Вернувшиеся назад разведчики принесли обнадеживающую новость: на новом месте организации лагеря уже начались серьезные работы по строительству землянок и других необходимых помещений. Кроме нашей группы лагерь посетили еще несколько подобных групп, которые уже воссоединились с основными силами. В новом лагере в настоящее время испытывается недостаток во всем, но особенно в продовольствии и кормах для животных - лошадей и коров, которых сейчас насчитывается в отряде гораздо меньше, чем до начала боевых действий.
Сидеть сложа руки и пассивно ожидать дня возвращения в новый лагерь было не в наших правилах. Надо к этому активно готовиться - да и не возвращаться же с пустыми руками в надежде, что тебя там встретят с распростертыми объятиями и обильным угощением! Кроме того, у меня из головы не выходила малосбыточная мысль о возможной встрече с моим старым знакомым из противоположного лагеря - Дмитрием. Вполне возможно, что он и его подопечные все еще находятся в близлежащих селах. Но свой поход в эти села надо было хорошо продумать и тщательно спланировать.
Меня, в частности, занимал вопрос: заминирована ли дорога, огибающая окраины леса? Ведь по ней, вероятнее всего, придется двигаться в сторону расположения нового лагеря отряда. Планы деятельности группы до момента ее отправки в довольно далекий путь требовали обсуждения в присутствии всех членов нашей команды. Совещание было собрано во второй половине дня и продолжалось, вопреки нашим расчетам, довольно долго. Дискуссия развернулась по поводу того, с чем мы явимся в лагерь, где люди заняты тяжелой работой и испытывают недостаток в пище. С нашим приходом налегке и с пустыми желудками напряжение с обеспечением продовольствием еще больше усилится. Значит, какое-то количество пищевых продуктов надо привезти с собой. Но что мы имеем? Самую малость. Этих запасов вряд ли хватит даже на время пути.
Значит, надо срочно начинать думать, откуда и за счет чего мы можем основательно пополнить наши запасы. На покупку продовольствия у нас нет ни средств, ни возможностей. Облагать население какой-то данью в сложившейся обстановке, учитывая малочисленность нашей группы и ограниченность во времени, дело безнадежное. По этому поводу, кстати, было высказано немало разных смелых, но неосуществимых на практике предложений. К примеру, напасть на полицейские или немецкие склады в райцентрах. Но как это сделать нашими мизерными силами и без транспорта?
Я решил упростить задачу и ограничиться посещением в ночное время тех агентов немецкой разведки, на которых указал нам в свое время их собрат Валерий, ликвидированный нами за антипартизанскую и антинародную деятельность. Но для этого для начала надо провести глубокую разведку и получить какой-то минимум информации. Этой работой предложил заняться немедленно и провести ее в ближайшие дни.
К концу следующего дня разведгруппа была готова к выходу на задание. В нее вошли три разведчика, заместитель командира отряда и я. Нашей целью было посетить, прежде всего, деда Василия, а также навести справки о лицах, имена которых нам были известны.
Темп движения у нас был довольно высокий, и мы уже в первой половине ночи достигли знакомого хутора. Дед Василий встретил нас радушно, на столе появился чай и легкая закуска. В процессе чаепития мы постарались выяснить все интересующие нас моменты. Полиция имела свои посты и заставы в крупных селах, но их патрули были немногочисленны и состояли, в основном, из местных жителей, которых рекрутировали в полицию насильно под различного рода угрозами.
Об интересующих нас лицах дед Василий сообщил, что это, по здешним меркам, довольно состоятельные хозяева, которых всевозможные поборы обходят стороной. Мы уточнили расположение их домов, подъезды и наличие у них транспортных средств. В течение этой же ночи нам удалось побывать в двух селах и уточнить ряд деталей. Посещение других адресов было оставлено на следующий день, вернее первую половину ночи. Днем мы отдыхали на хуторе, в уже хорошо знакомых нам условиях, но, конечно, не забывая о мерах предосторожности.
Перед отходом ко сну дед Василий дал мне условный знак, и я вышел из помещения. Во дворе он вручил мне небольшой листок бумаги. В темноте невозможно было прочитать содержимое, но на словах дед Василий передал, что к нему заезжали те двое полицейских, которые пожаловали с визитом на хутор во время нашего там пребывания. Старший из гостей, а это по всей вероятности был Дмитрий, просил по возможности передать мне эту записку и сказать, что все остается по-прежнему.
Это сообщение меня очень обрадовало и придало новые силы. Значит, в человеке я не ошибся, он по прежнему с нами, и готов к сотрудничеству. Наутро я прочитал записку, где Дмитрий сообщал, что связь с ним можно поддерживать по известному мне адресу, то есть через Наталью. Хорошо, но «заступи, да не наступи». Ведь нам еще надо было приложить немало усилий, чтобы выбраться из этого района, да и не пустыми руками!
По моим расчетам получалось, что мы могли здесь загрузить продуктами как минимум две подводы. У нас же под рукой было ни одной. Включать в эту операцию деда Василия с его телегой и лошадью никак нельзя - его может выдать даже какая-то самая незначительная мелочь. Надо было срочно вызывать из леса свою транспортную единицу и попробовать добыть еще хотя бы одну на месте.
В лагерь срочно были отправлены два разведчика с поручением доставить повозку с лошадьми, запряженными парой. На охране лагеря оставались один разведчик и начальник штаба, а комиссар должен прибыть на хутор для участия в операции наравне со всеми нами.
Оставшись на хуторе, используя всю полученную ранее информацию, мы в следующую ночь разведали еще в двух селах подходы к интересующим нас подворьям. Посетили их и узнали немало интересного для нас об этих и некоторых других селянах. Нам также было важно знать настроение людей после прошедших в лесах и селах боев с карателями с последующим отступлением партизан. Мы дали знать, что партизаны не уничтожены, как об этом твердит вражеская пропаганда. Они отступили в другие леса, но очень скоро возвратятся на старые места. А в скором будущем войска Красной Армии очистят нашу землю, сметя всех захватчиков и их приспешников.
Дополнительная информация от сочувствующих партизанам жителей подтвердила сведения о том, что наши адресаты - это очень состоятельные хозяева, живущие в достатке и избегающие поборов полиции. Мы задали нашим собеседникам прямой вопрос: «Что они делают для селян хорошего и плохого?» Их ответы лишь подтвердили информацию, полученную от предателя Валерия. Эти люди нахваливают новую власть, которая способствует приросту их хозяйства и поддерживают хорошие отношения с полицией.
Меня в последние дни преследовала одна мысль: под каким предлогом мы будем изымать у намеченных нами людей их запасы продовольствия? Кроме того, полностью или частично? И что нам делать с этими фашистскими агентами? Ликвидировать без суда и следствия в этом случае не годится - мы не вправе вершить суд над безоружными людьми без весомых доказательств их вины. Тем более, что в их семьях наверняка имеются несовершеннолетние дети. Этот вопрос требовал своего предрешения заранее. Ведь действовать нам придется в течение очень короткого времени и на территории, контролируемой неприятелем. К тому же, нас было очень мало. Очевидно, надо было посоветоваться со всеми членами группы, а затем принять коллективное решение. Поэтому, после возвращения наших товарищей из лагеря, я решил устроить короткое совещание по этому поводу.
Предложений, в том числе и самых крайних, было достаточно. Одни предлагали поступить с этими семьями так же, как мы это сделали с семьей Валерия. Но ведь там было двое взрослых и двое подростков, по своей воле участвующих в слежении за семьей деда Василия с ясной целью их ограбления и последующего физического уничтожения. А здесь могут быть малые дети, с ними как быть?
В конечном счете, решили к крайним мерам, по возможности, не прибегать. В зависимости от ситуации изъять часть продовольствия и транспортных средств, оформив это соответствующими документами. На этот раз мы будем выступать в своей роли - партизан. Было принято решение: в целях ускорения операции разделить группу пополам. Одну подгруппу решил возглавить я, другую поручили курировать заместителю командира отряда. Чтобы избежать каких-либо сбоев в намеченных планах, к первому «клиенту» решили наведаться всем составом группы.
Всю семью мы застали за ужином. Кроме хозяина, которого звали Антоном, и его жены, за столом были и двое их детей примерно по 9-12 лет. Представились, пожелали приятного аппетита и справились о здоровье хозяев. Затем я попросил Антона или удалить куда-нибудь детей, или выйти на улицу для серьезного разговора. В сопровождении двух разведчиков и руководителя другой подгруппы мы вышли с Антоном на крыльцо. Я сразу предупредил его, что знаем мы много, а времени у нас мало. Поэтому разговор будет короткий, и на наши вопросы ему надо отвечать четко и правдиво.
Итак, первый вопрос:
- Как долго ты работаешь на немецкую разведку и что за это время сделал?
Антон опешил и в первые минуты ничего вразумительного сказать не мог. Я еще раз напомнил ему, что хотя нам многое и так известно, хотелось бы услышать и правдивую историю от него лично.
- Если ты нам все расскажешь правдиво, то попробуем с тобой договориться по-хорошему на взаимоприемлемых условиях. В противном случае поедешь с нами туда, где тебя ожидает военно-полевой суд со всеми вытекающими последствиями. Тебя могут присудить к высшей мере наказания, или в лучшем случае к 25 годам лагерей. Семьи своей ты, конечно, уже не увидишь.
Наш собеседник дрожащим от волнения голосом начал говорить о том, что его принудили подписать согласие на такого рода сотрудничество, и что он своих односельчан полиции не выдавал.
Тогда я назвал ряд фамилий жителей сел, которые были либо арестованы, либо выселены и спросил:
- Кто из них на твоей совести?
Антон упал на колени и начал молить о пощаде. Чтобы сохранить семью и свою жизнь он готов на все. Что касается выселенных селян, он признался, что под давлением полиции указал на две фамилии.
Следующий вопрос:
- Кто из жителей окрестных сел являются агентами немецкой разведки и полиции?
Антон вначале отнекивался, а затем назвал три фамилии - одну из его села и двe - из соседних.
На вопрос «Как живут немецкие агенты?» он ответил, что все живут по нынешним меркам хорошо: имеются лошади, домашние животные, достаточно запасов муки, зерна, круп, овощей и других продуктов.
Спросили его об оружии. Антон сказал, что у него всего один карабин, пистолет и 4 гранаты. Тогда был задан вопрос:
- Ну и зачем оно тебе? Как часто и против кого ты его использовал?
На это вразумительного ответа не последовало, хотя Антон и сообщил, что оружие ему оставили выходящие из окружения солдаты Красной Армии еще в 1941 году. По его словам он его припрятал на всякий случай, но ни разу не применял. Не было для этого повода.
- Ну а куда девалось имущество выселенных или арестованных крестьян?
Последовал ответ, что кое-что из малозначащих предметов доставалось и ему, но его самого, как правило, подвергали разграблению полиция и представители новой власти.
Время нас поджимало. Этот ведь только первый из намеченных нами объектов. И неизвестно еще, как сложатся дела в других местах. Надо приступать к делу.
Антон, заявив, что он готов отдать все, лишь бы ему и его семье оставили на пропитание, добавил:
- Заберите и оружие, оно мне не нужно.
Я объявил ему, что мы на время реквизируем у него одну из лошадей с упряжью и повозку. Лошадь и телегу потом постараемся вернуть. Заместителя командира отряда я попросил оформить все актом изъятия на добровольных началах, чтобы впоследствии, с одной стороны, эту бумагу можно было предъявить представителям советской власти, а с другой - избежать жалоб Антона в полицию.
Разведчикам было поручено хорошенько все осмотреть и оценить запасы.
- Нам нужна не только мука, но и разные крупы, а также зерно. Особое внимание обратить на запасы сала, мяса и овощей. Если готовых мясных продуктов мало, но имеются откормленные свиньи, то придется одну из них забить, оставить внутренности, а тушу увезти. Нам нужна также будет соль для переработки свежего мяса. Не забудьте о корме для лошадей - нужен овес, а возможно также и ячмень. Повозку загрузить основательно, не игнорируйте картофель и овощи. Хорошенько проверьте исправность повозки, запрягите в нее наиболее крепкую и сильную лошадь. Все оружие и боеприпасы - изъять.
Антона предупредили, чтобы с его стороны никаких жалоб нынешним властям не было. Все он передает нам добровольно. Скоро придут наши освободители, вот тогда и будем разбираться. Пусть он заканчивает с работой на немецкую разведку, если серьезно хочет реабилитировать себя - ведь у него всегда найдутся возможности установить связь с партизанами. В скором времени они объявятся и в здешних лесах. Но он должен иметь в виду, что полиция сейчас выпускает свои антипартизанские группы, которые будут проходить и лесом, и через населенные пункты. Таких людей надо научиться распознавать, знать как с ними себя вести, а лучше всего - избегать всяких контактов с ними.
Итак, наши дела как будто бы складывались неплохо. По информации Антона мы наметили очередной объект, располагающий избытками провианта, и отправились в соседнее село примерно за три километра. Но добавилась одна сложность. В селе располагался полицейский пост. Поэтому надо было соблюдать большую осторожность и ускорить процесс добывания продовольствия. Выдумывать здесь практически ничего нового было не нужно. Во многом повторилось то же самое. Мы сравнительно легко договорились по всем вопросам с хозяином и приступили к загрузке транспорта - своей повозки-двуколки, запряженной парой лошадей, и телеги, позаимствованной у хозяина (назвавшегося Павлом) с обещанием, по возможности, возвратить ее. Изъятие продуктов и транспорта оформили актом добровольной помощи партизанам, оружие в акт не включили - а это был немецкий автомат, несколько гранат и пистолет «Парабеллум» с запасом патронов. Члены второй группы также сработали быстро, и вскоре все повозки были основательно загружены продуктами питания для людей и фуражом для лошадей. Ведь им предстояло преодолеть немалый путь, возможно по лесным дорогам и тропинкам, таща за собой тяжелый груз.
Я продолжал обдумывать произошедшие события. Итак, мы сохранили жизнь «стукачам» Антону и Павлу, совершив, по существу с ними сделку: их жизнь в обмен на крайне необходимые нам продовольствие и конные транспортные средства. Мы могли поступить и иначе - ведь у нас были сторонники применения к ним самых крайних мер. Если бы мы так и поступили, без суда и следствия, то нас по тем временам, мало кто и осудил бы. Но чего бы мы в конечном итоге достигли этим? Ликвидировали бы агентов, а куда девать их малых ни в чем неповинных детей? Кому они нужны в нынешних сложных условиях? Их ждет только смерть. Выходит, что детишки отвечали бы за проступки своих родителей? Полагаю, что мы поступили сравнительно гуманно - виновные должны переживать и расплачиваться за свои ошибки. Они уже разоблачены, но им представлена возможность сделать правильные выводы из открывшихся для них новых обстоятельств. Мы, по существу, дали им такую возможность, и нормальный человек должен ей воспользоваться, и, возможно, принесет обществу еще не малую пользу. На нашей земле и в неволе погибло уже много россиян. Это огромный и невосполнимый ресурс для страны. А ведь на восстановление всего разрушенного потребуется огромное количество рабочих рук. Если же эти люди все-таки совершили серьезные преступления, то после изгнания захватчиков с нашей земли оценивать их преступления и выносить наказания будут уже законные судебные органы.
Рассуждая таким образом, я давал себе отчет, что вполне возможно, что такого рода заключения не вписывались в общий ряд принятой и действовавшей в то время доктрины. Но, откровенно говоря, мне трудно было смириться с мыслью о том, что кругом, по чьей-то злой воле, рекой проливается кровь русских людей. И ведь своими жизнями за все расплачивается самый «приземленный» и менее всего защищенный слой нашего общества! Верховные же командиры, по чьей вине гибнут сотни тысяч и даже миллионы людей, мечтают зачастую лишь о лаврах победы, а если и оказываются в проигрыше, то расплачиваются в последнюю очередь, и возможно, лишь через много лет.
Мы собрали свой обоз в установленном месте и тронулись в путь. На хутор решили не заезжать, да и времени было в обрез. Но я с двумя разведчиками все же заглянул на прощание к деду Василию. Надо было забрать заказанный по нашей просьбе выпеченный хлеб и кратко проинформировать его о положении наших дел.
Поблагодарив деда Василия и его жену за все сделанное ими для нас, я попросил его за всем наблюдать, и по возможности фиксировать новости.
- Если объявится наш общий знакомый Дмитрий, то сообщи ему, что его послание получено, и будут приняты меры к осуществлению встречи с ним в ближайшее время. Нам очень хотелось бы получить от него информацию об их планах в отношении возвратившихся партизанских отрядов.
Путешествие с тремя нагруженными телегами в наш временный лесной лагерь закончилось вполне благополучно. Там за время нашего отсутствия тоже все было спокойно. Больные наши выздоравливали, и врач уже в полной мере теперь оказывал медицинскую помощь не только себе, но и своему коллеге - заместителю командира бригады, который, хотя и медленно, но поправлялся и набирался сил.
