Карл Маркс продолжает поджигать наши сердца

В мае текущего года все прогрессивное человечество будет отмечать 200-летие со дня рождения своего пророка К. Маркса (1818-1883). После отхода в вечную жизнь он не растворился в историческом пространстве, как улыбка чеширского кота. Уже более века не вянут цветы на его могиле в Лондоне. Поиск по словам «Карл Маркс» в системе Google дает около 1 млн. ссылок.

В памятной «анкете» дочерей К. Маркса (ее иногда называют «Исповедью») на вопрос «Ваши любимые поэты?» респондент конкретно ответил: «Эсхил, Шекспир, Гете». В оптимистической трагедии о докторе Фаусте с неизбежным слиянием поэтического и философского начал раскрываются, как внутренние грани, и эсхиловский Прометей, и шекспировский Гамлет. К этим именам можно добавить не названных в «Исповеди» А. Данте и М. Сервантеса, которые не сходят со страниц пророка коммунизма.

Пламенеющий Карл Маркс жил не на Марсе и ясно осознавал смысл жизни как практичное дело по изменению окружающих реалий.

В сердце отказавшегося от национальной идентичности Карла Генриха Маркса бушевал общественный темперамент. Еврей по рождению К. Маркс однозначно видел в буржуазии-капитализме первостатейного противника. Главным объектом критики являлось всеобщее отчуждение. Философия есть не просто увлекательная «игра в бисер» и метод познания мира, за который отдал жизнь дядя Авель, а средство его преобразования.

Все свои финансовые активы рожденный не телевизором К. Маркс привычно хранил в самом маленьком отделении кошелька. Великий философ и экономист не умел обращаться с деньгами. Предприимчивый Ф. Энгельс унаследовал фабричное дело отца и выписал своему другу пожизненную пенсию. К. Маркс мог метать копья в сторону буржуазии при условии, что капиталистическое предприятие обеспечивало ему жизнь. Пахнущая многотиражной «Рейнской газетой» всеобъемлющая марксова система вмещала этическую компоненту с катарсической нотой и апеллировала не только к разуму, но и к чувству сострадания.

Познавший цену искренней женской любви К. Маркс считал, что греческая красота есть отражение наивного детства человечества и отдавал всю мощь своего восточно-еврейского интеллекта решению гамлетовского вопроса освободительной борьбы. В конспекте «Эстетики» гегельянца Ф.Т. Фишера Маркс записал, что революционная коллизия должна стать центральным пунктом трагедии. В радикализме трагическое проступает как высший фазис героического.

Согласно «Евангелию от Маркса», освоить все богатство культуры можно только после экономической эмансипации. Сами по себе идеи и идеалы выводят только за пределы идей старой действительности. Без силы идеи становятся суеверием. Реализаторами идеалов должны быть не «твари дрожащие», а «субъекты истории», могущие употребить практическую силу.

О предвкушающем возмездия пролетариате К. Маркс высказывался как философ, отягощенный немецкой классикой. В сущности, индустриально-избранные люмпены – это гегелевское «ничто», способное совершить революцию и стать «всем», то есть «бытием». Пролетариат – слово латинское. В античном Риме так называли граждан, не владеющих никакими «активами», кроме «proles»-потомства. Точный перевод с латыни – «бедные размножающиеся».

Если не совсем VIP-существование поставить к стенке, то оно становится сущностью. Голодные и легко квалифицированные политические инсайдеры с реестром неизбывных обид рвались в небо, чтобы съесть «кусок зажаренного Бога». Одухотворяющая прометеевская идея переводит теорию в практику. Главный пафос – восхождение с приращением бытия и нравственности. Пролетарии Маркса, подобно евреям Ветхого Завета, выбирают не «нормальный вариант» на постепенное улучшение своего положения, а судьбу изгоев, исполненных веры в свою высшую истину и конечное торжество.

Задолго до приезда В.И. Ленина на завод Михельсона К. Маркс как кузнец не только экономики манифестировал мессианскую роль вооруженной идеологией политической партии (Das Manifest der Kommunistischen Partei). Именно она должна показать человечеству Путь к «завершенному гуманизму» как высшему идеалу и оставить добрый след в памяти пенсионеров и льготников. Идеология «возвращается» в культуру под знаком классовой гегемонии.

Остающемуся обычно за чертой любого вида развития люмпену-гегемону как «придонному» социальному слою и апостолу революции даже застенки не казались страшнее реалий. Вместе с тем в «Немецкой идеологии» отмечалось, что интеллектуальная ограниченность поражает и патрициев: «... эта ограниченность развития состоит, таким образом, не только в том, что один класс отстраняется от развития, но и в умственной ограниченности того класса, который производит это отстранение...».

Гений несовместим с тотальным отрицанием и фатальной безнадежностью, а классики и основоположники первого ряда обычно пишут лучше публицистов. Из того же канонического произведения можно извлечь и такую эстетическую цитату: «каждый, в ком сидит Рафаэль, должен иметь возможность беспрепятственного развития».

Овладевшие искусством товарищества на почве журналистики К. Маркс и Ф. Энгельс критиковали буржуазную эстетику. В «Восемнадцатом брюмера Луи Бонопарта» часто говорится, что буржуазия «играла комедию». Однако классики акцентировали общечеловеческую сущность красоты. Отдавая приоритет писателям и Слову, гениями живописи считали Рафаэля, Леонардо да Винчи, Тициана и Рембранта.

На фундаменте однониточно понимаемого марксизма и системы препарированных цитат были возведены теории, пристраивающие искусство в контексте понятий «базис» и «надстройка» где-то между идеологией и наукой. Многие изыскатели и научпопники полагали создателем марксистской эстетики не К. Маркса, а Г.В. Плеханова. Во всяком случае, разоблачитель модернизма и декадентства Мих. Лифшиц напоминал, что «основоположники марксизма не оставили нам систематически разработанной теории этого предмета с определениями прекрасного и возвышенного... Нельзя рассматривать их глубокие мысли, имеющие отношение к искусству и литературе, как готовый ответ на каждый вопрос, возникающий в этой области».

Термину «идеал» еще не переставший быть марксистом К. Маркс предпочитал трактуемые в духе исторического материализма «цели» и «задачи», а творчество трактовал как «сложный труд». Марксистская Нагорная проповедь центрирует взаимосвязь материального и духовного начал. Эстетствующие марксисты утверждали истинностную природу правды как достоинства искусства. Рафинированное «искусство» они уподобляли абстрактному государству.

«Не пепла, а огня ищет человечество в прошлом», – гласит старый афоризм. Великому основоположнику коммунизма было не чуждо ничто человеческое и сверхчеловеческое. В сущности, именно поэтому К.Маркс продолжает поджигать наши сердца.