В Штутгарте 15 июля 2022 года анонсирован благотворительный бал в честь святых Петра и Февронии Муромских и дня любви, верности и брака, сообщает сайт православной молодёжи федеральной земли Баден-Вюртемберг. Рекомендуемое пожертвование за участие в 10 евро адресовано в поддержку больных русскоязычных детей и их семей, приезжающих на лечение в Германию.
Скажем сразу, Германия может быть позитивно интересна только в той мере, в какой она православна. Однако, слава Богу, можно честно себе признаться, что нынешняя единая Германия иллюстрирует собой самую православную неправославную страну! Одного только Московского Патриархата там зарегистрировано порядка сотни приходов. Германская епархия Русской Православной Зарубежной Церкви имеет дополнительно ещё около пятидесяти приходов. Кроме них присутствуют приходы других Поместных Церквей, таких как Сербской, Болгарской и Антиохийской. Успех, если позволительно так выразиться по отношению к Православию, в Германии феноменален. Достигнут он был, в первую очередь, притоком постсоветских русских эмигрантов. Митрополитам Марку (Арндту) и Феофану (Галинскому) удалось не упустить уникальную историческую возможность. Прошлые поколения до них также постепенно трудились, с тем чтобы нынешняя ситуация стала реальностью. Известен ряд древних православных святых земли германской: Вонифатий Фульдский, Лиоба Бишофсхаймская, Руперт Зальцбургский, Урсула Кёльнская, Штурм Фульдский, Эрхард Регенсбургский. Германцы обрели благодать хранить у себя ряд святынь: в Вайнгартене каплю крови Спасителя, собранную Лонгином сотником, в Прюме Его сандалию, в Ахене — пелены Спасителя и тунику Его Пречистой Матери, а также повязку с чресел Христовых и полотенце, на которое положили главу св. Иоанна Крестителя после усекновения (см. сайт Никольского храма Штутгарта). Покоятся в Германии и мощи некоторых святых, как, в частности, волхвов Мельхиора, Валтасара и Каспара в Кёльнском соборе. Сохранилось несколько красивейших дореволюционных храмов, таких как в Висбадене, куда ходил совестившийся Ф.М. Достоевский в моменты пробуждения от игровой зависимости, и в Лейпциге на месте грандиозной битвы народов 1813 года. Посещали Германию многие наши православные соотечественники. Священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский, в «Письмах о Западе» оставил ценные записи о предгитлеровском периоде. Служивший в военное время архимандрит Иоанн (Шаховской) до конца войны терпел сильнейшее давление лукавых нацистов, ожидая в любой момент ареста и еженедельно отмечаясь в гестапо, о чём писал в книге «Установление единства» (см. также «Православие в Германии. История...», свящ. Леонид Цыпин, Елена Прокопчук). Встречаются на немецких кладбищах отдельные могилы русских православных христиан, живших в разное время. Есть и целые русские кладбища, например, в том же Висбадене. Имеется множество захоронений воинов Великой Отечественной войны (онлайн-карты захоронений, как эта и эта, будут полезными для нацелившихся посетить их). До сих пор все они нуждаются в поминальных мероприятиях и церковных службах. Актуальные новости православных приходов можно почерпнуть из действующих телеграм-каналов, таких как Германской епархии РПЦЗ (https://t.me/s/rokamuc), храма великомученика Пантелеимона в Кёльне (https://t.me/Panteleimon_Koeln) и нового строящегося храма в Мюнстере (https://t.me/frokev).
В целом, для стороннего наблюдателя современная ситуация с Православием в Германии смотрится намного позитивнее, чем в большинстве других христианских стран мира. Кажется, если бы не путь греха и вражды, к которому подбивает дьявол западный мир, то всё могло бы быть настолько хорошо, что оставалось лишь подождать. Тогда бы закваска поднялась до такой кондиции, что число приходов сильно умножилось бы, а количество православных прихожан возрасло до такой степени, что они принимали бы участие в положительном влиянии на государственные процессы.
Тем не менее, немецкая земля не сыта духовно. Ей не нужны ни радикальные идеологии постмодерна, ни светский гуманизм, ни католические новизны, ни бесплодный, ведущий к безверию протестантизм. Она тоскует по православной молитве, не насытилась силою Таинств. Когда-то давным-давно и то, и другое было, но это осталось в прошлом. Сейчас она ждёт хоть капельку молитвы от всякого гостя. Быть может, праздник любви, верности и брака, пришедший туда вместе с русскими, окажется ещё одним зерном, которому надлежит истлеть в германской земле, чтобы оживить погибающий там народ. Однако надо обратить внимание на формы реализации. Молодёжная работа в допандемийный период и так претерпела фиаско, о чём уже приходилось писать кое-что на Русской народной линии («Поговорим, наконец, о балах...»). Анонс благотворительного бала в Штутгарте оживил в памяти одну частную тему, а именно акционизма в благотворительности.
Нынешней весною автору случилось сопоставить для себя проповеди архиепископа Аверкия (Таушева) с дневниками архиепископа Никона (Рождественского) по указанной теме. Был поражен тем, что все духовные проблемы и тенденции, накопившиеся к началу пандемии, так или иначе, родом из дореволюционной России, а через православное зарубежье перекочевали к нам в современность. Чтобы лучше понимать их, надо со вниманием обращаться к работам отцов начала XX века, которые все еще пока в загоне у нас, даже после канонизации Новомучеников, а мейнстрим новой русской теологии, как ни странно, тянется на диковинку в лице протестантов.
Архиепископ Аверкий (Таушев) (1906-1976) в неделю 25-ую по Пятидесятнице в 1974 году сказал:
«Взамен искренно-христианского милосердия евангельского самарянина, появилась так называемая “общественная благотворительность”, в которой главной движущей силой является гордость и тщеславие ее организаторов и участников, которые упиваются похвалами окружающих и благодетельствуемых ими. И эта “благотворительность”, по большей части, весьма далека от подвига милосердного самарянина, ибо помощь оказывается, в большинства случаев, с большим разбором, “своим” людям! Эти “благодетели” и “благотворители” творят добро с разсчетом, “во имя свое”, между тем, как истинное добро, одно только имеющее цену в очах Божиих, это то, которое творится во славу Божию и во Имя Божие.
Современная же “общественная благотворительность” весьма далека от этого, хотя бы уже потому, что часто связана с предосудительным для истинного христианина время препровождением и осквернением святости праздников. В кануны воскресных и праздничных дней, когда в храме совершается праздничное богослужение, устраиваются теперь постоянно так называемые «благотворительные вечера» и «балы». Вся ценность такой благотворительности сводится к нулю, ибо это, по словам нашего великого праведника св. Иоанна Кронштадтского, нельзя даже назвать благотворительностью, так как это — только плата за получаемое удовольствие, порою даже нескромное.
Христианское милосердие тут вовсе не причем!
Усиленно практикуют эту мнимую “благотворительность” сознательные или безсознательные слуги грядущего Антихриста, подготовляющие его скорейший приход в мiр. И это не случайно. Ничем нельзя так привлечь к себе людей, без твердых устоев веры и нравственности, как именно такими “добрыми делами”. Еще древние Отцы Церкви предрекали, что и сам Антихрист будет изображать из себя величайшего “благодетеля человечества”, щедрого благотворителя, делающего “много добра” людям. Между тем, надо помнить, что, по учению великих подвижников христианства, “только во Имя Христово делаемое добро есть истинное добро”».
Архиепископ Никон (Рождественский) (1851-1919) о празднике белого цветка, состоявшемся 20 апреля 1911 года, отзывался следующим образом:
«Есть особый вид людей среди нашей интеллигенции, посвятивших себя якобы благотворительности; на деле же изобретению всяких способов извлечения из чужих карманов денег, может быть, в некоторой доле поступающих и на дела благотворения, но главным образом идущих на прославление самих изобретателей этих способов, а в общем — Бог ведает на что... Недавно какой-то даме пришла счастливая мысль использовать в целях благотворения... угадайте — что? Скромность и привлекательность юных девушек и молодых женщин! Простите: иначе я не умею назвать такой способ благотворительного сбора, какой устроила г-жа Бруннер (любопытно бы знать, кто эта госпожа и какого происхождения?) под именем “белого цветка” в пользу страдающих чахоткою. И вот, в определенный день, именно 20 апреля, по всем улицам и переулкам, по всем общественным и даже государственным учреждениям, от кофейни и трактира до Государственного Совета, по всем трамваям и вагонам жел. дорог появились продавщицы белых цветков в нарядах и шляпках, обращающих на себя внимание, девушки и молодые женщины, предлагающие купить цветок... Расчет предпринимателей был верный: кто же откажется купить вещицу, цена коей объявляется в пятачок, купить у девушки или молодой женщины: ведь отказать в таком случае значит оскорбить продавщицу, поступить против всяких рыцарских традиций?.. И вот вместо пятачков сыплются рубли, десятки рублей, собираются крупные суммы; едва ли нашелся кто-либо, отказавшийся купить цветок, тем более что цветки было удобно тут же приколоть себе на грудь, - получалось нечто вроде ордена на час, и из пятачков собирались сотни тысяч рублей, и никому в голову не приходило даже спросить, да кто же распоряжается этими деньгами? На каких “чахоточных” они пойдут?..
Пока что обратим внимание на не совсем красивый, чтоб не сказать резче, способ этого нового благотворительного сбора. Ведь чего доброго, пожалуй, он у нас войдет в моду и, может быть, уже сейчас кто-нибудь из досужих благотворителей на чужой счет придумывает подобный сбор еще на какое-нибудь “доброе дело”, под именем сбора на голубой или иной какой цветок...
Мне скажут: почему же этот способ я называю “некрасивым”? Отвечаю: спросите добрых матерей-христианок, которые были свидетельницами, как девушки, лет 17-ти, в фантастических нарядах и шляпках метались из магазина в магазин по крытым галереям гостиного двора, где толпились всякого рода студенты; как иные красавицы, чтобы получить побольше, чуть не кидались на шею мужчинам, навешивая им свои цветки, иногда против их желания; как они хвалились одна перед другой: а мне такой-то дал 10 руб., а мне 15, как гимназистки старались одна перед другой перехватить молодых людей, которые, в свою очередь, были рады показать свою щедрость...
Хорошо еще, что 20 апреля был дождь и творилось это не на открытой улице, и скажите: красиво ли это в нравственном отношении, можно ли это назвать христианской благотворительностью? Желательно ли, чтоб это повторилось? На чем, в психологическом отношении, построен был весь успех сбора? Был ли бы этот успех, если бы цветки продавались не девушками, не девочками, а простыми богаделками, артельщиками, ну, словом: не теми, которые своим нарядом, своими шляпками и, конечно, молодостью способны привлечь внимание к своей особе.
Как служитель Церкви, я ставлю прямо вопрос: нравственно ли пускать в ход такие способы сбора на добрые дела? Можно ли, не оскорбительно ли для христианства допускать такие способы сбора? Не действуют ли они разрушительно на нравственность сборщиц, невинных девушек?..
Может быть, денег и много собрано, но сколько юных сердец отравлено ядом тонкого порока?..
Одно несомненно: мы все дальше и дальше уходим от чистого идеала благотворительности: то концерты с танцами и плясками в пользу всякого рода пострадавших, то зрелища в их же пользу, то вот еще новый способ открывать скупые карманы на дела благотворения...
Я не напоминаю уже о заповеди Христовой: егда твориши милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя, - это уже отходит в область добрых преданий, ныне ведь любят благотворить “за наличный расчет”, чтоб тут же и удовольствие получить в том или в другом виде, — я ставлю только вопрос: допустимо ли это в целях воспитания молодежи в началах христианской нравственности?
Или ныне об этом и спрашивать не дозволяется?..
Думается: пора наконец восстать нам, пастырям Церкви, с беспощадным обличением того лицемерия, которое стремится под разными видами подменить христианскую добродетель мирскими развлечениями, отравляющими души тонким ядом пороков и совершенно отнимающими всякую цену доброго дела в очах Божиих. Я не раз говорил и не перестану повторять: язычество грязною волною вторгается в наше христианство: Пастыри Церкви! Берегите своих чад о Господе! Господь с нас взыщет их души!»
В другом месте, годом позже, Владыка Никон пишет:
«Мы живем в такое печальное время, когда в недрах самого христианства подмениваются уже не только идеалы, но и самые символы благотворительности: самый крест Христов стараются испразднить, как будто он стал ненавистен духу века сего лукавого и прелюбодейного, будто сей век стыдится креста Христова, будто боится его (а известно, кто больше всего боится и “трепещет и трясется”, по выражению песни церковной, креста Христова). Уже не во имя Христа, нашего Спасителя, а во имя какой-то “гуманности” (неопределенной туманности, как читают это слово простецы-грамотеи), уже не под сенью креста-знамения нашего спасения, а под знаком то “белого цветка”, то “колоса ржи”, то “василька”, призывают нас к делам благотворения. И имеют дерзость рассылать даже нам, архиереям, приглашения стать во главе сборов под такими эмблемами!.. без шума, незаметно, под предлогом добра, под влиянием моды на всякую новинку, знамение креста упраздняется и даже архиереи приглашаются стать под эмблему “ромашки”, “колоса ржи”, “василька” и подобных ничтожных предметов. Не думаю, чтоб кого-либо из архиереев удалось обмануть сим ненавистникам креста Христова, а мирян много пошло за ними, пошло, думается, скорее из моды, бессознательно, хотя, конечно, затейники сего знали, что делали, и смеялись в душе над простотою тех, кто шел на их приманку, забывая о кресте Господнем, под сенью которого собирает пожертвования святая Церковь на те же добрые дела. Я остановился на сем потому, что мои читатели спрашивают меня: как относиться к подобным сборам? Их совести, очевидно, претит такой способ сбора, избегающий всякого благословения Церкви, действующий помимо креста Господня. Вот я и отвечаю: избегайте всякого участия в таких якобы добрых делах, которые сторонятся Церкви, идут мимо ее благословения, не могут быть допущены в храмах Божиих с теми эмблемами, под которыми ходят по улице и врываются в частные дома и в разные учреждения. Для христианина есть путь к благотворению — в церкви, чрез служителей Церкви, чрез учреждения, стоящие под ее благодатным крылом. Так будет надежнее, Богу приятнее и нравственно чище.
Есть и другая сторона в этих попытках подменить христианскую благотворительность новыми модами сбора пожертвований. Обратите внимание на то, что праздники православной Церкви хотят постепенно сократить, а взамен их вводят новые праздники: “праздник белого цветка”, “праздник колоса”, “праздник древонасаждения” и т. п. Разве мы не видим тут целый план постепенной подмены христианства?..
Истинно христианское добро скромно, так сказать - стыдливо: оно тщательно укрывается от очей людских. Вот почему оно и не так приметно: люди творят добро и молчат о нем, и стараются забыть то, что сделали и на мысль им не приходит не только показывать его людям, но и самим в душе любоваться им: так надо, так Бог велел, Бог помог и слава Ему, что благословил чрез мое недостоинство, чрез мое ничтожество сделать это добро. Так думают они о своем добре. А если уж нельзя укрыть его, то просят не называть их имен: творят добро от имени неизвестных благодетелей, чрез третьи лица. Но свет, но теплота этого добра помимо их воли льется вокруг их, и чувствуют это не только те, кому оказывается добро, но и те, чрез чьи руки проходит оно... Вот почему паки и паки приношу им свою сердечную благодарность и призываю на них Божие благословение!»
У священномученика Илариона (Троицкого) (1886-1929), чьи мощи покоятся в Сретенском монастыре Москвы, находим текст, озаглавленный «Об увеселительной благотворительности»:
«Бал-маскарад. Увеселительная благотворительность становится у нас явлением обычным. Постоянно устраиваются концерты, спектакли, бал-базары то в пользу недостаточных учеников и учениц, то в пользу голодающих. На афише обычно красуется: после спектакля танцы до 3-х или до 4-х часов ночи, конфетти, серпантин, летучая почта. С весны 1911 года появился новый вид увеселительной благотворительности, так называемый “Праздник белого цветка”. Дело поставлено широко; устраиваются чуть ли не конгрессы учредителей этого нового благотворительного увеселения. На местах праздник этот проходит довольно весело. В газетах мелькают сообщения вроде нижеследующего:
“Устроители празднества белого цветка закончили свой праздник грандиозным ужином в павильоне и кафе-шантане благородного (?) собрания с речами, тостами и криками "ура"” (Колокол, 29 июня, №1574, телеграмма из Кишинева).
Очень хорошо! И чахоточным помогли, и сами в кафе-шантанах повеселились! Как, оказывается, легко доброе дело-то сделать!
А иногда благотворительность бывает и еще более интересной и веселой. Особенно ярко и сочно описана эта благотворительность у одного из выдающихся современных итальянских писателей. В конце обеда в одном блестящем аристократическом кружке римской знати вспоминают о недавно бывшем благотворительном базаре (о веселых вещах ведь обычно вспоминают в конце обеда!). Вот эта бесподобная сценка».
Далее священномученик Иларион приводит у себя стихотворение некоей Н. Павловой:
Esse Homo
В увеселениях безвредных
Спектаклей, балов, лотерей
Весь год я тешил в пользу бедных
Себя, жену и дочерей.
Для братий сирых и убогих
Я вовсе выбился из сил:
Я хлопотал для хромоногих,
Я для голодных пил и ел,
Рядился я для обнаженных,
Для нищих сделался купцом,
Для погорелых, разоренных
Отделал заново свой дом.
Моих малюток кучу
Я человечеству обрек
Плясала Машенька качучу,
Давила полькою Сашок.
К несчастным детям без приюта
Питая жалость с ранних лет,
Занемогла моя Анюта
С базарных фруктов и конфект.
Я для слепых пошел в картины
И отличился как актер,
Я для глухих пел каватины,
Я для калек катался с гор.
Ведь мы не варвары, не турки...
Кто слезы отереть не рад?
Ну, как не проплясать мазурки,
Когда страдает меньший брат?
Во всем прогресс по воле неба,
Закон развития во всем;
Людей без крова и без хлеба
Все больше будет с каждым днем,
И с большей жаждой дней прекрасных
Пойду, храня священный жар,
Опять на все я за несчастных:
На бал, на раут, на базар.
Бал-маскарад по случаю Сретения Господня при Московской Духовной Академии 24 февраля 2020, незадолго до объявления пандемии, фото МДА.
Владыка Аверкий (Таушев), которого мы процитировали первым, описывая ситуацию за рубежом в 1974 году, поделился как бы криком своей души:
«Строим мы храмы, но весьма часто — не для того, чтобы в них молиться Богу, оплакивать грехи свои и утверждать себя в духовной жизни, становясь настоящими христианами. Об этом красноречиво свидетельствуют то и дело происходящие у нас в приходах склоки, ссоры, распри и доходящие до судов смуты. При постройке храмов многие требуют, чтобы эти храмы обязательно имели нижнее подвальное или полуподвальное помещение для общественной “культурной жизни”, как они говорят, и для встреч молодежи — фактически: для устройства танцев, театральных представлений, развлечений и увеселений.
Вот какова часто бывает истинная подкладка усердия при строительстве нового храма: не дом молитвы нужен, а дом для развлечений. Нередки бывали случаи, когда в полупустом храме идет богослужение, а внизу — шумное веселие, хохот, танцы...
С таким “духовным багажом”, конечно, безполезно и невозможно возвращаться нам в Россию, если и настанет день такой счастливой возможности для всех нас.
Что мы привезем туда?
Что можем мы там сделать хорошего для ее возстановления и возрождения?
Не привозить же туда все те нездоровые настроения, которые в свое время и были причиной гибели нашей Родины, ввергнув ее в мрачный жуткий омут неистового кровавого богоборчества?!
Нет, братие и сестры! Необходимо трезво смотреть на вещи и, прежде всего, на самих себя, и давать всему безпристрастную и правильную оценку: без этого ничего хорошего впереди нам ожидать нельзя».
К словам, сказанным видными церковными иерархами, не считаю нужным что-то добавить.
С болью за православную молодёжь, Габышев Дмитрий Николаевич, к.ф.-м.н., научный сотрудник, эссеист
г. Тюмень
