы».

Нет, конечно, в этой среде есть и очень значимые исключения: ректоры Горного института и Педиатрического университета в Питере, студенческое движение «Белый ворон» в НИУ ВШЭ в Москве и множество других… но увы, они не в большинстве, они не создают «сплошной среды», «не делают погоды»… Об этом очень точно сказала недавно в беседе со мной одна директор петербургской школы – преподаватель немецкого языка: «Я всю жизнь люблю Германию. Мне, правда, очень нравится эта страна. Мне нравится в ней почти всё. И тем не менее Россию я люблю больше. И никогда из неё не уеду. Но почему, стоит мне открыть рот и сказать об этом, реакция окружающих заставляет меня понизить голос и почувствовать неловкость?!»

Откуда они берутся в таких количествах в преподавательской среде, эти «окружающие»? Почему это они «окружают» людей с разумом и совестью, а не наоборот?

А теперь вспомните их коллег из донецких университетов, девять лет преподающих под огнём… и спросите себя: а почему государство никак не препятствует ни фрондёрству «свободных личностей», пока они здесь и пока общественное мнение не дойдёт до точки кипения, ни их работе в наших вузах из-за рубежа? Но при этом урезает зарплаты и повышает нагрузку тем, кто ему верен и продолжает рисковать жизнью ради него? Какие преподаватели ему, государству, на самом деле нужны? И для чего? Какие цели ставит перед собой наша власть на самом деле? Она за сохранение страны или за разрушение её? Или – НЕ ЗАДУМЫВАЕТСЯ?

За последний год сделан большой шаг к краю. И на фронте, и особенно в головах.

Есть ли при этом хоть что-то хорошее? – Есть. Край ещё не достигнут.

Меняется ли как-то поведение власти по мере приближения к опасной черте? Понимает ли она опасность для самой себя?

Видимо, нет. И знаете, почему? Потому что чувствует поддержку значительной части общества… НАШУ поддержку!

И власть, и общество вроде бы благодарят героев, но предателям, которые вытирают об этих героев ноги в публичном дискурсе, им (НАМ!) по-прежнему нечего возразить. А если и есть, то возражения эти крайне неубедительны. И вызывают лишь новый всплеск тонкого юмора у «думающей» части общества…

И дело тут не в том, что нам предлагают любить Родину в формате казённой идеологемы. Так поступает любое вменяемое государство. И получается иногда талантливо. Казённое становится родным. «С чего начинается Родина…» – тоже родилось отнюдь не в самом гуманном и свободном обществе.

И даже если она не вполне откровенна, эта идеологема, если она заслоняет собой что-то такое, что является серьёзным испытанием для любви к Родине – например, недостойное поведение власти – она всё равно может быть сделана талантливо. Но это возможно тогда, когда кто-то талантливый в неё всерьёз поверил… а для этого надо, чтобы она была хоть немного изыскана, изощрённа… или честна хоть в какой-то своей части, которой она и ляжет на душу талантливому поэту, композитору, кинематографисту, философу...

Но увы, у нас эта идеологема – и примитивна, и лжива. Под видом любви к Родине нам предлагается любить покой и достаток, а под видом защиты Родины – защищать крупный бизнес, который единственный может нам этот достаток обеспечить (вспомним разговор с мобилизованным в Александровке). С покоем, правда, сложнее. А именно: вот то настроение-состояние, которое крупный бизнес создаёт в наших умах и душах – создаёт специально или случайно, наступив на них – вот его-то и должно считать покоем. Может быть, не счастьем, но – покоем и стабильностью. Стерпится – слюбится.

Но парадокс ещё и в том, что бизнес в нашей защите – не нуждается вовсе! И более того, она ему мешает. Мешает «коллаборации»! И мы нужны ему не в качестве защитников, а в качестве рабсилы и жвачных животных, простите, потребителей. И как это увязать даже с навязываемой нам идеологемой? Общество – не берёт в голову и едет отдыхать по трассе «Дон», а вот государству не позавидуешь… ему нужно произносить какие-то слова.

Впрочем, была и попытка бизнеса объединиться с народом. Видимо, с целью подвинуть государство. Догадываетесь, о ком речь? Ну конечно! Вспомните, как одному «владельцу заводов, газет, пароходов», а заодно и частной военной компании рукоплескал захваченный им Ростов. Но эта попытка была губительна и для государства, и для народа, причём государство, когда речь заходит о его выживании в краткосрочной перспективе, всегда оказывается сообразительно. И сейчас «скнокало» всё гораздо быстрее народа, который до сих пор почитает Пригожина своим героем.

Тем временем в поисках новой, «сообразной времени» идеологемы возникают потрясающие конструкции. Как совместить общество потребления и патриотизм? Стяжательство и самопожертвование? Не как у мобилизованного Тёмы, а – на концептуальном уровне?

Снова попробуем вписать войну в свою картину мира? Война – это частный случай мирной жизни, а патриотизм – это один из стилей жизни в обществе потребления. В самом деле, а не замутить ли нам такую идеологемку? Даёшь качественные вещи для настоящей русской души! Комплект белья для истинного патриота! И «свои» торговые марки (не хочу называть во избежание рекламы), и даже «свои» олигархи (тем более не хочу называть – во избежание неприятностей) уже давно имеются! И пусть «полторы головы», как говорят в Одессе, почувствуют в этом жуткую, омерзительную подмену – подавляющее большинство даже настоящих патриотов – даже фронтовиков! – не станет рефлексировать, простите, заморачиваться по таким «мелочам» и примет её крайне положительно, как приняли идеологическую диверсию в виде латинских символов СВО – Z, O, V.

Но, к моей радости, не получится. Потому что опять всё легко и непринуждённо ладится на бытовом уровне, где противоречия никого не волнуют («из жизни отдыхающих» – и даже иногда из жизни мобилизованных, как мы видели, и более того – из жизни настоящих патриотов), но гораздо хуже – на административном (противоречия должны быть замазаны убедительными формулировками) и уже совсем никак – на концептуальном, где противоречия будут «вылезать» и «светить» несмотря ни на какую фразеологию. На концептуальном уровне «это не работает» и в государстве, и в конкретной, отдельно взятой (даже за горло) голове, если только ей угодно думать.

Но – теперь уже к радости власти – нет, не угодно. В головах – вместо исправления имён, о котором мечтали патриотично настроенные философы в начале СВО – царит их полное извращение. Или забвение. Или отказ от их знания вообще. Сначала огрубление восприятия и понимания – потом сближение и смешение позиций по причине общей утраты смыслов. И настрадавшиеся дончане, и чуждые их горю пришлецы из «старой РФ» готовы пожертвовать Донецком. И простые работяги, и рафинированные интеллигенты без ума от «гарсона-мясника» Пригожина. И миллиардеры, и солдаты не видят цели в этой войне и хотят закончить всё как можно скорее. Дух Русской весны, её смысл давно подменили: одни – буквой распоряжения или инструкции, другие – мясом… Дух и смысл давно не в тренде.

Впрочем, единства – даже такого, основанного на обессмысливании и расчеловечивании – ждать не стоит. Интересы бизнеса всё отчётливее расходятся с интересами государства и тем более народа, и в какой-то момент бизнес решит убить Государство Российское – оно ему будет уже совсем мешать.

И тогда у государства не останется выхода – только объединиться с народом. Который с начала СВО и так всё активнее берёт управление на себя. Но государство оказывается сообразительно только в краткосрочной перспективе. В среднесрочной оно надеется, что как-нибудь проскочит, и опираться на народ не намерено. И когда наконец соберётся это сделать, может быть поздно.

Но отдадим ему должное – пусть и с гибельной задержкой и попытками отката назад, государство потихоньку признаёт очевидное.

Во-первых, созданные по народной инициативе республики Донбасса. Вот они уже и субъекты федерации, как Тамбовская область или Республика Карелия – не прошло и девяти лет. Признали и их армию (ныне – корпуса ВС РФ), и иные институты (преобразованы в соответствующие российские), и документы (обмениваются на наши). Да, это всё изначально и создавалось с помощью России, но – исключительно как временные «костыли», которые – так уж и быть – идя навстречу пожеланиям трудящихся, мы вот сейчас вам сделаем, а потом всё равно всё это уйдёт на Украину. Созданное нами же мы признавать не собирались. Помните, как восемь лет твердили мудрейшие: альтернативы Минским соглашениям нет!

Во-вторых, государство допускает инициативу снизу: работа добровольцев по снабжению армии и беженцев наконец-то признана фактом и даже приветствуется… иногда.

В-третьих, признаёт государство и невозможность в новых условиях старого миропорядка («Потсдамского мира») и его институтов, начиная с ООН. И снова – слово мудрейшим: незыблемость границ после Второй Мировой, единственная основа международных отношений – Устав ООН, и прочее, и прочее… но на третий день Зоркий Глаз заметил, что одной стены нету!

Интересно, что именно в этой сфере наш президент смело берётся конструировать будущее, как он это сделал в своей валдайской речи в этом году. Конечно, глобальная политика для внутреннего употребления – это самое безопасное и убаюкивающее. Тут можно долго и убедительно объяснять, что «мы всех лучше, мы всех краше», как сказал бы А. Хвостенко.

А вот дальше (на уровне собственно страны) – тупик. Никаких идей, кроме либеральных, монетарных, радужных – как не было, так и нет. А они работать уже не будут. И ни в армии, ни в стране лучше не станет.

Вот и Олег Царёв, один из капитанов Русской весны, за считанные часы до покушения на него 28 октября 2023 г давал интервью, в котором, как сообщает агентство Donbasstoday, заявил, что вряд ли Россия сможет достичь хоть каких-то впечатляющих успехов в СВО – например, занять хоть один областной центр. Donbasstoday даёт следующие тезисы его выступления.

«Россия взяла Крым, но потеряла всю Украину. Впереди очень смутные времена.

24 февраля 2022 года мы вступили в войну, когда все думали, что у РФ вторая армия мира, но выяснилось, что это совсем не так. Оказалось, что у нас того нет, того нет, там проблемы, связи нет, беспилотников нет.

Я до сих пор плохо представляю, чтобы [Россия] смогли бы захватить какой-нибудь областной центр на Украине, это почти нереально. Для этого надо кардинально перестроить российские войска.

Сделать мощный, стратегический прорыв на СВО у РФ уже вряд ли получится».

Обвиним Царёва в дискредитации Вооружённых Сил? Впрочем, Украина его уже покарала. Царёв в реанимации.

А всё, что написано здесь, дискредитацией армии не является по двум причинам. Во-первых, как могут дискредитировать армию те, кто является её частью, причём самой что ни на есть действующей частью? А в тексте приведена их прямая речь. А во-вторых и в-главных… в любой стране мира, когда армия доведена до такого состояния, она может делать только одно. А именно – то, что и нашей армии приписывал Пригожин: отступать колоннами в тыл. Но ЭТА армия – давит и жмёт врага! Кто, кроме русских, на такое способен? И поклон до земли этой армии! Такой же, как Красной Армии времён Великой Отечественной. Этой армии сейчас не легче, чем той.

Ту же Авдеевку сейчас – всё-таки окружают. Да и в районе Марьинки есть хорошие новости. Но – сравните это с продвижением в начале СВО… и вспомните, что началось потом! А ещё обратите внимание, что если «перегруппировка» из-под Харькова – это было именно военное поражение (опять-таки, поражение стратегов, а не командиров низшего уровня – были и подвиг СОБРовцев в Балаклее, и многие другие эпизоды), то «жест доброй воли» по уходу из-под Киева и «непростое решение» по оставлению Херсона и всего правобережья Днепра – это не только стратегический просчёт, но ещё и политическое телодвижение. Договорняк, проще говоря. В комплекте с «зерновой сделкой»…

Так, уверен, будет и сейчас. Когда нет чёткой, внятной цели – дело всё равно закончится договорняком минского типа. До Минских соглашений – вспомним! – тоже были «котлы» для ВСУ. Оказалось – они были нужны не для освобождения русской земли и русских людей, а для создания условий перед торгом. Вот и сейчас – по всей вероятности, ценой колоссальных жертв врага оттеснят от Авдеевки и Марьинки-Красногоровки – и Донецк станет наконец тыловым городом. Это объявят чуть ли не изначальной целью СВО и опять начнут торг. Вопрос лишь в том, нужно ли это будет Западу… И вновь перестанут уделять армии даже то внимание, которое уделяют сейчас. Так что написанное выше будет полезно почитать любому, кто отправится туда служить, когда закончится наше наступление. (А в том, что отправятся, причём добровольно – сомнений нет. Таков русский мужчина. «Через то и живы» до сих пор!)

…Пока я пишу этот текст, я получил сообщение от одного из младших командиров из-под Авдеевки: «Двигаемся. Очень много 200 и 300. Снабжения нет совсем. И не было».

Как нет – поправьте меня, если я не прав – и командиров выше капитана на «передке»…

Но зато стопроцентно узнаваемы и пользуются абсолютным доверием те, кто ведёт себя иначе. Бойцы не задумываясь назовут фамилии «настоящих генералов» – Кутузов, Фролов, Попов, Теплинский… И то, что первых двоих уже нет в живых, сделало их имена бессмертными – они погибли как солдаты, они отдали Родине всё. А вот других из этого списка – совпадение? – летом стали стремительно убирать с фронта… Казус Попова, казус Теплинского, да и Суровикина… И снова видеообращения солдат и ответы генералов… мы, мол, с вами, мол, не бросим…

Далее, подчинённые убранных генералов публично требуют «вернуть взад» своих отцов-командиров. Забыв, что в армии, вообще-то, приказы не обсуждаются. Даже несправедливые. Даже гибельные и предательские. И сам факт подобных обращений уже является прецедентом волнений в армии. То есть – невооружённого (пока!) мятежа. В принципе, это так же ненормально, как практикуемые сначала украинцами, а теперь и нами видеообращения к Главнокомандующему по любому другому поводу. И склоняемая фамилия автоматически, независимо от своего желания (а в данном случае – несмотря на своё нежелание), становится в глазах общества лидером этих волнений! Значит, что? Правильно, государство поступало верно, убирая этого человека! Теперь мы точно знаем, что у него на самом деле было на уме! Смотрите, его тронули – только тронули, просто перевели на другое место службы – и уже такое началось…

Ну и наконец, сами генералы превращаются, вполне в духе времени, в ЛОМов – лидеров общественного мнения. Генерал имеет право выступить перед строем, но не в Интернете, вовлекая в дискуссию уже и гражданские, и либеральные, и иностранные умы. Ну или через приказ, который зачитают в окопах, блиндажах и тыловых располагах… но не в глобальной сети! Но отвечать принято там, где спросили. Спросили в Интернете – в Интернете и отвечай! Что генерал Попов и сделал…

Но тогда что это, если не разложение армии? А что нам сообщает на этот счёт учебник истории? Разложение армии – предреволюционная ситуация – смута… да, год эдак семнадцатый. Государство, опасаясь смуты, её же и провоцирует своим страхом. Как на тёмной улице – кто боится хулигана, тот и привлекает его внимание.

Но беда-то в том, что государство опасается смуты неспроста. Невозможно дальше обслуживать интересы крупного бизнеса, не пренебрегая интересами армии и той, всё ещё немалой, части народа, которая не ездит в отпуск по трассе «Дон». Коренное расхождение интересов обозначилось во всей неизбежности во время Русской Весны (февраль-май 2014 года), и с тех пор государство пыталось как-то сгладить, нивелировать, смягчить, но историю не обманешь. Войну, которую российская власть пыталась избежать всеми силами, пришлось начинать, поскольку Украина недвусмысленно стала готовиться применить оружие массового поражения, причём и бактериологическое, и «грязную бомбу». Думаете, на самом деле не собиралась, а только трепала нам нервы? Тогда я напомню старую еврейскую мудрость: если вас обещают убить – верьте на слово!

Война, в свою очередь, сделала противоречия неразрешимыми, а смуту – боюсь, неизбежной. Что будет со страной, с народом – объяснять, полагаю, не нужно. Снова откройте учебник и прочитайте, только теперь уже про Смутное Время. И в таких обстоятельствах, допускаю, уродливое становится правильным. Именно поэтому и я пишу сейчас всё это, хотя как патриот должен был бы молчать и делать что-нибудь конкретное.

Сегодня вся русская армия, все её сухопутные силы, участвующие в боевых действиях, становятся всё более похожи на ополчение Донбасса, а российское общество, вернее, лучшая его часть – на жителей Донбасса образца четырнадцатого года… те же самые благородство, самоотверженность и анархия. И к чему пришли ополчение и народ Донбасса за восемь лет? К полной зависимости от Москвы, которая обрекала их на медленное, но неизбежное исчезновение. В масштабах России, конечно, шансов на выживание побольше, чем в масштабах Донбасса, но человечество не зря ведь придумало институт государства. Без единого управления, единого подхода и единой цели – мы повторяемся! – не только победить, а и просто жить невозможно.

Но дело обстоит ещё сквернее. Если вообразить невообразимое, что вместе с нами и всё Государство Российское стало «большой ДНР» и даже попытается в этом качестве выработать свою стратегию (чего не сделали ДНР и ЛНР), оно придёт – рано или ещё раньше – к такой же зависимости от… нашего врага, то есть Запада!

Ибо какая тут может быть стратегия, когда… дело просто-напросто в технологическом прогрессе? Мир стал электронным, и война стала электронной (простите за каламбур) и теперь иначе уже невозможно. И чтобы в этой войне хотя бы не сразу проиграть, надо копировать нашего противника. Чем больше похож на него – тем дольше продержишься. Продаёшь своё «я» – покупаешь продление жизни. А значит, стараться надо не только снаружи, но и внутри. Мутировать добросовестно. Противник-то – не Украина, а Запад, который и построил этот мир, эту цивилизацию.

А что нужно сделать, чтобы победить в этой войне? А это… в принципе невозможно! Это как победить в игре с тем, кто придумал её правила, и по этим самым правилам вашими руками должен двигать его помощник.

Вон, в Донецке до сих пор украинские сотовые операторы «ловятся»… и это заранее обрекает на неудачу любую стратегию, исходящую снизу. А сверху… сверху лишь сначала государство, а потом – бизнес, для которого Запад – смысл существования. Кстати, как утверждает один из крупнейших в России экспертов по информационной безопасности И.С. Ашманов, цифровым суверенитетом во всём мире обладает только одна страна. Догадываетесь, какая? Да-да, родина ку-клукс-клана и автор единственного боевого применения атомной бомбы.

Поэтому, даже если представить немыслимое – что государство смогло-таки отмежеваться от бизнеса и, как при Сталине, провести в жизнь какую-то линию независимого поведения… то что дальше? Это поведение должно быть подкреплено технологиями (хотя бы чтобы вражеские сотовые сети не «ловились» всеми желающими), а технологии растут из науки, но науку – всю, даже нашу – Запад веками вплетал и таки вплёл в свой собственный, англо-саксонский, протестантский контекст. А контекст этот соблазнительно элегантен: единая мера – число, а не Слово… монетаризм, универсальные правила, формализм, за которым – неважно, кто ты и что делаешь… сиречь полная свобода за ширмой, за которой кто во что горазд… децентрализация – мечта свободной личности… свободная конкуренция, принцип Интернета против принципа телевидения, как это тонко подметил философ Дмитрий Галковский – кстати, абсолютно патриотично, но реалистично настроенный русский интеллектуал.

И как неизбежное следствие этого – появление ЕГО. Homo modernis. Современного человека. И в России – тоже, как везде. И он же, этот человек – на фронте! Откуда взяться другому… Вспомним позывной Арсена Павлова – Моторола… ходячая реклама бренда! Homo modernis – это вам не новиоп того же Галковского. Это куда более страшный генетически модифицированный продукт. Продукт англо-саксонской цифровой глобализации. Да, этот Homo modernis на русский лад – он готов закрыть собой товарища при обстреле. Но не готов отключить телефон, чтобы не навлечь на себя этот самый обстрел… И с удивительной благостью относится к друзьям, которые заскочили к нему, вырвавшемуся с передка… Заскочили – по пути на курорт! Не потому, что он полон христианского смирения, а потому, что он в глубине души – такой же… он их по-ни-мает! А самого себя, вызывающего огонь на себя – не очень… но не видит и противоречий, ибо не приучен думать.

Получается, наша армия в принципе несовместима с данным этапом технологического развития? А Русский мир в целом – совместим ли? Даже в сверхлиберальном формате РФ? А Христианство как таковое? Как таковое, а не как на Западе… Что представляет собою народ, состоящий из Homo modernis? Это несложно понять, читая беседы («чаты») русскоязычного (если всё ещё можно так сказать) сегмента Интернета. В том числе – наши, патриотические. В том числе открытую переписку наших военных. Vox этого populi (глас этого народа) – это смесь из «окей» и «хай олл», мата и эмодзи.

Отважусь предположить: именно от этой глубинной несовместимости нашей природы и нового цивилизационного уклада и идут, пусть не прямо, но косвенно, все наши неудачи с 2014 г по данный час. Вся «безблагодатность» наших действий на стратегическом уровне. Глубинное, сосущее чувство безысходности у наиболее идейных. Вопрос, от которого уходишь, но который возвращается всё равно: а дальше-то что?

Значит, нужен цифровой русский мир. Цифровой облик русских смыслов, на который лягут сегодняшние и завтрашние технологии – и технологии войны, и технологии народного хозяйства, и технологии общественного и государственного устройства. Надо думать, как жить и побеждать в электронном веке. Если это и возможно, то только – оставаясь собой. Вернее, возвращаясь в тех себя, которыми мы были… мы были… ну, в общем, очень давно. Наверное, тогда, когда не то что мессенджеров, а и табака-то не знали!

Тем самым нам неизбежно придётся встать против миропорядка, созданного Западом. Отбросить миф, что Запад – колыбель и цивилизации, и культуры. Обратиться к христианским, византийским смыслам – и создать проект будущего хотя бы на век-полтора вперёд. Прежде, чем миропорядок уничтожит Государство Российское.

А для этого нужен – подвиг интеллектуалов. Здесь и сейчас. И кто же они, эти герои вне фронта, кто сможет, как сказал В. Цой, «встать и выйти из ряда вон», чтобы весь ряд пошёл за ними? Отвечаю: мы с вами. Больше некому. Это выпало делать нам.

И уповать на Бога, чтобы успеть.