Продолжение. Начало см. здесь
От редакции. Продолжаем публикацию нового материала Кирилла Анатольевича Пшеничного, известного нашему читателю автора статей о войне в Донбассе. Он не раз ездил туда и до начала СВО, в том числе как корреспондент РНЛ. Не раз был на передовой, с риском для жизни. Возил гуманитарку страдающему народу Донбасса. Предлагаемая вниманию статья – результат его последней поездки уже в «новые регионы». Он снова побывал на линии боевого соприкосновения, общался с участниками боевых действий. По сути, это зарисовки с натуры. Порой жёсткие, может быть, чрезмерно критичные, но это – свидетельства очевидцев, это – суровая правда войны, – и этом их особенная ценность. У нас были споры, не стоит ли смягчить, изменить какие-то формулировки, но автор на это отвечал одно: я могу изменить свои оценки, но я не могу менять слова моих собеседников, которые там, «за ленточкой», проливают кровь за Родину и которым я обещал быть честным в передаче их слов. Ну а дальнейшее пускай оценит читатель.
***
Балык
«Готов ли он поехать на позиции, с которых может не вернуться?»
Хорошее начало, не правда ли? Пришлось открыть рот и произнести: да.
Забегая вперёд, скажу, что в этот раз всё было ровно наоборот. На позициях стояла заповедная тишина.
Но путь туда…
Сначала из Александровки – в Петровский район. Оттуда, в сумерках – через весь Донецк до Макеевки, там на Ясиноватую. В Ясиноватой – спешиться и оставить коня в неизвестном пока стойле. По расстоянию вроде и немного, но по ощущениям и скрытым смыслам… наверное, примерно как из-под Пулковских высот на Ладожское озеро в 1941 или 42 году… Скажем так, на СОВСЕМ другой участок фронта!
Центр Донецка в этот день тоже был обстрелян – как раз когда мы были в Александровке. Но на главную пищу журналиста – душераздирающие картины ранений и разрушений – можно было уже не надеяться. Дончане не любят демонстрировать свою боль и щеголять ранами. Всё, что можно, убирается мгновенно, так что место очередного военного преступления Украины уже через несколько часов начинает напоминать безобидную стройплощадку… внезапно образовавшуюся в центре города. Таков донецкий характер. Впрочем, людей и сил хватает на всё меньшую и меньшую территорию. А другая – даже без обстрелов – приходит в упадок, даже днём «погружается в темноту». В последнее время, правда, есть отчётливые попытки противостоять этому. Но переломить тенденцию пока не удаётся ни в масштабах республики, ни в масштабах Донецка.
…Через центр города – стремительно в восточную его часть, за Кальмиус, по Проспекту Ильича, переходящему в Макеевское шоссе, и – на Донецкую Кольцевую… ДКАД.
ДКАД – это вам не МКАД и не питерский КАД! С указателями, освещением, разметкой и видеокамерами, фиксирующими каждый ваш вдох. Здесь… даже выезд на кольцевую – это тест на внимательность. Надо вовремя понять, что этот промежуток в высоких кустах за автомобильным мостом, едва заметный в полумраке – и есть «лепесток», ведущий на кольцевую дорогу. Которая проходит у вас над головой по автомобильному мосту.
Когда-то, очевидно, ДКАД была такой же кольцевой дорогой, как и в других городах – в России, в Европе, много где. С односторонним движением по две полосы, с развязками… но сейчас, когда часть трассы до сих пор в руках врага, а ещё часть – сегментарно простреливается им из артиллерии и миномётов… трасса – скажите, пожалуйста! – сделалась пустынна и разбита. Густым южным вечером две её двухполосные проезжие части, разделённые газоном и погружённые во тьму, и вовсе подходят для съёмок остросюжетных фильмов.
И вот тут, с какого-то места, примерно на выезде из Макеевки как раз начинается зона, гипотетически простреливаемая противником из миномётов. А дальше, опять-таки ГДЕ-ТО, нужно найти съезд с этой кольцевой обратно в Макеевку. Иначе выскочишь уже прямо под «укропские» прицелы, так что им останется только поупражняться в стрельбе по движущейся цели… в общем, проскакивать этот поворот категорически не рекомендуется. Тем более, что в темноте да по разбитой дороге без фар не поедешь. Что же до навигатора – я им и в «мирное время» не пользуюсь, считая его лучшим способом убийства интеллекта. А в этих краях навигатор уже многих «продвинутых пользователей» приводил прямиком к врагу… причём с обеих сторон! Другое дело – электронная карта. Она б не помешала точно. Но в Донецкой республике почему-то «не грузится» Мегафон, так что о карте тоже можно забыть… но если заблаговременно проложить маршрут в донецкой квартире или в частном доме, где есть интернет, и сфотографировать экран ноутбука камерой телефона, то… потом всё равно заглянуть в эти фотографии вы не успеете, но уверенности вам это прибавит. Худо-бедно будете ориентироваться на местности!
Но всё равно лучше прибегнуть к помощи местных. «Язык до Киева доведёт» – в этих краях нашу старую житейскую мудрость с некоторых пор воспринимают с горькой усмешкой…
Но что это за огоньки справа по борту? Укро-ДРГ вряд ли бы стала обнаруживать себя. Остальных здесь можно не бояться. По крайней мере, по моему опыту.
Что такое ДРГ? ДРГ – это диверсионно-разведывательная группа. Любой ребёнок в Донецке знает…
Из темноты вырастают строения. Похоже, жилые дома. Плюс гаражи и, кажется, автосервис. Час-то не поздний – девять вечера – но полный мрак.
Точно, автосервис. И там – молодые парни починяют какое-то авто на подъёмнике. Буквально в метрах от некогда шумной автострады. И опять – на площадке перед гаражами и автосервисами идеальный порядок, всё выметено… как где-нибудь в Европе. Цивилизация не ушла, она… спряталась! Она есть и активно живёт – во дворах, в темноте, за кустами… островками, оазисами, сообщаясь в вотсапе и Телеграме…
Спрашиваю, там ли я, где я думаю. Там. Значит, назад, в темноту и тревогу.
Надо бы ехать порезвей… и желательно «противолодочным зигзагом»! Впрочем, зигзаг получается сам собой, когда объезжаешь ямы, а вот с побыстрей сложно… но привыкаешь и даже разгоняешься до ста и больше, обпрыгивая помехи… но где же этот съезд вправо?!
Вот он!!
Хрясь!!!
Так… автомобиль на месте. Даже едет. И вроде без посторонних звуков. Значит, вперёд – и быстро. Мне рассказывали об интеллигентном питерском водителе, который, пробив колесо в этом месте и в это же время суток, вышел из машины и… включил аварийку! Чтоб облегчить украинцам задачу…
Будем учиться на чужих ошибках. Продолжаем движение.
Что это было? Да кто ж его знает… может, воронка от мины. А может, яма от гусениц бронетехники, пересекавшей дорогу вкрест… про-е-хали!
«Ах, ночь моя луганская без света и дорог!» Анна Долгарева знает, что говорит…
И вдруг… из темноты появляется жизнь. Дорога становится улицей, на тротуарах возникают люди из ближайших домов… и сразу парами, и сразу под руку или в обнимку, а где-то мерцают огоньки кафешки… и вспоминаешь, что на дворе не только война, но и – июльский вечер. Город живёт, но, как тот автосервис на Кольцевой – очень тихо…
Останавливаюсь уточнить дорогу. Мне уверенно машут вперёд, в черноту, и говорят: дальше спросите у прохожих. Думаю, какие прохожие?! Вот дома заканчиваются, и – всё, опять тьма египетская…
Ан нет!
Мирный донбасский пейзаж – это нескончаемое чередование бетонных заборов, промышленных зон, островов жилой застройки, железнодорожных переездов, кустов и перелесков, снова промышленных зон – и островков индустрии развлечений… между Донецком и Макеевкой, Макеевкой и Ясиноватой границы нет. Но часто даже не понимаешь, едешь ты ещё в городе или уже по зарослям чего-то там, и вдруг – опять город, который и не думал заканчиваться и даже живёт – скрытно! – своей ночной жизнью… в которую теперь вплетаются грохот пусков и прилётов, рёв бронетехники…
Догоняю на дороге КАМАЗ с РСЗО. И торможу: помню утренний опыт Александровки. Обогнать здесь – никак, дорога узкая и в ямах. Тогда пусть уедет. Лучше помедлю… но доеду!
Въезжаю в Ясиноватую.
Там меня ждёт Балык. «Фамилие такое». Вернее – «позывное»! Почему Балык – трудно сказать. Но Балык – это я знал про него заранее – стал Балыком ещё в четырнадцатом. В том самом году, когда первые Иваны Петровы и Василии Сидоровы, а также Магомеды Курбановы и даже Хосе Идальго стали Балыками, Штыками, Батями, а ещё Хитрыми, Грустными, Честными… Когда к имени напрочь прирос позывной, который сопровождает – теперь уже очень многие имена! – на могильных табличках.
Да, Балык воюет с четырнадцатого года… и сейчас я еду за его машиной по тёмной, но не спящей Ясиноватой.
Теперь уже проще.
…Вот и стойло, в котором мой конь, расковавшийся на выезде с ДКАДа, будет меня дожидаться. В темноте ущерб всё равно не определить, да и без надобности сейчас…
Балык освобождает переднее сиденье. «Оставляй здесь всё, у нас всё есть».
Мы едем к ним в «располагу». Его взвод – взвод зенитчиков – квартирует в промышленной зоне Ясиноватой. Нормальная для сегодняшнего Донбасса ситуация: часть завода разрушена, часть – приютила военных, часть – выпускает уникальную продукцию. И да, там действительно есть всё – для тех, кто привык обходиться малым. Или очень малым. Но как добывается это «всё»… это мне вскоре предстоит узнать.
За столом – Балык и его солдаты: Рома и Арсен. Редко когда в этих краях называют своё имя, а не позывной. Оба воюют давно, хоть и не с четырнадцатого года. Отношения – ополченские: вроде полностью на равных, но авторитет командира абсолютен. Хотя они уже давно не ополчение, они – войсковая часть ВС РФ. И к ним поступают служить по контракту. Мобилизованных вроде нет.
Приходят порой экзотические люди. Одному – шестьдесят один год, и так, как он, в мире редко кто куда приходит. Он пришёл к ним… пешком с Алтая. Ему уже трудно нести службу в окопах, и командир вынужден придумывать ему дела. Возможно, из него получился бы отличный замполит роты – как мы уже знаем, с политической работой в этих краях вообще швах – но это же куча бумаг… кто этим будет заниматься?
Зато другой… жил на «новых территориях» (в Запорожской области). Ему дедушка велел записаться в армию, потому что «там платят хорошо». Говоря деликатным и корректным европейским языком, он… мм, с особенностями развития. И это спасает, потому что он всё рассказывает. Например, что годом ранее дедушка ему уже настоятельно рекомендовал пойти служить, но его не взяли… по здоровью! Медкомиссию он не прошёл… и даже понятно, какого врача. Но стоп, годом раньше там, где он жил, была украинская власть! Значит, служить он хотел… в ВСУ?! Да, говорит. «Погоди», – у Балыка начинает проясняться картина происходящего, – «А где твой дедушка сейчас? И кто он вообще?» «А он», – с гордостью сообщает боец, – «работает в военкомате». «В каком военкомате? Где?!» – «В Киеве»…
– Но у нас его взяли и определили ко мне служить! – смеётся Балык. – Не взять его я не имею права – приказ! Но как я ему могу автомат доверить?! Он даже не предатель – он просто не понимает, что вокруг происходит!
…А задачи ставят на весь личный состав, включая и старых, и больных, и… лиц с особенностями! Но вопрос ведь – не только кем, но и чем решать эти задачи.
И ответ на него не укладывается в голове. Разум просто отказывается воспринимать его. Кроме боеприпасов, за всё время СВО взвод Балыка не получил от Минобороны ничего из оборудования и расходных материалов, разве что форму (о ней чуть позже). Ни-че-го. «МТЛБ-шки» и «ЗУ-шки» у них были и раньше, равно как и автоматы. МТЛБ-шка, она же «мотолыга» – многоцелевой тягач легкий бронированный – может нести на себе много что (и кого). Может – и «ЗУ-шку» (зенитную установку). А «ЗУ-шка», в свою очередь, может стрелять не только вверх. То, что зенитками можно хорошо отбиваться от пехоты и даже от лёгкой бронетехники противника – известно как минимум со Второй Мировой. Но с ещё более древних пор известно, что для использования зениток по прямому назначению к ним должно прилагаться хоть что-то ещё. Ну хоть бинокль, что ли… звучит нелепо в двадцать первом веке, но у Балыка и его бы не было, если бы не общественные организации – «Ленинградский доброволец», пермское отделение Народного Фронта (Балык – пермяк)... Рации, бинокли, оптические прицелы, и прочая, и прочая, в конце списка одежда, обувь и, естественно, автомобиль-«буханка» – всё это поставляют гражданские люди за свои деньги. И не всегда это то, что нужно, но – как у Чехова – «лопай, что дают». Иначе как ты беспилотники сбивать будешь? Не говоря уже о «хаймарсах» и прочих «точках-У»… Используя нативные оптические приборы – глаз левый 1 шт., глаз правый 1 шт.? А жизнь города Ясиноватая в огромной степени зависит от Балыка и его бойцов. Так что они и на «передке» (вдруг враг попрёт), и в городе – небо стерегут – они везде. Все, кому можно доверить оружие…
Телефоны неравнодушных людей от Питера до Сибири у Балыка всегда под рукой. Как и у большинства, если не у всех, командиров на передке. Но не все «общественники» помогают одинаково. Одни – например, «Ленинградский доброволец» – принципиально не делят бойцов на питерских и непитерских (да и сам эпитет «ленинградский», вообще говоря, несёт скорее исторический, нежели географический смысл, хотя координаторы действительно находятся в Питере). А другие – те же отделения Нарфронта – и рады помочь, но… говорят, им разрешают помогать только своим. «Сколько у Вас служит наших земляков?» – спрашивают Балыка по телефону. И очень огорчаются, узнав, что он один. «Вам – можем всё, что попросите. Но без пермской прописки – простите, нет». – «А лично мне можно… десяток бронежилетов? Я буду менять их из гигиенических соображений: утром один, вечером другой, завтра третий… подтвержу под присягой, что так и есть!»
На фронте юмор ценят. В тылу – не всегда… На передке – война всё спишет, а там – отчётность! И не до шуток...
А что же Минобороны? – спросите вы. А Минобороны – это стекловатая на ощупь, абсолютно не «носибельная» форма и сухпайки… Сухпайки – это особая тема.
– Хочешь, подарю? – говорит Балык.
– Давай, – говорю. – А самим-то?
– Мы всё равно в магазине всё покупаем. На свои.
Ну да. Еда на столе самая простая. Но почему тогда такое отношение к сухпайкам?
– Глянь, мы получили их вчера. Срок годности истекает… завтра!
Нет, думаю, всё-таки изнежен человек двадцать первого века! Срок годности у него истекает… Я в лесу ел шоколад 1969 года издания – и ничего! Хороший делали шоколад в середине прошлого века…
…Уже на следующий день, когда я вернулся к своему автомобилю и положил в багажник заветный подарок от зенитчиков, намереваясь вскрыть его на обратном пути на трассе «Дон», я почувствовал… нестерпимый смрад. Поиск с закрытыми глазами немедленно привёл меня к заветной коробке. Даже открыть её оказалось делом, требующим усилия воли. Внутри сгнило абсолютно всё. В советской юности мы читали о восстании на броненосце «Потёмкин». Матросы больше не могли есть заплесневелые галеты и мясо с червями… нет, всё-таки им было хуже: в море, в отличие от Ясиноватой, нет магазинов!
Балык убеждён, что «старые» части Минобороны снабжают лучше.
– Сам видел, как им подгоняли КАМАЗами…
Вопрос только в том, кто подгонял. Как рассказывал мне ещё один мой товарищ из числа экс-ополченцев, «старым» частям Минобороны очень помогают губернаторы субъектов Федерации, откуда они прибыли. Вот там уже – «все пермяки». Конечно, губернаторы тоже бывают разные. Не всем с ними одинаково везёт. Но в целом это – подспорье. Особенно стараются дальневосточные – губернаторы Приморья, Камчатки… Сами приезжают на фронт, лично контролируют доставку помощи… А у местных за губернатора – кто? Правильно. Денис Владимирович Пушилин. И Л.И. Пасечник в ЛНР… Даже опуская особенности характера и биографии (приезжайте в Донецк и спросите!), у каждого из них – собственный разрушенный войной регион, разрезанный линией фронта…
Но Комсорг что-то говорил о чёрном рынке… простите, рынке в Донецке! Да, и товарищ Балык подтверждает: там можно купить всё, кроме собственно оружия. Вот если б там ещё дронобойки продавались… как в аптеке: дайте мне что-нибудь от «бабы-яги»!
Впрочем, говорит Балык, есть и Интернет-коробейник, привозящий «товары» в Донецк. Так сказать, с доставкой на дом… почти до окопа. Надо Комсоргу сказать…
Но стоп. Что за искривлённая реальность? Мы что, по-прежнему в ополчении?! Министерство обороны – это Государство Российское! Это диктатура закона, вертикаль власти… это какие-то гарантии, в конце концов!
А если потребовать себе на взвод всё, что положено? Возмутиться, уличить? Подать рапорт в установленном порядке? Ещё один?!..
…то можно самому угодить в штурмовой отряд, к зекам.
Впрочем, возмущаться всё равно приходится. И отказываться исполнять приказы – тоже. Например, когда приказывают идти вторым эшелоном за зеками и стрелять в них, если те дрогнут и побегут. То есть – быть заградотрядом! Бывшие ополченцы отказались наотрез. Не побоялись сами попасть в компанию к зекам, а также и того, что кто-то другой согласится встать вторым эшелоном… уже за ними.
Но ещё отважнее оказался… один высокий чин ВС РФ, всё-таки присланный к ним в окрестности переднего края… Он представился им специалистом по ПВО. И перешёл к делу. Прежде всего – похвалился тем, какую удобную форму ему выдали у них на складе. На том самом складе, где их всех осчастливили их «стекловатой». Зачем он это сделал? Видимо, чтобы завоевать авторитет. Затем – собрал их, чтобы рассказать, как правильно стрелять по беспилотникам. Эту его лекцию бойцы с хохотом вспоминали много дней. Делать нечего, пришлось признаться, что сам-то он этого не делал… но имеет приказ их учить. Вспоминается Жванецкий: «Давайте спорить о вкусе устриц с теми, кто их ел». Мало того, в его же функции входит – карать за неисполнение. А вот это уже серьёзно… рычаги у него есть.
Но реакция донецких ополченцев не всегда совпадает с той, которую ожидают российские бюрократы – в том числе в погонах. Один из бойцов подошёл к нему и сказал, глядя в глаза и улыбаясь кроткой улыбкой: «Будешь много трендеть – я тебя прибараню!»
Пояснять смысл этого слова, думаю, не нужно. При всей своей отваге, получатель сего послания стал реже появляться на публике… как и товарищ Кутаев в Марьинке.
А вот ополченца бы эта угроза не испугала совсем. Умирать бойцам, конечно, не хочется, но и не страшно. Не страшно и жить. Страшно попасть в плен или не победить в войне. И жалости к «укропам» – никакой.
– Ты бы видел, что они с нашими пацанами делают! Яйца им режут, монтажную пену в задний проход загоняют…
С четырнадцатого года украинцы заняты этим… точнее, им позволяют этим заниматься – с мирными, с пленными, неважно. Они наслаждаются убийствами – а с ними заключают соглашения, стремятся к мирному урегулированию…
Нет, конечно, я слышал и о пленном украинце, закрывшем собою бойца донецкой пехоты во время обстрела, и о донецком танкисте, которого, без ноги, «укропы» вытащили из танка, но не прикончили и не пленили, а показали, куда ползти к своим… Только тот пленный был сам родом отсюда и мобилизован насильно, а тот танкист стал танкистом тогда, когда другие «укропы» сожгли его дом и убили жену и ребёнка…
Балык продолжает:
– Мы вошли в Каменку – это перед Авдеевкой. Нашли колодец. Он был доверху забит телами наших пацанов. Местные говорят, их там около сотни. Их просто кидали туда. Мы только троих подняли, остальные – уже как каша…
Это всё – пропавшие без вести, надо полагать…
Здесь, в этих полях, погиб в прошлом году Олег Крисак – один из талантливейших учёных, встреченных мною. Светоч и трудяга. Тянувший на себе невозможный груз науки и преподавания. Один из ярчайших умов ДНР. Ему было едва за тридцать…
Почти так же, как «укропов», Балык не любит военную полицию:
– Говорю им: ну что, проедем со мной на передок? Ни один не согласился! Они только воевать мешают, палки в колёса вставляют на ровном месте. Ну выпил боец в увале, ну вышел на улицу…
Такие же отзывы я слышал ещё в восемнадцатом году от одного подполковника ополчения в Горловке, только относились они к местной, донбасской полиции. «А вы вообще за кого?!» – вопрошал тогда он. Так что ополченцам не привыкать ни к смерти, ни к несправедливости. Боевое прошлое Балыка – это юг ДНР, высота «Дерзкая». Одно из самых страшных мест в пору так называемого «Минского мира». Тогда они тоже ходили за едой в магазин, только «укропы» окружали их с трёх сторон. И в этом милом соседстве им тоже приходилось… «выстраивать отношения» с начальством. Впрочем, оно – то, прежнее, ополченское начальство – не боялось наведываться к ним под прицелом врага. Но начальство есть начальство, и чтобы у него не возникло мысли, что их единственная большая машина, «Урал», окажется кому-то ещё нужнее (тогда как никто вокруг не был в худшем положении, чем они) – к визиту высоких гостей они всякий раз умудрялись… прятать «Урал» в кустах! Потом высоту всё равно пришлось оставить – не в бою, по приказу…
Глядя на этого весёлого «в меру упитанного мужчину в самом расцвете сил», трудно поверить, что у него штук семь ранений, три операции, железо во всей спине, а сколько у него было боёв – он не помнит. Зато помнит, что из тех пятидесяти двух человек, что начинали войну в четырнадцатом году в его подразделении, сейчас в живых – трое… включая его.
Но и со многими другими он воюет давно. Вот почему обход позиций – это встреча друзей.
На такой обход мы и отправимся. А пока – спать.
Балык ведёт меня в свою командирскую комнату. Она же – оружейка. Две койки. Над моей, гостевой – флаг ДНР.
Мы с ним примерно ровесники. Значит, родом из общего детства.
Перед сном – произношу пароль:
– Спокойной ночи, девочки и мальчики!
Он немедленно отзывается:
– Спокойной ночи, р-ребята! Ав!
Смотри, Авдеевка!
С утра нас ждали разносолы.
– Тебе чай или кофе? – спросил меня дежурный боец.
Ответить захотелось в духе Винни-Пуха:
– И того, и другого, и побольше!
А вот дальше – вариантов немного: каска и бронежилет кого-то из отдыхающих. Вакантных, естественно, нет.
Облачаемся, вооружаемся и прямо под крышей цеха садимся в машину. Труженик войны – уазик с дыркой в лобовом стекле. От неё лучиками расходятся трещины.
Двери открываются с усилием. Это плохо. Спрашиваю, в случае атаса – прыгать на ходу? Балык кивает: да, на ходу, конечно.
Сначала едем по Ясиноватой. Накануне Балык обещал привести к себе в гости – как Стэп в Александровке.
Всё очень похоже, только страшнее. У Балыка дом не был пуст. Жена и тёща выпрыгнули в окна. Жена ранена. У ребёнка – осколок в голове.
…И такой же экспонат – «градина»! Только на сей раз – она вошла намертво в бетон и в грунт. Верх спилили, низ остался там навсегда… памятником войне. Как выщербленный гранит на постаменте на Аничковом мосту в Питере…
Проезжаем разрушенный Ясиноватский машзавод. Разрушенный, но… не остановленный! Он продолжает работать, производя свои знаменитые горные комбайны. Придуманные и рождённые в Донбассе. На вид похожи на снегоуборочные машины. Только вместо снега… скальная порода! Как здесь умудряются продолжать производство в цехах, в стенах и крышах которых зияют дыры от ракет?! Опять-таки, вспоминаются Кировский и Ижорский заводы в блокаду…
И тут же – коммунальщики стригут газоны. Катки укладывают асфальт. Который на следующий день изуродует техника, особенно гусеничная.
– Ну вот объясни мне, зачем это надо?! – возмущается Балык. – Ведь мы же завтра здесь поедем! Вон, смотри, в свежем асфальте уже следы! Кому это нужно?!
А может быть, это нужно донбасскому духу – затем же, зачем подметать улицы под обстрелом?
– А школы зачем восстанавливать? В классах марафет наводить? Вон, всю Крутую Балку эвакуировали в город, людям жить негде, а дети всё равно учатся дистанционно!
Незачем. Крыть нечем.
Мы проезжаем полностью разрушенный посёлок Верхнеторецкое. В 2014 г здесь, как и везде вокруг, все поголовно голосовали за независимость Донбасса для скорейшего вхождения в РФ. Сначала их восемь лет за это убивали исподволь. Теперь – сбылось. Они в РФ… Ни одного целого дома. И храм в центре посёлка – тоже разрушен.
Пересекаем железнодорожные пути. Контактная сеть порвана. Здесь была станция Скотоватая. Движения давно нет.
А есть – поля и жидкие посадки. Даже не лесо-, а «кустополосы». Тоже потрёпанные войной.
Мост через речку. «Укропы» подорвали, но – неудачно. Можно проехать.
Очередная хлипкая посадка. В ней – окопчик. Блиндажик. Чьи-то кроссовки. В блиндажике спит человек. Окоп – бывший украинский. Ещё месяц назад здесь сидели хохлы.
Это и есть – самый передок. Сначала их, теперь – наш. Шансов на обустройство в нём мало как у них, так и у нас – визави не дадут. Но у хохлов в запасе – весь Авдеевский укрепрайон, который мы им помогли обустроить за восемь лет. Сначала навязав им, а затем безоговорочно соблюдая предательские Минские соглашения, с мазохистским педантизмом пресекая всякие попытки их нарушить с нашей стороны и смакуя «вероломные» нарушения – с той.
Дальше – серая зона. В ней – «разведосы» с обеих сторон. В ближайшей посадке (метрах в четырёхстах) – «укропы». За ней – Авдеевка… из которой, говорят, в четырнадцатом году каждый второй мужчина ушёл в ополчение… а сейчас – неприступная крепость врага.
Хохлы могли себе позволить не держаться крепко за эти позиции, отступив в железобетонные бункеры под Авдеевкой. У нас здесь – других позиций нет.
Впрочем, отошли они недалеко. Вот он, Авдеевский коксохим перед нами… Коксохим – это коксохимический завод, один из крупнейших в Европе. Частокол высоченных труб – надо полагать, чтобы ядовитые выбросы не убивали всё вокруг, а разносились ветром куда подальше…
– Ну что, разобрались?
– Да не, оно не работает.
– Но в располаге же работало!
– Ну не знаю. Вон, смотри! Видишь? Нет.
– А чего, инструкции к нему нет никакой?
– Да в том-то и дело, что нет!! Дали вот так, сказали – сами разберётесь…
Далее, как в классической советской комедии – «непереводимая игра слов…» И общий вывод: ладно, хоть не сломай его, оно миллион рублей стоит!
Смотрю на предмет разговора. Это чёрный пластмассовый тубус, очень напоминающий ружьё – даже, я бы сказал, «ружо» – из магазина игрушек. Только размером – само с ребёнка лет семи. И, видимо, такое же капризное в обращении.
– Это дронобойка, – поясняет Балык. – Про «бабу-ягу» слышал? Страшная штука…
Спасибо Комсоргу, уже в курсе.
– Вот, наконец командование расщедрилось. Дали нам на несколько дней. Без инструкции, но с угрозой: сами разберётесь, как пользоваться, но если сломаете – взыщем с вас… Задача: выследить «бабу-ягу» и уничтожить.
– А откуда вы знаете, полетит она или нет? На вашем участке фронта?
– Так откуда же это знать?! Она тут летала на днях. Вдруг она снова сюда прилетит? Если полетит – наша задача её сбить.
– Если разберётесь с устройством…
– Ну да…
С таким же успехом могли дать это «ружо» ребятам с любого участка фронта. Но дали этим. Ах да, они же зенитчики… им вроде по профилю. Но дали, ничего не объяснив, не потренировав людей на полигоне. Они такие же вояки, как и любые другие.
…Вроде включается, зарядившись от аккумулятора. Но работает или нет – непонятно. И не выяснишь, пока что-то не полетит. Ан не летит… на наше счастье! Как поёт Илья Оленев: «Просто чаще смотри наверх, чтоб цела была голова».
Зато у нас здесь – котик на позициях. Серенький такой… ласковый.
И контуженный ёжик на дороге. Балык заметил. И поставил диагноз, как заправский ветеринар.
Стреляные гильзы. Ящики с БК. Украинские штаны. Классный трофей – удобные, тёплые… две пары!
Мы возвращаемся в Ясиноватую. Объезжаем КАМАЗ, сожжённый украинцами. Явно вёз гражданский груз. А водитель наверняка ехал по навигатору. Потому что прямиком к НИМ. Мы-то свернём с этой дороги, а вот КАМАЗ – явно не собирался. Ему сворачивать было уже некуда. Так что смерть ждала бы водителя в любом случае. В крайнем случае – пытки в плену. Это ещё вопрос, что страшнее…
Указатель: «Крутая Балка». Старый, довоенный, ещё на «дермове», как ласково называли украинский язык («державну мову») в Донбассе задолго до майданов и войны – всё время, что существовала «незалежна Украиньска держава».
Когда-то там стояла легендарная «Пятнашка». Когда-то я там был… на подземных позициях, под самым носом у «укропов»…
Прощаюсь с Балыком и ещё немного кружу по Ясиноватой.
Время – середина дня. Надо поспешить: с полудня начинают крыть город. Но до полудня я успею выехать, а дальше могу поехать и более длинным, зато более безопасным путём через недра Макеевки… уже в Донецке я получил сообщение от Балыка: «Привет, ты как? У вас там прилетает?» Да нет, говорю, только «минусы» слышу (это слово уже не знакомо мобилизованным, но Балык здесь давно, с ним можно говорить по-донецки – как питерец с пермяком). Он смеётся в ответ: «А плюсы – там, где ты только что был!»
Нда… «В нашем сегодняшнем положении – ОДНИ ПЛЮСЫ!..» Донецкий юмор – не чёрный. Это юмор, который заслоняет смерть.
Через несколько дней я получил от Балыка новое сообщение: «Там, где мы с тобой были, у меня сегодня два двухсотых и четыре трёхсотых».
...«Готов ли он поехать на позиции, с которых может не вернуться?»
Храни вас Господь, пацаны…
Фото 13. «Град» бьёт по крыше…
Фото 14. Верхнеторецкое. Ни одного целого дома
Фото 15. Он просто вёз гражданский груз…
Фото 16. На дермове
Фото 17. А ведь красивый был дом!
Фото 18. Бронетехнике тоже надо – а дорога одна
Фото 19. Город воинской славы…
Фото 20. …прошлой и нынешней! (См. заставку. - Ред. РНЛ)
Фото 21. Это слово я не встречал тридцать лет и три года
Фото 22. Мирная жизнь несмотря ни на что
Фото 23. Бывает и такое
Фото 24. Ясиноватая – город железнодорожников…
Фото 25. …но «же-дэ-вокзал» закрыт…
Фото 26. …как и автостанция…
Фото 27. …но «же-дэ» живёт…
Фото 28. …и всё же автомобиль на войне нужнее!
Фото 29. Регионы пришли
