«Православие — Самодержавие — Народность» и лозунги Великой Отечественной войны 1941–1945 годов

Данный обзорный очерк представляет собой свод нескольких моих выступлений в разных аудиториях в 2018–2021 годах. Большая часть текста была прочитана в качестве доклада научному семинару «Традиции исторической мысли»[1] на кафедре источниковедения Исторического факультета МГУ и опубликована в семинарском научном сборнике[2]. Другие фрагменты читались мной в Калязинских или Иринарховских чтениях.

Император Николай Первый в австрийском мундире — хранитель Священного Союза Европейских держав. Неизвестный художник. Конец 1840-х годов

Уваровская триада

По моим наблюдениям, интерес к истории становления отечественной духовно-державной, патриотической идеологии в мiровой науке и в общественно-политической жизни России за минувшие четверть века значительно возрастает. Наглядно о том свидетельствует серия публикаций и монографий, посвященных державно-политическому литературному наследию и деятельности графа Сергея Семеновича Уварова (25 Августа 1786 года — †4 Сентября 1855 года) на посту Министра Народного Просвещения, а также неоднократные недавние переиздания его трудов[3]. Исследовательская и политологическая интуиция мне подсказывает, что в ближайшие лет десять-пятнадцать такой пристальный интерес не пойдет на спад.

В нынешнем — 2021 году исполняется 188 лет со времени появлением в Ноябре 1833 года в деловой переписке с Государем Императором Николаем I Павловичем (25 Июня 1796 года — †18 февраля 1855 года) чеканной формулы С.С. Уварова «Православие — Самодержавие — Народность». Первоначально данная идеологема вроде бы относилась «только» к проблемам собственно народного просвещения:

«По вступлению моему с высочайшего Вашего Императорского Величества повеления в должность Министра Народного Просвещения, употребил я, так сказать, заглавным, местом, лозунгом моего управления, следующие выражения: “Народное воспитание должно совершаться в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности”. Вместе с сим, считаю себя обязанным представить Вашему Величеству краткий, но чистосердечный отчет в моих понятиях о важном начале, мною принимаемом в руководство»[4].

Сергей Семенович Уваров. Портрет работы А.П. Брюллова. 1820-е годы

Но в дальнейшем изложении доклада С.С. Уваров свидетельствует, что названная триада в его понимании не только лозунг для деятельности подчиненного ему Имперского Министерства, а нечто более общее для самого сакрального существования нашего Отечества:

«Углубляясь в рассмотрение предмета и изыскивая те начала, которые составляют собственность России (а каждая земля, каждый народ имеет таковой Палладиум), открывается ясно, что таковых начал, без коих Россия не может благоденствовать, усиливаться, жить — имеем мы три главных: 1) Православная Вера. 2) Самодержавие. 3) Народность. Без любви к Вере предков, народ, как и частный человек, должны погибнуть; ослабить в них Веру, то же самое, что лишать их крови и вырвать сердце. Это было бы готовить им низшую степень в моральном и политическом предназначении. Это было бы измена в пространном смысле. Довольно одной народной гордости, чтобы почувствовать негодование при такой мысли. Человек, преданный Государю и Отечеству, столько же мало согласится на утрату одного из догматов нашей Церкви, сколько и на похищение одного перла из Венца Мономаха.

Самодержавие представляет главное условие политического существования России в настоящем ее виде[5]. Пусть мечтатели обманывают себя самих и видят в туманных выражениях какой-то порядок вещей, соответствующий их теориям, их предрассудкам; можно их уверить, что они не знают России, не знают ее положения, ее нужд, ее желаний…

Народность. Дабы Трон и Церковь оставались в их могуществе, должно поддерживать и чувство Народности, их связующее. Вопрос о Народности не имеет того единства, какое представляет вопрос о Самодержавии; но тот и другой проистекают из одного источника и совокупляются на каждой странице Истории Русского Народа. Относительно Народности, все затруднение заключается в соглашении древних и новых понятий; но Народность не состоит в том, чтобы идти назад или останавливаться; она не требует неподвижности в идеях… Государственный состав, подобно человеческому телу, переменяет наружный вид по мере возраста: черты изменяются с летами, но физиономия изменяться не должна. Безумно было бы противиться сему периодическому ходу вещей; довольно того, если мы не будем добровольно скрывать лицо под искусственной и нам не сродной личиной; если мы сохраним неприкосновенным святилище наших народных понятий…»

С.С. Уваров трезво смотрел на состояние Российского образованного общества, подверженного влиянию западных буржуазных идей, революционного лозунга «великой» Французской революции «Свобода, Равенство, Братство», а также антихристианства масонской идеологии. Министр Народного Просвещения прекрасно понимал, что потребуется труд нескольких поколений для укрепления в России охранительной системной триады «Православие — Самодержавие — Народность»:

«Конечно, принятие такой системы требовало бы более, нежели жизнь и силы одного или нескольких человек. Не тому, кто посеет сии семена, определено Промыслом пожинать плоды оных; но что значит жизнь и силы одного, когда дело идет о благе всех? Два или три поколения быстро исчезают с лица земли, но Государства долговечны, пока в них сохраняется священная искра Веры, Любви и Надежды. Дано ли нам посреди бури, волнующей Европу, посреди быстрого падения всех подпор Гражданского общества, посреди печальных явлений, окружающих нас со всех сторон, укрепить слабыми руками любезное Отечество на верном якоре, на твердых основаниях спасительного начала? Разум, испуганный при виде общих бедствий народов, при виде обломков прошедшего, падающих вокруг нас, и не прозревая будущего сквозь мрачную завесу событий, невольно предается унынию и колеблется в своих заключениях. Но если Отечеству нашему — как нам Русским и сомневаться в том нельзя — охраняемому Промыслом, даровавшим нам в лице великодушного, просвещенного, истинно Русского Монарха, залог невредимой силы Государства, должно устоять против порывов бури ежеминутно нам грозящей, то образование настоящего и будущих поколений в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности составляет безсомненно одну из лучших надежд и главнейших потребностей времени и вместе одно из труднейших поручений, коим доверенность Монарха могла бы почтить верноподданного, постигающего и важность оного, и цену каждого мгновения и несоразмерность своих сил, и ответственность свою перед Богом, Государем и Отечеством»[6].

Важно отметить, что, предлагая в качестве сугубо русского духовного девиза формулу «Православие — Самодержавие — Народность», С.С. Уваров в каждом из выбранных понятий и в их совокупности опирался на глубоко укоренившуюся традицию.

За Веру, Царя и Отечество!

Ещё 16 Июня 1811 года из-за тяжелой болезни Высокопреосвященнейшего Платона (Левшина; 29 Июня 1737 года — †11 Ноября 1812 года), Митрополита Московского и Коломенского, управляющим Московской епархией был назначен викарный Епископ Дмитровский Августин (Виноградский; 6 Марта 1766 года — †3 Марта 1819 года). Именно на его в плечи легло духовное окормление Московского ополчения, создание которого было провозглашено Императорским Манифестом 18 Июля 1812 года.

Архиепископ Московский и Коломенский Августин (Виноградский)

Духовный пастырь отряды народного воинства впервые в России вооружил знаменитым воинским кличем «За Веру, Царя и Отечество!», который, наряду с холодным и огнестрельным вооружением ополченцев и воинов Императорской Армии, стал действенным и результативным священным оружием в информационно-психологической борьбе с врагом. Как свидетельствовал сам Наполеон Бонапарт: «Во всяком военном предприятии успех на три четверти зависит от данных морального (духовного) порядка и только на одну четверть от материальных сил»[7]. В проповеди на первую годовщину Бородинского сражения Владыка Августин вдохновенно вспоминал:

«Смерть есть общій всѣхъ человѣковъ жребій. Но умереть за Вѣру, за Царя, за Отечество, есть подвигъ, исполненный безсмертія и славы. Герой, вооружающійся для защищенія святыни, имъ почитаемой, ради спасенія соплеменныхъ своихъ, любезенъ и великъ предъ очами Божіими и человѣческими, — и память его во благословеніихъ (Сир. 45, 1). Какая брань можетъ сравниться съ тою ужасною бранію, которая въ сей день Россійскихъ воиновъ покрыла славою на поляхъ Бородинскихъ?... И такъ много потеряло Отечество на брани сей; но можно ли оцѣнить то, что пріобрѣло? Сею жестокою битвою спасена цѣлость Государства, сохранено величіе и слава Народа, возвращена безопасность и тишина, и гордый Фараонъ позналъ, что Россіяне суть языкъ избранный, людіе Божіи, и Россія есть страна, покровительствуемая Небомъ»[8].

Позже священный клич «За Веру, Царя и Отечество!» стал не только постоянным лозунгом всего Российского ополчения вплоть до Марта 1917 года, но и наградным девизом солдатского Георгиевского Креста.

Ополченский Крест времен Императора Александра III

Однако и Преосвященный Августин (Виноградский) не был новатором в изобретении данной формулы, он опирался на духовно-воинский призыв Императора Петра I Великого перед самой Полтавской битвой 27 Июня 1709 года:

«…Великій Государь построя Армію Свою, и ставъ посреди фрунта оныя, обратился къ оному лицемъ, и имея обнаженную шпагу, произнесъ съ видомъ безстрашія, спокойствія и надежды исполненнымъ, следующую рѣчь: “Воины! се пришелъ часъ, которой решить долженъ судьбу Отечества, и вы не должны помышлять, что сражаетесь за Петра, но за Государство Петру врученное, за Род свой, за Отечество, за Православную нашу Вѣру и Церковь. Не должна вас также смущать слава неприятеля, яко непобѣдимаго, которую ложну быти вы сами побѣдами своими надъ нимъ неоднократно доказали. Имѣйте въ сраженіи предъ очами вашими правду и Бога поборающего по васъ; на Того Единаго, яко Всесильнаго во бранехъ, уповайте; а о Петре вѣдайте, что Ему жизнь Его не дорога, только бы жила Россія, Благочестіе, Слава, и Благосостояніе ея”. Таковыми …словами, когда возбуждалъ воиновъ Своихъ Государь, сіи бодрый на себе видъ являя, веселымъ лицемъ, многіе же и голосомъ готовыхъ и охотных себя быти показывали, и многій вопль былъ повсюду, где ни появлялся Государь, просящій Онаго, и увещавающий, дабы щадилъ въ Себе надежды Россійскія; и естьли Ему смерть Его нестрашна, то вѣдал бы, что она страшна есть всему воинству Его и всему Отечеству»[9].

Исследование Ф.А. Гайды

«Известен также заздравный тост Петра: “Здравствуй тот, кто любит Бога, Меня и Отечество!”»[10]. Но и слова Государя Петра Великого имели под собой древний укорененный обычай. Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России XIX — начала XX века исторического факультета МГУ Фёдор Александрович Гайда в своем исследовании пишет:

«Дореволюционный воинский девиз “За Веру, Царя и Отечество!”, хотя и оформился окончательно в XIX веке, имеет славную предысторию. В допетровские времена воины шли в бой за “землю Руськую” (Слово о полку Игореве)[11], “за землю за Рускую и за Веру Християньскую” (Задонщина)[12], “за Дом Пресвятыя Богородицы и за Православную Христианскую Веру” (приговор Первого ополчения 1611 года)[13], за “Государскую честь” (приговор Земского Собора 1653 года)[14]. Таким образом, все три составные части будущего девиза к XVIII веку стали неотъемлемой частью русского самосознания — требовалось лишь объединить их в одну емкую формулу»[15].

Однако хотелось бы добавить, что слова Царя Петра I Алексеевича «за Православную нашу Веру и Церковь» в Русской Истории имеют своим основанием и летописно-церковные предания о Святом Благоверном Великом Князе Александре Ярославиче Невском. Первое масштабное воинское и вместе с тем вероисповедное столкновение Православной Руси с латинствующим Западом произошло 5 Апреля 1242 года на Псковском, или Чудском, озере. Как свидетельствует Псковская Вторая Летопись, собираясь в поход, Князь Александр усердно молился в Новгородском Софийском соборе и с малыми силами отправился на битву, «уповая на Святую Троицу»[16].

Окно ТАСС № 542. Художник П. Соколов-Скаля, текст В. Лебедев-Кумач. Орден Александра Невского. Июль 1942 года

Надо пояснить, что Псков в наследие от времен Святой Равноапостольной Великой Княгини Ольги по кафедральному собору именовался Домом Пресвятой Троицы. И Жития Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского сообщают, что воинским кличем великого русского полководца в Чудском сражении было: «За Святую Троицу!» Однако с учетом еретического искажения Православного Тринитарного Догмата латинствующими теологами воинский клич Русского Князя имел и вполне определенное догматическое значение, поскольку религиозный Ливонский орден намеревался навязать Руси и свою католическую ересь.

За Святую Троицу!

Духовный наследник Великого Князя Александра Ярославича — Псковский Князь Довмонт-Тимофей — литовский аристократ-язычник, принявший Святое Крещение в Псковском Соборе Пресвятой Троицы и тридцать три года княживший во Пскове — с 1266 года и до своей кончины 20 Мая 1299 года, в первый же год своего княжения возглавил войну псковичей против своих сродников-литовцев. Главная битва состоялась 18 Июня 1266 года — в день памяти Святого Мученика Леонтия:

«Герденю же съ своими князи дома не бывшю, и приехаше в домы своя, аже домовѣ их и земля их вся пленена. Ополчився Гордений и Гойтортъ и Люмби и Югайло и прочии князи, в семисотъ погнаша в слѣд Домонта, хотяще его руками яти и лютой смерти продати, а мужи псковичи мечи иссѣчи, и пребродившеся Двину рѣку и сташа на брезѣ. И стражи же, видѣвше рать велику, пригнавше, поведавше Домонту: рать перебродилася Двину. Домонтъ же рече Давыду и Лувѣ: “Помози вама Богъ и Святаа Троица, Оже еста устерегла рать велику, полезьта доловъ”. И рече Давыдъ и Лува: “Не лезова доловъ, хотя животъ свой дати на славѣ и кровь свою пролити с мужи съ псковичи за Святую Троицу и за вся церкви святыа. А ты, Господине Княже, поеди борзо с мужи съ псковичи на поганую Литву”. Домонт же рече псковичемъ: “Братьа мужи псковичи, кто старъ, то отець, а кто млад, той ми братъ! Слышалъ есмь мужество ваше во всѣх странах, се же, братья, наъ предлежитъ животъ и смерть. Братья мужи псковичи, потягнѣте за Святую Троицу и за Святыа Церкви, за свое Отечьство!” Тогда же бѣ приспѣлъ день великого и славнаго воеводы, Мученика Христова Леонтиа, и рече Тимофѣй Князь: “Святаа Троица, и Святый Великий воевода Леонтий, и Благовѣрный Княже Всеволоде, помози намъ в час сий на супротивныя врагы”. И ехав, Князь Домонтъ с мужи псковичи Божиею силою и святаго Христова мученика Леонтиа одиномъ девяностомъ 7 сот побѣди. Тогда же убиенъ бысть князь великий литовский Гойтортъ, и инѣхъ князей много избиша; а инаа Литва въ Двине истопоша, а инѣхъ Двина изверже 70 их на островъ Гоидовъ, а инии на прочаа островы извержени быша, а инии вниз по Двине поплыша. Тогда же убиенъ бысть Онтонъ един псковитинъ, сынъ Лочков, брат Смолигов, а инии вси без вреда съхранени быша молитвою святого Христова мученика Леонтиа. И възвратишася с радостию великою ко Пскову граду съ многою користию, и бысть радость и веселие велико въ градѣ во Пскове о пособии Святыа Троица, и славнаго великого Христова Мученика Леонтиа, и Благовѣрнаго Князя Всеволода, ихъ молитвами на супостатыа побѣда»[17].

Плакат времен Великой Отечественной войны — Великие Князья Александр Невский, Дмитрий Донской, Князь Дмитрий Пожарский, гражданин Кузьма Минин, генералиссимус Александр Суворов, фельдмаршал Михаил Кутузов

Ещё об истоках триады

Вот вполне конкретные духовно-исторические составы понятий уваровской формулы «Православие — Самодержавие — Народность». Мы видим, как в духовно-политическом бытии Руси постоянно перекликаются энергии догматического Православия, великокняжеского либо удельно-княжеского единодержавия, верующего народа и освященной воинскими и духовными подвигами Русской Земли — Отечества.

Однако понятие Русского Православия в уваровской триаде имеет ещё иные духовно-мистические измерения не только в связи с исповеданием Православного Христианства, но и с рассмотрением судеб нашего Отечества в свете Откровения Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова о нисхождении после конца времен на обновленную Землю Небесного Иерусалима (Апок. 21—22), выраженную в формуле «Москва — Новый Иерусалим»[18]. У Святителя Петра (Ратенского; вторая половина XIII века — † 1326), Митрополита Киевского и всея Руси, Московского Чудотворца мы находим наиболее древнее, по моим сведениям, указание на данную идеологему в его пророчестве о Москве:

«…Яко по Божiю благословенiю Всемогущiя и Живоначальныя Троицы и Пречистыя Его Богоматери и церквей Божиихъ будетъ и монастырей святыхъ безчисленное множество и наречется сей градъ Вторый Iерусалимъ и многимъ державствомъ обладаетъ не токмо всею Россiею, но и во вся страны прославится въ Восточныя и Южныя страны и Северныя[19], и пообладаетъ многими ордами до теплаго моря и до студенаго окiяна, и вознесется Богомъ державство десницы его отнынѣ и до скончанiя мiру»[20].

И.Е. Забелин воспроизвёл отрывок из Новгородского Летописного сборника XVII века, который в свое время хранился в его личной библиотеке. Надо сказать, что сам академик И.Е. Забелин скептически относился к исторической фактуре данного Новгородского Летописца, находя в нем много «ошибок» и «неточностей». Но вряд ли было бы справедливо такую скептическую оценку переносить на содержащиеся там церковные предания о Святителе Петре, Чудотворце Московском, и на данное пророчество Святого.

Современный церковный публицист Иерей Сергий Карамышев (Рыбинская епархия) в общественной переписке участников «Русского Собрания» относительно слов Святителя Петра Московского выразился так: «…Цитата из духовного наследия Святителя Петра — подлинное сокровище, она заслуживает того, чтобы быть начертанной золотыми литерами на наших знаменах»[21].

В дополнение к тому хочу напомнить, что в 2019 году увидела свет замечательная книга «От Второго Иерусалима к Третьему Риму»[22] моего коллеги Владимира Евгеньевича Ларионова, составленная на основе материалов его кандидатской диссертации. Процесс научного осмысления идеологем «Москва — Новый Иерусалим» и «Москва — Третий Рим» продолжается и в нашей среде.

Окончание следует

Январь 2019 — Июнь 2021

Болотин Леонид Евгеньевич, историк, научный редактор Информационно-исследовательской службы «Царское Дело»

ПРИМЕЧАНИЯ И СНОСКИ