Значение морской силы в истории

Геополитический этюд. Часть 4-1.а

Часть 1

Часть 2

Часть 3

В память миллионов обманутых, убитых, оклеветанных, оскорбленных и униженных

Начав в предыдущей части нашего исторического расследования рассказ о «запрограммированности» Первой мировой войны, я искренне надеялся ограничить его предшествующими войне десятилетиями. Однако, для ясности изложения и понимания, оказалось необходимым вставить наше повествование в более широкие исторические рамки.

Хотя бы и максимально лаконично.

 

I

Ракурсы изучения

 

Знаменитый создатель пассионарной теории этногенеза Лев Николаевич Гумилев отметил как-то, что при изучении временной канвы событий истории необходимы разные ракурсы изучения, или степени приближения к объекту изучения.

Поскольку объектом его историко-географического внимания была по преимуществу Великая Степь, то и ракурсы эти он обозначил применительно к ее географии:

‒ взгляд с птичьего полета, подразумевая взгляд парящего в высоте орла,

‒ взгляд с вершины холма и

‒ взгляд из мышиной норки.

Интуитивно ясно как применить этот метод и к другим историко-географическим «ландшафтам». Скажем, изучая влияние на историю «морской силы» в ее конкретных проявлениях, мышиную норку, к примеру, можно заменить палубой корабля, или перископом подводной лодки. Последнее и предпочтительней, так как малозаметный перископ меньше окажет влияние на рассматриваемые события. А то каждый физик давно знает, что любое изучение явления в материальном мире сводится к сумме или интегралу взаимодействия между самим явлением и наблюдателем.

Так что наблюдателю стоит всячески свою роль минимизировать, дабы наблюдаемая картина не искажалась.

Эта необходимость «разновысотных» ракурсов при изучении истории, казалось бы, очевидна. Но осознается, к сожалению, далеко не всеми.

В самом деле, возвращаясь к первичной, «степной» модели «трех взглядов», можно констатировать, что «взгляд орла», равно как «взгляд с холма» возможен только при использовании уже существующих обобщающих трудов.

Трудов, в которых уже обработаны и учтены первичные источники, под которыми можно подразумевать как архивные документы, так и иные, признанные аутентичными источники. Эти источники и можно назвать «мышиными норками» на историческом поле.

Попытка же дать новое видение даже не слишком продолжительной эпохи, опираясь целиком на «источники», по необходимости сведется к набору произвольно соединенных «взглядов из мышиных нор», в принципе не дающему возможность увидеть и оценить общую историческую картину. Не говоря уж о том, что многие «аутентичные источники» заведомо содержат вольную или невольную ложь[1]. Охватить же и учесть взгляды из всех «мышиных нор», очевидно, невозможно.

Проблема избыточной, и при этом малоценной в большинстве случаев информации возникла не сегодня. Выдающийся историк и географ Ромейской Империи, труды которого положили начало составлению имперских энциклопедий, император Константин VII Багрянородный, крестный отец нашей Равноапостольной Княгини Ольги, еще в середине X века писал: «"Материал истории дорос до пределов необъятных и неодолимых; поэтому цель работы − соединить выдержки из писателей старых и новых".

 

Константин VII и Ольга

 

Этим он хотел сказать, что важным для него является, во-первых, установление факта, причем безразлично, из какого источника автор его почерпнул, и, во-вторых, обнаружение связей данного факта с другими, т.е. нахождение его места в цепи событий.

Именно это считал он наукой − историей, а прочее, то есть историографию, рассматривал как подсобное и не всегда нужное занятие»[2].

Понятно, что историю «Римского проекта» всемирной истории и его крушения, следует рассматривать как минимум с высоты «полета орла», лишь иногда прибегая к укрупнению формата.

Но предварительно посмотрим на нашу и вообще на мировую историю с расстояния, позволяющего увидеть ее целиком, как бы из космоса, или, скорее, «из вечности».

 

Пространство, время и смысл истории

 

Знакомясь с трудами самых признанных историков и историософов, легко увидеть, что взгляды их на исторический процесс, и тем более на многие знаковые события этого процесса, иной раз диаметрально противоположны. Да и сами наборы таких «знаковых» событий у разных авторов различаются иной раз кардинально, равно как и сами модели исторического процесса.

По-разному осмысливают исторический путь человечества такие историософы, геополитики и этнологи, как, например, Николай Данилевский, Арнольд Тойнби, Освальд Шпенглер, Карл Ясперс или Лев Гумилев.

Так есть ли все же «объективное» содержание у истории? Имеет ли она цель и смысл или все же представляет собою так или иначе соединенную цепочку в значительной степени произвольно выбранных фактов? Да и может вообще-то быть, спросим еще раз, такая наука история?

Ведь прошлое не может быть предметом научного изучения, поскольку его уже нет, а изучать ученый способен только то, что находится перед ним сейчас.

На самом деле научный взгляд на историю возможен, если вопреки устоявшимся представлениям мы посмотрим на историю с христианской точки зрения.

 

Незнание Закона Божия не освобождает от Страшного Суда

 

На вопрос «Что такое история?» Православие дает четкий и ясный ответ:

«История есть замысел Бога о человечестве.

Реализацию этого замысла Творец осуществляет в русле созданного Им же исторического времени»[3].

Сам процесс реализации именуется в православном богословии Божественным Домостроительством, а на языке светской науки называется обычно «историческим процессом». Неким, так сказать глобальным действом, «драмой всемирной истории» в пределах нашей земной Ойкумены.

Временные рамки драмы: от изгнания Адама из Перво-Рая, до Второго Пришествия Христа.

Действующими лицами «исторического действа» являются человек и человеческие сообщества от семьи и рода до государства и надгосударственных объединений.

Сквозным «сюжетом» «исторической драмы» и главной нематериальной движущей силой мировой истории, является продвижение человеком и человеческими сообществами в окружающий мир своих ценностных установок, своих систем ценностей, и преобразование этого мира в соответствие с этими ценностными установками.

Иными словами, сквозным сюжетом мировой истории является духовная экспансия человека и людских сообществ в окружающий мир, вслед за которой следует уже экспансия материальная.

Если в качестве «единицы измерения» человеческих сообществ выбрана такая общность, как государство, то продвижение государством в окружающий мир своих ценностных установок, его духовную экспансию, и называется «аксиополитикой», или «политикой ценностей» государства.

Православный идеал истории заключается в создании вселенского порядка в соответствии с учением Христа, Его искупительным делом.

Иными словами, − в устроении на земле империи, царства, которое «состояло бы в гармонии с Небесами», охватывало бы всех христиан и длилось бы до скончания времен.

Понятно также, что силы мирового зла, ни на мгновение времени не оставят в покое эту империю, это царство и его подданных.

Поэтому суть исторического процесса и определяет борьба вселенского православного царства, вселенской империи, «вселенского града» − удерживающего − с апостасийным «мировым сообществом», − антихристианским интернационалом в той или иной его форме.

Православное понимание истории, в согласии с реальными фактами исторического процесса, говорит нам, что у истории есть:

‒ начало – сотворение человека и исторического времени;

‒ центр − Воплощение, Крест, Воскресение, Троица;

‒ расцвет − вселенское христианское царство, империя, «вселенский град», удерживающий, − противостоящий мировому злу, ‒ по мнению Св. Отцов – Римское Царство;

‒ предел – когда история придет к своему завершению, когда «будет взят от среды удерживающий», когда число избранных станет полным, по окончанию великого отступления (2 Фес 2:3).

Признаки великого отступления приведены апостолом Павлом в письме к любимому ученику Тимофею: «…В последние дни наступят времена тяжкие. Люди будут любить только себя и деньги, будут хвастливы, заносчивы, грубы, непочтительны к родителям, неблагодарны.

В душе у них не будет ничего святого. Это будут люди безсердечные, безжалостные, клеветники, невоздержанные, жестокие, враги добра.

Предатели, напыщенные наглецы, сластолюбцы, не любящие Бога.

Имеющие иной раз вид благочестия, но силы и смысла его отрекшиеся»[4].

Такова в кратких словах православная концепция всемирной истории.

Если же кто скажет, что «мир сей» православия не придерживается и не годится для его истории Православная парадигма, ответим, что, во-первых, как говорится, − вскрытие покажет, а во-вторых, − незнание Закона Божия не освобождает от Страшного Суда.

 

Дело завершено, круг замкнулся

 

Владимир Соловьев в своей «Русской идее» подчеркивает, что христианская Библия – от Бытия до Откровения Иоанна, рассматриваемая даже просто как «книга», – емко, непротиворечиво и, более того, изящно и «эстетично» описывает всю историю человечества наряду с ее высшим смыслом:

«Если взять нашу христианскую Библию, собрание книг, начинающееся книгой Бытия и кончающееся Апокалипсисом, и разобрать ее помимо каких бы то ни было религиозных убеждений, как простой исторический и литературный памятник, то мы принуждены будем признать, что перед нами произведение законченное и гармоничное:

‒ в начале, − создание неба и земли и падение человечества в лице первого Адама,

‒ в центре, − восстановление человечества в лице второго Адама ‒ Христа, и

‒ в конце − апокалиптический апофеоз, создание неба нового и земли новой "в них же правда живет", откровение преображенного и прославленного мира, Нового Иерусалима, нисходящего с небес, скинии, где Бог с людьми обитает. (Апок. XXI).

Конец произведения связан здесь с началом, создание мира физического и история человечества объяснены и оправданы откровением мира духовного, представляющего совершенное единение человечества с Богом.

Дело завершено, круг замкнулся, и даже с чисто эстетической точки зрения ощущается удовлетворение».

Понятно, что если рассматривать христианскую, прежде всего нашу православную Библию в ее единстве Ветхого и Нового Завета, не просто как «собрание книг», но как «Книгу книг» – Высшее Откровение и Высшее Знание, – прежде всего об истории и ее смысле, то все сказанное выше, оставаясь совершенно справедливым, приобретает дополнительно сакральное звучание.

Православный взгляд на исторический процесс позволяет осветить многие темные вопросы отечественной и мировой истории, найти верное решение неразрешенных и неразрешимых исторических задач-загадок.

 

Критерий правды – верность

 

По словам современного мыслителя, Православие отнюдь не субъективная вера, одна из многих, а область точного и достоверного знания, как об истинном устройстве мира, так и в особенности, о смысле мировых событий. Православие позволяет оценить и степень достоверности взглядов из «мышиных норок» на историческом поле, называемых «аутентичными источниками».

Для этого всего лишь требуется приложить к ним главный для христианина критерий – критерий нравственный.

В любой экстремальной исторической ситуации, а именно таковыми бывают обычно наиболее загадочные и спорные страницы мировой истории типа войн, революций и мятежей, можно выделить три основные группы участников:

− оставшихся верным своему долгу и служебным или житейским обязанностям,

− изменивших им, ввиду экстремальности ситуации, или способствовавших ее возникновению,

− постаравшихся избегнуть непосредственного в ней участия или минимизировать его.

В известной песне Высоцкого про «славный полк», говорится, что основные труды о таких событиях как сражения, пишут «умеренные люди середины». Поскольку самые преданные и верные − храбрецы и герои − гибнут первыми, а шкурников и трусов убирают свои же.

В том, что касается храбрых и верных Высоцкий, несомненно, прав, но он явно недооценил выживаемость шкурников, трусов и подлецов.

Как показывает не столь давний исторический опыт, последние также выживают в количестве достаточном, чтобы внести лепту в историческое творчество. А если распространить понятие войны и сражения на экстремальные ситуации вообще и на революции в частности, то мы увидим, что точка зрения «верных» на них практически не представлена.

Но если и представлена, то оценивается с равным весом, как и точка зрения предателя и стороннего наблюдателя. При такой «статистически взвешенной» оценке мы в принципе никогда не получим, например, правдивого взгляда, на «труды и дни» Государя-Мученика Николая Александровича. Немногих верных Ему уничтожали особенно тщательно.

Хотя с православной точки зрения заранее очевидно, что мнение о Нем всех предавших Его, ‒ не стоит ломаного гроша. Будь этих мнений миллионы.

Не многим больше стоят мнения и пытавшихся отсидеться и приспособившихся.

Но до этой простой мысли историческая наука пока отнюдь не дошла.

Если бы в наши дни сохранялось православное отношение к миру, то практический критерий оценки достоверности мнений об исторических событиях их участников, в зависимости от роли, сыгранных ими в этих событиях − просто служил бы еще одним подтверждением евангельских слов: «Верный в малом, верен и в великом» (Лк 16:10).

Из слов этих неоспоримо следует непреложный факт, что верить и доверять можно только верным.

Критерий верности может служить практическим инструментом исследования любых исторических, особенно экстремальных, ситуаций.

Понятие верные конкретно приложимо к адептам любой идеологической системы: христианам и зороастрийцам, воинам Аллаха и самураям, да и вообще ко всем, кто верен своей идее, своему долгу, своей присяге.

Это позволяет, например, рассмотреть сквозь призму критерия верности Французскую революцию 1789 года, и революцию Мейдзи или войны эпохи Токугава, Февральскую катастрофу 1917 года, и крушение СССР в августе-декабре года 1991.

 

Вечный Рим

 

Многочисленные пророчества Отцов Церкви говорят, что Антихрист придет к своей мировой Анти-Власти, не только обольстив большинство человечества, но военной силой сломив оставшиеся очаги сопротивления. Последним из них будет Римское царство, Вечный Рим – Roma Aeterna, − Вселенское христианское царство, удерживающее силы всемирного зла и призванное хранить Истину Христову. Так говорит Иоанн Златоуст:

 

 

«Когда прекратится существование Римского государства, тогда он [антихрист] придет.

Потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится антихристу. Но после того как оно будет разрушено, водворится безначалие [анархия], и он будет стремиться похитить всю − и человеческую, и божественную – власть»[5].

После падения Первого Рима в 476 году[6], судьба удерживающего перешла ко Второму Риму − хранителю православной веры – Ромейской Цареградской империи, а с 1441 года к последнему православному царству − Третьему Риму – Ромейской Московской империи − Москве − Руси − России. Последнему воплощению Вечного Рима.

Мы видим, что уже в самой общей православной парадигме мировой истории стержневое, осевое место занимает Римское царство, Римская империя. Вернее − «Три-Римская» империя.

С 1441 года – конкретно империя Третьего Рима.

Таким образом, с 1441 года борьба с Москвой − Ромейским Московским Царством, Российской Империей, в какой-то степени с Советским Союзом и даже с нынешней РФ-ей − и является борьбой с тем самым Вечным Римом, с тем самым православным христианством и даже его остатками, по сей день не позволяющими воцариться антихристу.

Иными словами − существо мировой истории последних веков заключается в непрекращающейся войне мира сего с Россией, и ее возможными союзниками, к которым в первую очередь объективно относились христианские европейские империи, также по-своему верные заветам Вечного Рима.

Цель этой войны − развал и уничтожение Российской Империи, и каких бы то ни было ее геополитических преемников, как наследников православной цивилизации, стирание с земли русского народа, как носителя православия, и предотвращение любых попыток и тенденций к их сохранению и реставрации. А также ‒ уничтожение или максимальное ослабление всех ее союзников, хотя бы потенциальных.

Главным оружием этой войны служила и служит духовно-нравственная агрессия, или, иными словами, идеологическая, информационная, так сказать, холодная война.

Война, готовая в любую удобную для наших врагов минуту, перейти в горячую.

Подтвердим теперь теорию конкретикой.

 

II

Геополитика и геостратегия

 

Дух и материя неразрывно сосуществуют в жизни, как человека, так и государства, и как человеку для достойного существования необходим некоторый минимум жизненного пространства, и это пространство существенно отличается у грудного ребенка и взрослого здорового и активного человека, так этот минимум необходим для государства.

Этот минимум именуется в геополитике – естественными границами, иными словами, внешними рубежами, обеспечивающими геополитическую безопасность.

Выше мы сформулировали православное понимание содержания мировой истории последних веков, как войны на уничтожение антихристианскими силами последнего православного царства, Третьего Рима, любых его аксио и геополитических преемников, и их народов, прежде всего русского, как носителя православия и его ценностей, до бытовых включительно.

А также уничтожение или ослабление всех возможных союзников этого царства.

А теперь посмотрим, что думают на эту тему наши геополитические противники, исходя их совершенно иной системы ценностей.

Вначале уточним, что именно будем понимать под словом «геополитика»[7].

 

Контроль над планетарным пространством

 

Геополитика – наука, возникшая на базе трех основных научных подходов:

цивилизационного (Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, О. Шпенглер и др.),

географического детерминизма (Ж. Воден, Ш. Монтескье, Г. Бокль, А. фон Гумбольт, и др.) и

военно-стратегического (Н. Макиавелли, К. фон Клаузевиц, X.И. Мольтке, А. Мэхэн и др.).

В некотором приближении можно сказать, что геополитика ‒ система знаний о контроле над пространством и методов, позволяющих осуществить данный контроль, а также система знаний о причинах и закономерностях распределения и перераспределения сфер влияния, или центров силы в этом пространстве.

Хотя практическая геополитика ведет начало, по крайней мере со времен походов Александра Македонского, не говоря уж про столетия эпохи Модерна, само понятие «геополитика» ввел в 1916 году шведский ученый Рудольф Челлен (1864-1922) в работе «Государство как форма жизни». Он определял ее как «доктрину, рассматривающую государство как географический организм или пространственный феномен».

Геополитика рассматривает государство не в статике, как постоянное, неизменное образование, а в динамике − как живое существо. Такой подход впервые предложил в 1897 году немецкий географ-историк Фридрих Ратцель (1844-1904) в труде «Политическая география», но Челлен существенно развил его. Если у Ратцеля государство – просто живой организм, то у Челлена – это организм мыслящий и чувствующий.

Геополитика у Челлена выступает как наука, исследующая фундаментальные качества пространства, связанные с землей и почвой, изучающая способы создания империи, происхождения стран и государственных территорий. Некоторые авторы предлагают для уточнения терминов и решения практических задач разделить науку о пространстве и контроле над ним – на «внутреннюю» ‒ политическую географию, помогающую субъекту геополитики разобраться с пространством внутренним, и «внешнюю» ‒ собственно геополитику, в которой уже субъекты геополитики разбираются с общепланетарным пространством и друг с другом[8].

Автор термина «геополитика» считал, что на основе глубокого изучения отдельного государства могут быть сформулированы самые общие принципы и законы, соответствующие всем государствам во все времена. При этом ведущим принципом, считает Челлен, является сила государства. И делает вывод, что сила − более важный фактор для поддержания существования государства, чем закон, так как тот поддерживается только силой.

В силе он находил еще одно доказательство своего тезиса, что государство − живой организм. Геополитика и рассматривает пространство с точки зрения политики, понимаемой как жизнь государства. И если закон вводит нравственно-рациональный элемент в государстве, то сила дает ему естественный органический импульс.

Как у всякой науки у геополитики есть свои объект и предмет изучения. В некотором приближении можно определить их таким образом.

Объект геополитики как науки ‒ планетарное пространство, геополитические процессы и явления в мировом сообществе как системе.

Предмет геополитики в первом приближении, ‒ геополитические закономерности, позволяющие субъекту геополитики установить контроль над планетарным пространством, и нейтрализовать аналогичные попытки со стороны иных субъектов геополитики. Отсюда:

Целью практической геополитики конкретного субъекта геополитики является оказание влияния на того или иного геополитического субъекта, занимающего то или иное пространство, вплоть до контроля над этим бывшим субъектом, превращенным отныне в объект чуждой геополитики.

Важнейшая геополитическая закономерность, в связи с вышесказанным, такова:

С потерей контроля над пространством одним из геополитических субъектов его приобретает другой геополитический субъект. И дополнительная к ней:

Преимущество имеет геополитический субъект, контролирующий ключевые пространства и ключевые географические «точки».

В качестве примеров таких «точек» можно привести проливы Босфор и Дарданеллы, Суэцкий и Панамский каналы. Последние «точки» до постройки каналов не имели геополитического значения, и за них не велась борьба. Отсюда следует, что географическое пространство и «точки» в нем, меняют свое значение в ходе истории, с точки зрения важности установления контроля над ними. Такими же «точками» и «объемами», ставшими ныне объектами ожесточенной борьбы, стали вчера еще никому ненужные куски пустыни, тундры или морского дна, содержащие в себе нефть или газ.

В настоящее время, специалисты отмечают, что помимо географических и иных традиционных факторов, лежащих в основе геополитики, вышли на первый план и активно заявляют о себе, утверждая свое первенство, информационные факторы. А в качестве предмета геополитики все более активно выступают информационные войны, нацеленные на информационно-психологическое поражение противника, на формирование общественного мнения.

Что, опять же по мнению геополитиков, свидетельствует об изменении предмета геополитики при относительной стабильности объекта. На самом деле, как нетрудно видеть, информационные войны всегда были предметом и орудием геополитики.

Другое дело, что раньше область их применения была уже и более конкретно направленной – в основном на коррекцию мировоззрения правящего слоя страны – геополитического противника.

 

«Мировой остров» против «сердца земли»

 

Что касается геополитических противников, то в самом общем виде их в глобальной геополитике – два. Суша и море-океан. Причем под «сушей» понимается ее евразийский «центр тяжести», «сердце земли» − «Heartland» по-английски, − удивительным образом, совпадающий с границами Российской Империи и Советского Союза, до его «распада».

Это «сердце земли», Хартленд, окружает так называемый внутренний полумесяц – Римленд, совпадающий с прибрежными пространствами Евразии[9], за преобладающее влияние над которыми идет борьба между «сушей» и «океаном».

И наконец, есть центр тяжести «океана» − «мировой остров» или внешний полумесяц, назовем его для краткости Айленд, состоящий из материков и островов за пределами Евразии.

Силовая структура Айленда как опять же легко видеть, целиком находится во власти «англосаксов», понимая под таковыми англичан и североамериканцев. И всю эту силовую структуру Айленда, следует употребить, по мнению англосаксонских классиков геополитики, для уничтожения стратегического противника в лице Хартленда либо прямой агрессией, что до недавнего времени было чревато, либо, что сподручнее, путем удушения его стратегией «анаконды» – экономической или военной блокады.

Геополитическая конфигурация «суши» и «океана» неизменна и останется таковой до полного уничтожения одного из противников.

Так было век назад, когда английский географ и разведчик Хэлфорд Джон Маккиндер (Halford John Mackinder; 1861-1947) в своем докладе «Географическая ось истории» (1904) предложил структурировать планетарное пространство системой концентрических кругов.

В центре системы как раз и находимся мы, − находится «географическая ось истории», или «осевой ареал», тождественные понятию «Россия», или «сердце земли» ‒ Хартленд.

 

 

На охватывающей «осевой ареал» периферии – англосаксонский «мировой остров».

А главной опасностью для «острова» Маккиндер считал возможный союз России и Германии: «…Скоро перед нашим взором явится мировая империя. Это может случиться, если Германия захочет присоединиться к России в качестве союзника»[10].

Заметим, кстати, что присоединяется обычно слабейший к сильному.

Тогда же – в конце XIX − начале XX века, американский адмирал Альфред Тайер Мэхэ́н (Alfred Thayer Mahan; 1840-1914) объяснил, как следует оптимальным образом сдавить «сердце земли» в смертельных объятиях анаконды. Почти за 10 лет до появления текста Маккиндера адмирал Мэхэн предсказывал именно Америке планетарную судьбу, становление ведущей морской державой, прямо влияющей на судьбы мира.

 

Контр-адмирал Альфред Тайер Мэхэн

 

Независимо от Маккиндера Мэхэн пришел к тем же выводам относительно главной опасности для «цивилизации океана». Этой опасностью является континентальные государства Евразии в первую очередь, Россия и Китай, а также Германия. Очень подозрительно Мэхэн относился и к Японии, считая видимо ее потенциальным союзником Хартленда.

Внутри Евразии в качестве наиболее важного компонента северной полусферы, − ключевой в мировой геополитике, Мэхэн признавал Россию − доминантную евроазиатскую державу.

А зону между 30-й и 40-й параллелями в Азии рассматривал как зону конфликта между сухопутной мощью России и морской мощью Англии. Обратим на это внимание.

Доминирование в зоне конфликта, по мнению адмирала, может быть создано с помощью цепи ключевых баз на суше вдоль периферии Евразии. Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип «анаконды» генерала Мак-Клеллана, примененный тем в гражданской войне 1861-1865 годов. Этот принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому истощению противника.

Как и Маккиндер, американский адмирал совершенно справедливо считал, что интеграция с геополитическими потенциальными союзниками усиливает мощь государства. Поэтому ни в коем случае нельзя допускать создания аналогичных интеграционных образований у противника.

Напротив, противника следует разъединить, а лучше стравить между собой, и поодиночке удушать в кольцах «анаконды». [Не правда ли, ‒ актуально звучит?]

Борьба с Россией, с этой «непрерывной континентальной массой Русской Империи, протянувшейся от западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке», была определена Мэхэном главной долговременной стратегической задачей для Айленда.

На приводимых схемах эта англосаксонская стратегия уничтожения России видна наглядно. Хорошие карты и рисунки еще никому не мешали.

 

Рис. 1. Мир Маккиндера – 1904

Heartland – Сердце Земли (сердцевинная земля, сердечная земля). (Хартленд) – на карте указан в границах Российской Империи 1914 года и Монгольской империи примерно 1220 года, геополитическое влияние которой в Евразии перешло, по Маккиндеру, к России.

Inner or Marginal Crescent – Внутренний или Береговой Полумесяц (Римленд).

Outer or Insular Crescent – Внешний или Островной Полумесяц (Айленд)

Deserts – Пустыни. Glacial area – Ледниковая (полярная) зона

 

Рис. 2. Две версии геополитического положения "Хартленда":

Выше ‒ базовая, предложена Маккиндером в 1905 г. (доклад «Географическая ось истории»)

Внизу ‒ пересмотренная, предложена Маккиндером в 1943 году. Хотя в 1943 году еще шла война, в которой Россия-СССР была союзником «мирового острова», от Хартленда в новой версии уже отрезан восток – Леналенд, включенный во внутренний полумесяц. А Хартленд – полностью окружен, как сейчас. В 1905 году об этом, понятно, и помыслить было затруднительно.

 

Теории Маккиндера и Мэхэна по удушению Хартленда развил американский геополитик Николас Спайкмен (1893-1943).

Он собственно и ввел, вместо «внутреннего или берегового полумесяца», понятие Римленда – («рим» − обод, ободок, край) − гигантской дуги, включающей приморские евразийские государства, и подлежащей «интегрированному контролю» со стороны Айленда.

Только контроль над Римлендом, окаймляющим территорию Евразии, поможет Айленду нейтрализовать влияние «Хартленда».

Спайкмен следующим образом перефразировал известный тезис Маккиндера: «Кто контролирует Римленд, тот контролирует Евразию, а кто контролирует Евразию, тот контролирует судьбы всего мира».

Была предложена геостратегия наступления Айленда на Хартленд, посредством создания форпостов в береговой зоне Евразии (Римленде). Для достижения этих целей необходим союз США с Англией, чтобы противостоять Германии, России и Японии в стремлениях к совместному контролю над Евразией.

Спайкмен развил идею «анаконды» − контроля над Римлендом и удушения Хартленда с его помощью, особо подчеркивая роль силы в установлении политического порядка. Поражение Германии усилило репутацию геополитической концепции Маккиндера. К концу Второй мировой войны «Хартленд» стал отождествляться с Советским Союзом.

 

 

Рис. 3. Удушение Хартленда по Спайкмену

 

Как видим, война «мирового острова» против «сердца земли» неукоснительно велась как до, так и после 1917 года, причем в «горячем» виде исключительно чужими руками.

Так и тем более, обстоит дело и сейчас, когда силы «мирового острова» возросли необыкновенно, после проигрыша Советским Союзом мировой информационной войны, больше известной под именем холодной. В результате чего кольца анаконды еще плотнее сжали «осевой ареал».

«Цветные революции», спровоцированы США за последние годы – как раз в зоне Римленда.

А «киевский майдан» февраля 2014 и последующие события в Новороссии являются уже прямым покушением на Хартленд. Сегодня – в 2020 году ‒ тот же сюжет разыгрывается в Белоруссии.

Но, как и сто лет назад, этого мало для наших геополитических врагов.

Спокойствие для «мирового острова» наступит только тогда, когда окончательно перестанет биться от удушья «сердце земли». А контроль над планетарным пространством перейдет к «просвещенным мореплавателям».

Вернее, к тем, для кого «просвещенные мореплаватели» прошлого, настоящего и будущего – лишь дубинка в руках. И сломается – не жалко!

А теперь вспомним, что было сказано выше о смысле мировой истории последних веков, как войне на уничтожение «мировым сообществом» последнего «удерживающего» − Третьего Рима и любых его геополитических преемников, и союзников.

Ведь в том рассуждении вовсе не шла речь о какой-либо земной геополитике. А вот смотрите же… Любопытно, однако.

 

Большие пространства евразийской экспансии

 

То, что геополитически дело обстоит именно так, подтверждает и крупнейший германский геополитик, дипломат и воин, герой Первой мировой войны[11], генерал Карл Хаусхофер.

Вполне соглашаясь с выводами Маккиндера о непримиримой войне «суши» и «океана», [в скобках отметим, что сразу после Мировой войны Маккиндер с удовлетворением констатировал, что Россия и Германия потерпели поражение в войне, потому что находились по разные стороны баррикад] и как всякий военный и просто патриот, собираясь выиграть эту войну, Хаусхофер разработал теорию «континентального блока». Доктрина эта, по мнению современных геополитиков, вполне может быть востребована даже сейчас, в XXI веке, в эпоху глобальной перекройки мира.

 

 

Ядром этой доктрины служит геополитическая ось Берлин – Москва – Токио. Но может она пройти и через Пекин, если Токио своего интереса не поймет. [Любопытно, что еще в 1912 году американский геополитик Гомер Ли писал, что последний час англосаксонской гегемонии пробьет тогда, когда немцы, русские и японцы объединятся[12]. И ребята сработали –не допустили!].

По сути, Хаусхофер развил и обосновал на новом витке идеи объединителя всех германских земель «железного канцлера» Отто фон Бисмарка, ратовавшего за русско-германский союз и предупреждавшего Западную часть континента об опасностях враждебных действий, особенно военных, против России.

Хаусхофер, вслед за Бисмарком, видел в союзе Германии с Россией и Японией достойный ответ на стратегию морских держав.

Морские державы считали так же и громко возмущались наглостью недобитого генерала.

По этому поводу тот отвечал: «Германию обвиняют в том, что мы проводим в жизнь план по натравливанию цветных народов на их "законных" господ в Индии и Индокитае...

Мы же на самом деле, основываясь на работе англичанина Маккиндера, пропагандируем во всем мире идею того, что только прочная связь государств по оси Германия – Россия − Япония позволит нам всем подняться и стать неуязвимыми перед методами анаконды англо-саксонского мира...

Только идея Евразии, воплощаясь политически в пространстве, дает нам возможность для долговременного расширения нашего жизненного пространства...

Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа – немцы и русские – всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобного Крымской войне или 1914 году ‒ это аксиома европейской политики»[13].

 

 

Рис. 4. К концепции Больших пространств Хаусхофера:

а) − векторы естественной геополитической экспансии евразийских Больших пространств;

б) − три евразийских ареала:

1 - Западный (Евроафрика) – преимущественно германский,

2 - Осевой (собственно Евразия) – преимущественно русский,

3 - Восточный (тихоокеанский) – преимущественно японский.

 

В 1940 году Хаусхоферу, и не только ему, казалось, что континентальная ось Берлин-Москва-Токио вот-вот приобретет материальное воплощение.

Однако у фюрера Адольфа Алоизовича, которого совершенно несправедливо именуют последователем Хаусхофера в геополитике, мозгов хватило только на Договор Молотова-Риббентропа. Похоже, что Сталин был об интеллекте фюрера лучшего мнения.

22 июня 1941 года поставило очередной крест на возможности противопоставить «континент» «океану».

Для противостояния морским державам, стремящимся задушить континентальные страны, как душит анаконда свои жертвы, Хаусхофер и представители его школы разработали концепцию Больших пространств, ориентированных вдоль меридианов. Именно они должны стать на пути англо-американская экспансия вдоль параллелей.

Хаусхофер предугадал ориентацию геополитических устремлений США по линии Запад-Восток. Он совершенно верно, как теперь стало очевидно, считал, что эта геополитическая экспансия при ее завершении создает основу для самой серьезной угрозы миру, так как она несет в себе возможность порабощения «англосаксами» всей планеты.

И вся геостратегическая деятельность Хаусхофера была направлена на создание единого евразийского блока против многовековой планетарной агрессии «англосаксов», в которых он справедливо усматривал основного врага Германии.

В таком геополитическом раскладе Россия с необходимостью рассматривалась как основной союзник Германии. России отводилась роль связующего территориального звена между Европой и Тихоокеанским побережьем.

Союз Германии и России обеспечил бы обеим трансконтинентальные коммуникации от Рейна и Северного моря до Амура и Янцзы, свободные от англосаксонского влияния. Никакой Royal Navy не смог бы помешать переброске германских войск к тому же Циндао по русским железным дорогам.

Обе страны получали бы выход к открытому океану, и стали бы обладать мощью как континентальной, так и океанической державы.

Сторонники такого союза между двумя крупнейшими державами континента были в начале XX века и в Германии – назовем, к примеру, самого Кайзера Вильгельма II, его брата принца Генриха Прусского и создателя флота Открытого моря гросс-адмирала Альфреда фон Тирпица, и, − в меньшем, увы числе, ‒ в России, назовем хотя бы всем известного автора знаменитой «Записки» Петр Николаевич Дурново, и автора другой столь же важной и столь же малую роль сыгравшей Записки – барона Романа Розена.

К числу сторонников русско-германского союза принадлежал также разведчик и прирожденный геополитик, Генерального Штаба генерал-майор Алексей Ефимович Вандам[14]. Геостратегические взгляды последнего весьма близки к взглядам Хаусхофера, и как следствие, к взглядам Маккиндера и Мэхэна, с обратными знаками, конечно.

Как видим, задачей геополитического выживания для Хартленда была и является двоякая задача: не дать Айленду, или, иначе, англосаксам установить контроль над Римлендом, или, ‒ на сегодняшний день, вывести Римленд из-под их контроля.

Представляет ненулевой интерес, выяснить, был ли у Хартленда в его русском имперском обличие шанс на установление своего контроля над Римлендом?

Изначально понятно, что сделать это Хартленду было не просто, поскольку Хартленд – по определению − не имеет удобных выходов в Мировой океан, за исключением покрытого льдом Северного Ледовитого океана. [Некоторой неожиданностью для автора стал факт, что и этот, едва ли не единственно доступный нам океан, превратился недавно благодаря «патриотической деятельности» собственного руководства в лице мерзавцев Горбачева и Шеварднадзе в расширенный вариант Черного моря, запертого для нас узкостью Босфора и Дарданелл:

«Так, в настоящее время большое значение со многих позиций приобретает Арктическое пространство, и в частности Северный морской путь как наиболее удобный торговый путь из Европы в Азию.

Для России он особенно важен, но только в том случае, если она контролирует вход и выход из него. Однако к настоящему времени в связи с потерей полного контроля над выходом из него через Берингов пролив этот контроль может быть полностью утрачен, если не принять соответствующие меры правового и военно-политического характера»[15]].

Несмотря на то, и даже именно поэтому, что в настоящее время не вызывает сомнений геополитическое и геостратегическое торжество «мирового острова» над «сердцем земли», нам необходимо разобраться как в очевидных, так и глубинных причинах нашего временного поражения, чтобы получить возможность адекватного ответа.

А подготовка такого ответа поможет нам сформулировать свою национальную идею на текущем этапе. Как сказал Хэлфорд Маккиндер:

«Идеи, формирующие нацию как противоположность простой толпе человеческих существ, обычно принимаются под давлением общего несчастья.

Либо же при общей необходимости сопротивляться внешней силе».

 

III

Наше положение к 1913 году в свете Высшей стратегии

 

Разобраться в очевидных причинах нашего поражения нам помогут не в последнюю очередь труды упомянутого выше Генерального Штаба генерал-майора Алексея Ефимовича Вандама.

В 1912 году в типографии А.С. Суворина в Санкт-Петербурге была опубликована книга под названием «Наше положение», спустя еще год там же – «Величайшее из искусств. Обзор современного международного положения в свете высшей стратегии». Обе они принадлежали перу офицера Генерального Штаба Алексея Вандама, человека удивительной судьбы, вышедшего из семьи простого солдата, и ставшего основателем русской геополитики.

В этих работах, представляющих на самом деле единое целое, дан геополитический очерк русской и мировой истории с середины XVI века до Балканского кризиса 1912 года и анализ политической ситуации на текущий момент.

Кроме того, Вандам с поражающей до сих пор точностью, предсказал не только события грядущей Мировой войны с печальным результатом для России, если та вступит в нее на стороне Англии, но и необходимо последующей вслед Второй мировой войны, и даже войны холодной.

 

[Англосаксы имеют теперь ключи от всего мира

 

Столь же верно, и в полном соответствии со своими довоенными взглядами, оценил генерал Вандам «мировые перспективы» после окончания Мировой войны. Слова Вандама донес до нас адмирал Владимир Константинович Пилкин.

В свой Дневник за 11 мая 1920 года он занес свой разговор с генералом:

«Виделся опять с Ал<ексеем> Ефимовичем Вандамом и имел с ним долгий разговор.

‒ Англосаксы, ‒ сказал мне почтенный Алексей Ефимович, ‒ имеют теперь ключи от всего мира. Даже Константинополь в их руках.

Теперь они могут и будут эксплуатировать весь мир.

Не думайте, что Англия и Соединенные Штаты столкнутся на чем-нибудь. Нет, они, наверное, сговорятся. Они уже теперь сговорились. Сейчас в английской прессе ведется ожесточенная кампания против Японии.

Предстоит со стороны Англии очередное предательство.

Очевидно, Япония будет предоставлена на милость С<еверо>-А<мериканским> Соединенным> Штатам и союз с ней Англии возобновлен не будет. Недаром уже теперь английский флот сосредотачивается в Сингапуре, в предвидении возможности осложнений на Дальнем Востоке.

Взамен Штаты, вероятно, ослабят свое влияние на Австралию и на Новую Зеландию. Там не все благополучно, и наследник англ<ийского> престола недаром отправлен в Новую Зеландию.

Нет, наступает эпоха безраздельного владычества над миром англосаксов.

‒ Если это факт, ‒ сказал я, ‒ то выводы напрашиваются сами собою: необходима коалиция континентальных держав против Англии. Необходим союз Франции, России и Германии.

‒ Я занимаюсь пока только анализом, а синтеза не делал, ‒ ответил мне Вандам^[16].

‒ Вы знаете, ‒ сказал он мне, ‒ еще в 1916 году Англия пришла к заключению, что война против Германии ею выиграна. Уже в 1916 году она знала, что Америка в 1917 году выступит.

В это время у английских политических деятелей, у Ллойда Джорджа родился план начать борьбу со следующим очередным противником Англии, с Россией. Говорят, что существует соответствующая записка по этому вопросу Ллойда Джорджа.

Совсем не для того, чтобы действительно была борьба с Германией, устроили англичане революцию в России^[17].

Это был удар, направленный Англией против России.

И большевики, может быть, вовсе не германское, а английское изобретение.

‒ Но ведь они [англичане] все время поддерживали, хорошо ли, худо ли, белые армии в борьбе с большевиками.

‒ Вот в том-то и дело, что нет. Англичане никогда бы не допустили победы Колчака, Деникина, Юденича.

Они им были нужны:

Деникин ‒ чтобы защищать Кавказ с нефтяными богатствами, пока не вывезли в Англию;

Юденич нужен был, чтобы под защитой Сев<еро>-Зап<адной> армии образовалась бы и окрепла новая английская колония “Республика Эстия”;

Колчак был нужен, чтобы отвлекать силы большевиков от Деникина.

Никогда бы Англия не допустила Деникину взять Москву, Юденичу ‒ Петроград.

Вандам много еще говорил на эту тему.

‒ И посмотрите, ‒ сказал он мне, ‒ ведь у меня целый ряд книг о политике и о войне немцев и англичан. Вот замечательная книга адмирала Тирпица, много серьезнее, чем книга Людендорфа, вот Людендорф.

Вот английские авторы, но у английских не открывается ни одна карта. Они знают, что политика и стратегия дело целых поколений, и молчат, понимая, что нельзя открывать секреты этой войны.

Немцы этого не понимают, они считают, что наступил конец мира с окончанием этой войны, и высказывают все, все свои планы, свои цели...

‒ Ну а Вы, Алексей Ефимович, когда нас подарите книгой?

‒ Месяца через два, три начну писать.

‒ Ну, давай Вам Бог.

Я помню, как Вы предсказывали дело Бермонта, помню, как предсказывали союз Германии и Красной России; первое сбылось и, по-видимому, сбывается второе.

Что-то Вы, какие выводы Вы теперь сделаете?

[Генерал] Юденич недаром называет Вас прозорливым»^[18].

Приведенный разговор состоялся в Париже.

 

 

Генерал Алексей Ефимович Вандам (1867-1933) в Ревеле, 1920 год. Справа – жена генерала Наталья Михайловна Вандам, урожденная графиня Стенбок (1874-1945)

 

Свои последние годы генерал Вандам провел в Эстонии в Таллине, где скончался в возрасте 66 лет в сентябре 1933 года. Там и похоронен на Александро-Невском кладбище.

 

 

И что любопытно, больше никаких текстов от генерала до нас не дошло].

 

 

(Продолжение следует)