Потомственный дворянин, русский дипломат, поэт и переводчик Владимир Григорьевич Жуковский родился 19/31 марта 1871 года в Самаре. Его отцом был коллежский секретарь Григорий Иванович Жуковский (1835-1900), член Самарского окружного суда (впоследствии, с 1895 года – тайный советник, сенатор). Мать, Ольга Фердининдовна, урожденная баронесса Корф, происходила из боковой ветви этого старинного и знатного рыцарского рода. Дед Владимира Григорьевича по матери, барон Фердинанд Николаевич Корф, родился 4 июля 1806 года в Кенигсберге в семье Никласа фон Корфа, майора прусской армии и Антуанеты-Теодоры Граун, внучки композитора Грауна. Датой смерти Никласа фон Корфа обозначен 1812 год. Обстоятельства этой смерти мне неизвестны, но общеизвестно, что в 1812 году Пруссия была союзницей Наполеона при вторжении оного в Россию. Так что майор Никлас фон Корф мог погибнуть и в боях против русской армии. Его сын Фердинанд осиротел в шесть лет. Мне неизвестны также обстоятельства поступления Фердинанда на русскую службу. На русской службе барон Фердинанд Корф сделал неплохую карьеру: дослужился до генерал-лейтенанта и, скончавшись в 1869 году, был погребен в Царском селе. От своей жены Нины Александровны, урожденной Шишковой, имел двух сыновей и пять дочерей. Одна из дочерей, Ольга, и вышла замуж за Григория Ивановича Жуковского.
Как и положено дворянину, Владимир Григорьевич Жуковский выбрал государственную службу. В 1897 году он окончил с дипломом 1-й степени юридический факультет Санкт-Петербургского университета и был определен на службу в Азиатский департамент Министерства иностранных дел в чине коллежского секретаря. Женился на Анне Алексеевне Неклюдевой. 1 августа 1900 года родилась дочь Александра. 1 января 1904 года родился сын Григорий. В 1899 году с должности секретаря генерального консульства в Галаце (Румыния) начал дипломатическую карьеру, В 1902-1903 гг. служил секретарём генерального консульства в Иерусалиме. С 1903 по 1907 гг. служил вице-консулом в Адрианополе (ныне – город Эдирне в Турции). В 1907 году с пожалованием чина надворного советника был переведен консулом в Кенигсберг, где служил до 1909 года. С 1910 по 1914 гг. занимал должность российского консула в Праге, откуда был отозван в связи с началом Первой мировой войны уже в чине статского советника.
Любопытно, что в 1907-1909 гг. Владимир Григорьевич служил консулом в Кенигсберге, откуда родом был его дед. Теперь правнук майора прусской армии должен был защищать интересы Российского государства и российских подданных, блюсти, чтобы честь русского имени была всегда поддерживаема. Российский консул также заботился о выгодах русской торговли и мореплавания, выступал посредником в тяжбах между российскими подданными, оказавшимися в Кенигсберге, защищать их интересы перед местными властями. Консул выдавал паспорта и визы, свидетельства о рождении, браке и смерти, подтверждал подлинность завещаний и других документов, заверял их копии. Еженедельно в министерство финансов отправлялись донесения об изменении цен на товары и иная коммерческая информация. Много времени и сил занимала забота о российских подданных, которых в Кенигсберге проживало постоянно около тысячи человек. Ещё больше российских подданных приезжало в Восточную Пруссию на сезонные работы. Часто немецкие работодатели нарушали контракты и не выплачивали заработную плату. Оставшимся в чужой стране без средств к существованию обманутым рабочим консул помогал вернуться на Родину. Так, в 1907 году консульство в Кенигсберге выдало средства на проезд в Россию 248 просителям. В целом, на дипломатическом поприще Владимир Григорьевич Жуковский трудился добросовестно. Был награжден орденами святой Анны третьей степени и святого Станислава второй степени. Первая мировая война прервала карьеру дипломата.
После возвращения в Россию был назначен чиновником особых поручений 5-го класса в Романовский комитет при канцелярии Совета министров. Романовский комитет был довольно интересной организацией. Он был учреждён 21 февраля 1913 г. высочайшим указом «с целью достойного увековечения знаменательной исторической годовщины 300-летия царствования дома Романовых» и состоял под покровительством императора Николая II. Главными задачами комитета провозглашались «воспособление делу призрения находящихся в бедственном положении круглых сирот сельского населения без различия племен, сословий и вероисповеданий, а равно объединение правительственной, общественной и частной деятельности в этом направлении». С началом первой мировой войны, «не считая возможным оставаться безучастным к судьбе детей защитников родины», Романовский комитет принял решение распространить работу комитета на детей нижних чинов, находившихся на действительной службе. Близость к власти, возможность получения государственных средств на свою деятельность, создание сети местных организаций позволяли Романовскому комитету работать оперативно, мобильно и эффективно, оказывая реальную помощь пострадавшим от военных действий. Работая в течение всей войны в этом комитете, Жуковский способствовал спасению от нужды и голодной смерти десятков тысяч сирот. Несомненно, что в условиях продолжающейся войны работа комитета была крайне необходима для страны. Однако после февральской революции 1917 года деятельность Романовского комитета была прекращена только из-за того, что ему покровительствовал свергнутый Николай Романов, в честь кого он и был назван. Владимир Жуковский вернулся в Министерство иностранных дел. Ну а дальше был октябрьский переворот со всеми вытекающими последствиями для представителей старого режима, о чём будет рассказано ниже.
Сейчас же следует сделать небольшое отступление, рассказав о Жуковском как о деятеле культуры. Отметим, что, благодаря своей женитьбе, а затем и бракам своих детей сын прусского майора из Кенигсберга барон Фердинанд фон Корф породнился со многими русскими дворянскими семьями. Так, родная сестра его жены София Александровна Шишкова была замужем за Григорием Сергеевичем Аксаковым, сыном писателя и общественного деятеля Сергея Аксакова. Григорий Аксаков был последовательно Оренбургским вице-губернатором, Самарским губернатором, Уфимским губернатором…
Старшая дочь барона Фердинанда фон Корфа Мария вышла замуж за Дмитрия Николаевича Набокова, ставшего впоследствии сенатором, членом Государственного совета и министром юстиции. Её сын – русский юрист, политический деятель, журналист, один из лидеров Конституционно-демократической партии Владимир Дмитриевич Набоков; её внуки – писатель Владимир Владимирович Набоков и композитор Николай Дмитриевич Набоков. Ещё одна дочь барона вышла замуж за Дмитрия Борисовича Данзаса, с отцом которого учился в Царскосельском лицее Пушкин. После смерти супруга вышла замуж за Владимира Сухомлинова, будущего военного министра.
Можно ещё долго перечислять родственные связи семейства Корфов, но и по вышеприведенным видно, что в ближайшем кругу общения Владимира Жуковского были не только политические и общественные деятели, но и заметные деятели русской культуры. Так, с представителями рода Аксаковых Жуковский мог общаться по-родственному. Следует ли удивляться, что сей талантливый юноша когда-нибудь всерьёз увлечётся поэзией? Ещё будучи студентом, Владимир начал публиковать свои стихи и переводы в газете «Петербуржская жизнь» (1893), в журнале «Вестник иностранной литературы» (1895), в «Литературном сборнике произведений студентов Императорского С.-Петербургского университета» (1896). С 1895 года выступал в печати как один из первых русских переводчиков сонетов Жозе Мария де Эредиа, французского поэта кубинского происхождения. Сейчас имя этого поэта не на слуху, но в описываемое нами время Эредиа, видный представитель «парнасской школы», был знаменит. Сборник из 118 сонетов под названием «Трофеи» поразил современников совершенством формы, красочностью описаний и изяществом языка. Эредиа сразу же получил французское гражданство и был избран во Французскую академию. А в 1896 году именно Эредиа написал стихотворение «Приветствие императору» (Salut à l’Empereur), посвящённое визиту Николая II во Францию; оно читалось во время церемонии закладки первого камня в основание моста Александра III в присутствии русского царя и его супруги. До конца 1930-х годов стихи Эредиа обильно переводились на русский язык. Среди переводчиков - Валерий Брюсов, Николай Гумилёв, Максимилиан Волошин и другие. Одним из первых был Владимир Жуковский.
В 1899 году Жуковский издал в Санкт-Петербурге первую русскую книгу Эредиа «Сонеты». Она вызвала ряд противоречивых откликов, но равнодушными никого не оставила. Однозначно положительно о его переводах отозвались П. Перцов, Н. Нович (Н. Бахтин), В. Буренин. Так, Перцов, включивший стихи Жуковского в сборник «Молодая поэзия» (1895), высказался о переводах с большой похвалой, назвав их не только «превосходными», но и поставил в один ряд «с классическими переводами знаменитого однофамильца [Василия Жуковского]». Буренин («Новое Время», 1899, 16 апреля) назвал Жуковского «наиболее выдающимся и достойным титула поэта... среди молодых стихотворцев». Он отметил «блестящую и изысканную технику, глубокую поэтичность» переводчика, и выразил надежду, что публика скоро увидит книгу собственных стихотворений Жуковского, которые печатались в газете «Новое время» (иллюстрированное приложение) и «отличались оригинальностью». Через шесть лет, в 1905 году, Жуковский действительно издал книгу «Стихотворения. 1893-1904». В результате за книгу переводов из Эредиа и книгу собственных стихотворений, даже несмотря на отрицательный отзыв о них К.Р. (Константина Романова), Владимир Жуковский в 1907 году стал лауреатом Пушкинской премии Академии Наук.
В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона про творчество Жуковского сказано следующее: «Стих Жуковского красив и звучен, но поэзия его изысканна и академически холодна - напоминает поэзию французских «парнасцев», одного из представителей которых, Эредиа, Жуковский охотно переводил».
Следует отметить, что Владимир Жуковский не стремился к тому, чтобы стать профессиональным поэтом, как то сделали Есенин, Маяковский и многие другие. Он посвятил себя дипломатической службе, а поэзией занимался в свободное время в силу потребностей души. По этой причине он сравнительно мало публиковался. Иногда можно обнаружить его отдельные стихи и переводы в различных сборниках. Так, в 3 томе собрания сочинений Г.Х. Андерсона (С.- Петербург, акционерное общество «Издатель», 1899) можно видеть стихотворение «Нет на нём алмазов, не блистает злато», переведенное Владимиром Жуковским с датского языка:
(Из романтической драмы «Мулат»)
Нет на нём алмазов, не блистает злато,
Повелитель негров убран небогато:
Брошена пантера на нагие плечи…
Он идёт с охоты. Для весёлой встречи
С кликами и песней двинулся народ.
Жрец, старик степенный, став перед толпою,
Поздравляет князя с первенцем-княжною,
Подаёт малютку, князь её ласкает –
На устах улыбка, взор его пылает.
Грохот барабанов, трубный звук растёт.
Жизнь княжну встречает светлою улыбкой:
Скоро ей на плечи ляжет пурпур гибкий;
Ей венец из перьев холит страус белый;
«Жемчугом долины» королевич смелый
Назовёт любовно княжескую дочь.
Плещется, купаясь, лебедь перед нею, -
И дрожит, и жмётся, и сгибает шею…
Новой Афродитой стала дева юга,
Из пустыни знойной ждёт она супруга.
Стройного красавца, чёрного как ночь.
Одинок, покинут лебедь белоснежный:
Кровью и слезами залит склон прибрежный.
Паруса надулись южными ветрами…
Ты плывёшь царевна, с чёрными рабами.
И тебя отчизне не вернёт волна!
Ты на поле чуждом станешь вечной жницей,
И покроют плети стан твой багряницей,
Пурпур не покинет молодого тела!
Жни, не уставая, в счастье веруй смело:
Ласкою хозяйской ты награждена!
Князь погиб. К кургану, из чужого края,
Вал бежит приветный, тяжело вздыхая…
Время быль о князе в песне сохранило…
Грузными слонами стопчется могила, -
Догорит в неволе чёрная княжна.
Сегодня Ганс Христиан Андерсон больше известен нам своими сказками. Но, оказывается, он и поэмы сочинял, и романтизму дань отдал. Впрочем, в его время многие поэты сочиняли стихи в стиле романтизма, в том числе и наш Лермонтов.
В 1912 году в России отмечалось столетие Отечественной войны 1812 года. Главные торжества проходили на Бородинском поле в годовщину Бородинской битвы - 26 августа (8 сентября) 1912 года. Торжественное общественно-государственное празднование победы России в Отечественной войне 1812 года вызвало живой отклик у многих поэтов и писателей, посвятивших ему свои произведения. Даже Марина Цветаева сочинила «Генералам двенадцатого года». Чем откликнулся на столетний юбилей Владимир Жуковский? У него есть стихотворение «26 августа»:
От Ивана Великого
Ко Василью Блаженному,
От Кремля ко Спасителю,
Над Москвой православною,
Звон гудит, разливается,
Звон со звоном встречается
И в лазури привольные
Вести шлет богомольные.
Говорит он таинственно
Про былое и славное,
Про родное и вечное,
Для России священное.
Бородинской годиною,
Точно старой былиною,
Сердце снова обвеяно,
К новым битвам содеяно.
Из собора Успенского,
Помолясь пред святынями,
Святогор с Ильей Муромцем,
Шапки сняв, пробираются.
С верой скромной и пламенной
Побывать в Белокаменной,
Где все русское сходится,
Им не часто доводится.
За работой кустарною,
Над сохой да над пашнею
Коротают безвременье
Старой славы носители.
Если вновь испытание,
Как Христово призвание,
На Россию надвинется, -
Меч-старинушка вынется.
Много силы неведомой
За родное потрачено,
Но великого племени,
Светлых сил не убавилось!
Упокой, Боже, павшего,
Страха в битве не знавшего:
Пред Москвой златоглавою
Смерть была его славою.
От Москвы в древний Новгород
От Владимира к Киеву,
Звон гудит, разливается,
Высь колебля лазурную.
Бородинской годиною,
Точно старой былиною,
Сердце снова обвеяно,
К новым битвам содеяно.
Видна стилизация под древние русские былины. Писалось явно не для публикации, а для себя. Стихотворение вполне передаёт искренние чувства его автора, понимаемые и принимаемые читателем. Но, чтобы лучше понять внутренний духовный мир Владимира Жуковского, полезно прочитать ещё одно стихотворение, написанное им в Кенигсберге к юбилею (50 лет со дня смерти) Сергея Тимофеевича Аксакова. Вспомним ещё раз, что тётка Жуковского была замужем за сыном С.Т. Аксакова Находясь на чужбине, в Восточной Пруссии, Владимир Григорьевич выразил свои чувства в этом стихотворении, написанном в Кенигсберге в марте 1909 года:
Когда душе спасенья нет
От современности идейной,
С волненьем отроческих лет
Молчу над «Хроникой семейной».
Знакома каждая черта,
Родное дорого и ясно,
Былого сказкою прекрасной
Моя врачуется мечта.
Простой язык патриархальный
И ум седого старика
Ценю как бодрый звон пасхальный,
Гудящий мне издалека.
Вся Русь в чудесной светлой речи,
С бураном, степью, и весной,
С кивотом, где зажгутся свечи,
С благоуханной стариной.
Как хорошо! Согретой Демы
Струится полая вода:
И вот, охотничьей истомы
Приходит снова череда...
О, где ты, край его заметок,
Край ожиданья и тревог?
Все тот ли омут в тьме из веток -
Рыбачьей грезы уголок?
Жива ли мельница седая,
Толчет ли, мелет как при нем,
Зерно златое поглощая,
Шумя тяжелым колесом?
Все та же скромность, но не скука,
Все те же степи и леса, -
Простор для дум Багрова-внука,
Запечатленная краса!
Спасибо старец прозорливый,
За чары чистые твои:
Тобой любить родные нивы
Я научился и ручьи;
Пусть я иду за рубежами
Моей отчизны дорогой, -
Я плачу русскими слезами,
Я верю русскою душой.
Во что? - Что будет жить Россия,
В победу нашей глубины,
В раздумья русские, святые,
Не сколок с чуждой стороны.
Как прелесть «Хроники семейной»,
Как ты, как дивный твой язык, -
Моей отчизны незатейной
Удел и славен и велик!
В Интернете это стихотворение Жуковского выложил писатель Михаил Андреевич Чванов, вице-президент Международного фонда славянской письменности и культуры, председатель созданного им Аксаковского фонда. Само стихотворение комментировать необходимости нет. В нём как на ладони видна душа поэта. Принимаем мы его или нет – зависит от состояния наших душ: русские мы – или же нет. Лакмусовая бумажка, так сказать.
А теперь о дальнейшей судьбе поэта. Участники октябрьского переворота рассматривали ему подобных как классовых врагов. Не стоит удивляться, что в 1918-1919 гг. Владимир Жуковский последовательно исполнял должность товарища (заместителя) министра иностранных дел Временного Сибирского, Временного Всероссийского и Российского правительств. В 1919 году одновременно исполнял должность председателя Комиссии по делам военнопленных. Был арестован в Иркутске в конце 1919 года. В числе 24 бывших членов колчаковского правительства был осужден Сибирским чрезвычайным ревтрибуналом и приговорен к «лишению свободы с применением принудительных работ пожизненно» («Правда», 1920, 2 июня). Жизнь при этих принудительных работах долгой не была. Владимир Жуковский умер в Ново-Николаевской тюрьме в июле 1922 года в возрасте 51 год. Обстоятельства смерти не известны. Михаил Чванов по поводу этой смерти написал: «Но иной, наверное, и не могла быть судьба человека, у которого в святых было имя не Маркса, а Сергея Тимофеевича Аксакова».
