Вспомните летний луг.
Идёшь там, где рассыпаны янтарные одуванчики. Ловишь сердцем поднебесную трель жаворонка, вбираешь взглядом зелёную даль. Благодать, радость, на душе светло и легко, как бывало в детстве.
О поре цветения я сказал не случайно, когда вошёл в выставочный зал.
Именно на разнообразный от красот летний луг похоже творчество заслуженного художника России Олега Александровича Бороздина. От иной его картины, запечатлевшей природу Севера, глаз не оторвать - смотришь, смотришь, будто ищешь тайну, а сам погружаешься в туманное, далёкое, что можно назвать истоком или начальным мироощущением.
«Жизнь в своих истоках всегда чистая, - размышлял русский писатель Фёдор Абрамов, - и нравственная высота человека определяется тем, насколько он близок к этим истокам, в какой мере он имеет в себе эту чистоту. Насколько он - художник, творец!».
Такая характеристика, как нельзя лучше, подходит к юбиляру. Более того, у Олега Бороздина, как и у Фёдора Абрамова, один исток - Беломорье, край величественный, суровый, овеянный легендами, доныне сохраняющий исконные русские традиции. Здесь, в архангельской глубинке, на станции Няндома, окруженной дивными лесами и чистыми озерами, в семье железнодорожников родился будущий художник. Его отец Александр Александрович, помощник машиниста в депо, увлекался рисованием, писал для «себя» Стеньку Разина, пейзажи, портреты. Видимо, его страсть к художеству и унаследовал сын, а всего в семье было пятеро детей.
Да, за плечами художника - годы тяжелой, но и радостной работы за мольбертом, творческих поисков, обретений, потерь. Теперь его деятельность, как бы в концентрированном виде, предстала зрителям в 140 полотнах.
О каждом можно говорить отдельно, на выставке нет «проходных работ». Собственно, их у него никогда и не бывало. Олег Бороздин - уникальный мастер! Ему подвластно всё - исторический сюжет, жанровая сцена, пейзаж, портрет. И, думаю, прав директор картинный галереи Владимир Воропанов, который, открывая выставку, сказал, что произведения Олега Александровича Бороздина выражают бытиё Вологды, Севера и всей России.
Открывается вернисаж знаменитым портретом В.И.Белова. Многие художники, следуя натуре, рисовали известного писателя. Один московский художник, кстати, академик живописи, изобразил В.И.Белова этаким курчавеньким весёлым старичком, наподобие персонажа Луки из пьесы Максима Горького «На дне». Но в жизни, а особенно - в творчестве, Василий Иванович был совершенно другой, без «курчавой благости». Об этом Олег Александрович хорошо знал, именно он оформлял первую книгу В.И.Белова в Северо-Западном издательстве, поскольку тогда активно сотрудничал с издательством.
Однажды живописец рассказал мне историю создания портрета. Дело было накануне 70-летия писателя. Меценат из Череповца Евгений Лунин, друживший с Беловым, попросил Бороздина запечатлеть его, и тот согласился. В назначенный час он пришёл на улицу Энгельса, где живет художник и где у него небольшая мастерская, с порога заявил: «Я позировать не хочу!». Ну, это надо знать Василия Ивановича! «Как же я буду писать?» - изумился Бороздин.
Тем не менее, художник усадил именитого гостя, хотя тот опять заявил, что он человек занятой и может посидеть только два часа. Сидеть без дела писатель не привык (а позирование, по его мнению, разве дело?). Ну, а что такое два часа для художника, пишущего с натуры? Они пролетают, как одно мгновение! Один сеанс, значит, рисует Бороздин Белова, второй, третий. Мимика у Белова подвижная, трудно ухватить «определённое состояние». Художник сделал наброски углем, пора бы переходить к краскам, но он чувствовал, что не ухватил в Белове что-то главное. И тогда, как-то исподволь, Олег Александрович стал вспоминать о Няндоме, о своём военном детстве, о встрече в Архангельске со знаменитым художником и сказочником Степаном Писаховым, о матери, уроженке Вологодчины. Белова это тронуло, он успокоился, слушал рассказ Бороздина молча, внимательно.
А художнику только этого и надо было!
Наконец-то, ему удалось «поймать» то единственное выражение лица писателя, которое, собственно, и «сделало» весь портрет. Когда работа была закончена, Ольга Сергеевна, супруга писателя, воскликнула: «Сколько его не писали, этот портрет - самое-самое!».
А Василий Иванович, взглянул на полотно, скромно добавил: «Похож!».
Ещё в художественном училище в Ярославле, где Олег был одним из лучших рисовальщиков, он буквально влюбился в историю России. События глубокой древности, недавнее героическое прошлое - всё волновало воображение, обретало себя в красках. Своим наставником он считал знаменитого Василия Ивановича Сурикова, автора «Утра стрелецкой казни», «Боярыни Морозовой» и других выдающихся произведений. Дипломной работой Бороздина стала картина «Петр I допрашивает Софью». Переехав в Вологду, на родину своей жены художницы Елены Кулаковой, Олег не расстался с любимой темой. Большое полотно, написанное им в соавторстве с С.Кулаковым, посвященное 800-летию Великого Устюга, называлось «Бунт ремесленников в Великом Устюге», оно присутствует на юбилейной выставке. Работы художника об истории Родины обратили на себя внимание ценителей искусства. В своё время полотно «Юнком» («Правда» в деревне) демонстрировалось на выставке «Советская Россия» в Москве (1980) и вызвала широкий отклик.
И, естественно, что святой для живописца стала тема Великой Отечественной войны. Душа хранила эпизоды военной поры, когда он жил мальчишкой на станции Няндома. К тому же не давала покоя и внутренняя потребность. С горечью художник наблюдал, как молодые не хотели ничего знать о героях войны, о рядовых солдатах, чьей кровью добыта Победа, о тех, кто работал на износ в тылу. Забвение великого подвига народа не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. Вместе с утратой памяти происходят нравственные утраты, очерствение сердец, пренебрежение родной культурой, а по большому счёту - нравственная деградация.
Иными словами, цена забвения прошлого велика!
И вот, чтобы в определенной мере противостоять разрушительному процессу, Олег Бороздин создаёт ряд волнующих картин, их сюжеты связаны с событиями войны. Нет, у него мы не найдём батальных сцен, как, например, у Василия Васильевича Верещагина. Здесь другое - душевный трепет, волнение от пережитого лично художником. Одна из работ цикла - «Уходили на фронт эшелоны», в центре её стоит, опираясь на костыль, бывалый солдат. Он существовал в реальности - кадровый военный, командир заставы на западной границе СССР Петр Бутвин. Он прошел бои под Москвой, Харьковом, попал в концлагерь к фашистам, бежал оттуда, его лично знал художник. К сожалению, из-за нужды художник уступил эту прекрасную работу частному коллекционеру из Англии, теперь её нет в Вологде. Зато остались другие, несущие жгучую правду о той поре - «От Советского Информбюро», «Встреча двух фронтов», «Северный полустанок».
Лично меня всякий раз потрясает картина «Без вести пропавший», когда я на неё смотрю. Стволы могучих берёз, а на откосе - пробитая пулей каска, останки черепа и поднимающийся стебель нового дерева. Всё это - где-то в потаённой лесной глубине. Сколько их таких, без вести пропавших, ещё есть на нашей земле?
Понимаю, описывать произведение такого мастера, как Олег Бороздин - дело безнадёжное. Надо всё самому смотреть, пережить чувства и эмоции. Тогда только почувствуешь его художественный и духовный мир. Юбилейная выставка названа очень точно - «Свет добра». Эти два слова, два понятия выражают суть произведений живописца. И оттого в выставочном зале какая-то особая, приподнятая атмосфера, будто под своды полновластной хозяйкой вошла природа Русского Севера с её озерами, лесными увалами, весенними разливами и снежными узорами.
И что удивительно?
Художник, малообщительный по натуре, трудно работающий в одиночку, отгороженный от общественных бурь стенами мастерской, почувствовал, уловил раньше других, что в России выходят на общественную сцену деятели, жаждущие крутой ломки всех и вся, забвения традиций, переоценки истории и общественной морали. Обращением к природе Бороздин ещё раз напоминал, что нельзя идти губительным путём, помогал осознать свои корни, свои истоки.
Я близко познакомился с Олегом Александровичем десять лет назад. Тогда, как впрочем, и теперь, трудно жилось и ему, и другим художникам. Музеи и галереи практически не покупали работы. Был случай, когда у замечательной художницы Софии Хрусталёвой заезжий миссионер приобрёл за бесценок и нагрузил целую фуру картин, якобы, собирался открыть в Голландии личный музей Хрусталёвой. Никакого музея не открыл, зато блестящие работы, которые могли бы пополнить музеи Ярославля (Хрусталёва родом из Пошехонья) и Вологды, уплыли на Запад. И не только у неё.
И здесь, справедливости ради, нужно вспомнить добрым словом экономиста, мецената Евгения Лунина из Череповца, который, заботясь о русском национальном искусстве, стал создавать свою галерею, приобретал полотна у череповецких и вологодских мастеров, в том числе - и у Бороздина, чем и поддержал его. Спасибо Лунину за то, что произведения не оказались за границей. Часть картин О.А.Бороздина из коллекции Евгения Михайловича была представлена на юбилейном вернисаже. В их числе и любимая мною картина «Синие тени», передающая красоту русской зимы.
Мы не раз беседовали о творчестве, русской живописи. Когда я спросил Олега Александровича, есть ли у него Учитель, художник удивился:
- Я люблю природу. У меня были излюбленные тропинки, дорожки, горки, ходил по ним, накапливал впечатления. Я всегда жил, не отделяя себя от природы. А природа - великий художник, выше её художника нет, она - совершенство. Поэтому природа для меня самый хороший Учитель. Поверите или нет, но я, дожив до глубокой старости, как в детстве, по-прежнему любуюсь каждый цветочком.
Ну, как не поверить!
Подтверждение тому - эта прекрасная выставка, эти полотна, радующие сердце.
Геннадий Сазонов, член Союза писателей России