С русского на русский

Размышления после прочтения статей Ирины Лукьяновой «Был ли Хлестаков антихристом, или Реформаторы курса литературы плохо ее читали»,  опубликованной на портале «Православие и мир» 7 марта и Николая Лобастова «А поле битвы - литература»  на РНЛ 12 марта сего года.

Литература, как искусство слова, всегда была полем битвы за души человеческие. На страницах своих произведений русские классики отстаивали свои убеждения, боролись за идеалы, сражались с идеологическими противниками. Это были бои мировоззрений, разных взглядов на природу человека, на смысл и цель жизни, на проблемы свободы и ответственности. Рождались они не от желания острой полемики, а были следствием нравственного (а у некоторых писателей и духовного) опыта, личного приобщения к тайнам бытия. Творчество очень многих русских классиков имело евангельскую «закваску» и рождалось в недрах любви к ближнему своему и к России. Не случайно же так долго и упорно спорили западники и славянофилы на страницах журнала «Современник». Предмет спора был серьезен: на страницах популярного издания 19 века решалась судьба России и народа. И сегодня это противостояние в действии, поэтому так много разговоров и толкований не только на предмет содержания программы по литературе, но и принципов преподавания этой ведущей гуманитарной дисциплины.

Пушкин, Гоголь, Достоевский* художника Юрия Селиверстова" title="Офорт *Пушкин, Гоголь, Достоевский* художника Юрия Селиверстова" width="392" height="300" align="right" />Признаться, меня удивили досужие рассуждения учителя литературы Ирины Лукьяновой по поводу «свободного» («в духе перестроечной вольницы»?!) восприятия и интерпретации широко известных произведений «золотого века» русской литературы, высказанные в адрес председателя комиссии Общественной палаты по сохранению историко-культурного наследия П.А. Пожигайло, заявившего о необходимости рассмотрения художественных образов произведений А. Н.Островского, А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя в контексте православной традиции.

Надо признаться, что концепция образа Хлестакова как идеи (а, вернее, эмблемы) антихриста не является частным мнением П.А. Пожигайло. О «Ревизоре» как о символическом произведении говорил сам Николай Васильевич в своей пьесе «Развязка «Ревизора», где он дал исчерпывающие комментарии по поводу должного уровня читательского и зрительского восприятия и города N, и чиновников, и Хлестакова. Гоголя угнетала примитивная трактовка «Ревизора», сводимая к социальной сатире. О том, что в «Ревизоре» сильным аккордом звучит мотив Страшного суда (вспомните впечатляющую Немую сцену в конце пьесы), авторитетно утверждали известные литературоведы - М.Дунаев, В.Воропаев, И. Глянц. Гоголь всей мощью своего таланта хотел предупредить о грядущем возмездии каждому, кто пренебрег заповедями Господними и глубоко опошлился в погоне за благами мира сего. Это очень актуальное произведение, потому что эти мастерски выписанные нравственные «уроды» (так Гоголь назвал чиновников в «Развязке «Ревизора») и их незавидная участь могут отрезвить внимательного читателя и подвигнуть если не к покаянию, то, по крайней мере, неприятию такого образа жизни, на что, собственно, Гоголь и надеялся. Правильная трактовка «Ревизора» в школьном изучении поможет детям не только дать правильную оценку казнокрадам и мошенникам, а также убедить их в неминуемом наказании, временном или, что самое страшное, вечном.

Что касается Татьяны Лариной... Да, мы действительно очень плохо читаем классику. Невнимательно. Поверхностно. Поэтому все понимаем так, как нам видится или хочется видеть. Пушкин же сам признается читателю на страницах романа, что Татьяна является для него идеалом. Он так и говорит - «мой верный идеал». Известный пушкинист В.С.Непомнящий пишет в статье «Книга, обращенная к нам»: «В Татьяне Пушкин выразил чувство тайны: тайны бытия, тайны человека, тайны России; в ней он воплотил свою мечту об идеальном, прекрасном человеке. Создание этого образа было огромным событием во внутренней жизни поэта».

Действительно, в течение 7 лет, пока создавался роман в стихах, Пушкин восходил к этой тайне, и образ Татьяны, созданный его гением, помогал ему постичь смысл земной жизни человека как приобщения к Высшей правде. Татьяна отвергает Онегина в силу своей любви к нему, потому что знает его очень хорошо и понимает, что ее согласие на предложение Онегина его не изменит, а только окончательно погубит его непросвещенную душу. Да и свою она потеряет, если страсть поставит выше совести, долга, Любви. И задача учителя - объяснить детям поступок Татьяны: любовь - это всегда жертва ради любимого. После отказа Татьяны Онегин стоит «как будто громом поражен», и хочется верить вместе с Пушкиным, что этот «гром» может спасти его, преобразить его душу.

А называть удовлетворение своей страсти счастьем - обманывать очередное молодое поколение! Об этом ли мечтал Александр Сергеевич, когда писал: «Да ведают потомки православных...»

Вот когда идет разговор такого уровня на уроках литературы, я уверяю вас : детям очень интересно, у некоторых просто дух захватывает.

Конечно, И. Лукьянова как журналист может не согласиться с мнением соотечественника, осознающего ответственность за духовно-нравственное состояние подрастающего поколения, но не верить свидетельствам самих классиков и не знать духовных основ их мировоззрения, отраженных в творчестве, И. Лукьянова - учитель не может, не имеет права, потому что словесник мобилизован сегодня на передовую информационной войны как представитель педагогической элиты, чтобы помочь детям прочитать нашу литературу и правильно сделать перевод: с русского на русский.

Светлана Александровна Щелкунова, учитель русского языка и литературы средней общеобразовательной школы N22 г. Сергиев Посад, победитель Всероссийского конкурса «За нравственный подвиг учителя» в 2009 г.