Земное искусство небесной красоты - духовное удвоение реальности и утверждение иллюзии. Действительность одевается блистательным покровом, «что» и «как» (содержание и форма) радостно сливаются и в тишине остановленного мгновения звучит прямая речь Вечности. Быть может, сын Давида царь Соломон был не очень прав. Если все проходит, то нет смысла существования. Художественно инсталлированные Идеи воздействуют на человеческие эмоции веками и тысячелетиями.
Художник обычно хочет-должен досягать идеального, обладает чувством красоты и никогда не использует материал, который его отталкивает. В романах Ф.М.Достоевского можно найти максимы на все случаи жизни при стертой границе между прошлым, настоящим и будущим. Влюбленный в «прожигающую» женщину по имени Настасья Филипповна главный персонаж «Идиота» князь Л.Мышкин экзальтированно восклицает: «Мир красотой спасется».
Литературный образ с сочувственным отношением автора вбирает в себя черты Христа, а уверенность в спасительной роли красоты - достояние века Просвещения. Данное высказывание восходит к эстетствующему поэту Ф.Шиллеру. В восприятии писателя и читателя «идиот» - это «не такой, как все», а в конкретном случае - очень духовно развитый и совершенный субъект. В романе воплощен идеал единения на любовно-эстетической основе.
Мир спасает не красота, а трудно преодолимое стремление к ней. Сама по себе красота - не спасатель, а свидетельство уже спасенного мира. Благолепие и изящество присутствуют не только в высших сферах. Стремление жить по законам красоты в делах - отношениях сохраняет мир, а обратная тенденция его уничтожает. Красоту можно присвоить, лишь став ее частью.
Красота всегда привлекательно-убедительна. Не писсуар М.Дюшана в галерее, а идейное Искусство требует жертв, умножает качество личного времени и возвышается над ползучей «философией успеха». Искусство с эстетическим ядром-идеалом как истинное «пиршество духа» не всегда точно изображает предметы быта, однако экспонирует глубину и полноту бытия с Всемирной братской цепью. Культ художественности взвевает жизнь до уровня искусства.
Эстетика есть этика будущего, а прекрасное - символ морального добра. Бесконечно- совершенный идеал - точка отсчета нравственности с высоким чувством сострадания. В «Идиоте» имеется в виду красота не эстетическая, а нравственно-этическая и говорится о сострадании человеческом. Однако моральный контент в форме предписаний (библейские заповеди, «золотое правило» этики как эмбрион социальной справедливости) практически неисполним. Строгий и проверяемый смысл имеют только негативные и кодифицированные юридические запреты.
Кванты красоты жизни есть предпосылка ее справедливости. Прекрасное порождает добро (прекрасное- деятель, добро-объект). Зародыш любой морали- материнская любовь, а высшая степень нравственности-самопожертвование. Однако эстетические элементы начинаются с колыбельной песни и младенец совершает выбор не нравственный, а эстетический. Смех младенцев иногда чарует ямочкой на щечках. Искусство радости произрастает на сырье детства, обостряя чувства принятием и юмора, и трагизма бытия. Эстетический идеал - старший брат художественной деятельности и самодеятельности.
Не склонный к материализму Платон регулярно искушался Вечностью, испытывал «муки слова» и полагал, что искусство - это проявляющийся во время выхода художника «за пределы своего разума» божественный дар. Утонченные евреи считали данного философа учеником Моисея. Без платоновской философии почти невероятна древнегреческая литература. Будучи сам поэтом, Платон подвергал остракизму художников из своей утопии, ибо они нарушали стройность общества и философствования «вообще». Впрочем, изгнав миф и Гомера, Платон тут же начинает создавать собственные мифы (См.: Неизвестный Э.И. Кентавр: Эрнст Неизвестный об искусстве, литературе и философии.- М., 1992.- С.89).
Его ученик и соперник Аристотель смотрел не только на небо и рассуждал в своей «Риторике» примерно так: «Если бы человеческая природа включала в себя разум без эмоций и воображения, то можно было бы обойтись считыванием высказываний (силлогизмами). Поскольку дело обстоит совсем иначе, нам остается употреблять усилия к просветлению эмоциональной сферы и приведению ее в возможную степень адекватности».
Мудрые греки сущность красоты усматривали в эстетическом воспитании и обозначали художественное творчество, ремесло и мастерство словом «тэхне». Мастерство есть наличие образов действий, целостно вписанных в образ мира. «Техника» проистекает от греческого «тэхне». Техника-мастерство-искусство не всегда справедливый мир асимптотически придвигают к совершенству. В большом Искусстве техника умирает в Образе. Даже обрублено-усеченная Венера Милосская обладает высоким «драйвом».
Военизированная, скованная железной дисциплиной древняя Спарта не могла противостоять «прекраснодушным» Афинам, чьи философы вели бесконечные диспуты на портике Академии, а жители тешили глаз «бесполезной» архитектурой Парфенона.
В новозаветном Риме ремесленник, искусство и художник всходят к общему латинскому корню «арт». Однако образные формы яви регулярно вычленялись из практической деятельности. Благотворитель с нарицательной фамилией «Меценат» с помощью искусства и финансов направлял духовно- идеологические потоки. Поэты, музыканты и художники спорили о Вечном и дружно предавались плотским утехам. Их победили тупые и грубые перво-христиане. От античного искусства остался реализм с горячими страстями и оттенками скорби от быстротечности жизни.
Эстетика включает в себя сенсуализм в качестве младшей сестры и часто ассоциируется с эротизмом. Сфинкс, русалка и кентавр как перво-образы искусства есть плод конкретного ощущения. Чувственное предшествует логическому. Поэтому оно не совсем высшее, но первое. Поэмы Гомера и теоремы Евклида имеют разное значение, однако в природе искусства со сверкающими на Солнце рапирами красоты - предчувствие научной истины. Напряженная кривая зафиксировалась в живописи и скульптуре раньше, чем была рассчитана траектория космического полета. Наиболее эстетичные формы есть и наиболее экономичные (В.Е.Татлин).
На уровне инстинктов и внушения действительный член Академии художеств и рядовой кандидат искусствоведения принципиально не различаются. Даже заранее отобранные администрацией люди с портфелем и портфолио ходят за пробуждаемыми лирой (лира - меньше, чем рубль) чувствами. Всякое принуждение внимания - непомерный труд. И только сила эмоций всегда первенствует безраздельно. Эмоции и светотени чувств- особый ракурс внутренней жизни. Ценностные ориентации основываются на самих себе. Художественный образ есть экспресс-метод выражения и познания истины.
Значимость эмоционального фактора приотворяла надежная спутница вождя революции Н.К.Крупская: «Определенное мировоззрение только тогда входит в плоть и кровь, когда оно связывается с эмоциональными переживаниями, и только тогда оно прочно. Тут особую роль играет искусство...».
В искусстве созидатель получает больше, чем созерцатель. Духовный мир как субъект в арт-продукте выражается, а в качестве объекта - изображается. Стихия самоотдачи не знает сальдо. Демиург живет в Образе и заряжен эстетической силой. Отдавая части духа, художник рождается второй раз для Вечности.
Однако «презумпция коммуникативности» искусства предполагает сотворчество, умение морщить лоб на вернисаже и «над вымыслом слезами обливаться». Без зрителей-слушателей-читателей ослабевает творческая потенция. Присутствие на выставке или концерте двух с половиной человек только при очень богатом воображении можно трактовать как избранность «творца». Доступность красоты замысла соизмеряет экстаз творчества и радость восприятия.
Эмоции искусства не всегда укладываются в «катарсис» и иногда стремятся к действию. Музыка и песни- не только аудиальные свидетели эпохи, но и духовное оружие политического гротеска. Слово вызывает чувство, а музыка - откровение без рациональных аргументов и доказательств. Музыкальная ткань синтезирует мгновение и Вечность. Не все творцы «обязательно» были голодными, однако и формула «будет хлеб - будет и песня» не имеет запаха Универсалии.
Охваченный жаждой всесожжения Поэт и Гражданин Эжен Потье уловил притягательные черты Парижской Коммуны и назвал свой политический хит «Интернационал» (муз. П.Дегейтера). Он не поддается модернистской аранжировке. Вопреки иронистам, мажорные слова (перевел на русский язык А.Я.Коц) и мелодия актуализируют макросоциальный аспект эстетики. Как символ и оружие борьбы, данный не оранжевый продукт духа стоит вместе с красным знаменем, пятиконечной звездой, изображением серпа и молота.
За семьдесят два дня пролетарской весны красное знамя утвердилось как притягательно-объемный образ. Красный - основной геральдический цвет бунта, восстания и борьбы. Вероятно, ранне-кроманьонский Homo и измочаленный раб воспринимали проливаемую во имя сакрального кровь как воплощение самой жизни и верили в магию красного цвета. Алые цветы, плоды и предметы заменяют кровь во многих обрядах и обычаях.
В результате анализа французского политического либидо систематически живым ленинским самосознанием был сотворен «мир-дух» под названием «партия качественно нового типа». Возбудителем очагов политического действия и организационной пружиной шлифовки-консолидации убеждений стал печатный первенец партийной журналистики по имени «Искра». Агитационный язык революционной публицистики идеологизировал обыденное сознание.
Живые представители серии «пламенные революционеры» не всегда, как книжный богочеловек Рахметов, развивали физическую силу и «спали на гвоздях». За всем тем они создавали действие всеобщей страсти и слегка опровергали шутливый афоризм Б.Шоу «умные приспосабливаются к миру, а дураки стараются приспособить мир к себе, поэтому изменяют мир и делают историю дураки».
Одержимость идеей революционного левого поворота пренебрегает трезвым анализом возможностей-последствий. Не маленькая революция отрывается от религиозного целого и продуцирует новую нравственность. Дышащая драмой и водкой Россия как «неподвижный монгол» (К.Маркс) услышала Зов Космического Беспредельного. Многотысячные жертвы на алтаре ищущей не среднего, но последнего пасхально-коммунистической веры, должны были доказать магическую связь между идеальной политико-эстетической формой и ее реальным воплощением на одной шестой части суши.
