Как в свое время метко заметил наш известный историк Василий Осипович Ключевский, "история учит даже тех, кто у нее не учится: она их проучивает за невежество и пренебрежение". Для того чтобы мы в очередной раз не были проучены, необходимо вновь и вновь возвращаться к прошлому, переосмысливая наиболее сложные периоды жизни нашего народа.
Подходит к заключительной фазе один из самых скорбных юбилеев истории нашего Отечества - 400-летие Смутного времени, ознаменованного стихийными бедствиями, большими территориальными и людскими потерями, глубоким хозяйственным упадком. Какие же уроки нам следует извлечь из этого тяжелейшего политического, экономического, государственного и социального кризиса?
Краткий анализ обстановки в России и причин вызвавших Смутное время
Как писал один из главных участников процесса учреждения в 1589г. патриаршества в России константинопольский патриарх Иеремии, "так как ветхий Рим пал от аполлинариевой ереси, а второй Рим - Константинополь находится в обладании у безбожных турок, то... великое Российское царство - третий Рим - превзошло благочестием все прежние царства, они соединились в одно... царство (Московское) и один (русский царь) теперь именуется христианским царём во всей вселенной, поэтому и это превеликое дело (учреждение патриаршества) по Божию промыслу, молитвами чудотворцев русских и по... царскому прошению у Бога и... совету исполняется".[1] Тёмные силы устремились на борьбу с "Третьим Римом", чтобы сокрушить его и господствовать над всем христианским миром.
В 1596г. римская католическая церковь вынудила Западную Русскую православную церковь принять Брестскую Унию. Этим актом Рим одержал бесспорную победу и над православием и над русским народом в Польше. Окрылённая своими успехами, римская церковь стремилась и в Московской Руси видеть желанную унию. В 1600г. польский король Сигизмунд III отправил Льва Сапегу с предложением вечного мира при условии свободного вероисповедания, постройки костелов, учреждения государством католической коллегии и школ. Ответ был отрицательный относительно постройки костелов, хотя свобода вероисповедания была подтверждена.
В это же время в Московской Руси наблюдается упадок богослужебной жизни. Так в Казани будущий патриарх митрополит Гермоген обращает внимание, что крещёные инородцы, живя по-прежнему с неверными совершенно забывают христианскую веру и держатся языческих обычаев. С другой стороны отпадают от православия и русские, живущие у язычников и немцев.[2] Упадок богослужения наблюдается не только среди простых людей, но и среди священников. Так тиун патриарха Иова, которому было поручено выдавать знамёна священникам, нанимавшимся служить по церквам, докладывал патриарху, что "поповские старосты и десятские в избу не приходят и попов и дьяконов от бесчинства не унимают, безместные попы и дьяконы в поповскую избу не ходят и перед литургией правила не правят, а садятся у Флоровского моста и чинят великие бесчинства, заводят игры, бранятся и борются между собою и тут же нанимаются служить литургию; приезжие попы нанимаются служить и ему, тиуну, ставленых своих грамот не кажут, его не слушают, бранят и позорят".[3]
В то же время политическое состояние русского государства осложнилось рядом неблагоприятных обстоятельств. После двух лет относительно спокойного царствования Бориса Годунова, им овладела сильная подозрительность. Начались доносы и шпионство. Мучимый подозрительностью, Годунов подкупал слуг боярских, поощрял доносчиков. По сказанию Авраамия Палицына "произошло действие страшное:- боярские слуги начали умышлять зло над своими господами; сговорившись между собой человек по пяти, по шести, - один из них шёл доносить, а других поставлял в свидетели. А доносчиков царь Борис жаловал поместьями и деньгами. И от таких доносов в царстве была большая смута; доносили друг на друга - жёны доносили на своих мужей, дети - на отцов; от такого ужаса мужья от жён таились, и в этих окаянных доносах много крови пролилось неповинной, многих казнили, иных по всем домам и разорили. Ни при одном государе таких бед никто не видел"[4].
В числе многих пострадавших от подозрительности Годунова оказалась и вся семья Романовых - сыновья Никиты Романова, брата царицы Анастасии, жены Ивана Грозного. По свидетельству Палицына, Борис дал клятву Никите Романову соблюдать его детей, которых и вверил ему старый боярин. Кроме того, в народе держится слух, что царь Фёдор, умирая, советовал избрать на царство одного из Романовых. Братьев Романовых обвинили в намерении отравить царя. Фёдор Никитич, умный, начитанный был насильно пострижен под именем Филарета и сослан в Антониев Сийский монастырь на далёком севере. Супругу его, Ксению Ивановну, также постригли под именем Марфы и сослали в один из Заонежских погостов. Братья Фёдора Романова в ссылках были подвержены такому жестокому обращению, что год спустя только он один из четверых остался в живых. Недовольство народа усилилось ещё и тем, что Годунова считали виновником прикрепления к земле и отдачи их, таким образом, во власть помещиков, а пристрастие к иноземцам отдалило от него и духовенство. Вдобавок к этому Московское государство постигло великое бедствие, которого не помнили ни деды, ни прадеды. Три года подряд были неурожаи, которые привели к неслыханному голоду: ели сено, всякую падаль, мясо человеческое продавалось в пирогах на рынках. Вследствие голода распространились повальные болезни, истребившие много народа. Люди роптали и говорили, что бедствия посылаются на русскую землю Богом по вине Бориса: за его гордыню. Во время венчания на царство Годунов громко сказал патриарху: "Не будет в моём царстве бедного человека!" - и, тряся ворот своей рубахи, продолжил: "И эту последнюю рубашку разделю со всеми!"[5].
В связи с экономическим кризисом обострились классовые отношения, началась крестьянская война.
Во время голода знатные и богатые люди, имея большое число холопов, затруднялись содержать их и прогоняли от себя. Число холопов, лишённых приюта и пропитания, увеличивалось холопами опальных бояр. Стало развиваться бродяжничество, и таким образом приготавливалась почва для самозванческого движения. Недовольные люди шли в пограничные области, особенно в Северскую Украину, на границе с Польско-Литовским государством, и без того наполненную людьми с неприязненными намерениями. [6] На русскую землю надвигалась грозная туча. Пошли слухи о якобы спасшемся Дмитрии, который скрывается где-то в Польше. Поляки знали о положении дел в России и поняли, что есть надежда занять престол: будь то настоящий или ложный царевич.[7] Посредством мнимого законного царевича, Польша намеривалась покорить Москву и на её пределы распространить католическую веру, как это уже случилось с Западной Русью.
Период 1-го самозванца
Кто был самозванец, выдавший себя за царевича Дмитрия, достоверно неизвестно. По рассказам некоторых современников, он был слугой Галицкого служилого человека и назывался Григорием Отрепьевым. При полной явности обмана, Григорий Отрепьев, по-видимому, был уверен в том, что он действительно происходил из царского рода. Эта уверенность основывалась на его некоторых случайных признаках сходства с убитым царевичем.
Выучившись грамоте, Григорий Отрепьев рано принял монашество. Перебывав в разных монастырях, он поселился в московском Чудовом монастыре; здесь, как человек не только грамотный, но и начитанный, он состоял некоторое время писцом при патриархе Иове. Близость к патриарху давала возможность Отрепьеву бывать во дворце. В связи с этим, Отрепьев изучил порядки царской жизни. Скитаясь по монастырям, он знал и настроение народа.
Воображению Отрепьева стало казаться, и иногда он даже проговаривался, что ему суждено быть царём. Такие речи дошли до Годунова. Было принято сослать Отрепьева в ссылку, но он успел спастись бегством за границу.
Беглец, уходя из одного из приютивших его монастырей, оставил архимандриту записку: "Я царевич Дмитрий - сын Иоаннов, не забуду твоего хлеба-соли, когда придёт время открыться перед всеми". Все недоумевали, а записка породила много разнообразных толков.
Побродив по монастырям в Киеве и на Волыни, Отрепьев снял рясу и жил довольно долго среди запорожских казаков, у которых он научился владеть оружием и верховой езде.[8] Затем он нанимается слугою к князю Адаму Вишневскому, где, притворившись опасно больным, требует к себе духовника, чтобы исповедать ему перед смертью тайну своего царского происхождения. Этим духовником оказался иезуит, который тотчас открыл "тайну" князю Вишневскому и своим собратьям.[9]
Действия католической церкви и иезуитов в период Лжедмитрия 1-го.
В нашей исторической литературе есть мнение митрополита Галактиона, что самозванец был воспитанник иезуитов. Карамзин ссылается на свидетельство Вассенберга, который говорит, что Дмитрий 7 лет учился в иезуитской школе.[10] Впервые о Дмитрии упоминается в официальных документах в 1603г., но это не значит, что вездесущие иезуиты не знали о нём прежде. Русская историческая наука, основываясь на несомненных источниках, говорит, что слухи о самозванце ходили в Польше уже с 1600г. Левитский и Пирлинг считали, что, перейдя границу, самозванец попадает в школу Гойских, где "изучал в Гощи учитися в школе по латински и по-польски и по люторски крамоте и бысть отметник и отступник православныя веры".
Иезуиты принимали активное участие в домогательстве Лжедмитрием власти над русскими и приобрели столь могущественное влияние на него, что не без основания надеялись видеть в Москве католического государя над католической в будущем Россией. Преосвященный Макарий, ссылаясь на Карамзина, представляет дело так, что иезуиты тотчас же окружили самозванца, после того, как он открыл своё царское происхождение, и затем началась переписка с царским нунцием и Курией.[11]
Судьба Дмитрия целиком связана с влиянием на него иезуитов. Общность целей Самозванца и ордена способствовала успешному дальнейшему продвижению царевича при польском дворе и сулила поддержку Курии. Речь Дмитрия от 19/III-1604г. уже чётко отражает политику Рима "стремящегося просветить обширную Россию и дать ей место в лиге против турок"[12]. Благодаря влиянию приставленного к самозванцу иезуита Савицкого, названный царевич 17/IV-1604г. в доме Мнишка, тестя Вишневского, изъявил согласие причаститься по католическому обряду, получить конформацию. Здесь же он засватал дочь Юрия Мнишка - Марину, и согласно депеше Рангони, он выразил полное попечение папе, истинному вселенскому пастырю, "обещал вывести из схизмы свой народ греческого обряда и крестить магометан и язычников, когда прибудет на трон".[13]
Лжедмитрий дал (25мая 1604г.) своему будущему тестю клятвенную запись, что женится на его дочери панне Марине, как только утвердится на московском престоле. Он обещал уступить ей в полное владение Новгородскую и Псковскую области с правом устроить в них латинские церкви, монастыри, школы и свободно исповедовать римскую веру, которую он сам принял и намерен ввести во всём Московском государстве. Король Польши Сигизмунд III официально признал самозванца царевичем Дмитрием. Он назначил ему жалование в 40000 злотых в год и разрешил набирать волонтёров в свои войска. 30 июля 1604г. Лжедмитрий написал собственноручно письмо к папе Клименту VIII, в котором обещал обратить в католичество всю Россию. После этого он был немедленно обнадёжен из Рима в содействии апостольской власти.[14] Спустя два с половиной месяца, вступая с ополчением в пределы России (16 октября 1604г.), взял с собой двух краковских иезуитов Николая Чижевского и Андрея Левицкого. Они оставались при нём постоянно в качестве его духовных наставников и руководителей.[15] Как только в январе 1605г. Лжедмитрию сдались первые южные города, новый папа Павел V в письме к нему начал величать его "государем всей России, московским, новгородским, казанским и пр". Он также напоминал самозванцу о данном обещании просветить русских, сидящих во тьме и "сени смертней" и даже обещал прислать ему епископов.[16] Кардиналу Мацеевскому было предписано действовать на самозванца через воеводу сендомирского. Самому воеводе надлежало "употребить всё величие на Дмитрия и стараться поддерживать ревность к католичеству в сердце Дмитрия".[17] Очевидно, Курия не была уверена в твёрдости католичества Дмитрия. Особая надежда, поэтому возлагалась на брак самозванца с истинной католичкой Мнишек, которой авторитетом преемника апостола Петра заповедовалось поддерживать будущего своего мужа в учении Римско-Католической Церкви.[18]
Лжедмитрий в начале своего похода лицемерно пытался показать свою приверженность к православию. Вступив в Путивль, он приказал перенести к нему из Курска в ставку чудотворную икону Знамения Божией Матери, встретил её с особенной честью и ежедневно усердно молился перед ней.[19] Возможно, он так поступил по совету иезуитов, во всяком случае, это свидетельствовало, что он хотел прикрыть своё намерение обратить русских к католицизму видимостью своей преданности к православию. Хотя самозванец допускал и явное пренебрежение к церковным уставам и обычаям.
20 июня 1605г. Лжедмитрий вошёл в Москву: На Лобном месте его встречал народ с иконами и при пении священных песен, но тут же, к изумлению православных, играли литовские музыканты и своими трубами и бубнами заглушали церковное пение.[20] Самозванец сошёл с коня и пошёл в кремлёвские соборы: Успенский и Архангельский, но ввел за собою туда же и многих еретиков, ляхов и венгров, что не могло не показаться народу прямым осквернением святыни.
Перед прибытием Лжедмитрия в Москву приверженцы его, прежде всего, свергли патриарха. Они ворвались в Успенский собор во время литургии, сорвали с Иова святительскую одежду, облекли в рясу простого монаха и вытащили на Лобное место. Иов готов был умереть, но его оставили в живых. Он обратился к Собору архиереев признавших Лжедмитрия, с просьбой позволить ему удалиться в Старицкий монастырь. Самозванец издал приказ: исполнить просьбу узника Иова, увезти в Старицу, "взять его там за приставы" и содержать "во озлоблении скорбнем".[21]
Одним из первых действий нового царя, показавшим его "заботливость" о православной церкви, было избрание нового патриарха. Выбор его пал на архиепископа Рязанского Игнатия. Вот так излагает эти события посол императора Леопольда I-го А. Маерберг: "В 1605г. (Лже - А.П.) Дмитрий, опозоренный у москвитян известным именем обманщика Гришки Отрепьева, согнав Иова с его патриаршего престола, принудил его удалиться во стены его монастыря, и поставил Игнатия, исповедовавшего, по сказанию московских летописей, римскую веру".[22] Игнатий, первый из архиереев в июне 1605г. встретивший самозванца в Туле, признавший его и приведший других к присяге, не был забыт лжецарем и 24 июня 1605г. был им возведен в патриархи без совершения чина посвящения. Эти два человека смутной эпохи вполне подошли друг к другу. Самозванец мечтал о короне и ради неё не останавливался ни перед чем. Таков же был и Игнатий. Позже в 1611г. он бежал в Литву, где открыто принял унию. В Вильне ему даже позволяли иногда служить в кафедральной униатской церкви. В 1640г. он умер.[23]
Для окончательного утверждения на престоле, самозванец по обычаю русских царей короновался 21 июля 1605г. Во время коронации с приветственной речью выступил иезуит патер Черниковский. Зорко следя за всем происходящим в Москве, Рим обратился к коронованному московскому царю с напоминанием о данных им обещаниях. Папа Павел V написал ряд писем об этом: а) приветствие с восшестствием на престол, где убеждал его Божиими благодеяниями, которых он удостоился за принятие будто бы католической веры, хранить её твёрдо и неизменно всегда; б) в августе новое письмо со своим чиновником Александром Рангони (по одним данным - внуком нунция,[24] а по другим - его племянником[25]), которому просил верить во всём; в) в сентябре приветствие с коронацией в связи с посылкой нескольких иезуитов, как помощников в проведении плана латинизации, и обещал прислать даже епископа; г) письмо к Юрию Мнишку, чтобы он, пользуясь своим влиянием на Лжедмитрия, возбуждая в нем ревность к латинской вере и к распространению ее в России; д) письмо к кардиналу Бернарду Мациевичу, чтобы он действовал с этой целью на самого Мнишка.[26] В июле 1605г. папский нунций в Кракове, епископ рижский Клавдий Рангони прислал в Москву патера Алоизуиса с поздравлением по случаю восшествия самозванца на русский престол, при этом советует служить польскому королю. Клавдий уведомляет Отрепьева о новом папе Павле V и присылает в подарок латинский крест, четки и латинскую Библию. Он побуждает Лжедмитрия от себя послать папе посольство с поздравлением и вообще писать ему чаще о своих обращениях. "Папе же всего исполнить обет свой, то есть соединить Российскую Церковь с Римским Костелом". Он советовал действовать "неплошно, и мудро, и бережно", чтобы для него самого не произошло "страху и убытку какого".[27] Лжедмитрий так и старался действовать. В душе он был латинянин, но пытался казаться и православным, посещал православные церкви. Держал при себе иезуитов как своих духовных руководителей, но избрал и православного духовника, архимандрита Владимирского Рождественского монастыря. Он подарил в самом Кремле недалеко от Дворца большой дом иезуитам, где они совершали богослужение, оглашая окрестности музыкой. Лжедмитрий пытался использовать стремление Ватикана и Польши латинизировать Россию в сторону просвещения: Иезуиты писали в Польшу, чтобы оттуда прислали новых деятелей, но знающих русский и церковно-славянский языки; писали об этом и иезуиту Антонию Поссевину (пытавшемуся склонить к латинству ещё Иоанна Грозного и Фёдора Иоанновича), который был жив и принял в деле самое активное участие. То есть самозванец как бы предвосхитил реформы Петра Великого под предлогом подготовки к соединению церквей. Чтобы ослабить в русских излишнюю привязанность к православной церковной обрядности и отвращение ко всему иноземному, по их понятиям еретическому, Лжедмитрий показывал пренебрежение к их церковным уставам и обычаям и во всём следовал иностранцам. Он не крестился перед иконами, не велел благословлять и кропить святой водой свою трапезу, садился за нее без молитвы, ел телятину даже в Великий пост, разрешал полякам и людям других вер входить в Успенский собор и другие московские церкви с саблями.[28]
На письма папы Лжедмитрий дважды отвечает и говорит о своём намерении идти вместе с римским императором в поход против турок. Посольством самозванец уведомляет папу о готовности его начать войну с турками, для этого просит содействовать созданию антитурецкой лиги, просит привлечь в лигу и польского короля, а так же повлиять на него, чтобы он признал императорский титул Лжедмитрия, наконец, ходатайствует о присвоении Рангони кардинальского звания.[29] В ответе от 10 апреля 1609г. Павел V обещал исполнить просимое, выражая надежду, что помощь и благодеяния, полученные им, не будут забыты.[30] Прибывшему от папы послу, Лжедмитрий объясняет, что некоторая холодность в приеме посла с его стороны объясняется опасением боярства. Грамота папы, переданная с послом Александром Рангони, снова напоминает самозванцу его долг перед Римом, как католика: "... употреби все старание твоё, дабы вера, которую Римская Церковь приняла от князя апостолов Петра, принята была возлюбленными чадами нашими, твоими подданными".[31] Видимо, роль просветитель России католичеством была не совсем лёгкой для Лжедмитрия, поэтому он медлит и даже старается уклониться от этой опасной для него обязанности. Но в Риме полагали, что для торжества католичества в Москве теперь нет препятствий, поскольку народ Руси послушен своему царю,[32] то всё зависит лишь от Дмитрия, и уже готовы были епископы для России.[33]
Большие надежды Ватикан возлагал на брак Лжедмитрия с Мариной, поэтому на этом эпизоде следует остановиться особенно.
Лжедмитрий, зная взгляд русской церкви на католиков, обратился через своего секретаря к Клавдию Рангони. Секретарю Бучинскому он даёт наказ, которым он должен у папского легата исходатайствовать разрешение для Марины причастия на обедне от православного патриарха, потому что без этого она не может быть коронована, ходить в русскую церковь, разрешить есть в субботу мясо и поститься в среду. Рангони в своём письме от 3 февраля 1606г. писал самозванцу, что удовлетворить его желание не может, так как это дело, "будучи великой трудности и важности, гораздо сильнейшей требует помощи и зрелого испытания", но прибавил: "Я не сомневаюсь, что когда ваше величество обстоятельнее и прилежнее взвесит это дело, то силою своей высочайшей, которой никто не должен противиться, преодолеете все препятствия и не допустите никакого принуждения вашей невесте. Да и не новое это дело: повсюду видим, что латиняне берут себе невест греческого закона, а держащиеся греческой веры женятся на латинянках и оставляют своих жён невозбранно при их вере и обрядах. Говорят, что один из ваших предков, когда хотел жениться на польской королеве, то предоставлял её сохранять и исповедовать свою веру и обряды".[34] Но, как отмечает преподобный Макарий, то, что не разрешили гласно, нашли возможность разрешить негласно. Марина лицемерно поступила так, как хотел Лжедмитрий, а она, как истинная католичка, не сделала бы этого без дозволения папы или его агентов. Кроме того, 12 ноября 1605г. в Кракове самозванец тайно был повенчан с Мариной Мнишек по латинскому обряду кардиналом Мациевским в присутствии польского короля Сигизмунда. Поэтому совесть Марины и ее отца Юрия Мнишка была спокойна.
В Москву Марина прибыла только 2 мая 1606г. Её сопровождали около 2000 поляков и литовцев, в том числе и пять новых иезуитов. Для маскировки самозванец принял решение в один и тот же день совершить и присоединение Марины к православию, и их бракосочетание, и коронование её, чтобы, по словам А.В. Карташова "неполнота каждого момента несколько маскировалась общей сложностью".[35] Вся церемония происходила в пятницу, под Николин день - 8 мая, что противоречило церковному уставу. Царь и царица нарядились по-польски.[36] Причём порядок совершения обрядов был изменён: не присоединение, потом брак и наконец коронование, в, с начала коронация, потом присоединение и наконец венчание. То есть на русский престол восходила католичка, причём не обвенчанная с русским царём. Во время коронации было совершено миропомазание, которое могло быть истолковано и как коронационное и как момент введения в православие. После венчания Лжедмитрий и Марина должны были подойти к причастию, что никак не могли допустить иезуиты. По тайному сговору, ни тот, ни другая к чаше не подошли. Архиепископ Арсений Элассонский пишет: "И после венчания своего оба они не пожелали причастия Святых Тайн. Это сильно опечалило всех, не только патриарха и архиереев, но и всех видевших и слышавших их. Итак, это была первая и великая печаль, и начало скандала, и причина многих бед для всего народа московского и всей Руси".[37] Позже Лжедмитрий говорил своему секретарю Яну Бучинскому: "Я больше всего боялся, что епископы не помажут миром цесаревну и многолетие ей не возгласят. Но когда венчание было совершено, я делал, что хотел... во всём была моя воля".[38]
В соборе при Марине находился её духовник иезуит Савицкий. А другой иезуит, Черниховский сказал её приветственную речь на латыни.
Брак самозванца с Мариной Мнишек чрезвычайно обрадовал папу. После их обручения и венчания по латинскому обряду он сразу отправил три письма (от 1 декабря 1605г.): одно Лжедмитрию, другое Марине, третье её отцу. В письме Лжедмитрию папа восхвалял брак с Мариной, подтвердивший надежды всех. Папа писал: "Мы несомненно уверены, что как ты желаешь иметь себе детей от этой избранной женщины, рожденной и воспитанной в благочестивом семействе, так вместе желаешь привести народы Московского царства, наших вожделенных чад, к свету католической истины, к святой Римской Церкви, матери всех прочих Церквей. Ибо народы необходимо должны подражать своим государям и вождям... Верь, ты предназначен от Бога, чтобы под твоим водительством москвитяне возвратились в лоно своей древней матери, простирающей к ним свои объятия... И ничем столько ты не можешь возблагодарить Господа за оказанную тебе милость, как твоим старанием и ревностью, чтобы подвластные тебе народы приняли католическую веру...".[39] Марине папа выразил свою радость по случаю бракосочетания и убеждения, что этот брак принесёт большую пользу католицизму, что Марина как благочестивая католичка употребит все усилия вместе с мужем к приведению подданных в лоно Римской Церкви. Юрия Мнишка папа просил, чтобы он, а также через свою дочь, всеми мерами возбуждал московского царя ввести в Россию католичество. Из целого ряда писем папы к Лжедмитрию видно, что Ватикан ожидал от самозванца решительных действий по окатоличиванию России. 11 февраля 1606г. папа напоминает ему об обещании, данном ещё папе Клименту VII, подчинить русских Римскому престолу и выражал надежду, что царь поспешит исполнить своё обещание. А 10 апреля папа пишет: "Зная твою преданность престолу нашему и твоё пламенное усердие помогать христианскому делу, мы ждали от тебя грамот с таким нетерпением, что начали было винить посланного тобою иезуита Андрея Левицкого в нерадении... Наконец он прибыл, отдал нам твои письма, рассказал о тебе вещи достойные и своими словами доставил нам такое удовольствие, что мы не могли удержать слёз от радости. Мы уверены теперь, что апостольский престол сделает в тех местах великие приобретения при твоём мудром и сильном царствовании... Перед тобою поле обширное: сади, сей, пожинай, повсюду проводи источники благочестия, строй здания которых верхи касались бы небес, пользуйся удобностью места и, как второй Константин первый, утверди в нем католическую церковь. Обучай юношество свободным наукам и собственным примером направляй всех на путь христианского благочестия..."[40] В письмах Марине и её отцу, привезённых тем же Левицким, папа напоминает о воспитании будущих детей Марины в ревности к католической вере, а Юрия Мнишка ещё и уверял, что полагается на его благочестие и ревность в деле распространения католицизма в Московии.
После этого Юрий Мнишек и его дочь, сразу же по прибытии в Москву, начали наседать на самозванца, чтобы он исполнил обещание, данное папе. Иезуиты со своей стороны тоже не дремали. И Лжедмитрий сразу же в первые дни после своего брака решил приступить к осуществлению своего намерения. 16 мая он говорит князю Константину Вишневскому в присутствии своих секретарей, братьев Бучинских: "Пора мне промышлять о своём деле, чтобы государство свое утвердить и веру Костела Римского рассмотреть. А начать нужно с того, чтобы побить бояр; если не побить бояр, то мне самому быть от них убиту, но лишь только побью бояр, тогда что хочу сделаю." Когда же ему заметили, что за бояр встанут все русские, он ответил "У меня всё обдумано. Я велел вывезти все пушки, будто для воинской потехи и дал наказ, чтобы в следующие воскресение, 18 мая выехали туда, будто бы смотреть стрельбу все поляки и литовцы в полном вооружении, а сам выеду со всеми боярами и дворянами, которые будут без оружия. И как только начнут стрелять из пушек, тот час поляки и литовцы ударят на бояр и перебьют их; я уже назначил, кого кому убить из бояр, - и в заключении с клятвой произнёс, - в следующие воскресение, 18 мая, непременно побить на стрельбе всех бояр, и дворян лучших, и детей боярских, и голов, и сотников, и стрельцов, и черных людей, которые станут за них, а совершив то, я тотчас велю ставить римские костелы, в церквах же русских петь не велю и совершу всё, на чем присягал папе, и кардиналам, и арцбискупам, и бискупам и как написал под клятвою в записи своей (сендомирскому) воеводе".[41] Но планам самозванца не суждено было сбыться. 17 мая он был убит. Вместе с его планами рухнули планы и римской католической церкви.
Противодействие Русской Православной Церкви окатоличиванию России в период воцарения 1-го самозванца.
Заканчивая описание действия католической церкви и иезуитов в подготовке 1-го самозванца и в период его царствования, следует отметить противодействие русского народа во главе с Православной церковью внедрению католичества в России. Особенно нужно отметить роль патриарха Иова. Архиепископ Филарет отмечает: «Патриаршество явилось в Церкви русской в такое именно время, когда власть патриарха все более могла быть полезной для Церкви и Отечества. Разумеем страшное время самозванцев, когда в волнах безначалия и чужеземной власти совсем готова была погибнуть Россия, и когда личность патриарха, пользовавшегося самым высоким уважением в России».[42]
Патриарх Иов со всей своей твёрдостью восстал против Лжедмитрия. В своих устных проповедях и, особенно в патриарших посланиях, он обличал самозванца, приводил свидетельства смерти царевича Дмитрия, указывал на то, что король Сигизмунд использует самозванца для попрания на Руси православной веры, и повелевал анафемствовать Лжедмитрия. Чтобы подавить движение в корне, патриарх отправил в 1604г. к высшей раде Короны Польской и великого княжества Литовского, к арцибискупам, бискупам и всему духовенству посла Андерея Бунакова с грамотой. В грамоте Лжедмитрий разоблачается как грубый обманщик, бывший монах Григорий Отрепьев. Но Бунаков был задержан на границе в Орше. Патриарх посылает такую же грамоту с Афанасием Пальчиковым Киевскому воеводе - князю Константину (Василию) Ивановичу Острожскому, лично знавшему Отрепьева, с просьбой обличить самозванца и арестовать.
Когда Лжедмитрий взял Путивль, Иов, желая образумить мятежников, послал туда трёх монахов убеждать народ оставить самозванца. Несчастные монахи были схвачены и подверглись жестокой пытке. По распоряжению Иова в Москве служились молебны, чтобы Господь даровал победу царю над врагами. К тому же призывали грамоты рассылаемые патриархом в провинции. В них Иов обрисовывал самозванца, как противника православной веры. Цель его движения в Российском государстве - «церкви Божии разорити и костелы латинские и лютарские учинити и веру крестьянскую попрати и православных крестьян в латынскую и люторскую ересь привести и погубити».[43] Далее излагается биография самозванца, его похождения в России и переход в Польшу с переменой веры. Оттеняя латинство самозванца и указывая на его планы окатоличить Россию, патриарх взывает к народу восстать на защиту веры, которой грозит опасность. Видя в движении самозванца гнев Божий, грамота призывает не только к молитве, но и к христианским подвигам. «Подвигнетеся трудолюбезно со игумены и протопопы и со всем освященным собором и со всеми православными крестьяны постом и молитвою и чистотою душевне и телеснее и прочими духовными добродетелельми».[44] Патриарх давал указания прочитать эту грамоту по всем церквам. В заключение грамоты произносится проклятие изменнику и преступнику креста Христова, еретику, отметнику, поругателю христианской веры Гришке Отрепьеву со всеми его приверженцами. «А мы здесь в царствующем граде Москве, соборне, с митрополиты и епископы и игумены и со всем освященным собором и со всеми православными христианы також их вечному проклятию предахом и впредь проклинати повелеваем».[45] Грамота патриарха рассылалась повсюду с указанием получивших её пастырей. Настолько далеко достигла она, можно сделать вывод по надписи митрополита Исидора, пересылавшего грамоту в Соловецкий монастырь.[46]
Поддержка законного царя выражалась не только в грамотах, но и в материальной помощи царскому войску. Для этой цели были высланы в Калугу к князю Мстиславу слуги патриарха, епископов и монастырей.
«Судим и повелевахом, да вси патриаршие, митрополичьи, архиепископли и монастырей слуги колико их есть годных, вскоре собрався, со всяким поспешением, с оружием и запасы идут в Калугу к боярам нашим и воеводам князю Феодору Ивановичу Мстиславскому с товарищи, а останутся токмо престарелые и немощные...» говориться в грамоте от 12 июля 1604г.[47]
После кончины Бориса Годунова 3 апреля 1605г. церковь освятила власть Федора Борисовича. «И наречен бысть Феодор Борисович на царстве Московском Российского государства по благословению патриарха Иова и всего освященнаго собора».[48] Для привода к присяге войска высланного под Кромы, был отправлен Новгородский митрополит Исидор. Патриарх Иов рассылает грамоты в провинции с указанием привести народ к присяге царю Федору Борисовичу. Призывая к присяге, патриарх напоминает о присяге Борису Годунову с его семьёй: «И ныне к тому же вас благославляем... Служите прямите без всякой хитрости и иного государя не искати и не хотети и ни в чём ни измените.» пишет патриарх.[49]
Раздраженные деятельностью патриарха, сторонники самозванца свергли Иова и заточили его в Старицкий монастырь. Но и в монастыре Иов оставался твёрдым противником нашествию католицизма. Когда самозванец, соблюдая «приличие», направил в г. Старицу назначенного им патриарха Игнатия за благословением к Иову, то Иов отказал в благословении Игнатию, «ведая в нём римские веры мудрование»,[50] сказав: «по ватаге атаман, по овцам пастух».[51]
Рядом с именем патриарха Иова можно поставить имя архиепископа Астраханского Феодосия. Когда в ответ на грамоты Лжедмитрия на юг России ему передавались один за другим русские города, Феодосий мужественно противился этому движению, убеждая народ, в том, что называющий себя царевичем Дмитрием, есть самозванец, похититель царского имени. Но жители Астрахани едва не убили своего архипастыря, заточив его в Троицкий монастырь. Когда Лжедмитрий воцарился в Москве, они с бесчестием привели Феодосия из Астрахани в столицу и представили царю. Самозванец с гневом сказал архиепископу: «Астраханские все смуты от тебя, и ты перед людьми называешь меня не прямым царём, да кто-де я?».
Феодосий, зная, что может заплатить жизнью, безбоязненно ответил: «Знаю, что ты называешься царём, но прямое твоё имя Бог весть, ибо прирожденный Дмитрий царевич убит в Угличе и мощи его там».[52] Смелый ответ так подействовал на Лжедмитрия, что он ограничился арестом Феодосия.
Бесстрашными защитниками православия явились митрополит Казанский Гермоген и епископ Коломенский Иосиф. Когда Лжедмитрий просил благословения на его брак с Мариной Мнишек без совершения над ней крещения по православному обряду, а также допустить строительство в Москве католических костелов, Гермоген, поддерживаемый Иосифом, сказал: «не подобает христианскому царю брать некрещеную и вводить во святую церковь и строить римские костёлы».[53] Самозванец возражал, но безуспешно. Гермоген оставался неприклонным. «И много ему бысть от оного ростриги прещения смертнаго и жестоких словес, он же, ярко крепкий поборник, никако сего ужасеся, непристанно его божественным Писанием укоряя и заклиная от такового начинания престати».[54] Гермоген за это был удалён в свою епархию и заключен в монастырь, а Иосиф по одним источникам был отправлен в заточение,[55] а по другим послан на покой.[56]
Ярким примером отношения к самозванцу как к еретику со стороны православного русского человека является дьяк Тимофей Осипов. Движимый ревностью к вере, он решился обличить лжецаря и приготовился к мученичеству. Он несколько дней постился и молился. Потом, причастившись Святых Тайн, пришёл в царские палаты и перед всеми сказал самозванцу: «Ты воистину Гришка Отрепьев, расстрига, а не цесарь непобедимый, не царев сын Дмитрий, но греху раб».[57]
Период 2-го самозванца и польской интервенции
Избранный после смерти Лжедмитрия, а точнее, выкрикнутый толпой новый царь Василий Иоаннович Шуйский сидел весьма не прочно на престоле. Это обнаружилось с первых же дней его царствования. Все, кто были недовольны его избранием, представляли собою самую удобную среду для появления нового самозванца. И, действительно, вскоре после его воцарения, поползли слухи о том, что царь Дмитрий остался жив и бежал из Москвы, а во время переворота 17 мая по одним версиям убит его конюх, а по другим - какой-то немец. Бывший любимец Лжедмитрия князь Григорий Шаховской успел похитить государственную печать во время московского мятежа и в Путивле объявил, что Шуйский - похититель престола, а царь Дмитрий жив и скрывается до времени. И вот 1 августа 1607г. в Стародубе объявил себя новый Лжедмитрий. Польша сразу же пришла ему на помощь. Скоро вокруг него собрались «ратные люди, вышедшие из Речи Посполитой искать в Московии счастья и добычи, среди которых были польские вожди со своими отрядами - Лисовский, Сапега и др.».[58] 1 июня 1608г. новый самозванец занял своими войсками село Тушино в 12 верстах от Москвы.
Деятельность католической церкви и иезуитов в период действий Лжедмитрия 2-го и польских интервентов.
Рим, потерявший надежду окатоличить Россию при первом самозванце, снова выступил на сцену. Орудием его действий опять явилась Марина, признавшая Тушинского вора своим мужем и тайно с ним повенчанная одним иезуитом.[59] В целях пропаганды для нового самозванца был составлен обширный наказ, обсуждавший подробно все пути и способы насаждения в России не сразу католичества, а известной в Западной Руси унии. Характерно, что Курия учла в новом наказе ошибки, допущенные её в инструкциях к 1-му самозванцу. Лжедмитрию 2-му рекомендовалось действовать во всём с крайней осмотрительностью. Для насаждения унии в Московском государстве предписывалось: 1) еретикам (т.е. протестантам), врагам унии запретить въезд в государство; 2) монахов из Константинополя, находящихся в России, изгнать; 3) с осторожностью выбирать людей, с которыми вести речь об унии, ибо преждевременное разглашение об этом и теперь повредило; 4) государю держать при себе небольшое число католического духовенства; письма, относящиеся к этому делу, писать, посылать и принимать, особенно из Рима, как можно осторожнее; 5) самому государю заговаривать об унии редко и осторожно, чтоб не от него началось дело, а пусть сами русские предложат путь к унии; 6) издать закон, чтобы в Церкви Русской все произведено было под правила Соборов и отцов греческих и поручить исполнение закона людям благонадёжным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдут до государя, он назначит Собор, а там с Божией помощью можно будет приступить и к унии; 7) раздавать должности людям, расположенным к унии, особенно высшее духовенство должно было быть за унию, а это в руках его царского величества; 8) намекнуть черному духовенству о льготах, белому о наградах, народу о свободе, а всем представить связь с греками, как рабство; 9) учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей учёных, хотя светских; 10) отправлять молодых людей для обучения в Вильну или лучше туда, где нет отщепенцев, - в Италию, в Рим; 11) позволить москвитянам присутствовать при католическом богослужении; 12) хорошо, если бы поляки набрали здесь молодых людей и отдали их в Польше учиться к отцам иезуитам; 13) хорошо, если бы у царицы между священниками были один или два униата, которые бы отправляли службу по обряду русскому и беседовали с русскими; 14) для царицы и живущих здесь поляков построить костел или монастырь католический и т.д.[60]
Много бед наделала шайка Тушинского вора, руководимого из Рима. Многие обители были разорены и разграблены. Так Сапега со своим отрядом, взявши после осады Панфутьев монастырь, убил игумена и братию. Число всех перебитых вместе с мирянами достигло там 12000. Лисовский со своим отрядом взял Калязинский монастырь преподобного Макария. Мощи преподобного Макария были повергнуты на землю, а рака рассечена. Игумен с братией перебиты, казна разграблена, а сам монастырь сожжен. При разорении Толгского монастыря в Ярославле, убиты были все иноки и слуги в количестве 46 человек. В николаевском Милоярославском монастыре избита была вся братия за сопротивление, так что после этого монастырь был ещё 10 лет в запустении. Кроме того, были разграблены монастыри: Валаамский, Волоколамский, Угличский, Алексеевский, Корельский, Песоцкий, Свияжский-Богородицкий, Муромский, Конеозерский, Костромско-Ипатьевский, Савин-Сторожевский, Ярославский, Галичский-Симоновский, Плесский-Николаевский, Тихвинский и многие другие.[61]
Многие архиереи и священники пострадали от Тушкинского вора. Вот некоторые из них: Тверской архиепископ Феоктист, который ранее прогнал от Твери банды Ивана Болотникова, был взят в плен и перевезён в Тушино (1608г.). Здесь он был подвергнут поруганиям и мучениям. Когда в 1610г. он попытался убежать в Москву, то по дороге его убили. Брошенное тело святителя было найдено обезображенным. Псковский епископ Геннадий, когда увидел, что смутные грамоты от вора доходят в Псков, стал увещевать псковитян стоять за царя Шуйского. Но он не мог перенести измену большей части горожан и умер от горести. Суздальский епископ Галактион, отказавшийся благословить самозванца, был сослан в изгнание, где и скончался. Коломенского епископа Иосифа, взятого в плен, мятежники держали в своём отряде под арестом и привязывали к пушке, чтобы устрашать противников.[62]
Бояре, вероятно, вскоре поняли, что скрыть явную ложь относительно царского происхождения Лжедмитрия II невозможно, и ставка в реализации планов окатоличивания России уже делается на польского короля Сигизмунда III.
Зная враждебное настроение в Москве многих бояр против Шуйского и непрочность положения Тушинского вора, Сигизмунд III решил воспользоваться этими обстоятельствами. С разрешения сейма он начал войну с Россией, чтобы не только овладеть ею, но, главное (как сообщал в Рим папский нунций, находившийся тогда в Польше), распространить в ней католическую веру.[63] Перейдя границу, он послал в Смоленск грамоту, в которой говорил, что, соболезнуя бедствиям русских людей, он выступил не для войны, а чтобы остановить кровопролития, утвердить православную веру и даровать всем спокойствие и тишину. Но Сигизмунду не удалось обмануть смолян и началась длительная осада города.
В декабре 1609г. польский король отправляет в Тушино послов к москвичам с грамотой, в которой в частности лицемерно писал: «А похочете ль вы нашу к вам королевскую ласку вдячъне принятии и бытии под нашею королевскою рукою, упевняем вас нашим господареним истенъным словом, што веру вашу православную, правдивую греческую и уставы все церковные, и вси обычаи старожитные вашого духовного чину вцеле нерушимо держати, и вас всих не одно при ваших стародивных отчизнах и наданьях церковных и монастырских заховати; Але и вышъ того всякого честью, вольностью и многим жалованием нашим господским вас и церкви Божия и монастыри надарыти и размножити хочем»[64]. Бояре поверили такому обещанию Сигизмунда и отправили к нему в Смоленск посольство. 7 октября 1610г. посольство прибыло к польскому королю. Принятые с честью, послы благодарили короля «за то, что, видя великое смятение между всеми людьми московскими, он желал, чтобы Московское государство было как прежде в тишине и мире».[65] Послы били челом, чтобы королевич Владислав был государем. Но при условии, что: 1). Он примет православие прежде прибытия в Москву; 2). Женится на православной (пример Марины нагляден); 3). Отступники от православия будут преследоваться или наказываться смертной казнью; 4). Не сноситься с папой и не принимать от него благословения; 5). Не допускать католической пропаганды на Руси и не строить костелы.[66] Отсюда видим, что главным условием и главным требованием для русских было сохранение православия неприкосновенным, ограждённым от посягательства католичества. Сигизмунд делал вид, что соглашается с условиями, кроме крещения Владислава и его будущей женитьбе на православной, добавив при этом, что сейм должен решить, окончательно обсудив эти условия. Будучи фанатично настроенным иезуитами, Сигизмунд преследовал, прежде всего, религиозные цели, торжество католичества в Москве для него было больше политических выгод. Король понимал, что скорее 15-летний Владислав станет православным, чем Русь - католической. Вот почему он сам добивался власти над Москвой вооружённым путём. Это давало простор действиям в обращении православных, какие он имел в Западной Руси. Об истинных планах Сигизмунда говорят плоды дел его (Мф 7, 15-20). Жители осаждённого Смоленска писали в январе 1611г. своим братьям всего Московского государства, о том, что королю и полякам верить нельзя, что во всех городах и уездах Смоленской области, где только им поверили и передались, православная вера ими поругана, церкви разорены и все православные обращены в латинство, что отпустить королевича Владислава государем на Москву в Польше и не думают, а положил только сейм овладеть всею Московскою землею и опустошить её и что «если которые ещё хотят в православной вере окончатися, начните таковому делу душам своими и головами, чтоб быть всем крестьянам обще всем в соединении». [67] Когда он наконец захватил Смоленск, поздравляя короля с победой, иезуит Скарга выразил в своей речи радость о том, что Бог «указует путь к расширению правды католицкой среди схизматиков».[68] Польский гетман Жолткевский, посланный Сигизмундом с вооруженным отрядом в Москву, безуспешно пытался войти в доверие к патриарху Гермогену. Он посылал к патриарху вежливые и почтительные письма, обращая в них уважение к греческой вере. Но это была лишь иезуитская готовность пойти на всё ради достижения своей цели. Вошедшие в Москву поляки проявляли грубые кощунственные выходки в отношении к православным святыням, стреляя для забавы в иконы на воротах и церковные купола.
После освобождения Кремля от поляков всем бросились в глаза картины безобразий, которые натворили враги. «Что безумия сего безумнейший, - пишет Авраамий Палицын, - еже сотвориша окаянии лютори с треклятыми и богомерзкими отступники и прелагатаи с русскими изменники, видяху-бо церкви Божии осквернены и поруганы и скверных мотыл наполнены, святые же и поклоняемые образы Владыки Христа и Его Пречистыя Богоматери и всех святых разсечены и очеса извертаеми и всяку святыню до конца разорену и обругану злым поруганием, и множества трупа людей разсечены от человекоядец и в сосудах лежащих».[69]
Защита православия Русской Православной Церковью в период действия Лжедмитрия II и польских оккупантов.
Русская церковь встала на защиту православия. Многие иерархи мужественно боролись против засилья католицизма. «Священных чин, - пишет Палицын, - потреблен бысть, и вси иерархи, право учащие, или в правде стоящие, видимо яко злодеи в узах не токмо от меньших, но и от первопрестольных».[70] Во главе этого движения стоял патриарх Гермоген.
Главная деятельность патриарха Гермогена была посвящена служению Василию Шуйскому и Отечеству в борьбе сначала с самозванцем, а затем с польским королём Сигизмундом. Но, служа Отечеству, Гермоген тем самым служил церкви, потому что за самозванцем и Сигизмундом стояли иезуиты с их замыслами ввести в Россию латинство или хотя бы унию.
Когда мятежники, восставшие против Шуйского, бежали в Тушино, Гермоген пишет им воззвания. Вот одно из них: «Аз смиренный Гермоген воспоминаю вам прежде бывшим господаем и братием и всему священству и иноческому чину, и боярам, и окольничим, и дворянам..., бывшим православным христианом всякого чина и возраста и сана, ныне же, грех ради наших, сопротивно обретется, не ведаем как вас и называти, - оставивши бо свет во тьму отойдосте, отступившее от Бога к сатане прилепистеся, возненавидевшее правду, лжу возлюбисте, отпадши от соборныя и апостольския церкви, Пречистыя Владычицы нашея Богородицы, крестьянския непогрешимыя надежи, и великих чудотворцев Петра и Алексия и Ионы и прочих святых просиявших в России, и чуждившихся православных догмат святых вселенских седми соборов и невосхотевшим святительских настольник и нашего смирения благословения, и отступивших от Богом венчанного и святым елеом мазанного и в ото всего мира и от вас самех избранного царя и великого князя Василия Ивановича всея Руси, туне или незначаючи, яко Вышний владеет царством человеческим и ему же хочет и дает; вы же забыв обещания православныя - крестьянский нашея веры, в нем же родихомся, в нем же крестихомся и вопитахомся и возрастахомся, и бывши во свободе и волею иноязычным поработившимся, преступивши крестное целование и клятву, еже стояти было за дом Пречистыя Богородицы и за Московское государство до крови и до смерти, сего не воспомянувше и преступившее клятву ко врагом креста Христова и к ложномнимому вашему от поляк именуемому царьку пристали...».[71] Так патриарх приравнивает измену царю отступлению от веры и церкви. Далее он продолжает: «... помилуйте братия и чада единородныя, своя души и своя родителя отошедшая к живыя, отец своих и матерей, и жены своя и сродники, други, возникните и вразумейте и возратитеся! Видите бо Отечество своё чуждими расхищаемо и разоряемо, и святые иконы и церкви обругаемы, и неповинных кровь проливаема, еже вопиет к Богу, яко праведного Авеля, прося отмщения; вспомните на кого воздвизаете оружие и не на Бога ли сотворившего нас, не жребия ли Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев? Не на своих ли единоплеменных братию? Не свое ли Отечество разоряете, ему же иноплеменных многия орды чудишася, ныне же вами обругаемо и попираемо».[72] Здесь Гермоген с отчески-пастырскою любовью увещевает изменников подумать, на что они восстали, - на свое Отечество расхищаемое и раздираемое. Сравнив преступление бежавших в Тушино с примером иудейской истории, патриарх призывает их «отстати от таковаго начинания». В другом своем послании Гермоген пишет: «Мы чаяли, что вы содрогнетеся, воспряните, убоитесь праведного Судии, прибегнете к покаянию, а вы упорствуете и разоряете свою веру, ругаетесь святыми церквами и образами, проливаете кровь своих родственников и хочете окончательно опустошить свою землю... Не ко всем пишем это слово, но к тем, которые, забыв смертный час и Страшный суд Христов и преступив крестное целование, отъехали и изменили царю государю Василию Ивановичу, и всей земле, и своим родителям, и своим женам, и детям, и всем своим ближним и особенно Богу, а которые взяты в плен, как Филарет митрополит и прочие, не своею волею, но нуждою, и на христианской закон не стоят и крови православных своих братий не пролевают, мы не порицаем, не молим о них Бога, чтобы он отвратил от них и от нас праведный гнев свой... то мученики Господни, и ради нынешнего временного страдания они удостоятся Небесного Царствия».[73]
Нельзя забывать подвиг братии Троицко-Сергиевой лавры. 23 сентября 1608г. Сапега и Лисовский подошли к её стенам с 30000 войском и осадили монастырь. У осажденных было менее 2400 человек. Но эти малочисленные дружины всё же отражали нападения врагов. Осада продолжалась шестнадцать месяцев, но обитель устояла, не сдалась самозванцу.
Патриарх Гермоген и во время нашествия поляков проявил себя ярым защитником православия. Когда бояре согласились с избранием на Московский престол королевича Владислава, патриарх вначале воспротивился этому решению. Напомнив о том зле, какое причинили поляки, приходившие в Москву с 1-м самозванцем, он сказал: «А ныне чего ещё токмо конечнаго разорения царству и христианству и вере? Или невозможно вам избрати на царство из князей русских?».[74] Он предложил им Голицина или М. Ф. Романова. Карамзин по этому поводу заключает: «Так Гермоген безсмертный предвозвестил России волю небес».[75] Не смотря на это, бояре настояли на своём. Тогда патриарх выступил ревностным защитником православной веры. Он не мог примириться с мыслью об иноверном государе и говорил боярам: «Аще будет крестится и будет в православной вере, и аз вас благословляю; аще будет не крестится, то нарушение будет всему Московскому государству и православной христианской вере, да не будет на вас наше благословение».[76] И боярами был заключен договор с польским гетманом Станиславом Жоклевским, в котором выдвинуты те условия, какие были повторены перед Сигизмундом послами. В договоре имеются такие слова: «Не быть в России ни латинским, ни других исповеданий костелам и молебным храмам; ни склонять никого в римскую веру, ни в другия веры, чтобы святая православная вера имела свою красоту и целость по прежнему; жидам не въезжать в Москву для торговли».[77] Когда к Гермогену явились бояре, первыми подавшие мысль об избрании Владислава - Салтыков, Мосальский и др, то патриарх сказал им: "Буде вы пришли в соборную и апостольскую церковь с правдою, а не с лестию: и буде в вашем умысле не будет нарушения православной христианской веры, то буди на вас благословение от всего великого собора, и мое грешное благословение, а буде вы пришли с лестью и нарушение будет в вашем умысле православной христианской веры, то не буди на вас милость Божия и Пречистыя Богородицы, и будьте прокляты от всего вселенского собора".[78]
Сторонники Сигизмунда Михаил Салтыков, Масальский и другие написали капитуляционную грамоту и 6 декабря 1610г. её принесли на подпись патриарху. Но Гермоген отказался ставить свою подпись. Изменник Салтыков обрушился на патриарха бранью и выхватил кинжал. «Не страшусь твоего ножа, вооружаюсь против него силою Креста Христова, ты же будь проклят от нашего смирения в сей век и в будущий».[79] Антипольское движение встревожило поляков и бояр преданных Сигизмунду. Салтыков со своими сообщниками вновь пришёл к патриарху и сказал: «Ты писал по городам, велел идти к Москве, теперь напиши, чтоб не ходили». «Напишу, - отвечал патриарх, - чтоб возвратились, если ты и все, находящиеся с тобою изменники и королевские люди, выйдете вон из Москвы, если же не выйдете, то благословляю всех довести начатое дело до конца, ибо вижу попрание истинной веры от еретиков и от вас, изменников, и разорения святых Божиих церквей и не могу более слышать пения латинского в Москве».[80] Мужественный протест Гермогена, звучавший среди повсеместной боярской измены, воодушевлял русских постоять за свою национальную свободу, за свою православную веру. Патриарх стал средоточием, вокруг которого группировалось национально-освободительное движение. Современники понимали это, называя его «великим и непоколебимым столпом, Богом крепко вооруженным не на писце основанном, но на земле сердечнее тверде».[81]
Мужественный голос первосвятителя не остался безответным. В Смоленске митрополит Филарет Романов, возглавлявший посольство к королю, твёрдо стоял за православную веру. К Москве шли войска народного ополчения. В октябре 1612г. народное ополчение во главе с Мининым и Пожарским освободило Москву, не застав уже в живых патриарха Гермогена.
Освобождением Руси рушились все планы Польши и иезуитов насадить унию в русском государстве. Все те страдания и ужасы смутного времени нераздельно связаны в памяти народа с римо-католическим духовенством благословлявшим поработителей. Вследствие этого возросла ненависть к католицизму, и вплоть до конца XVII в. католическому духовенству запрещалось пребывать в России, не говоря уже о возможности постройки костелов. Виновному в нарушении закона грозила смертная казнь.
Деятельность католической церкви в период смутного времени еще раз показала ее коварство. Россия переживала прямую военную интервенцию католиков, которые, среди прочих злодеяний, разоряли храмы и оскверняли святыни. Интриги папских дипломатов во многом стали причиной трагического раскола в русской Церкви.
Таким образом история нас учит, что в тяжелые для России времена Ватикан всегда спешил использовать ее беды для осуществления заветной мечты - уничтожить ненавистную «схизму» и, повергнув в прах Православную Церковь, подчинить себе Третий Рим. Католическая церковь поддерживала интервенцию европейских держав в союзе с мусульманской Турцией во время Крымской войны 1854-1855 годов. До 1927 г. Ватикан официально и неофициально поддерживал правительство большевиков, содействуя его выходу из дипломатической изоляции. Перед Второй мировой войной Ватикан ориентировался на германский блок, заключив конкордаты (договоры о дружбе) с режимами Гитлера и Муссолини. Рим приветствовал войну против СССР. Не является исключением и смута 90-х годов прошлого века. Не смотря на уменьшение на территории Российской Федерации численности традиционных католиков (литовцы, поляки, немцы) были учреждены четыре католические епархии, возглавляемые митрополитами. Ватикан усилил поддержку униатов. В настоящее время в нашей стране действуют около десяти католических орденов, занимающихся прозелитизмом среди православных. С каждым днем все более увеличивается число католических священников и мирян, приезжающих в Россию для миссионерской деятельности. Их количество абсолютно неадекватно числу верующих католиков - здесь налицо именно прицел на дальнейший прозелитизм. Экспансия Ватикана продолжается. В этих условиях нам следует помнить, что мы должны не только исповедовать Святое Православие, но и защищать свою веру и Церковь от посягательств непрошеных миссионеров и проповедников.
[1] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.36.
[2] Успенский Д. «Страдальцы за землю Русскую Патриарх Гермоген и Троицкий Архимандрит Дионисий» Москва 1911г., с.6.
[3] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996г., с.55
[4] Корольков Н. Ф. «Старец Авраамий Палицын и его деятельность в Смутное время на Руси» С-Петербург 1902г., с.11
[5] Корольков Н. Ф. «Старец Авраамий Палицын и его деятельность в Смутное время на Руси» С-Петербург 1902г., с.10
[6] Корольков Н. Ф. «Старец Авраамий Палицын и его деятельность в Смутное время на Руси» С-Петербург 1902г., с.12-14
[7] Корольков Н. Ф. «Старец Авраамий Палицын и его деятельность в Смутное время на Руси» С-Петербург 1902г., с.16
[8] Корольков Н. Ф. «Старец Авраамий Палицын и его деятельность в Смутное время на Руси» С-Петербург 1902г., с.14-15
[9] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с. 75-76
[10] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.48
[11] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996г., с.76, 585
[12] Успенский Ф. «Сношение Рима с Москвой», с.323
[13] Успенский Ф. «Сношение Рима с Москвой», с.325
[14] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.54
[15] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.51
[16] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.76
[17] Филарет, архиепископ Черниговский «История Русской церкви I-V периоды» Чернигов 1862г., с.117
[18] Толстой Д. «Римский католицизм в России» С-Петербург 1876г., с.81
[19] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.55
[20] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.77
[21] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.52
[22] Августин архимандрит «Роль патриархов в преодолении Смутного времени», из материалов всероссийской научно-практической конференции «Да возвеличится Россия». Царское село, 6 января 1993г., с.37
[23] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.104-105
[24] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.81
[25] Толстой Д. «Римский католицизм в России» С-Петербург 1876г., с.81
[26] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.81
[27] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.81
[28] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996г. с.81
[29] Успенский Ф. «Сношение Рима с Москвой», с.390
[30] Филарет, архиепископ Черниговский «История Русской церкви I-V периоды» Чернигов 1862г., с.119
[31] Толстой Д. «Римский католицизм в России» С-Петербург 1876г., с.81
[32] Толстой Д. «Римский католицизм в России» С-Петербург 1876г., с.81
[33] Филарет, архиепископ Черниговский «История Русской церкви I-V периоды» Чернигов 1862г., с.118
[34] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.73
[35] Карташов А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.60
[36] Корольков Н. Ф. «Старец Авраамий Палицын и его деятельность в Смутное время на Руси» С-Петербург 1902г., с.18
[37] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.645
[38] Карташов А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.62
[39] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.83
[40] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.84
[41] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996г., с.84-85
[42] Тальберг Н. «История Русской церкви», изд. Сретенского монастыря, 1997г.,с.306
[43] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.26
[44] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.27
[45] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.28
[46] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.29
[47] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.30
[48] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.31
[49] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.32
[50] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.78
[51] Тальберг Н. «История Русской церкви», изд. Сретенского монастыря, 1997г.,с.310
[52] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.77
[53] Тальберг Н. «История Русской церкви», изд. Сретенского монастыря, 1997г.,с.311
[54] Успенский Д. «Страдальцы за землю Русскую Патриарх Гермоген и Троицкий Архимандрит Дионисий» Москва 1911г., с.7
[55] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.75
[56] Карташов А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.59
[57] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.84
[58] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.110
[59] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.112
[60] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.67
[61] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.131
[62] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.122-123
[63] Макарий Митрополит Московский и Коломенский «История Русский церкви». Книга 6-я Москва 1996 г.., с.99
[64] Тальберг Н. «История Русской церкви», изд. Сретенского монастыря, 1997г.,с.306
[65] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.136
[66] Толстой Д. «Римский католицизм в России» С-Петербург 1876г., с.92
[67] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.172
[68] Знаменский П.В. «История Русской церкви», Москва 1996г.,с.232
[69] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.256
[70] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.122
[71] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.143-144
[72] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.145
[73] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.70
[74] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.154
[75] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.154
[76] Успенский Д. «Страдальцы за землю Русскую Патриарх Гермоген и Троицкий Архимандрит Дионисий» Москва 1911г., с.17
[77] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.155
[78] Феодосий Иванов «Церковь в эпоху смутного времени на Руси» Екатеринослав 1906г., с.155
[79] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.75
[80] Карташев А. В. «Очерки по истории Русской церкви», Том 2. Москва 1992г., с.77
[81] Успенский Д. «Страдальцы за землю Русскую Патриарх Гермоген и Троицкий Архимандрит Дионисий» Москва 1911г., с.9
