Заигрывания с нечистой силой... Русское простолюдье, аки чадо малое, любило поиграть, а посему языческие обряды обратились в затейливые, по-детски веселые, природные игры; но если в прошлом веке уже напрочь забылись мистические смыслы обрядов, связанных с Колядой, Ярилой, Костромой, то выжили бесчисленные, языческие суеверия, когда грешники откровенно заигрывали с нечистой силой.
Вероятно, легенды о домовых, леших, водяных и прочей нежити народились в дремучем язычестве, но после святого крещения русичи вообразили их бесами, кои могут в разной среде принимать разнообразные виды. Крестьяне о сем так рассуждали: «Когда Господь Бог при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, которая, возгордясь, и подняла мятеж против своего Создателя, на людские жилья тоже попадали нечистые духи» (С. Максимов). Духи, упавшие в избы и подворья, были прозваны крестьянами: доможилы, банники, гуменники, дворовые, хозяйнушки; а нечисть, что пала в леса, стала прозываться лешими, лешаками; в реках и озерах завелись водяные, в полях - полевые, в болотах - кикиморы.
Иное народное представление о происхождении мифической нежити привел Михаил Забылин в книге «Сказания русского народа»: "Происхождение домовых (записано в Воронежской губернии). Бог при столпотворении Вавилонском наказал народ, дерзнувший проникнуть в тайну Его величия, смешением языков; а главным из них, лишив образа и подобия своего, определил на вечные времена сторожить воды, леса и горы и пр. Кто в момент наказания находился в доме, сделался домовым, в горах - горным духом, в лесу - лесовиком. Поверие прибавляет, что несмотря на силу греха, раскаяние может обратить их в первобытное состояние, поэтому народ видит в этих бестелесных существах падших людей и придает им человеческие формы и свойства».
Крестьяне обычно открещивались от нечистой силы крестом и молитвой, а иные суеверы ублажали нежить. Скажем, в день памяти преподобного Никиты Исповедника (824; память 16 апреля), худобожии рыбаки задабривали водяного, который якобы просыпался от зимней спячки и начинал шалить - колоть лед, волновать воду, гонять рыбёху. Рыбаки ради ублажения угощали водяного: лили в воду масло, потчевали табачком и даже жертвовали негодную старую лошадь, которую перед тем откармливали жмыхом конопляным, а то и хлебом.
Но большего заигрывания с нежитью, чем игры с домовым, и вообразить трудно; иные суеверы любили домовых, словно кошек и собак, и звали их ласково: домовушечко, доможил, доброхот, хозяин, хозяйнушко, дедушко, кормилец, жировик, лизун, карнаухий. В иных крестьянских семьях сего доможила даже кормили наравне с прочими домочадцами.
Если домовуха шибко расшутился, суеверные крестьяне с любовным приветом потчуют его пирогами или творят кудесы. «Поселяне наши для смирения домового после ужина оставляют на загнетке горшок каши, обкладывая его вокруг горячими угольями. Будто ровно в полночь домовой выходит из-под печки и ужинает. С той поры он целый год бывает смирен и услужлив» (И. Сахаров). А для сотворения кудес, чтобы унять доможила, иные суеверы, соблазненные нечестивцами, приглашали колдуна..
«Колдуны и знахари, обольщающие поселян, уверили простодушных, что домового можно унять кудесами; а чтобы его всегда держать в смирении, то нужно ставить на ночь гостинцы. Поселяне, для смирения домового, после ужина оставляют на загнетке горшок каши, обкладывая его вокруг горячими угольями». (И. Сахаров)
И смех, и грех... В крестьянских повериях о нежити усадебной крылось изрядно грешного, но и смешного: скажем, суеверы думали, что дворовый хозяйнушко ежедневно пересчитывает домашний скот и птицу, и если замечает убыль, то шибко сердится, бушует, отчего волнуется в стойлах дворовая животина и куры с кудахтаньем мечутся по насестам. А посему, когда резали куриц на суп с лапшей, то головы оставляли в курятнике, привязав их к насесту. Дворовый пересчитает кур по головам и не заметит убыли. Так же обводили дворового вокруг пальца, когда крепили на частоколах и тынах скотские черепа; впрочем, конскими черепами суеверы еще и отпугивали внешнюю нежить.
Выше говорилось об уничижении в крестьянском месяцеслове неких святых, и в сей главе вспомним, что подвергся уничижению и преподобный Ефрем Сирин (ок. 373-379; память10 февраля), - знаменитый богослов и великий учитель покаяния, которого крестьяне прозвали запечник, прибаутник, сверчковый заступник, и в день его святой памяти ублажали домовых бесов. Так же подвергся крестьянскому уничижению и святой мученик Агафоник (ок. 305-311; память 4 сентября), коего крестьяне обозвали Агафон-огуменник, и по их грешному воображению в сей день леший выходит из тайги на поля и гумны потешиться соломкой: раскидывает снопы, перебрасывает их с гумна на гумно или развязывает снопы. Мужики ночью стерегут снопы от потехи лешего. Иван Сахаров описывает, с какой детской простотой, что иногда хуже воровства, вершили мужики потешный обряд: "Поселяне, собираясь в ночную, надевают тулуп навыворот, голову обвязывают полотенцем, для обороны берут кочергу. Приходя на гумно, они кочергой обводят круг и садятся в него. (...) Леший тогда не смеет подойти к полю и гумну".
Случалось, в дни, когда бушует, лютует нечистая сила крестьяне обращались к сельским попам, и те по доброте являлись на подмогу. В мифологических сказах, подготовленных фольклористом Валерием Зиновьевым, приводится случай, когда от лешего оборонял усадьбу сельский батюшка. "...Старуха к попу. Тот давай молебен служить, икону подымать. Потом сделал святу воду и избу ту окропил».
Вот так же, бывало, поселяне звали священника в Иванов день; и приходилось батюшка в день святого Иоанна Предтечи читать молитвы у каждого столба в крестьянском подворье, где, решили хозяева, шалят дворовые, домовые, банники, гуменники, - порождение языческих суеверий.
Крестьяне верили, что нежить ярится перед великими православными торжествами, а посему от волхвиток, колдунов, ведьм спасались крестами-оберегами, кои малевали смолой, углем или мелом на окнах и дверях изб, амбаров, бань, скотских стаек. При сем творили православные молитвы, шептали Боговы слова, отчего и трудно было усмотреть в сих обычаях грань между истинной Христовой верой и древними суевериями.
По крестьянским поверьям в ночь на Великий четверг шалит нечистая сила, от которой спасались опять же крестами, какие чертили свечой, негасимо доставленной из церкви, при сем читали молитвы. Но хозяевам казалось, что молитвы и крестов мало для одоления нежити, а посему вершили и потешные обряды...
«...Девушка до солнца садилась на помело, распускала волосы и в одной рубахе, без пояса, объезжала дом с постройками. Подъехав к окну, обращалась к матери: «Тетка Анна, скотина дома?» - «Дома!» Благословляла. И так три раза. Это чтобы скотина была здорова и от дому не отказывалась». (Записано в Костромской обл.).
«В глухой новгородчине это гадание обставляется несколько иначе: бабы открывают печную трубу и, набравши в подол овса, взбираются на крышу и кричат в трубу: «Коровы-то дома?» Кто-нибудь из семейных подает им из избы успокоительный ответ, и бабы уговаривают: «Так-то вот, коровушки, в лесу не спите, домой ходите». Затем, уйдя во двор, скармливают овёс скотине» (С. Максимов).
«...Если в избе развелось много тараканов, то баба берет помело и клюку между ног и в одной рубахе объезжает три раза свой дом, приговаривая: «Гребу и мету лишних тараканов и посылаю их за богатством» (Записано в Вологодской губ. во второй половине XIX века).
«...На кочергу садится хозяин и объезжает трижды вокруг избы и поля. При этом он говорит: «Крот, крот, не ходи в мой огород, в день чистого четверга тебе в ... кочерга!» (Записано в Калининской обл.).
- «...Ходят в лес кричать, для того чтобы не было хищных зверей. Кричат: «Волки, медведи - из слуха вон! Зайцы, лисы - к нам в огород!» При этом стучат в сковороды, звонят в коровьи колокольчики и тому подобное» (Записано в Вологодской губ. во второй половине XIX века).
Суеверные крестьяне даже сор не метут на двор или на улицу, а мечут в печь, когда затопят ее, потому что по сору, как по следу, знахарь (колдун) может наслать порчу.
* * *
Ворожба и колдовство - продажа души диаволу... Прямой сговор с диаволом - чернокнижье, куда входят кудесничество, чародейство, знахарство, ворожба; и согласие с диаволом выражается в том, что смерд, посвятивший себя чернокнижью, давал перед тем устное, а то и письменное, своей кровью, согласие об отречении от Бога и продаже диаволу своей души. А худобожии крестьяне, что при горестях бежали не в храм Божии, а к чернокнижнику, брали на душу смертный грех, поскольку негласно отрекались от Бога и вверяли душу князю тьмы и смерти. Тяжкий грех - вера в слепую судьбу, ибо на всё воля Божия: «В руку Твоею, Господи, жребии мои» (Пс.30:16)
Иван Сахаров, широко и основательно изучивший русское чернокнижье, писал: «Словесные предания русского народа говорят, что люди, посвятившие себя тайным сказаниям чернокнижников, отрекались от Бога, родных и добра. (...) В старину олицетворителей тайных сказаний оглашали разными названиями. Одних величали: кудесниками, чародеями, ведунами, колдунами; других называли: волхвами, ворожеями, знахарями, доками. Но все эти люди известны были под общим именем чернокнижников".
Если, как уже поминалось, из обыденных и праздничных обрядов русского простолюдья ушло мистическое поклонение древним идолам - Роду, Макоши, Дажьбогу, Перуну, Ладе, Леле... - то суеверия, связанные с чернокнижьем, выжили и до нынешних времен.
Фольклористы и этнографы записали тома мифологических сказов от крестьян, кои, тяжко согрешая, якшались с чернокнижьем - кудесничанием, чародейством, знахарством, ворожбой. Уже помянутый известный сибирский фольклорист Валерий Зиновьев вкупе со студентами собрал по Прибайкалью столь быличек и бывальщин, связанных с чернокнижьем, что собрался толстый том, изданный по-советским временам сказочным тиражом. И в сем сборнике изрядно сказов о ворожбе, о гадании...
Бродит молва, что слово и понятие гадание восходит к древнееврейской богине счастья Гаде; но прочие народоведы полагали, что слово гадать родилось от санскритского Гад - исследователь или от слова Гадам - испытывать.
Толкуя о крестьянских обрядах и обычаях, грех забывать о великом богохульстве, когда в святочные, крещенские, ивановские, покровские церковные обряды, яко зловещий отзвук язычества, вплетались гадания. Гадали на вещах; гадали при помощи оклички прохожих и подслушивания; гадали на курицах, лошадях; гадали у ворот и при помощи брошенного башмака; гадали на перекрестках дорог, в овинах; при помощи лучин, зеркала, ключа, священной книги, коровьей шерсти и тому подобное. При гадании, именуемом «окличка прохожих и проезжих», в иных деревнях окликали с блином на голове, в чем, опять же, видимо, бессознательно выразилась древняя символика, поскольку блин - символ солнца, благополучия. (Подробно у М. Забылина в книге «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» ).
Деревенская молодежь, лишь четыре зимних месяца знающая продых от крестьянских земляных трудов, веселилась на посиделках, вечерках, на игрищах, где шло сватовство, игрались свадьбы. Девки, верующие во Христа, но по немочи впадающие в языческие суеверия, увы, грешили, тешили беса: ворожили, гадали на жениха в бане, на росстани дорог, в овинах, в чистом поле, у ночных прорубей, а так же говаривали в печную труду присухи: Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный, ночь ночевать, по мостику гулять.
При гадании на жениха «курицу или петуха пускают в середине круга, составленного из колец и перстней, принадлежащих разным девушкам. Чье кольцо, перстень или серьгу клюнет птица, та выйдет замуж в течение года. Но выйти замуж вообще не трудно, каково быть замужем? - задается вопросом каждая девица. В этом случае девушка-гадательница применяет (...) воду, уголь, хлеб и кольца. Затем пускает курицу. Если курица или петух станет пить воду, то муж будет пьяница. Если будет есть хлеб, то муж будет достаточный, когда же примется за уголь, то муж будет бедняк, или, как говорится, прогорит; золотое кольцо - богач, серебряное - достаточный, медное - скудный по труду, иногда волокита. В Сибири (...) впускают на середину комнаты курицу с петухом, пускают по полу и замечают: если петух гордо расхаживает и щиплет курицу, то муж будет сердитый; но если курица будет храбриться, то это знак того, что жена будет одерживать верх над мужем». (М. Забылин).
Молили и гадали о женихах и невестах на святого Андрея Первозванного и мученицу Екатерину; готовились к большим святочным гаданиям. Особо, как выше речено, грешили ворожбой девицы, потом слезно раскаиваясь на церковных исповедях, истово замаливая грех..
На святого Андрея Первозванного - веселый сельский праздник; девки и парни, помолившись святому Андрею, надеются во сне увидеть жениха или невесту; ложась спать, парень кладет в головах что-то из наряда своей зазнобушки ...поясок ли, пуговку... с приговоркой: «Андреюшко, батюшко! Покажи невесту!» Так же просят и девицы жениха...
Часто случалось, что девичьи гадания деревенские парни поднимали на смех и всячески подшучивали над гадальщицами. «Один раз стали наши девки гадать, пошли в овчарух, обвязали овечек поясами, да и ушли в хату. А ребята поразвязали овец, наловили собак, обвязали их поясами, да и пустили в овчарух. Пришли наутро девки - глядь, а вместо овец собаки... И что же вы думаете - закончила рассказчица свое повествование - повышли те девки замуж, и у всех до единой собачья жизнь была» (С. Максимов).
В исторической повести «Не родит сокола сова (Москва, Вече, 2011, 2018) я описал деревенские гадания...
«...С ворожбой в деревне беда: гадала накануне Рождества Христова Малаша, нынешняя молодуха Краснобаевых, кинула сапог через ворота ...не подвернулся под руку легонький чирок... и тем сапогом прямо в будущего тестя Калистрата Краснобаева и угодила. Долго потом отец Малашин винился перед Калистратом, а через год ...неисповедимы пути... породнились. А то был случай: пошли девки овцам в темноте ленточки вязать ...на Крещение Господне ворожили... а парни, напялив вывернутые шубы, среди овец затаились. Шалый паренек и притиснул девку, когда сунулась ленточку вязать, та с перепуга заревела лихоматом, потом едва отвадились, к старцу в монастырь возили, чтобы изгнал из души испуг. Вот и нынче... Сняли девки кресты, развязали пояса и, не благословясь, помянув немытика, потянулись впотьмах к бане, где, приотворив дверь и поочередно сунув в проем голый срам, испуганно шептали: «Суженый-ряженый, погладь меня...» Ждали: ежели мохнатой лапой баннушко огладит - фартовый выпадет жених, зажиточный; голой ладонью - голь перекатная; совсем не тронет - до Покрова в девках страдать. Фисиных подружек луканька банный огладил ласково, мохнато, а фискин срам так тиснул голой клешней, что та аж взвизгнула от боли... после чего в банной темени парни заржали, что жеребцы нелегчанные. Порадовали девки беса, сомустившего худобожиих на богопротивное... судьба лишь в руце Божией... а заодно и потешили охальников...».
Русская церковная и царская власть испокон православного сурово и праведно порицала гадания, ибо в гаданиях вершилось дело богопротивное - бесовские коби, поскольку великий грех загадывать о своей судьбе - на все воля Божия! - тем паче, вверяя свое будущее прорицателям от врага рода человечьего, то бишь демона; гадания не случайно творились без креста, без пояса и не благославясь, помянув немытика (такое гадание у гадальщиков и считалось самым верным). И не следует путать гадания с пророчествами христианских святых и всех, кого коснулась благодать Божия.
Безбожно согрешая, гадали и на великие православные праздники, кощунствуя гадали о женихах, невестах и в дни памяти христианских святых, что приняли мученические венцы от языческих гадальщиков: скажем, в дни памяти святого Андрея Первозванного, мученицы Екатерины, мученика Агафоника и прочих, убиенных кровавыми идолослужителями.
В сохранившемся народном предании времён русского царя Ивана Грозного читаем: «Когда царём в Москве был Иоанн Васильевич Грозный, то на русской земле расплодилось всякой нечисти и безбожия многое множество. Долго горевал благочестивый Царь о погибели народа христианского и задумал, наконец, извести нечистых людей на этом свете, чтобы меньше было зла, уничтожить колдунов и ведьм. Разослал он гонцов по царству с грамотами, чтобы не таили православные и выслали спешно к Москве, где есть ведьмы и переметчицы, по этому царскому наказу навезли со всех сторон старых баб и рассадили их по крепостям со строгим караулом, чтобы не ушли. Тогда Царь отдал приказ, чтобы всех привели на площадь. Собрались они в большом числе, стали в кучку, друг на дружку переглядываются и улыбаются. Вышел сам Царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой. Когда навезли соломы и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах. Охватило пламя ведьм, и они подняли визг, крик и мяуканье. Поднялся густой чёрный столб дыма, и полетели из него сороки одна за другою - видимо-невидимо... Значит все ведьмы-переметчицы обернулись в сорок и улетели и обманули Царя в глаза. Разгневался тогда Грозный Царь и послал им вслед проклятие: «Чтоб вам, - говорит, - отныне и довеку оставаться сороками». Так все они теперь и летают сороками, питаются мясом и сырыми яйцами. До сих пор они боятся царского проклятия пуще острого ножа. Поэтому ни одна сорока не долетает до Москвы ближе 60 вёрст в округе».
Эх, ныне воцарился бы на Руси правоверный царь Иван Грозный да покарал бы исчадье ада - колдунов, чародеев, прохиндеев-знахарей, ворожей, экстрасенсов, чревовещателей, ложных прорицателей, заполнивших Русь, вещающих обывателям с «голубого экрана», с клубных подмостков, театральных сцен. О сих уловителях и губителях душ рече святитель Иоанн Златоуст: «Как торговцы невольниками, предлагая малым детям пирожки, сладкие фрукты и тому подобное, часто уловляют их такими приманками и лишают свободы и даже самой жизни, так точно и чародеи, обещая вылечить болезнь, лишают человека спасения души». (Святитель Иоанн Златоуст (46: 576).
Старинные русские гадания украшались цветистой речью, а нынешние суеверы тупо трут нос бронзовому коту, рога - железной корове, а в далекой итальянской Вероне - бронзовую грудь Джульетты, дабы пособила в сердечных делах; а веронцы гадают, что бы терли бродяги у Ромео, если бы статуя самоубийцы красовалась рядом с его возлюбленной.
«Не любопытствуй о будущем, но с пользой располагай настоящим. Ибо какая тебе выгода предвосхитить веление? Если будущее принесет тебе нечто доброе, то оно придет, хотя ты и не знал заранее. А если оно скорбно, зачем до срока томиться скорбью? Хочешь ли удостовериться в будущем? Исполняй предписанное Евангельским Законом и ожидай наслаждения благами». (Святитель Василий Великий (5:259).
Завершая главу, вновь напомню, что в прошлом веке народные праздники и крестьянские обряды вершились без религиозной языческой мистики; да и сами обряды выжили до нынешнего века от извечного крестьянского природолюбия, от консервативной традиционности, от пристрастия к милой русской старине и природным играм-увеселениям. А уж былам истуканам, болванам, идолам Роду, Макоши, Ладе, Леле, Перуну, Даждьбогу, Сварогу, Купале, Яриле, Велесу давным-давно никто не верит и не поклоняется, а всякое новое язычество - извечное духовное шатание и шараханье безбожной интеллигенции, искажающей народные воззрения, вовлекающей язычество в псевдонародные мистические учения.
Уже в позапрошлом веке знаменитый писатель-этнограф Иван Сахаров скорбел по сему поводу: «Затейливые наши старинари всячески стараются увеличивать нашу мифологию своими вымышленными мечтами. Отсюда происходят все выдумки, отсюда появилось и погребение Лады. Мало того, что смешивают без всякого основания мифологию с демонологиею, символику с простыми обычаями, они еще под видом ученых исследований прибегают к небывалым открытиям и наводят на наших предков позорную тень многобожия».
* * *
Приметы верные и суеверные... Из углубленного постижения природы крестьяне выработали безчисленные приметы - мудрые, узорно выраженные в пословицах и поговорках. О приметах в народе говорили:
Старики примечали и нам верить наказали: без примет ходу нет; кто не верит примете, нет тому житья на свете;
Как примета скажет, так и жито в закром ляжет;
Заприметишь, и сам сыт будешь, и внуки-правнуки по миру не пойдут.
Приметы, случалось, имели попутный иносказательный смысл, и таким образом мудрость природной жизни умудряла и человеческую обыденную жизнь. Старинари выделяли приметы верные, исходящие из многовековых наблюдений за Вселенной, и приметы суеверные, ветхие и новоявленные.
Александр Афанасьев, собравший тома русских народных сказок, великий знаток древнеславянской и древнерусской мифологии, писал о приметах: «...Приметы распадаются на два разряда: а) во-первых, приметы, выведенные из действительных наблюдений. По самому характеру первоначального быта, пастушеско-земле-дельческого, человек всецело отдавался матери-природе, от которой зависело все его благосостояние, все средства его жизни. Понятно, с каким усиленным вниманием должен был он следить за ее разнообразными явлениями (...). Результаты своих наблюдений, своей впечатлительности выразил в тех кратких изречениях, которые так незаметно переходят в пословицы и так легко удерживаются памятью. (...) Приведем несколько примеров: если в то время, когда пашут землю, поднимается пыль и садится на плечи пахаря, то надо ожидать урожайного года, т. е. земля рыхла и зерну будет привольно в мягком ложе. (...) Луна бледна к дождю, светла - к хорошей погоде, красновата - к ветру (...). б) Но, сверх того, есть множество примет суеверных, в основании которых лежит не опыт, а мифическое представление, так как в глазах язычника, под влиянием старинных метафорических выражений, все получает особый, сокровенный смысл. Древнейшее язычество состояло в обожествлении природы, и первые познания о ней человека были вместе с его религией».
Далее Александр Афанасьев приводит избранные суеверные приметы, коих тьма-тьмущая:
Не к добру, коли встал с левой ноги, встретил бабу с пустыми ведрами, коли невеста перед свадьбой, когда моется в бане, бьет головешки кочергой;
Темные святки - молочные коровы; светлые - ноские куры;
На святого Малахия хлев метелками обмахивай (против нечистой силы); Звезды ярки - народятся белы ярки (овцы);
Вихрь - ведьмы с ведьмаками свадьбу справляют; Если черт свадьбу справляет (вихрь), надо бросить в вихрь нож - увидишь кровь и беды избежишь;
Конский череп чертей отгоняет;
Кто на Грачевника в новые лапти обуется, у того весь день будет шея скрипеть...
На Рождество Христово баба на сносях лапти плетет - родится кривой, шьет - родится слепой...
В списках XVI и XVII веков известно поучение "О книгах истинных и ложных", где перечислялись и осуждались многочисленные суеверные приметы, от коих наш народ и по сей день не избавился: «Сонник, волховик - волхвующе птицами и зверьми, еже есть се: стенотреск, ухозвон, вранограй, куроклит (т. е. крик воронов и пение петухов), окомиг, огнь бучит, пес выет, мышеписк, мышь порты изгрызет, жаба вокочет (воркочет), квогчет, мышца подражат, сон страшен, слепца стряцет (встретит), изгорит нечто, огнь пищит, искра из огня (прянет), кошка мявкает, падет человек, свеща угаснет, конь ржет, вол на вол (вскочит)...»
Демоническая сила подобных примет, в том, что и благочестивый христианин, вроде и чующий, где вера, где суеверие, и тот, бывало, затомится печальным предчувствием, коли черная кошка перебежит дорогу. А простодушные крестьяне, пуще того, говаривали: мол, рыжая корова, бредущая вечером впереди стада, предвещает ясную погоду на следующий день, а черная - ненастье. Так же полагали, что до года нельзя ребенка кормить рыбой - иначе долго не начнет говорить, ибо рыба нема.
Святитель Василий Великий по сему поводу толковал: «Многим из христиан (суеверие) кажется делом безвредным - склонять к нему слух, собирать приметы, слушать истолкователей примет. Чихнул кто-нибудь на слове говорят: и это имеет значение. Кого-нибудь сзади назвали по имени, нога поскользнулась при выходе, зацепилась одежда - все это помеха. И люди весьма серьезные, ожидающие Судию с небес, легко впадают в этот вредный порок. Но слушай: отвержен народ, предавшийся этому. Это враг издевается над человеком: если показалась кошка, выглянула собака или утром встретился человек, хотя самый благорасположенный, но с поврежденным правым глазом или бедром,- он отскочит, отвернется, зажмурит глаза. Что бедственней такой жизни - все подозревать, во всем видеть препятствие, когда все должно возводить душу к Богу? (Святитель Василий Великий (5: 90, 91).
РУССКИЕ В СЛАВЯНСКОМ МИРЕ
Помню, ознакомился с речами круглого стола, посвященного славянству, и, смекалистый, смекнул, что беседа сосредоточилась и обострилась, когда речь зашла о язычестве и христианстве древних славян, и особо русичей. Профессор З. выразил чисто культурологический взгляд на историю славянства, исключив православный аспект, с чем мне, православному славянину, трудно согласиться. Совершенно чуждо мне космополитическое, атеистическое отношение к славянству, выраженное в речи П., от которой дохнуло зловещим богоборчеством, словно из геенны огненной, где плач и скрежет зубов... Белорус Р. подивил великорусов глубоким и любовным знанием языческих обычаев и обрядов белых русов, кои, как и малые русы, даже в большей степени сохранили девнерусскость, нежели великие русы. Но меня огорчало и раньше, и ныне огорчает то, что белорусский этнограф в публичных, устных и печатных беседах навязчиво продвигает в народ языческую мистику, чем вольно ли, невольно противостоит православному христианству, а значит и Христу Богу, а значит тоже впадает в богоборчество. Ярко и любомудро, с отзвуками былинной краснопевности, пишет о славянстве С., - словно вещий боян на киевских горах, возложив персты на гусли, с любовию поет о славянском природолюбии. Лишь смутно, невнятно, о каком Творце идет речь, потому что Иисус Христос не поминается, ибо если говорится не о Христе, воплощенном в неразлитной и неслиянной Святой Троице (Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух), - то значит говорится о князе тьмы, что кощунственно поименован «Творцом». Мои взгляды по отношению к славянству полностью совпадают со взглядами Т., кои выражены в его слове, где русский националист-монархист доказал уготовленность славян, некогда поклонявшихся природе, ко святому крещение и облачению во Христа Бога.
В младые лета азартно постигал я древнерусские языческие обычаи и обряды, созвучные восточнославянским, и сочинял очерки, касаемые обрядовости старославян, но осмыслял, описывал славянство и природу с Христовой точки зрения, запечатленной в Святом Писании, и, восхищаясь обрядовой, песенной поэзией древних славян, языческую магию вначале, будучи атеистом, отвергал, потом воспринимал, яко бесовщину. Коли Бог, словно пастырь овчий, ведет грешные, но покаянные души к спасению для Вечного и Блаженного Царства Небесного, то языческие жрецы, а ныне воспеватели мистического язычества, - бесам жряху, то есть, бесам поклоняются и народ искушают бесовской прелестью, ибо языческие жрецы, языческие проповедники - слепцы, ведущие слепых в преисподнюю, на вечные муки. Духовно воинственное отношение к язычеству выражено в Библии устами ветхозаветных пророков, потом устами Сына Божия и устами апостолов, а в Священном Предании и устами святых, в земле славянской просивших.
О русском и общеславянском язычестве изрядно толковали святые отцы Церкви, а ныне - богословы, а посему я, не богослов, не вступаю в споры с выше помянутыми толкователями славянства, кои, преклоняясь перед язычеством или атеистически отрицая христианско-мистические основы мира, вольно ли, невольно, восстают против Христа Бога, против православного христианства. Господь им судия, а я предлагаю читателям лишь данный очерк, где и выразились мои взгляды на старославянское, старорусское язычество в его столкновении с православным христианством. Впрочем, говоря мои взгляды, я не обольщаюсь по поводу своего духа и разума, ибо вольно ли, невольно ли повторил реченное православными мыслителями канувших веков.
По поводу взаимоотношений славянских держав с Царством Русским думаю с грустью и надеждой... Русские государевы мужи, избранные Богом, и горние любомудры мечтали о искреннем братстве славянских народов, и, скажем, освободитель славян, русский полководец Михаил Скобелев воображал: «Я рисую себе в будущем вольный союз славянских племен. Полнейшая автономия у каждого, одно только общее - войска, монета и таможенная система. В остальном - живи, как хочешь и управляйся внутри себя, как можешь...»
Федор Достоевский предполагал лишь духовное единение славян: «...Славянофильство означает стремление к освобождению и объединению всех славян под верховным началом России- началом, которое может быть даже и не строго политическим. И, наконец, (...) славянофильство, кроме этого объединения славян под началом России, означает и заключает в себе духовный союз всех верующих в то, что великая наша Россия, во главе объединенных славян, скажет всему миру европейскому человечеству и цивилизации его свое новое здоровое и еще неслыханное миром слово».
Но и великий полководец, и великий писатель вскоре с печалью погребли блажь славянского единения...
Михаил Скобелев: «Племена и народы не знают платонической любви... Католичество широко разольется... Оно захватит все и всех, и в первом спорном вопросе славяне южные пойдут против северных, и будет эта братоубийственная война торжеством всякой немецкой челяди...»
Федор Достоевский: «Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! (здесь и далее выделено мной. - А.Б.) И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян... Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают. (Столь это похоже на послевоенных и нынешних славян, исключая сербов и белорусов. - А.Б.) Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, «имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени». Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против неё... Особенно приятно будет для освобожденных [русскими] славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.
России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать.
Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство. России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае». (Ф.М.Достоевский, ПСС в 30-ти томах, ПУБЛИЦИСТИКА И ПИСЬМА тома XVIII-XXX, ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ ноябрь 1877, Том 26, глава II, параграф III, издательство «НАУКА» Ленинград 1984.)
Пророческие думы Федора Достоевского обрели скорбное воплощение, когда не токмо западные славяне, но и малорусы (украинцы - русские, живущие у края России), что даже более русские, нежели великорусы, и те, соблазненные погаными латинянами, подняли пяту на Россию. Ладно, коли пожаром вспыхнул бы украинский национализм, а то ведь скинулись американцы с европейцами и купили продажную украинскую владу, чтобы лет за пятнадцать-двадцать взрастить поколения малорусов, не токмо не чующих братского родства с великорусами, но и люто ненавидящих своих единокровных единоверцев. Говорил же Гитлер, исчадье ада, что «...мы тогда победим Россию, когда белорусы и украинцы поверят, что они не русские.
Но я верю, что Червонная Русь очнется от бесовских чар, и, словно евангельский блудный сын к отцу, вернется к Святой Руси, где по ней тоскуют родичи, где ее с братской искренней любовью встретят Белая Русь и Великая Русь.
ЭПИЛОГ
Приобщение Руси к христианству было великим и душеспасительным Промыслом Божиим; к сему Русская Православная Церковь стала прочным остовом, на коем надежно держалась идеологическая, культурная, хозяйственная жизнь России. Валентин Распутин по этому поводу писал: «Это можно было сравнить с тем, что, имея землю, Русь получила небо, а славянин, имея тело, получил душу».
Но запредельно сложен, запредельно противоречив русский характер, в коем мучительно, нередко для души разрушительно уживались иступленная вера и дикий разгул, слезное покаяние и свирепый грех. Церковь и кабак... Я бы даже сказал, что русский характер и русским, особо скудоверным, подчас непостижим; они и сами-то не могут понять свою душу, и порой не ведают, что ожидать от себя завтра. Это особо выразилось в русской народной жизни, когда лукавый искушал православные души языческой вольницей, и нация, словно стадо свиней, в коих вошли бесы, с диким воплем летела в пропасть.
А виною великих российских смут, кровавых восстаний, коли взглянуть на лихолетья православно, - не истребленное в русских душах языческое понимание воли, созвучной воле дикого зверя. Если в христианстве понятие воли - духовное: вольность от земных похотей и плотских страстей, то в язычестве понятие воли - плотское: свобода для жизни во грехах и пороках. Разумеется, лишь святые пожизненным постничеством, молитвенным подвигом достигали духовной воли, но и православные христиане жили в устремлении к воле Христа ради, жили в борьбе с языческим наваждением. Русские крестьяне особо чуяли, что жить следует не по своей воле ...своя воля страшнее неволи... но по воле Божией, а посему крестьяне с жалостью осуждали своевольных людей.
История духовного, культурного, хозяйственного развития русского крестьянства не завершилась в начале двадцатого века, но резко осеклась; мировая сатанократия, опираясь на правящее российское сословие, обезбоженное, прозападное, чуждое простолюдью, веками расшатывала древо русской народно-православной государственности, веками искушала народ языческой волей, из чего и народилась кровавая российская смута. Господь попустил за языческие грехи, и Россия вверглась в братоубийственную сечу; да и Отечественную войну Господь попустил за богоотступничество и богоборчество.; и вольнолюбцы без Бога и царя в голове сокрушили отчий дом - Святую Русь с ее государственной симфонией - Православие, Самодержавие, Народность. Великий русской мыслитель Иван Ильин писал: «Сущность катастрофы духовна. Это есть кризис русской религиозности. Кризис чести и совести. Кризис русского национального сознания. Кризис русской семьи. Великий и глубокий кризис всей русской истории».
Некое время простолюдье верило в новоявленных идолов-большевиков, посуливших народу волю, а с волей крестьянам землю, рабочим заводы и фабрики; но, увы, народ жестоко и коварно был обманут: взяв полную, защищенную подневольными штыками, злобную власть, жрецы языческой революции, словно древние иудеи и греко-римские язычники, с безумными, сладострастными воплями напали на православных христиан, - с дьявольским святотатством порушенные храмы, умученные иереи, архиереи, миряне - что и выразило религиозно мистический (сатанинский, богоборческий) характер революции. И тогда даже искушенные языческой волей, но не утратившие земной совести, очнулись, ужаснулись, узрев под горделивыми личинами жрецов революции бесовские хари[1] с кривыми рогами, увидев, что из-под долгополых кожаных пальто видны бесовские копыта. Но запоздало пробуждение: богоборцы-большевики загнали вольнолюбивое простолюдье в такую неволю, перед которой смеркло и крепостное право, что рабским ярмом два века сжимало крестьянские выи. И, лишенные Бога, остались вольнолюбивые души с пустотой, кою заполняли скудным хлебом, диким зрелищем и воспетыми грехом.
Но и красная российская власть вышла духовно неоднородной; с уходом троцкистско-ленинских большевиков, кои люто ненавидели русский православный люд, с приходом властелина Сталина, обрусевшего душой, что яро боролся с безпамятством и безродством, случилась попытка возрождения исторической, православно-самодержавной Российской Империи. Но, увы, попытка не увенчалась успехом: Сталин ушел или его ушли недобитые троцкистско-ленинские космополиты, и вновь на Руси воцарился богоборец.
Говоря о духовном падении народа в начале XX века, которое привело к поражению России, мы имеем в виду падшее дворянство и смутную интеллигенцию; духовенство же и крестьянство стали жертвой безбожной власти, полонившей Русь. Революция, словно зверь, пожирает своих сынов: либеральные дворяне, революционные разночинцы потом тоже пострадали от антихристовой власти, но, как в народе говорят, за что боролись, на то и напоролись. Грехопадение обезбоженных россиян, впавших в богоборчество, породило сонм праведников, что не изменили Вере, Царю и Отечеству.
Завершая очерковое повествование, вынужден с грустью повторить слова, сказанные Иваном Сахаровым, знаменитым русским старинарём, глубинным знатоком календарных обычаев, обрядов и примет: "Старина, старина! Как была ты мила нашим предкам и как мы, их потомки, успели скоро променять тебя на заморские причуды!"
Спасение русского народа, возрождение Святой Руси случится лишь тогда, когда народ не из традиции лишь, а по велению измученной души, жаждущей праведности, вернется в лоно Русской Православной Церкви; когда народ возродит древнюю народную монархию, подвластную Церкви, одухотворенную и окормленную любовью к Вышнему и ближнему, к русской земле.
Список использованной литературы
Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865.
Байбородин А. Яко богиню землю нареки. М., 1991 г.
Белов В. Лад. М., 1989.
БИБЛИЯ. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 1991.
Болонев Ф. Народный календарь семейских Забайкалья (старообрядцев). Вторая половина XIX - начало XX в. в. Новосибирск, 1978.
Болонев Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII-XX в. в. Новосибирск, 1994.
Бурцев А. Народный календарь примет, обычаев и поверий на Святой Руси. СПб., 1911.
Виноградов Г. Материалы для народного календаря русского старожилого населения Сибири. Иркутск, 1925.
Громыко М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986.
Даль В. Пословицы русского народа. М., 1957.
Ермолов А. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. Т. 2 - Народная агрономия; Т. З - Животный мир; Т. 4 - Народное погодоведенье. М., 1905.
ЖИТИЯ СВЯТЫХ, на русском языке изложенные по руководству Четьи-Минеи св. Димитрия Ростовского. М., 1908.
Журнал Московской Патриархии. М., 1978-1990.
Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880.
Зиновьев В. Русские сказки Забайкалья. Иркутск, 1980.
Зиновьев В. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. Иркутск, 1987.
Карамзин Н. История Государства Российского. С.-Петербург, 1842.
Калинский И. Церковно-народный месяцеслов на Руси. СПб., 1877.
Козлов М. О покровителях Земли Русской. Литературный Иркутск. Иркутск, 1990.
Козлов М. Назад к Перуну? (Заметки о язычестве древнем и современном). «Литературный Иркутск». Иркутск, 1991.
Костомаров Н. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1993.
Календарно-обрядовая поэзия сибиряков. Новосибирск, 1981.
Круглый год. М., 1989.
Круглов Ю. Русские обрядовые песни. М., 1989.
Лирические песни. М., 1990.
Александр Лопухин. Библейская история Ветхого и Нового Заветов. М. Альфа-книга. 2016.
Макаренко А. Сибирский народный календарь в этнографическом отношении. СПб., 1913. Т.36.
Максимов С. Крестная сила. Собр. соч. в 20-ти томах. СПб., 1912. Т. 17, с. 3-238.
Максимов С. Нечистая сила. Неведомая сила. Собр. соч. в 20-ти томах. СПб., 1912. Т. 18.
МЕСЯЦЕСЛОВ. Настольная книга священнослужителя. Издание Московской Патриархии. М., 1979.
Митрополит Иларион. Слово о Законе и Благодати. Альманах библиофила. Выпуск 26. М., 1989.
Распутин В. Россия: дни и времена. Иркутск, 1993.
Россия древняя и вечная. Сост. А. Байбородин. Иркутск, 1993.
Русские народные сказители. М., 1989.
Русская свадьба. М., 1985.
Рыбаков Б. Язычество Древней Руси. М., 1978.
Сахаров И. Сказание русского народа. Народный дневник. Праздники и обычаи. СПб., 1885.
Святой Николай, мирликийский чудотворец. Его жизнь и чудеса. С.-Петербург, 1906.
Снегирев И. Русские в своих пословицах. М., 1832.
Снегирев И. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. Вып. 1. - В университетской типографии, 1837. - 264 с.
Селиванов В. Год русского земледельца. Владимир, 1902.
Степанов Н. Народные праздники на Святой Руси. СПб., 1899.
Февраль 1992 года, осень-зима 2011 года, осень-зима 2018 года.
[1] Личины, хари - ярко раскрашенные святочные маски, изображающие нечистую силу.
