2 сентября отмечает свой 80-летний юбилей наш дорогой автор из Одессы – ученая и писатель Л.Б. Владимирова. Сердечно поздравляем Людмилу Борисовну с торжественной датой, желаем благодатной помощи Божией во всех ее делах, благоденствия, душевного и телесного здравия на многая и благая лета!

Републикацию эссе Л.Владимировой «Свой аршин» мы предварим сегодня рассказом о ней одесского журналиста Виктора Козюры (к сожалению, уже почившего), написанным к 75-летию нашего юбиляра.

***

Виктор Козюра

«Нам рано жить воспоминаньями…»

Многолетний автор «Одесских известий», всесторонне образованный человек, талантливый ученый, педагог, организатор Людмила Борисовна Владимирова отметила свой очередной юбилей.

Она родилась в сентябре тяжелейшего для страны 1941 года в далекой советской глубинке (городок Буинск), куда ее маму вывезли одним из последних эшелонов из предблокадного Ленинграда. После войны волею судьбы вторым родным городом стала и поныне остается для нее Одесса. Здесь она в 1958 году закончила с золотой медалью среднюю школу, а в 1965-м – с отличием – медицинский институт им. Н.И. Пирогова. Выбрав специализацию «вирусология», училась в аспирантуре, работала младшим, затем старшим научным сотрудником научно-исследовательского института вирусологии и эпидемиологии им. И.И. Мечникова. Изучая латентные вирусные инфекции (пограничные между острыми и онкозаболеваниями вирусной этиологии), Людмила Борисовна успешно защищает в Ленинградском НИИ гриппа диссертацию на соискание ученой степени кандидата медицинских наук. Принимает непосредственное участие в ликвидации вспышки холеры в Одессе в 1970 году.

Но уникальность цельной, деятельной натуры Владимировой не только в том, что она верой, правдой и даже частью своего здоровья отслужила раз и навсегда избранной профессии. И медицину в целом, и вирусологию в частности она видит как систему приобретенных глубоких знаний в неразрывной связи с богатым духовным миром человека, ступившего на медицинскую стезю. Поэтому в свое время и выступила инициатором создания музея альма-матер – Одесского медицинского института (ныне университета), раскопав в пыли различных хранилищ редчайшие книги, принадлежав¬шие Н.И. Пирогову, И.М. Сеченову, В.В. Подвысоцкому, Н.Ф. Гамалее, Л.А. Тарасевичу, Н.К. Лысенкову, В.Ф. Якубовичу и це¬лому ряду других выдающихся ученых-медиков. Делала это, будучи твердо убежденной в том, что «…самым лучшим идеологическим воспитанием является воспитание на примерах высокого профессионализма, интеллекта, чести наших предшественников, а не посредством стендов типа «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», с кучей цифр и процентов роста всего и вся».

О ее занятиях по курсу «История медицины» студенты так писали в анкете: «Понравилось то, что большое внимание уделяется чисто человеческим вопросам», «В процессе беседы каждый может к ней подключаться, дополнять, высказывать собственную точку зрения», «На этих занятиях заставляешь себя думать, и от этого получаешь удовлетворение».

В институтских лекциях Людмилы Борисовны и на практических занятиях, проводимых ею, всегда присутствовали не только глубокая научная основа и логика изложения, но и красивая, хорошо поставленная речь с интересными параллелями между прошлым и настоящим, образными сравнениями и даже… стихами, наполненными философским смыслом.

«Вообще Людмила Борисовна – волевая натура, – пишут в своем приветствии в честь юбилея журналист И.С. Рябухин, писатель Н.Г. Бутук, кандидаты наук, доценты Г.И. Дмитриев, Н.В. Сапрыгина, Л.Ф. Фомина. – Она нашла в себе силы преодолеть тяжелую болезнь, ставшую следствием поломки старой ультразвуковой установки во время проведения опытов, связанных с изучением одного из вирусов гриппа. Спустя несколько лет после этого ее сбил автомобиль и она, после трех операций, «заново научилась ходить и жить».

Ровно двадцать лет назад Владимирова организовала при Одесском Доме ученых Литературную гостиную, подготовив за это время более двухсот программ, посвященных жизни и творчеству отечественных и зарубежных писателей, выпустив семь сборников стихов и прозы членов Литгостиной, отдельные издания Виктории Белоус и Сергея Тюмкина. Как говорил известный украинский поэт, полковник медицинской службы Виктор Дзюба (к сожалению, рано покинувший этот мир), «…есть ли в Одессе, этом огромном городе, подобное собрание, где было бы так тепло, уютно и где бы люди сидели и слушали с удовольствием друг друга? Возможно завтра и будет, а сегодня нету. Это веха в духовной жизни, которая уже вошла в культурную летопись Одессы…»

Сама же хозяйка Литературной гостиной – автор более трехсот научных и научно-публицистических работ по вирусологии, иммунологии, истории медицины, социологии, этике, деонтологии, литературоведению. Печаталась в различной периодике, сборниках, альманахах Украины, России, Казахстана, США, вела медицинские программы на Одесском областном телевидении и радио… Но, как поется в известной песне: «Нам рано жить воспоминаньями…». Успехов Вам, дорогая Людмила Борисовна, во всех Ваших полезных и нужных деяниях, а также в новых начинаниях во благо родного города и его людей.

Виктор Козюра

Впервые опубликовано в газете «Одесские известия», 24.10.2016

 

 

***

Людмила Владимирова

Свой аршин

Сыну

«Не меряй всех на свой аршин!» – как часто приходилось за мою «такую короткую долгую жизнь» слышать! То – зло, то – по-доброму, сочувственно, говоренное мне, в который раз обманувшейся! Обманувшей себя.

С ранней юности любимый, 121 Сонет Шекспира, казалось, тоже – в унисон:

Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.
Напраслина страшнее обличенья.
И гибнет радость, коль ее судить
Должно не наше, а чужое мненье.

Как может взгляд чужих порочных глаз
Щадить во мне игру горячей крови?
Пусть грешен я, но не грешнее вас,
Мои шпионы, мастера злословья.

Я – это я, а вы грехи мои
По своему равняете примеру.
Но, может быть, я прям, а у судьи
Неправого в руках кривая мера,

И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож!

Нет, это только казалось, что – в унисон. И может показаться любому юному, если не услышать главного:

…Я – это я, а вы грехи мои
По своему равняете примеру.

Но, может быть, я прям, а у судьи
Неправого в руках кривая мера...

Со временем отчетливо поняла, что для измерения «горбатого» никак не подойдет «прямая» мера, метр ли, аршин.

Ну никак безчестный (бес честный – нонсенс!) не поверит в честность другого! Он обязательно будет пытаться найти любое объяснение честности. Для него – «вроде бы», и. в крайнем случае, объявит честного «неумёхой», «ущербным», «дураком» и т.п.

Но и последний, пока не обожжется, порою, – смертельно, не поверит, что можно жить – и жить спокойно, счастливо! – в безчестии.

То же самое касается и доброты, и безкорыстия, и склонности, стремления к служению (не прислуживанию!), и совестливости, и трудолюбия, и нежности, и – любви. Желания, умения любить не только – не столько! – себя.

Свой – аршин! От природы – у каждого – свой! И ничего с этим не поделаешь: мы все, всегда, всё меряем «на свой аршин».

* * *

Смутил меня в своё время и Лев Николаевич Толстой. Помните, в «Воскресении»? –

«Одно из самых обычных и распространенных суеверий – то, что каждый человек имеет одни свои определенные свойства, что бывает человек добрый, злой, умный, глупый, энергичный, апатичный и т. д. Люди не бывают такими. Мы можем сказать про человека, что он чаще бывает добр, чем зол, чаще умен, чем глуп, чаще энергичен, чем апатичен, и наоборот; но будет неправда, если мы скажем про одного человека, что он добрый или умный, а про другого, что он злой или глупый. А мы всегда так делим людей. И это неверно. Люди, как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто непохож на себя, оставаясь все между тем одним и самим собою. У некоторых людей эти перемены бывают особенно резки...»

Мало помогали и, несомненно, верные слова Марины Цветаевой:

«В кого вложена любовь – тот любит, в кого гнев – тот негодует, а в кого обида – тот отродясь обижен. Обидчивость порождает обиду».

О, как же настрадалась, вынужденно, приговорённо общаясь с отродясь обиженными! Лишёнными любви, умения любить, а, значит, и – разума.

Стремясь обнаружить, не упустить «вздутий души», по Василию Розанову, только «ожидающих извне прикосновения», чтобы «освободить крылья». «Всякая отдельная душа» отвечает разно, в меру «содержания, которое с ней послано в мир», – считает он. Учит: ждёт душа «прикосновения», но не простого, не равнодушного: «То знание ценно, которое острой иголкой прочертило по душе».

А потому – снова и снова, уже понимая, что «Бог не послал мне лёгкости ни в чем…» (люблю эти стихи Ирины Снеговой), шла к людям с верою в лучшее в них, своих «ни времени, ни сил, ни сердца не жалея»...

* * *

14 июля исполнилось 45 лет со дня смерти Ирины Анатольевны Снеговой. Посланница «тихой лирики», прекрасная переводчица стихов с «языков народов СССР» (грузинских, армянских, др.), она почти забыта сегодня. Обидно!

Ведь – замечательный поэт, любимый многими моего поколения, и – всего 53 года жизни, страшная болезнь (рак легких)! И какое мужество! – «Незадолго до смерти, уже зная о своей болезни, Снегова жила в Малеевке, бродила по аллейкам и читала вполголоса – сама себе – Тютчева»…

Умные, добрые, тёплые её строки, право же, – необходимы нам! Простые, казалось бы, но «простота дается не сразу, сложность (нагроможденность!) легче...» (Марина Цветаева).

Пусть прозвучат эти ее стихи:

Бог не послал мне легкости.
Ни в чем.
Ни в рифме,
ни в забвенье,
ни в привычках.
И всё – как будто камень за плечом,
а не крыло
О, есть живут по-птичьи,
Живут – парят,
кружат поверх голов,
Земли едва и нехотя касаясь,
С них желтых узких глаз не сводит зависть,
Их не ломают бедность и любовь.
Весь век играть удачей,
как мячом,
Легко уйти...
Пусть легкий след – непрочен…
Бог не послал мне легкости ни в чем.
Пожадничал…
Иль верил ей не очень?

* * *

…И все-таки, не метала ли я бисер? Нас, в нашем детстве, не учили, как Честерфильд своего сына, не водиться с «пустоголовыми юнцами», не «метать бисер перед свиньями», предоставляя «их лучше собственному невежеству и всем их грязным, мерзким порокам».

И уж конечно, мы не знали ни Нагорной проповеди Иисуса Христа, ни слов: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас».

И очень больно было читать доверчивой юности письмо Александра Сергеевича Пушкина младшему брату Льву:

«…Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь. С самого начала думай о них все самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься.

Не суди о людях по собственному сердцу, которое, я уверен, благородно и отзывчиво и, сверх того, еще молодо; презирай их самым вежливым образом: это – средство оградить себя от мелких предрассудков и мелких страстей, которые будут причинять тебе неприятности при вступлении твоем в свет.

Будь холоден со всеми; фамильярность всегда вредит; особенно же остерегайся допускать ее в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой. Они скоро бросают нас и рады унизить, когда мы меньше всего этого ожидаем.

Не проявляй услужливости и обуздывай сердечное расположение, если оно будет тобой овладевать: люди этого не понимают и охотно принимают за угодливость, ибо всегда рады судить о других по себе.

Никогда не принимай одолжений. Одолжение чаще всего – предательство. – Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает.

Я хотел бы предостеречь тебя от обольщений дружбы, но у меня не хватает решимости ожесточить тебе душу в пору наиболее сладких иллюзий. То, что я могу сказать тебе о женщинах, было бы совершенно бесполезно. Замечу только, что чем меньше любим мы женщину, тем вернее можем овладеть ею. Однако забава эта достойна старой обезьяны XVIII столетия. Что касается той женщины, которую ты полюбишь, от всего сердца желаю тебе обладать ею. <…>

Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и во всяком случае она лучше неизбежности вдруг оказаться безчестным или прослыть таковым.

Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта. Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства. Когда-нибудь ты услышишь мою исповедь; она дорого будет стоить моему самолюбию, но меня это не остановит, если дело идет о счастии твоей жизни».

Особенно больно было прочесть в письме А.С. Пушкина: «С самого начала думай о них все самое плохое»; «презирай их самым вежливым образом»; «Никогда не забывай умышленной обиды…». НО! – «будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление».

Понимала: речь – о «насельниках» так называемого «высшего света» пушкинских времен, а «Наша Родина – самая лучшая»; «Наша Родина самая добрая» (Светлана Сырнева, Прописи). И мыслимы ли «умышленные обиды»?!

Упрямилась, заявляя: «Да, различаю, делю людей. По первой и единственной «графе»: одни, встретив незнакомца, требуют от него доказательств его «хорошести», тогда, мол, и принять можно. Другие – «одной крови», уверены а priori: «ты – добрый, хороший, верный, ты – такой же. как я!» Мудрено ли, что рождались строчки? –

Ну, вот и все!
Костер, почти погасший,
тепла не даст.
Лишь изредка и скупо
снопишком искр
напомнит: преходяще
все в мире этом,
значит, плакать – глупо.

И я не плачу.
Только в едком дыме
дышу с трудом,
но это – не навек.
Развеется,
отбередит, отыдет
ожога боль,
живуч ведь человек!

А что еще
одним рубцом поболе –
то, если мало, –
каждый на счету...
Мне ль счет вести
рубцам, потерям, боли?!
– А, ну те к бесу
эту маяту!

1983

* * *

…Не являлась поклонницей Евгения Евтушенко, несомненно, грешного, но кто из нас – без греха? Конечно, грехи, как и мы сами, – разновелики…

Однако некоторые его стихи сердцем принимала. И сейчас звучат в сознании строчки любимых мною стихов «Дай, Бог!», облагороженных мелодией Раймонда Паулса, которыми и закончу.

Дай Бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай Бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай Бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым – но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай Бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай Бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай Бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай Бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай Бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай Бог лжецам замкнуть уста,
глас Божий слыша в детском крике.
Дай Бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест – бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай Бог ну хоть немного Бога!

Дай Бог всего, всего, всего
и сразу всем – чтоб не обидно…
Дай Бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.

Даст Бог, для выпрямленных спин – трудом, борьбой, горем, страданием! – подойдёт, все-таки, мой аршин? Пусть я о них – родных – даже и не узнаю…

Банально: «Надежда умирает последней»?..

1 февраля 2019, 15 июля 2020, Одесса