Во всякий век свои пророки,
Мрак так сгустился на земле,
Повсюду мерзость и пороки,
Восстань, Пророк, весь мир во зле!
Владимир Невярович. 10 июля 2021 г.
В творчестве этих поэтов с трагической судьбой удивительно своеобразно проявилось пророческое начало. Многие годы эта особенность поэтов привлекает литературоведов, лингвистов и философов. В последнее время о Лермонтове как мистическом гении пишут в своих книгах: [Алексеев 2012; Бондаренко 2013; Кумыш 2008, 2011; ЛЭ 1981]. Клюева как поэта-пророка характеризуют современные исследователи его творчества: [Бахтина 2000; Логинов 2006; Маркова 2009; Мекш 1997; Михайлов 1997, 2003; Семенова 1997; Яцкевич 2005; Makin; 2010 Vroon 1997].
И Лермонтов, и Клюев глубоко осознавали свой пророческий дар. У обоих поэтов есть стихотворения, в которых пророк является лирическим героем. Далее предлагаю вспомнить известное стихотворение Лермонтова «Пророк», написанное в последний год жизни поэта:
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;
Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»
У Клюва во многих стихотворениях также воспет образ пророка – странника:
Осенюсь могильною иконкой,
Накормлю малиновок кутьей
И с клюкой, с дорожною котомкой,
Закачусь в туман вечеровой.
На распутьях дальнего скитанья,
Как пчела медвяную росу,
Соберу певучие сказанья
И тебе, родимый, принесу.
1912 г.
С ранних лет в его поэзии звучит эта тема:
О матерь-отчизна, какими тропами
Бездольному сыну укажешь пойти:
Разбойную ль удаль померить с врагами
Иль робкой былинкой кивать при пути?
Былинка поблекнет, и удаль обманет,
Умчится, как буря, надежды губя, –
Пусть ветром нагорным душа моя станет
Пророческой сказкой баюкать тебя.
Баюкать безмолвье и бури лелеять,
В степи непогожей шуметь ковылем,
На спящие села прохладою веять
И в окна стучаться дозорным крылом.
1911 г.
За поэтом устойчиво закрепилось его самоопределение – «Олонецкий ведун»:
Он жив, олонецкий ведун,
Весь от снегов и вьюжных струн
Скуластой тундровой луной
Глядится в яхонт заревой!
Сопоставим культурные истоки, жанры, темы, образы и символы профетических текстов в творчестве М.Ю. Лермонтова и Н.А. Клюева.
1. КУЛЬТУРНЫЕ ИСТОКИ
По мнению исследователей, культурные истоки пророческих произведений М.Ю. Лермонтова связаны с эпохой романтизма. Как известно, в ранней юности поэт увлекался Байроном, Оссианом, русскими романтиками - ранним Пушкиным, Жуковским [ЛЭ]:
Нет, я не Байрон, я другой
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
(I, 321)
Однако кроме внешних причин, главным истоком, безусловно, был пророческий дар, данный поэту от Бога, его глубокая укорененность в христианском миросозерцании [Кумыш 2008, 2011]. По мнению Н.А. Бердяева, «Лермонтов, быть может, был самым религиозным из русских поэтов» [Бердяев 1990: 64]. В тексте стихотворения «Пророк» исследователи находят перекличку с текстом Библии: Иер 20:7, Иер 20:8, Иер 20:9, Иер 20:10, Иер 20:11, Ин 13:34, 1 Кор 13:8, 1 Кор 14:1 [ ].
Глубоко религиозным был и выдающийся поэт первой трети XX века Н.А. Клюев. В его поэзии, посвящённой теме пророчества, прежде всего, звучат ветхозаветные и новозаветные мотивы, особую, современную, модальность приобретают библейские образы.
Исследователи пророческих текстов Н.А. Клюева по-разному определяют их культурные истоки. Одни уделяют особое внимание фольклорной традиции [Маркова 2009]. Сам Клюев писал о влиянии на его творчество матери, даровитой сказительницы. Вспоминая родительницу, он по-сказочному описывает её уход в мир иной в «Белой повести»:
«Белая повесть»
Памяти матери.
В избу Бледный Конь прискакал,
И свежестью горной вершины
Пахнуло от гривы на печь,–
И печка в чертог обратилась:
Печурки – пролеты столпов,
А устье – врата огневые,
Конь лавку копытом задел,
И дерево стало дорогой,
Путем меж алмазных полей,
Трубящих и теплящих очи,
И каждое око есть мир,
Сплав жизней и душ отошедших.
«Изыди»,– воззвали Миры,
И вышло Оно на дорогу...
<…> 1916 г.
Некоторые исследователи говорят о его увлечённости сектантской духовной поэзией [Vroon 1997]. Некоторые даже видят прямую связь поэзии Клюева с языческими колдовскими практиками, распространенными на Русском Севере [Логинов 2006], с чем совершенно нельзя согласиться, поскольку функция клюевских профетических текстов совершенно иная – поэтическая. Кроме того, Клюев несравнимо выше языческих традиций. Это великий поэт, глубоко постигший христианский духовный опыт. Безусловно, правы те авторы, которые связывают поэтические пророчества Клюева с традициями древнерусской литературы, с книжными традициями старообрядчества [Киселёва 2001; Мекш 1997; Сытько 2000; Толстой 1994, Яцкевич 2005]. Вместе с тем, поэт был продолжателем и традиций пророческой поэзии XIX века – Пушкина, Лермонтова, Тютчева: «Русской литературе свойствен профетизм, которого нет в такой силе в других литературах» [Бердяев 1990: 116].
Сам Клюев свой пророческий дар связывает с библейской традицией.:
О, Боже сладостный, ужель я в малый миг
Родимой речи таинство постиг,
Прозрел, что в языке поруганном моем
Живет Синайский глас и вышний трубный гром
(Поддонный псалом, 1916 г.).
Основные жанры художественных текстов М.Ю. Лермонтова и Н.А. Клюева, имеющих профетическую модальность, это пророчества, видения и сновидения, описания чудесных явлений духовного мира и борьбы божественного и демонического начал в душе человека, молитвы, духовные завещания.
2.1. ПРОРОЧЕСТВА
СМЕРТЬ
Наиболее известны в истории русской культуры поэтические пророчества М.Ю. Лермонтова, в меньшей степени – Н.А. Клюева, хотя у Клюева они особенно разнообразны. Следует отметить тематическую общность некоторых их предсказаний: это весть о грядущих бедах Отечества и предчувствие собственной смерти и её обстоятельств.
Нет, я не Байрон, я другой
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
(I, 321)
Именно здесь Лермонтов предсказал свою раннюю гибель: «Я раньше начал, кончу ране». Как известно, Байрон умер в 37 лет, Лермонтов — в неполные 27.
В лирике Лермонтова и Клюева можно выделить целый ряд сходных мотивов, тем или иным образом связанных с предсказанием смерти. Об этом поэты начинают писать уже в ранний период творчества. Лермонтов в стихотворениях «Ночь.I» (1829), «1831–го Июня 11 дня» (1831), «Завещание»(1831) во многом предваряет мотивы своих произведений, созданных незадолго до роковой дуэли с Мартыновым: «Я к вам пишу случайно; право…»(1840), «Завещание» (1840), «Сон» (1841). Дар предвидения подсказывал поэтам, что жизнь оборвется трагическим образом в ранней молодости. [Сухов].
У Лермонтова этот мотив тесным образом связан с осознанием собственной исключительности. Программным для его ранней лирики можно считать стихотворение «1831-го июня 11 дня», в котором наиболее полно и ярко проявилась способность Лермонтова предвидеть и осознавать приближение скорой гибели:
Я предузнал мой жребий, мой конец,
И грусти ранняя на мне печать;
И как я мучусь, знает лишь творец,
Но равнодушный мир не должен знать.
И не забыт умру я. Смерть моя
Ужасна будет; чуждые края
Ей удивятся, а в родной стране
Все проклянут и память обо мне.
(I, 174)
О своем предстоящем расстреле Клюев писал ещё в 1919 году:
Товарищи, не убивайте,
Я поэт!... Серафим!
... Заря!...
Предвидел он и свое нищенское, бездомное существование в Сибири:
Стариком, в лохмотья одетым,
Притащусь к домовой ограде ...
Я был когда-то поэтом,
Подайте на хлеб Христа ради!» ( 1922 г.).
КРОВАВЫЕ СОБЫТИЯ В РОССИИ
Лермонтов почти за сто лет предсказал страшную революцию в стихотворении «Предсказание» (1830 г.):
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь ...»
Клюев ещё в 1934 году пророчествовал в поэме «Разруха» о бедах наших дней:
К нам вести горькие пришли,
Что зыбь Арала в мертвой тине,
Что редки аисты на Украине,
Моздокские не звонки ковыли,
И в светлой Саровской пустыне
Скрипят подземные рули!
Нам тучи вести занесли,
Что Волга синяя мелеет,
И жгут по Керженцу злодеи
3еленохвойные кремли,
Что нивы суздальские, тлея,
Родят лишайник да комли!
Есть у Клюева и другие удивительные пророчества о трагических событиях XX и даже XXI века. Это пророчество о революционных событиях на Украине в начале XX и в начале XXI веков и о последующих гонениях на православных:
Вот Киев, по усладным тропам
К нему не тянут богомольцы,
Чтобы в печерские оконца
Взглянуть на песноцветный рай,
Увы, жемчужный каравай
Похитил бес с хвостом коровьим,
Чтобы похлебкою из крови
Царьградские удобрить зерна!
И далее:
Нам вести душу обожгли,
Что больше нет родной земли,
Что зыбь Арала в мёртвой тине,
Замолк Грицько на Украине,
И Север — лебедь ледяной
Истёк бездомною волной.
Оповещая корабли,
Что больше нет родной земли!
Это и предсказание об обмелении Волги и о кровавой междоусобной войне в Карабахе в 1988 году и ныне – в октябре 2020 года, о варварской порубке лесов в Сибири:
Под саваном песков, что бесы намели,
Уснула русских рек колдующая пряха, —
Ей вести чёрные, скакун из Карабаха,
Ржёт ветер, что Иртыш, великий Енисей,
Стучатся в океан, как нищий у дверей:
«Впусти нас, дедушка, напой и накорми,
Мы пасмурны от бед, изранены плетьми,
И с плеч береговых посняты соболя!»
Как в стужу водопад, плачь, русская земля…
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ КАТАСТРОФА
Э. Мекш [Мекш 1997: 75] обратил внимание на поразительное предвидение Клюевым чернобыльской катастрофы в поэме «Песнь о Великой Матери»:
Тут ниспала полынная звезда, -
Стали воды и воздухи желчью,
Осмердили жизнь человечью.
А и будет Русь безулыбной,
Стороной нептичной и нерыбной!
ИНТЕРНЕТ
И наконец, самое удивительное предсказание, сделанное поэтом в 1918 году, о появлении Интернета и последующем отчуждении людей от истинной культуры и её традиций:
Из космических косных скорлуп
Забрезжит лицо Исполина:
На челе прозрачный топаз –
Всемирного ума панорама,
И «в нигде» зазвенит Китоврас,
Как муха за зимней рамой.
Заслюдеет память-стекло,
Празелень хвой купальских...
(Русь-Китеж) [Яцкевич 2002].
2.2. Видения и сновидения
Пророческие тексты этого жанра также предсказывают события будущего. Многие поэтические сновидения Лермонтова связаны с темой смерти, например, «Смерть» - «Ласкаемый цветущими мечтами...» (1, 301). Стихотворение Лермонтова «Сон», написанное незадолго до его гибели, рисует смерть поэта на Кавказе, когда после выстрела Мартынова, он, смертельно раненный, лежит один, всеми брошенный:
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя (1, 530).
Владимир Соловьев, отмечал способность поэта «переступать в чувствах и созерцаниях через границы обычного порядка явлений и схватывать запредельную сторону жизни и неизменных отношений… Лермонтов не только предчувствовал свою роковую смерть, но и прямо видел ее заранее» [Соловьёв, 1991].
Эта же тема характерна для некоторых поэтических сновидений Клюева. Так, тексту стихотворения «Поэту Сергею Есенину», написанного Клюевым в 1916-1917 гг., предпослан такой пророческий эпиграф из «Бориса Годунова» Пушкина: «“У тебя, государь, новое ожерельице...” - слова убийц св. Димитрия-царевича».
В этом стихотворении поэт передаёт своё сонное видение, в котором он предвидит и собственную смерть «в глуши еловой»:
Сон живой, павлиний.
Где перловый иней
Запушил окно,
Где в углу за печью,
Чародейной речью
Шепчется Оно.
Дух ли это Славы.
Город златоглавый,
Савана ли плеск?
Только шире, шире,
Белизна псалтири -
Нестерпимый блеск.
Тяжко, светик, тяжко!
Вся в крови рубашка...
Где ты, Углич мой?..
Жертва Годунова,
Я в глуши еловой
Восприму покой.
Буду в хвойной митре,
Убиенный Митрий,
Почивать, забыт...
Действительно, в 1937 году поэт был расстрелян в Сибири – «в глуши еловой», под Томском, и до сих пор неизвестно, где его могила.
Сохранились «Сновидения Клюева», записанные его друзьями Н.И Архиповым и Н.Ф. Христофоровой-Садомовой и опубликованные в наши дни [Клюев 2003: 79-102]. Это пророческие видения, раскрывающие духовный мир поэта и его мистическую оценку происходящих событий [Бахтина 2000; Михайлов 2003]. Например, сновидение «Студёная жажда” (14 июля 1923 записано Н.И Архиповым):
«Будто двор снежный в церковной ограде. На дворе церквушка каменная, толстостенная, почитай, вся снегом занесена. В надовратном кокошнике образ Миколин, и ты, братец мой, в нищем пальтишке, голорукий, в папертные врата стучишься – иззябший и бездомный. Под оконцем церковным ледяной колодец, а в нём вода близкая, но не нагнуться мне, пясткой не захлебнуть: норовлю я черпаком берестяным водицы испить. Только гляжу, человек передо мной бородатый на костылях по имени и отчеству меня окликнул и в церковь позвал причастной теплотой мою студёную жажду погасить. Человек на костылях и ты, братец, на снежном крыльце в одно слились, и обличье у вас стало одно, и голос один. Врата же церковные открыл Невидимый…» (Клюев 2003: 90).
В этом сне передаётся в образно-символической форме состояние мистической оставленности и духовной жажды русского человека, лишённого своих православных истоков в послереволюционной России. “Образ Миколин” и его церковь притягивают к себе душу поэта своей спасительной духовной силой. Они воплощают Святую Русь, к которой рвётся душа поэта и без которой она обречена на гибель. Фольклорные образы преобразуются поэтом и органически включаются в духовный символизм сна. Образ Николая Чудотворца явлен в этом сне в двух традициях.
В церковной традиции:
«В надовратном кокошнике образ Миколин …»
И в фольклорной традиции:
«человек передо мной бородатый на костылях по имени и отчеству меня окликнул и в церковь позвал причастной теплотой мою студёную жажду погасить …. «
В произведениях устного народного творчества Святой Николай нередко изображается хромоногим, что объяснялось народным двоеверием, при котором образы христианских святых соотносились с языческими персонажами. По языческим представлениям, хромота представлялась как печать иного мира [Яцкевич 2007].
2.3. Описание чудесных явлений духовного мира и борьбы божественного и демонического начал в душе человека
По справедливому мнению игумена Нестора (Кумыша), духовный путь Лермонтова нашёл отображение в его поэмах. Последняя редакция поэмы «Демон» отражает кульминационную точку духовной жизни поэта [Кумыш 2008: 284; см. также: Бондаренко 2013]. «Страдательное, бескомпромиссное неприятие демонизма и сохранение готовности к жертвенной любви избавляет личность от насилия мирового зла, привлекает к ней то божественное покровительство, которое незримо охраняет её в неравном, драматическом поединке, именуемом человеческой жизнью» [Кумыш 2009: 285].
Духовный путь Клюева так же, как и Лермонтова, был тернистым. Однако и у него в конце жизненного пути мы видим в поэме «Песнь о Великой Матери» победу христианских духовных ценностей над силами мирового зла. Поэзия поэта свидетельствует о его глубоком познании духовного мира, мистические образы которого запечатлены во многих его произведениях. Так, в его «Поддонном псалме» в поэтических образах воплощен плач поэта о своих грехах и светлая надежда на духовное очищение и возрождение:
О душа моя – чудище поддонное,
Стоглавое, многохвостое, тысячепудовое,
Прозри и виждь: свет брезжит!
Раскрылась лилия, что шире неба,
И колесница Зари Прощения
Гремит по камням небесным!
Далее поэт рисует свое видение Рая, используя реалии родного ему крестьянского мира:
Твоя изба рудо-желта,
Крепко срублена, смольностенна,
С духом семги и меда от печи,
С балагуром-котом на лежанке
И с парчовою сказкой за пряжей <…>
2.4. О наличии у Лермонтова и Клюева различных жанров профетических текстов говорят данные частотных словарей обоих поэтов. Так, в произведениях Лермонтова соответствующие слова имеют такую частоту употребления: вещать (3), вещий (6), видение (27), предчувствие (26), предчувствовать (16), провидение (16), прорицание (1), пророк (42), пророческий (5), пророчество (3), пророчий (1), сон (277), спать (183), сновидение (12) [ЛЭ]. В поэзии Клюева отмечена такая частота данных слов: вещать (7), вещий (46), видение (9), предчувствие (6), провидеть (8), провидец (3), провидяще (1), провидящий (2), провозвестник (1), пророк (11), пророческий (3), пророчество (3), пророчить (5), сон (115), спать (36), сновидение (2), сновидец (1) [ПСК, 1]. Большую частоту употребления слов видение, предчувствие, предчувствовать у Лермонтова можно объяснить характерным для его творчества психологизмом, а большую частоту слов вещать, вещий у Клюева – его приверженностью традициям фольклора и древнерусской литературы.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеев Д.А. «Демон»: Тайна кода Лермонтова. М., 2012.
Бахтина О. Н. «Сновидения» Н.А. Клюева и традиции древнерусской и старообрядческой литературы // Николай Клюев: образ мира и судьба. Материалы Всероссийской конференции. Редактор-составитель – А.П. Казаркин – Томск, 2000. - С. 64-78.
Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре. Филосовы русского послеоктябрьского зарубежья. – М., 1990. – С. 43 -271.
Игумен Нестор (Кумыш). Поэмы Лермонтова как основные вехи его духовного пути. – М.: Изд. Свято-Алекиевской Пустныни, 2008.
Игумен Нестор (Кумыш). Тайна Лермонтова. – СПб., 2011.
Киселёва Л.А. Мифология и «реалии» старообрядчества в «Песни о Великой Матери» Николая Клюева // Православие и культура. – Киев: Украинское Православное Братство святых Кирилла и Мефодия, 2001. – С. 3 -19.
Клюев Н. Словесное древо. – СПб., 2003.
Лермонтовская энциклопедия. Гл. ред. В.А. Мануйлов. – М., 1981.
Логинов К.К. Николай Клюев и традиционные мистические практики
России конца XIX – начала XX веков // XXI век на пути к Клюеву. Материалы Международной конференции «Олонецкие страницы жизни и творчества Николая Клюева и проблемы этнопоэтики, посвящённой 120-летию со дня рождения великого русского поэта Николая Клюева. Петрозаводск, 2006. - С. 19-30.
Маркова Е.И. Родословие Николая Клюева. Тексты. Интерпретации. Контексты. – Петрозаводск, 2009. – 354 с.
Мекш Э. «Ниспала полынная звезда» (пророчества Николая Клюева) // Николай Клюев. Исследования и материалы. Редактор-составитель - С.И. Субботин. – М., 1997. – С. 68-77.
Михайлов А.И. Отображение трагической истории России и судьбы Клюева в его снах // Николай Клюев. Исследования и материалы. Редактор-составитель - С.И. Субботин. – М., 1997. – С. 78-94.
Михайлов А.И. О прозе Николая Клюева // Клюев Н.А. Словесное древо. Проза. Вступ. Статья А.И. Михайлова; сост., подготовка текста и примеч. В.П. Гарнина. – СПб., 2003. – С. 5-26.
Семенова С.Г. Поэт “поддонной” России (Религиозно-философские мотивы творчества Николая Клюева) // Николай Клюев: Исследования и материалы. – М.: Наследие, 1997. – С.21-52.
Сергеев Е. «И звезда с звездою говорит…» // / Лит. Россия. 1979. 26 окт. С. 16.
Ситько Г.С. Старообрядчество – духовная основа поэзии Клюева // Вытегра: Краеведческий альманах. Вып. 2. – Вологда, 2000. – С. 196-201.
Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. — М.: Искусство, 1991. — 702 с.
Сухов В. А. Мотив предсказания в лирике М.Ю. Лермонтова и С.А. Есенина // “Тарханский вестник”, №20, лл. 184-200.
Толстой Н.И. Этническое самопознание и самосознание Нестора Летописца, автора «Повести временных лет» // «Наш современник», - М., 1994. - № 5.
Яцкевич Л.Г. Китоврас: имя, архетипы, поэтические образы // История русского слова: Проблемы ономастики и специальной лексики. – Вологда, 2002. – С. 109-128.
Яцкевич Л.Г. Н.А. Клюев – наследник древнерусской культуры на Русском Севере. Глава 1 // Виноградова С.Б., Головкина С.Х., Яцкевич Л.Г. Поэтическое слово Николая Клюева Вологда; ВГПУ: Изд-во «Русь», 2005. – С. 12-68.
Яцкевич Л.Г. Святой Николай в жизни и творчестве Н.А. Клюева // Почитание Святителя Николая Чудотворца и его отражение в фольклоре, письменности и искусстве. – М., 2007. - С. 85-88.
Makin M. Nikolai Klyuev : time and text, place and poet. - Northwestern University Press / Evanston, Illinois. 2010.
Vroon Ronald. Старообрядчество, сектантство и «сакральная речь» в поэзии Николая Клюева // Николай Клюев. Исследования и материалы. – М., 1997. – С. 54-67.
СЛОВАРИ
Поэтический словарь Николая Клюева. Выпуск 1: Частотные словоуказатели. / Научный ред. Л.Г. Яцкевич. Вологда: ВГПУ, 2007. – ПСК
Частотный словарь языка Лермонтова / Под ред. В.В. Бородина, А.Я.
Шайкевича // Лермонтовская энциклопедия. Гл. ред. В.А. Мануйлов. – М., 1981. – С. 717 -774. – ЛЭ
ИСТОЧНИКИ
Клюев Н. Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы. – СПб., 1999.
Клюев Н. Словесное древо. – СПб., 2003.
Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений в четырех томах. Том первый. – М. – Л., 1961.
