Тени забытых предков

Любой священник может подтвердить мои слова. На каждой исповеди в храме кто-нибудь из исповедающихся обязательно пожалуется духовнику, что с тех пор, как он стал ходить в церковь, он стал гораздо грешнее прежнего: умножились грехи, ослабела воля, отношения с близкими стали хуже, внутри поселились злость и раздражение. Приходится объяснять, что это признаки духовного возрастания, процесса воцерковления и начала нашего духовного пути, что, просто, придя в Церковь, мы стали видеть то, что раньше было от нас закрыто. Причём объяснять это приходится много раз, снова и снова - иногда в течение многих лет - так как впечатление это настолько сильное, так ясно переживаемое, что поверить в то, что глаза твои до времени ничего этого не видели, очень трудно. Но радостно бывает на душе, когда в начавшейся борьбе с грехом человек чувствует, как боязливо отступает враг даже перед совсем, кажется, малой верой и совсем расслабленной волей, волей - хотя бы по необходимости, хотя бы по безысходности - но преданной в волю своего Создателя. Как редки эти моменты, но как они освящают и придают смысл всей жизни!

Так бывает всегда: когда тварь осознаёт свою греховность и немощь, она, если ещё хочет жить, не может не прибегнуть к защите и помощи Творца - и Он не может тогда не придти на помощь призывающему Его святое имя. Здесь корень всех побед человека: духовных, душевных, жизненных, гражданских, военных и всех прочих. Сюда он должен и возвратиться после пролетевшей бури, чтобы осмыслить происшедшее, наметить будущее и принести благодарность Богу, так чудесно ведущему его по волнам житейского моря. Так некогда всё человечество, осознав безысходность своего греховного существования и увидев перед собой смертельный исторический тупик, не могло в отчаянии не призвать Того, Кто, любя своё создание, обещал прийти, и «всё открыть» людям и спасти их. Тогда и Он не мог не прийти - и пришёл, и всё открыл, и спас. Но и мы обязаны - осмысляя историю - постоянно с покаянием и благодарностью возвращаться к Тому, Кто хранит народы и всё человечество от духовного и физического самоуничтожения.

Много лет тому назад, когда мы с женой были ещё молодыми людьми, у нас была одна знакомая женщина, чуть постарше нас. Мы не были с ней особенно дружны, но лишь изредка встречались у наших общих знакомых, иногда перекидывались несколькими фразами на самые различные темы - и вот, однажды, когда речь зашла о национальном вопросе, о России и о вещах, примыкающих к этой всегда болезненной теме, она произнесла фразу, тогда неприятно поразившую нас: «Ну, какая я русская - я просто интересуюсь всем русским». Поскольку в родословии нашей знакомой, как мы знали, была заметная примесь иной, неславянской, крови, из этих слов мы тогда сделали выводы далеко не лестные для неё. Прошло около двух лет - она внезапно скончалась после короткой болезни и мы были на её похоронах. Её, молодую женщину, отпевали в православном храме - тогда это ещё было не очень обычным явлением - а в гробу она лежала в платочке, повязанном совершенно деревенским, православным (как нам тогда представилось: «старушачьим») образом: всё это как-то смутило нас в нашем о ней привычном представлении, заставило задуматься о её жизни и о тех памятных для нас её словах. В дальнейшем, в ходе трудного нашего воцерковления и размышлений о судьбе нашего народа и смысле собственной жизни, мы начали всё больше ценить точность этой «парадоксальной» формулировки.

Зачем человеку Спаситель? Затем, что всё, что вне Бога - неживое, ненастоящее, призрачное, как-бы-существующее, существующее наполовину, подобно тени, лишённой самостоятельной жизни. Неживое не может давать жизнь, но только убивать её. Так, в компьютерных играх один из любимых действующих героев - «нежить», похожая на тень мрачная фигура с широкой спиной, без лица, с огненным оружием в руке, могущая только резать, сжигать, «стирать с лица земли». И в жизни нашей, мы знаем, действуют похожие на эту «нежити», выдающие себя за человеческие создания. А жизнь так хрупка и, кажется, совершенно беззащитна! Только Господь придаёт нерушимую крепость человеческой хрупкости, наполняет настоящим существованием ненастоящесть его временного существования. Всякая христианская душа верит, ожидает и надеется соединиться со своим Создателем в вечности, войти в Царство Небесное, но начинается это Царство уже здесь, во временной жизни. «Царство Небесное внутрь вас есть» - сказал Господь, тем самым указывая верующим в Него, что уже здесь, готовя себя к будущему веку, они пожинают первые плоды своих трудов в любви Божией. Но так же точно и неверующие, не нуждающиеся в спасении, люди уже здесь пожинают первые плоды своего неверия, блуждая тенями среди теней полунастоящего существования, вынужденно отдавая разум и все силы души на служение призракам этого мира, лишённым настоящего смысла. Душа же такого человека - всегда настоящая, всегда живая, созданная по Образу своего Создателя - остро чувствует это несоответствие, страдает и мучается этим диссонансом, нарушающим божественную мелодию Жизни, божественный Промысел о ней. Продать вечное в плен временному - преступление перед Богом и перед людьми и оно никогда не остаётся ненаказанным даже уже и здесь, среди, казалось бы, таких славных и окончательных побед «нежизни» - и всех её великих приобретений.

Сегодня я снова задумался об этом потому, что в последнее время мне особенно часто приходится сталкиваться с агрессивным исповедованием тождества реального и долженствующего, того, что есть, с тем, что должно быть, что Бог и люди ожидают от нас. Я часто вспоминаю удивительное слово давно умершей женщины, то и дело встречая яростные утверждения своей настоящести, полноценности, своей русскости, своего полного права перед Богом и людьми, перед природой и обществом, своей личной и своей партии нравственной безукоризненности. Бывает в Церкви: посреди Храма, прямо перед Царскими вратами вдруг стоит группа людей, совершенно не замечающих того, что они резко выделяются из среды всех постоянных прихожан. Обычно они и одеты не по-православному, и стоят не там, где все остальные, не крестятся и не кланяются совсем -или не вовремя - и выходят из Церкви когда попало (чаще всего - как раз в начале чтения Евангелия). Но ничто не может убедить этих бедных людей в том, что они - пока ещё чужие Церкви, что для того, чтобы стать «своими», им надо сначала очень сильно этого захотеть, потом потрудиться, чем-то пожертвовать для Бога и для Церкви: временем, силами, средствами... а потом и вообще всей своей жизнью. Стоя прямо посреди церкви, они совершенно не задумываются: кто, когда, на какие средства превратил вчерашнюю грязную руину в этот чистый, тёплый, красивый храм, открытый для них в ожидании, что они придут сюда и захотят научиться общению с Богом. Таким людям нечему учиться: они всегда всё знают, всё умеют, всегда в своём праве, ко всему в претензии. Мир для них - лаборатория, близкие - объекты для поучений, народы - материал для социальных экспериментов. Они учат и Церковь: как надо крестить, как исповедовать, на каком языке совершать богослужение, кого благословлять, кого призывать к покаянию. До сих пор они как будто находятся в тени тех самых кустов, куда некогда спрятался Адам от Создавшего его - но в совершенной спокойной уверенности, что это тёмное место и определено для вечного пребывания человечества. Они всегда - настоящие, полноценные, им не в чем каяться. «Моё время ещё не пришло, а для вас - всегда время!» Это о них сказано, но - мы все начинали с этого. Мы все некогда казались самим себе настоящими, полноценными, всегда правыми, бессмертными... Весь мир воспринимался нами, как широкий, светлый путь для нашего самоутверждения. Сколько же раз нужно человеку оказаться на пороге неминуемой смерти, что выйти из этого плачевного состояния? Сколько морщин должен Господь наложить на лицо человеку, чтобы ему надоело любоваться самим собою? Каждому по-разному. Бывает, и всей жизни для этого не достаёт и человек умирает, так и не научившись самому главному в жизни. Сколько раз нужно народу быть посрамлённым безумием самонадеянности, чтобы умудриться своим бессилием и утвердиться в Истине? Столько, сколько необходимо, чтобы он вернулся на единственный настоящий путь. Столько раз он и будет посрамлён перед самим собой, перед соседями, перед всем миром. Так было в трагическом сорок первом году, когда нам, таким энергичным, самоуверенным, таким во всём всегда правым, Господь в один миг открыл призрачность нашего существования без Бога, поставив нас на самый край земного существования, обратив день нашей общенародной духовной радости, День Всех Русских Святых, в день нашей великой общенародной скорби: «Опомнитесь! Научитесь от великих предков! Придите в разум истины! Наполните вашу жизнь настоящим смыслом!»

Когда я встаю к Престолу Господа моего, я всегда начинаю остро чувствовать свою «ненастоящесть» как священника по отношению к той череде иереев, которые стояли до меня на этом святом месте, особенно к двум последним из них - мученикам за Христа, свидетелям Божиим. Причащаясь Вечной Жизни я со скорбью ощущаю, как быстро Она, по причастии, истоньшается во мне и я снова погружаюсь в тень смерти. Узнавая историю моего народа и государства, меряя мою жизнь по жизни моих прадедов, собиравших, украшавших свою Родину и защищавших православную веру, сравнивая их подвиги с моей духовной и физической немощью, я остро чувствую ненастоящесть, призрачность своего земного существования. Ведь время моё уже скоро закончится (и чьё время закончится не скоро?) - а я, уча других, сам ещё и не приступал к делу спасения, а только рассуждаю о нём, блуждая среди теней настоящих сущностей. Хочется яснее увидеть Жизнь и изо всех сил прилепиться к ней, но шелуха всех прежних моих блужданий без Бога и нынешних грехов упрямо загораживает меня от Неё, мне остаётся только шептать: «...мою немощь посети!» и, кажется, ни на что большее уже не хватает сил. И мне страшно, что эта моя призрачность, пройдя через порог смерти, продолжится вечным мучительным несуществованием там, в «царстве мрачного Аида». Если бы я родился в благочестивой, благополучной семье, если бы я с детства сохранил бы всё то, что даёт Господь каждой душе, приходящей в мир, то, кажется, всё было бы совсем по-другому!.. Но - это был бы не я, а кто-то другой, который, возможно, уже где-то и живёт и молится обо мне; а моя жизнь - вот она, такая, как есть, и я ничего не хочу стереть из неё, но только горько сожалею о многом и многом по моей вине произошедшем в ней. Так зачем же Господь меня, такого, возвёл в высшую степень священства и поставил туда, куда святые ангелы приникнуть желают - как не для того, чтобы, может быть, моим терпением своего недостоинства спасти меня, и ради того, чтоб я смог поделиться своим горьким опытом с теми людьми, кто захочет меня выслушать? И рассказать им о том, как невероятно и чудесно Он заботится о всякой, даже самой ничтожной и грешной, душе.

Я, братья и сёстры, не исповедуюсь здесь - исповедаюсь я в другом месте - я делюсь своими переживаниями в надежде, что они помогут кому-нибудь найти правильное решение его собственных недоумений. Ведь: «Святым Духом всяка душа живится», т.е. духовная жизнь едина для всего создания: что происходит в душе отдельного человека, то - в других формах - совершается и в человеческом обществе. Как я понимаю мою собственную жизнь и мои задачи в ней, так я понимаю и жизнь человека вообще, так, в частности, я понимаю и задачу настоящей исторической науки. Речь идёт не о том, чтобы стереть из памяти общества какие-то годы и периоды существования человечества или конкретного народа и не в том, чтобы героизировать одни в ущерб другим, но чтобы - осмыслив и оплакав многие горькие и печальные страницы - научиться из них правильному отношению к жизни вообще и к своей собственной в частности, чтобы почувствовать трагичность человеческой истории после грехопадения. Ведь всё существование человечества, после изгнания из Рая, по большому счёту - полусуществование, жизнь во сне в ожидании пробуждения. И чем дальше от момента создания, от райского блаженства, от воплощения Христа, тем в большей и большей степени от человечества отходит Дух Жизни, тем более сгущается тьма смерти вокруг живых душ, желающих оставаться верным Источнику всего. Конец земной истории трагичен, но одновременно и радостен - победой Божией и избранных Его. Так кто по-настоящему герой в жизни, стремительно уходящей от Бога? Совсем не тот, имя которого выкликает безумствующая тьма, но тот, кто, оставаясь неизвестным для нас, может быть, один-на-один противостоит духу века сего. Какие победы наши? Совсем не те шумные, временные, сумеречные, от которых наутро приходит горькое похмелье с пустыми карманами, но - настоящие, вечные, которые мы одерживаем в своих церквах и своих комнатах, наедине с самими собою и Тем, Кто всё видит и всему даёт настоящую цену. Много персонажей истории описано в Священном Писании - святые Божии, благочестивые цари, простые безымянные люди, предатели, богохульники, безумцы - и слова и поступки каждого показаны в свете Правды Божией. Из этой истории мы видим: к чему приводит кротость, смирение и верность Богу, а к чему - гордыня, своеволие и другие страсти, что такое «суета сует» - и как душе не осуетиться в плотной атмосфере греха. Никто не осуждён, никто не оклеветан, не уничтожен презрением перед Богом, но всякий выявлен в том качестве, в каком он предстал перед своим Создателем. К такому отношению друг ко другу, к своему народу, к стране призваны и мы с вами, если мы называем себя верующими людьми, русскими патриотами - да просто живыми людьми, а не ходячими репродукторами или гильотинами.

До тех пор, пока человек не почувствует изболевшейся душой призрачность своей жизни без Бога, до тех пор он не сможет выйти из мира теней, не сможет и другим указать путь выхода. Возможность правильного осмысления жизни, а значит и плодотворный поиск дальнейших путей развития общества лежит в религиозной сфере, а не в экономике, политике или философии. Если принять это положение, то вопросы более частного порядка решаются сами собою. Например, спор о «имперском» и «племенном». Какой путь избрать России в ближайшем будущем? В поисках ответа надо исходить из того, что всякий народ, ставящий во главу угла не «кровь», а Веру - народ имперский. Если мы с вами хотим сохранить свой национальный характер перед Богом и людьми, мы, должны сохранить имперский вектор развития, как единственно для нас возможный. Мы не знаем, что получится из этого нашего стремления и к чему приведёт наш путь - это знает только Тот, Кому открыто будущее - но мы должны отдавать себе отчёт в том, что путь отказа от Империи, это - путь измены Богу, самим себе и своему предназначению в мире. Русские не только всегда были народом имперским - даже чем далее в глубину истории, тем более - народом, всегда ставящим во главу угла не «кровь», а Правду и Истину, своё предстояние перед Создателем. Только осмыслив эту религиозную идею и утвердив это самоощущение, мы из разрозненных племён стали единым народом. Только тогда мы стали нужны Богу.

Решая этот вопрос, мы сможем найти ответ и на второй, тесно с ним связанный: может ли в принципе существовать «красная империя»? Этот ответ прост и однозначен: никоим образом. Не надо обманывать себя и других: Империя - понятие не организационное и не географическое, а мистическое, религиозное. Это избранная Богом семья, предстоящая своему Создателю. Империя это - икона Церкви. Поэтому с изменой Богу, которому должен был бы предстоять человек, Империя немедленно, «в один день и одну бедственную ночь», превращается в свою противоположность: места братьев заступают сослуживцы, соратники и товарищи, место главы семьи занимает самовластный тиран, вместо семьи-Империи на сцене истории появляется тирания. Это - икона антицеркви того, кто некогда придёт вместо Бога, это явный образ нынешних тайных преступных сообществ, претендующих на управление всем миром. Здесь Карфаген прикидывается Вечным Городом, «мерзость запустения» водворяется на Святом Месте. Но даже при тирании имперский народ может долго сохранять своё имперское самоощущение, в ожидании, может быть, того часа, когда бесовское обстояние рухнет и ложь развеется. Если же народ под давлением духовных и материальных обстоятельств поменяет религиозный ориентир своего существования на низменный, племенной, он, парадоксальным образом, тут же превратится в потерявшее смысл жизни, легкоуправляемое стадо «нежитей» безо всякого национального лица вовсе. Пример - современные европейские народы. Если мы поймем, что с нами происходит сегодня, если вернёмся на наш исконный духовный русский, имперский путь, на путь почти забытых нами предков, тогда по нему и выйдем из «сени смертной», которая сегодня нас так плотно обступила. Если же нет, если мы и дальше будем упорствовать в наших ночных мечтаниях, то: да, уже очень скоро получим то, чего так жаждем. Господь терпелив, Господь многомилостив, Господь даёт каждому по желанию души его. Только потом - не пожалеть бы.