Есть события и связанные с ними судьбы, которые не меркнут даже в веках. Такова для Россия была Великая Отечественная война. В этой книге – неповторимые жизненные пути-дороги наших поэтов-фронтовиков, о каждом из которых можно писать роман или, как минимум, повесть. Звёзды их судеб – это Стихи, что рождалась и в пороховом дыму, и в госпитале, и среди перипетий послевоенного времени, до которого, увы, дожить удалось немногим.
Сергей Орлов, Юлия Друнина, Давид Самойлов, Булат Окуджава, Александр Межиров, не говоря уже о таких корифеях литературы о войне, как Константин Симонов и Александр Твардовский, и ещё полтора десятка не менее дорогих русскому сердцу имён собрала эта книга, что создавалась не вдруг, с любовью и благодарностью к тем, кто судьбой и творчеством своим поднял на небывалую высоту сам подвиг великого народа. И есть несколько имён, что уже в абсолютно иное время не хотели забывать, кому они обязаны и своей жизнью, и в целом мирной судьбой страны: Высоцкий,
Рождественский, Гамзатов… Книга оказалась в моих руках перед самым праздником, Днём России, за что низко кланяюсь издательству «Вече», что в короткие сроки смогло вывести мою работу в «свет». Предлагаю вниманию один из очерков.
«И в землю родную заройте…» (Александр Межиров)
У каждого поэта фронтовика, как мы видим, - своя судьба, своя дорога к большой поэзии.
Всё круче возраст забирает,
Блажными мыслями бедней
От года к году забавляет.
Но и на самом склоне дней
И, при таком солидном стаже,
Когда одуматься пора, -
Всё для меня игра и даже
То, что и вовсе не игра.
И, даже крадучись по краю,
В невозвращенца, в беглеца
И в эмиграцию играю.
И доиграю до конца.
1994
Эти стихи Александр Межиров писал уже в Америке. В том возрасте и в том положении, когда человек чаще всего предельно честен перед собой и людьми. Но и ранее он больше всего ценил в поэте свободу – от формы, от традиций, от устоявшихся в данном обществе мнений и взглядов. И сам чаще всего был верен своему убеждению. Вот почему в его стихах много неожиданного, не привычного для уха читателя и уж точно политически не «подстриженного».
* * *
Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьёт по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.
Недолёт. Перелёт. Недолёт.
По своим артиллерия бьёт.
Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали, -
Из окопов никто не уйдёт.
Недолёт. Перелёт. Недолёт.
Мы под Колпиным скопом лежим
И дрожим, прокопчённые дымом.
Надо всё-таки бить по чужим,
А она - по своим, по родимым.
Нас комбаты утешить хотят,
Нас, десантников, армия любит…
По своим артиллерия лупит, -
Лес не рубят, а щепки летят.
1956
Кажется, на фронте всё бывает, и разведка ошибается. Но мало-мальски сведущий человек знает, как бывало и в мирной жизни, когда не совпадение взглядов на будущее России, да и настоящее её, с официальной властью, - было чревато многими неприятностями, особенно для творческой интеллигенции. Межиров, конечно же, имел в виду те послевоенные годы, когда пошла по России новая волна преследований неугодных власти, смеющих своё «мнение иметь». И тогда уж как кому повезёт: хорошо, если «недолёт» или «перелёт», а если «по своим артиллерия лупит»? В том числе по тем, кто прошёл войну и не жалел жизни ради родины.
Стихотворение это имело большой вес и заряд, и звучало на самых авторитетных собраниях, причём с двойным риском: и для того, кто читал эти стихи, и для автора. Не буду углубляться в детали, есть свидетельства тому. И не удивительно, что после снятия «занавеса» многие из творческих людей по разным причинам оказались по другую сторону его – кто в Европе, кто в США, как Александр Межиров.
Но об этом речь впереди, а в самом начале войны призывника Межирова отправляют под Саратов и там вскоре предлагают учиться на офицера. Но Александр отказывается, и вскоре воюет под Тулой, получает ранение в ноги… «Мы два дня бежали от танков, – признался уже в 2006 году поэт. – К концу второго дня я был ранен в обе стопы осколками мин. Это ранение ничтожное: глубокая оцарапанность, во всяком случае, осколки извлекали, причём без наркоза – это было ужасно».
Вышел мальчик из дому
В летний день в первый зной.
К миру необжитому
Повернулся спиной.
Улыбнулся разлуке,
На платформу шагнул,
К пыльным поручням руки,
Как слепой, протянул.
Невысокого роста
И в кости не широк,
Никакого геройства
Совершить он не смог.
Но с другими со всеми,
Неокрепший ещё,
Под тяжёлое Время
Он подставил плечо:
Под приклад автомата,
Расщеплённый в бою,
Под бревно для наката,
Под Отчизну свою.
Был он тихий и слабый,
Но Москва без него
Ничего не смогла бы,
Не смогла ничего.
(«Защитник Москвы»)
Подлечившись, Межиров отправляется воевать под Ленинград в составе стрелкового полка, где его назначают заместителем командира роты по политчасти и, что логично, в 1943 году он становится членом ВКП(б). И понятно, что не на пустом месте после войны появилось знаменитое стихотворение «Коммунисты, вперёд!» И к нему мы ещё подойдём, дорогой читатель.
А под Ленинградом шли тяжёлые бои по прорыву блокады города, в том числе на синявинском направлении, которые не могли не врезаться в память поэта, не ожить в его напряжённых и образных строках.
Пули, которые посланы мной,
не возвращаются из полёта,
Очереди пулемёта
режут под корень траву.
Я сплю,
положив голову
на Синявинские болота,
А ноги мои упираются
в Ладогу и в Неву.
Я подымаю веки,
лежу усталый и заспанный,
Слежу за костром неярким,
ловлю исчезающий зной.
И когда я
поворачиваюсь
с правого бока на спину,
Синявинские болота
хлюпают подо мной.
А когда я встаю
и делаю шаг в атаку,
Ветер боя летит и свистит у меня в ушах,
И пятится фронт,
и катится гром к рейхстагу,
Когда я делаю
свой
второй
шаг…
(«Воспоминания о пехоте»)
Но у войны – свой счёт к людям, и весной 1943-го Александр был контужен, а после длительного лечения демобилизован. И тут не лишне добавить, что за участие в боевых действиях и под Тулой, и под Ленинградом он был заслуженно награждён орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».
Вернувшись в Москву, он поступает в Литературный институт им.Горького, общается с другими поэтами-фронтовиками и, как они, стремится по-своему передать в строках пережитое и увиденное на войне. И, конечно, стихи эти не только о боях. Вспомним, что почти все эти поэты уходили на войну молодыми ребятами, а возвращались мужчинами и, значит, были причины и взрослеть, и мужать. И думать о любви.
В землянке, на войне, уютен треск огарка.
На нарах крепко сплю, но чуток сон земной.
Я чувствую - ко мне подходит санитарка
И голову свою склоняет надо мной.
Целует в лоб - и прочь к траншее от порога
Крадётся на носках, прерывисто дыша.
Но долго надо мной торжественно и строго
Склоняется её невинная душа.
И тёмный этот сон милее жизни яркой,
Не надо мне любви, сжигающей дотла,
Лишь только б ты была той самой санитаркой,
Которая ко мне в землянке подошла.
Жестокий минет срок - и многое на свете
Придётся позабыть по собственной вине,
Но кто поможет мне продлить минуты эти
И этот сон во сне, в землянке, на войне.
(«Сон в землянке»)
Его имя становится известным. Выходят книги, и за первой - «Дорога далека» - издаются сборники «Коммунисты, вперёд!», «Возвращение», «Ладожский лёд», «Подкова» и другие. А в 1989-ом выходят его стихи для детей.
Немало времени и сил отдал Александр Петрович и работе в Литинституте. Критики единодушно утверждают, что Александр Межиров оказал сильнейшее влияние на новое поколение поэтов, среди которых упоминаются Олег Чухонцев, Игорь Шкляревский, Анатолий Жигулин, Анатолий Передреев, Евгений Евтушенко, который считал того своим учителем и остался верен ему до конца дней, сделав всё для того, чтобы вышла в печати посмертная книга поэта. И среди многих замечательных стихов выделялось одно, строки из которого были на слуху считай, всей страны в послевоенные годы. Конечно же, это знаменитое «Коммунисты, вперёд!»
…Есть в военном приказе
Такие слова!
Но они не подвластны уставам войны.
Есть –
Превыше устава -
Такие права,
Что не всем, получившим оружье, даны…
… И пробило однажды
Плотину одну
На Свирьстрое, на Волхове иль на Днепре,
И пошли
Головные бригады ко дну,
Под волну,
На морозной заре в декабре.
И когда
Не хватало
«…Предложенных мер…»
И шкафы с чертежами грузили на плот,
Еле слышно
сказал
молодой
инженер:
- Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
…Мы сорвали штандарты
Фашистских держав,
Целовали гвардейских дивизий шелка
И, древко
Узловатыми пальцами сжав,
Возле Ленина
В Мае
Прошли у древка…
…Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного - невпроворот,
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
- Коммунисты, вперёд! - Коммунисты, вперёд!
1947
Рядом с фронтовыми стихами всё чаще стали появляться совсем другие, и не просто лирические. И тут мерилом ценности того, о чём он говорил, оставалась война, самая главная для сердца пора его жизни.
…Мы такое видели,
Поняли, прошли, -
Пусть молчат любители,
Выжиги, врали.
Пусть молчат мошенники,
Трутни, сорняки -
Околокожевники,
Возлескорняки.
Да пребудут в целости,
Хмуры и усталы,
Делатели ценности -
Профессионалы.
(«Мастера»)
В эти годы он много занимается переводами, ведь это ещё была одна большая страна, и благодаря таким поэтам, как Межиров, всесоюзному
читателю были открыты имена большинства талантов из республик, которые впоследствии уже звались классиками на своей родине. Особенно русские поэты полюбили Грузию, и Межиров в том числе. В 1984 году вышла целая книга его переводов с грузинского под названием «Теснина». Также можно сказать, что именно Межиров вывел на союзную орбиту талантливого литовского поэта Юстинаса Марцинкявичуса, которого переводил много и с большим успехом. Расширялась и тематика собственных стихов, где мастерство поэта не было формальным, оно проникало в самые глубины осмысления судьбы человека, исторических корней его родины.
Она прошла по лестнице крутой
С таким запасом сил неистощимых,
Что было всё вокруг неё тщетой, -
И только ног высоких лёгкий вымах.
Она прошла, когда была жара,
С таким запасом сил, которых нету
У силы расщеплённого ядра,
Испепелить готового планету.
Она прошла с таким запасом сил,
Таща ребёнка через три ступени,
Что стало ясно - мир, который был,
Пребудет вечно, в славе и цветенье.
(«Лестница») 1984
А жизнь продолжалась, приближались 90-ые. Страна медленно, но верно двигалась к развалу. Менялись идеалы и ценности, и поэты-фронтовики, в зависимости от обстоятельств, по-разному реагировали на происходящее. Достаточно вспомнить судьбы Юлии Друниной, Сергея Орлова… В том числе на глазах стала меняться и сама страна, её люди, которым хотелось проявить себя, показать «продвинутыми».
Долой всё советское, будем жить, как совершенно свободные люди! И от истории её несчастной, и от героев её, тем более литературных!.. «Ну, что ж…нынче терять нечего, да и мир посмотреть хочется» - решали многие и уезжали за кордон, кто на время, а кто доверился судьбе и остался. Я не знаю, что себе сказал Александр Межиров, но в 1994 году он оказался в США, городе Портленд. Продолжал работать, преподавал. И там, особенно бывшие соотечественники, что не хотели забывать ни язык русский, ни литературу, приходили на встречу с ним, в том числе на презентации новых книг. И вместе с автором вспоминали его самые известные и любимые стихи, в том числе такие, как:
Какая музыка была!
Какая музыка играла,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.
Какая музыка
во всём,
Всем и для всех -
не по ранжиру.
Осилим… Выстоим… Спасём…
Ах, не до жиру - быть бы живу…
Солдатам голову кружа,
Трёхрядка
под накатом брёвен
Была нужней для блиндажа,
Чем для Германии Бетховен.
И через всю страну
струна
Натянутая трепетала,
Когда проклятая война
И души и тела топтала.
Стенали яростно, навзрыд,
Одной-единой страсти ради
На полустанке - инвалид,
И Шостакович - в Ленинграде.
(«Музыка») 1964
По воспоминанию друзей он вовсе не стремился вписаться, вжиться в новую реальность, не искал новых знакомств… Плоть от плоти по духу и судьбе человек России, он и в стихах не лукавил, не бодрился, чаще подводил итоги жизни, чем строил планы на будущее, был откровенен и честен с самим собой прежде всего, о чём говорит и стихотворение в самом начале моего очерка. Вспомним несколько строк:
… И, при таком солидном стаже,
Когда одуматься пора,
Всё для меня игра и даже
То, что и вовсе не игра.
И, даже крадучись по краю,
В невозвращенца, в беглеца
И в эмиграцию играю.
И доиграю до конца.
Его имя, конечно же, уже вписано в историю русской поэзии, особенно послевоенной. Он был членом Союза писателей СССР. За успехи на литературном поприще был награждён орденом Трудового Красного Знамени, а в 1986 году получил Госпремию СССР за книгу «Проза в стихах». И, живя в Америке, продолжал публиковаться на родине в известных литературных журналах.
…В тот час, как умру я,
Лицо моё стягом закройте
И в землю сырую,
И в землю родную заройте.
Закройте лицо мне
Гвардейского стяга огнём, -
Я всё ещё помню
Дивизии номер на нём.
Он золотом вышит
На стяге, который в бою
Играет, и дышит,
И радует душу мою.
Александр Петрович Межиров скончался 22 мая 2009 в Нью-Йорке, но
похоронен под Москвой, в Переделкино, где нашли покой многие его друзья-побратимы.
И в заключение, возможно, по желанию самого Поэта (а ведь он именно для нас, стихотворцев, писал эти строки) приведу его «Напутствие»:
Согласен,
что поэзия должна
Оружьем быть (и всякое такое).
Согласен,
что поэзия -
война,
А не обитель вечного покоя.
Согласен,
что поэзия не скит,
Не лягушачья заводь, не болотце…
Но за существование бороться
Совсем иным оружьем надлежит.
Сбираясь в путь,
стяни ремень потуже,
Меси прилежно
бездорожий грязь…
Но, за существование борясь,
Не превращай поэзию
в оружье.
Она в другом участвует бою…
Спасибо, жизнь,
что голодно и наго!
Тебя
за благодать, а не за благо
Благодарить в пути не устаю.
Спасибо,
что возможности дала,
Блуждая в элегическом тумане,
Не впутываться в грязные дела
И не бороться за существованье.
1984
