ПРОИЗОШЛО
Алексей Хлуденев тем и был приметен в редакции «Вологодского комсомольца», что в любых разговорах, дискуссиях, спорах, какие случались у нас каждый день, никто не мог его вывести из себя. Самый спокойный из всех спокойных. И статьи для газеты писал он ровные, никого не ругая, не восхваляя, однако старался, как можно точней передать заурядный сегодняшний день.
Забегавший в редакцию время от времени друг Алексея Каменев Валя, филолог, философ и добрый критик, язвительно замечал:
- Быть тебе, Хлуденев, историком древней Руси!
- А как ты об этом узнал? - спрашивал Алексей.
- Так и узнал, что похож ты сегодня на летописца. В каком столетии проживаешь?
- В десятом, - ответствовал Хлуденев, благо был погружён не только в сегодняшний день, но и в тот, что ушел в минувшее безвозвратно. Так, собственно, всё и было. История занимала Хлуденева куда больше, чем дела Вологодского комсомола. История, а в ней - сам рязанский княже Олег. Человек с его родины. О ком он хотел рассказать своим землякам. И, конечно, расскажет. Но это будет потом. Через несколько лет. У себя на родине. Во Рязани. Напишет книгу о продолжении рода древнего Рюрика. Хлуденевский Олег вберет в себя все черты защитника родины и того высокого господина, которому верит народ как себе.
Двухлетняя жизнь в Вологде не имела для Хлуденева каких-то особых влияний. И всё же зарубки о ней у него сохранились.
Дверь в редакцию не закрыта. То придет Василий Белов, большелобый, немногословный, тогда еще вовсе не знаменитый, но уже написавший «Привычное дело». Посмотрит подшивку газет, сыграет с кем-нибудь в шахматы. Изредка вставит слово. Покладистый, скромный, вдруг встопорщится, может даже вступить в жесткий спор, если кто-то проявит себя с бахвальством или нахальством.
То Ольга Фокина, как теплое солнышко, забежит. Стало быть, на неделе жди литполосу с колокольчиковыми стихами.
Здесь, в молодежной газете Хлуденев встретится и с Рубцовым. И не однажды. Хлуденев поэту понравился сразу. Оба, как вместе сойдутся, так и заговорят, как два философа из народа. Заведут беседу о жизни и смерти. О том: повторится ли то, что когда-то уже случалось? Будет ли в нашей обители мудрый хозяин, кто наладит везде справедливый режим?
Одна из встреч состоялась, как непредвиденная разлука. Хлуденев с Рубцовым ходили на почту, чтоб послать посылки родным. Возвратившись в редакцию, Алексей выдвинул ящик стола, достал записную книжку и, ничего не сказав, протянул ее Николаю. Рубцов тут же и написал:
Что было в жизни,
То прошло.
Что не прошло,
Уже проходит.
И всё уже произошло,
И ничего не происходит.
(Продолжение следует)