«Народ наш хороший, только уж очень доверчивый…»

Переброска – перестройка – перестрелка. Под таким лозунгом шла вторая половина 80-х годов теперь уже прошлого века. Ещё была объявлена гласность. Это когда, прям-таки по Петру Первому, было указано «говорить по ненаписанному, дабы дурь каждого видна была». Заговорили. Из всех щелей полезли, как тогда называли, неформалы. Правозащитники, «демократы», «зелёные», «мемориальцы», любера. Стало понятно: кто свой, кто чужой. Дурь одержала верх, когда распалась страна и вправду началась перестрелка. А началось с переброски. Грандиозный проект поворота русских рек на юг, как утверждали его авторы, чтобы оросить хлопковые поля братских азиатских народов. Вот бы сейчас и стала видна дурная явь тогдашних перебросчиков. Некогда, в глухие 60-е того же прошлого века в полуподполье действовали тогдашние неформалы - группа людей, объединившихся в борьбе за сохранения памятников культуры. Это были учёные, художники, архитекторы, реставраторы. Говорили, что из этих кругов вышла «Память». Это не так. Просто всех настроенных патриотически наша интеллигенция традиционно клеймила прозвищем «памятники», если не хуже. Просто это были те, кто хотел сохранить «не общее лицо» России. Кто горячо любил свой народ, свою Родину, те, у кого не было «запасных аэродромов», чтобы «свалить», когда грянут трудные времена. Вот и в буйные 80-е сформировалась группа людей, боровшихся с безумным проектом перекройки географии страны. В начале она была невелика и состояла из учёных-естественников, экономистов, искусствоведов. С трепетом называем их имена. Академик Яншин, писатель Залыгин, искусствовед Брюсова, будущий священник Александр Салтыков, математики супруги Зеликины. И он. Михаил Яковлевич Лемешев. Незабвенный. Дело было заведомо проигрышное, мы так и говорили: наше безнадёжное дело. Собирались либо в своих учреждениях, в приёмной вице-президента Академии наук Яншина, в кабинете Лемешева, в Комитете защиты мира, где располагался основанный Залыгиным «Зелёный мир», в доме у Брюсовой. Яркой фигурой тут был Михаил Яковлевич, экономист, системщик, всесторонне образованный человек. Даже не это главное. Он был вдохновенный оратор, терпеливый учитель, умевший убедительно донести до слушателей свои идеи и облечь их в доступную и зажигательную форму. Комиссия, созданная в АН СССР академиком Яншиным, и неустанные усилия патриотической общественности остановили гибельный проект. Это была победа. Но началась перестройка.

М.Я. Лемешев не был кабинетным учёным, ограничивающим себя своими научными изысканиями, выкладками, схемами, теориями, статьями. Вряд ли можно сказать, что он, как и мы, в перестройку поверил. Скорей, решил уж раз так, то следует воспользоваться. Во благо Родины, если получится. И он пошёл в политику, на поле боя, на митинги, на выборы. В 1989 году он выставил свою кандидатуру на выборах в Совет народных депутатов СССР по Черёмушкинскому избирательному округу Москвы. Кандидатов было много, но главным конкурентом Лемешева был Сергей Станкевич. Трудно понять, как на московском юго-западе, где в основном живёт интеллигенция, сотрудники АН, важнейших вузов страны, словом, элита, «мозг нации», её представители не смогли отличить мыльный пузырь от алмаза, отдав свои голоса за «юношу бледного со взором смущённым», предпочтя его брянскому партизану, талантливому учёному, страстному патриоту. Такова она, наша интеллигенция, и вехи её изменчивого курса в истории страны. Увы, дальнейший метаболизм «мозга нации» свидетельствует как раз о его превращении в иную субстанцию, упоминаемую в известном письме классика. Однако стоит сказать, что подобная «химическая реакция в «мозгах» происходила и в других слоях общества. Так, в Зарядье, Октябрьском округе Москвы, населённом коренными москвичами из простого сословия, не отягощённого в отличие от интеллигенции идеями «социального мессианства», выборы выиграл демократ Илья Заславский, соратник Станкевича, сторонник капитализма в одном отдельном взятом районе. Тут, в Зарядье, где жили в основном простолюдины, его штаб давил на свойственное русским людям чувство жалости – «выбирайте инвалида». Выбрали. Теперь активный приватизатор собственности в самом центре нашей столицы проживает в столице другой, в Берлине. И его последующая после выборов карьера до банальности похожа на трансформацию стольких межрегионалов и демороссов того времени.

 А вот тогда, весной 1989 года, в Черёмушках развернулась настоящая предвыборная битва. Постоянно проходили митинги, собрания, война листовок. Станкевич сбил себе предвыборный штаб, в который входили боевики Московского народного фронта. Главным их козырем было то, что их кандидат – демократ и близок к Ельцину. На стенах вывешивались отпечатанные на принтере фото – Ельцин на переднем плане, а из-за его спины выглядывает Станкевич. Наш, лемешевский предвыборный коллектив был невелик: его соратники, активисты экологических организаций, журналисты. Мы ходили на митинги, раздавали призывы, напечатанные на пишущей машинке и нарезанные «лапшой», агитировали граждан у выходов из метро и в подземных переходах, лепили БФом листовки на подъездах и автобусных остановках. В разгар кампании мы стали слышать в наших телефонных трубках «буратино», звуки перематываемой плёнки, признак прослушки. Вряд ли боевики МНФ сами могли организовать прослушку, так что, вероятно, уже тогда была «кругом измена, трусость и обман». Выборы мы проиграли. Было горько и обидно. Готовые к прослушке, позвонили  по телефону-автомату Лемешеву. «Михаил Яковлевич, это же страшно, какой же наш народ оказался плохой, глупый, не способный видеть где ложь, где истина…» Его голос, как всегда, был приветливый и ласковый: «Народ наш хороший, добрый, только очень уж доверчивый…»

М.Я. Лемешев через несколько лет стал-таки депутатом Госдумы, где возглавил Комитет по экологии. Он прошёл туда по списку ЛДПР. По его инициативе Дума приняла ряд важных законов социально-экологической направленности. Всякий раз, принимаясь за какую-либо деятельность этой самой направленности, мы обращались за советом к Лемешеву, а он терпеливо и вдумчиво объяснял, приводил доводы, давал советы. Его мнение было основополагающим, за что не устанем его благодарить.

Хоть вряд ли он и стоит того, всё же, как в назидание, вернёмся к нашему оппоненту на выборах в Черёмушках Станкевичу. Тогдашняя наша драма обернулась его теперешним фарсом. Теперь он, словно клоун, чучело демократуры, постоянный участник теле-шоу, где его держат как мальчика для битья, постоянно напоминая о свергнутом памятнике железному Феликсу. Дорогие политологи, журналисты, историки, а где вы были в самом начале перестройки, перекройки, перемолки нашей Родины? Как говорил в начале перестройки тяжелоатлет, чемпион мира, депутат, талантливый писатель и общественный деятель Юрий Власов, «что-то мне не нравится, когда все прозревают мгновенно и сразу». В своей предвыборной программе донбассец и самый сильный человек в мире писал: «Есть лишь одна сила, способная соединить всех и при этом стать идеологической основой Российского государства — народный патриотизм». На такой позиции твёрдо стоял и М.Я. Лемешев.

Во времена перестрелки мы были в самом пекле, под обстрелами в Цхинвале, бомбёжками в Абхазии, под залпами «града» в Чечне. Были со своим народом, где он тогда, к несчастью, был. Видели разрушения, слёзы, боль, отчаяние и гибель своих сограждан. Мыслями возвращались к истокам драмы. Переброска-перестройка- перестрелка…К Михаилу Яковлевичу Лемешеву, кто на закате жизни лелеял мечту, казавшуюся по-детски наивной, утопической. Он мечтал, что народ вернётся к истокам, к земле, предлагал создание экологических поселений по всей нашей необъятной Отчизне, ибо только в этом видел возможность сохранить генетический код русского государствообразующего народа в нынешнем и последующих поколениях. В памяти его страстное выступление с этим проектом в Фонде славянской письменности и культуры в Замоскворечье, недавно закрытом из-за задолженности по коммунальным услугам. Сияя своими небесно-голубыми глазами, очерчивая абрисы своего проекта партизанской раненой рукой, он говорил о будущем своего народа, служению которому посвятил всю свою жизнь. Вашими бы молитвами, Михаил Яковлевич… Вот только народ мы уж очень доверчивый…