Чего ждать?

Власти Афганистана заявили о восстановлении Аль-Каиды и растущей концентрации боевиков в стране. Боевики прибывают из Пакистана, Сирии, Турции, Ирака, Средней Азии и даже Ирана. Кабул просит НАТО усилить интенсивность авиационных ударов по Аль-Каиде. Но думаю, что в Кабуле хорошо понимают невозможность такой интенсификации боевых действий НАТО.

Ведь и в Сирии группировка, имеющая в своей основе силы НАТО и прежде всего США, в течение трех лет практически лишь имитировала борьбу с террористами.

Не случайно кандидат в президенты США Д.Трамп обвинил Б.Обаму и Х.Клинтон в создании ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России. - РНЛ) на территориях Ирака и Сирии. Интенсивная и эффективная борьба с собственным детищем всегда затруднительна. Слишком много связей, воспоминаний, проектов и общих интересов остается между рассорившимися «родителями» и «детьми».

Тот же эффект присутствует и в Афганистане. Здесь борьба с Аль-Каидой для США будет лишь прикрытием концентрации этих, по своей коренной сути, антироссийских сил. О чём уже приходилось писать...

Противостояние США с Аль-Каидой или ИГИЛ - чистая риторика для убедительности усиленная на голливудском уровне поставленными в прямом эфире казнями нескольких несчастных американцев. Ни Аль-Каида, ни ИГИЛ никогда не откроют своих фронтов вблизи территории США. Но они находятся вблизи нашей территории и у них одно реальное направление агрессии - Российская Федерация.

Сейчас, когда проект хаотизации Сирии с Ираком тормозит из-за решительного российского вмешательства, эти же проекты и их исполнители плавно перетекают в Афганистан, откуда, как со стартовой площадки, начнется движение хаоса на север, к нашим границам.

США, даже при внешнем фиаско своего сирийского проекта, то есть даже при том, что Асад останется президентом САР, уже получили дивиденды от этой войны в виде интенсивного роста терроризма, налаживания систем его самообеспечения. В Афгане - это наркотрафик, а в Сирии с Ираком - торговля нефтью по демпинговым ценам. Есть и такой, пока не основной вид экономики терроризма как работорговля. Но всплеск этого экономического мотива терроризма еще впереди.

То есть, создана машина агрессии, которая может существовать только в соответствующей религиозно этнической среде и в силу географии этой среды естественно может двигаться только в направлении России. Этот механизм уже не нужно содержать через сложные схемы финансирования. Он сам себя окупает через криминальные экономические ниши. Это позволяет США, отрекшись от статуса родителя сего явления действовать уже в качестве борца с ним. Что предоставляет рычаги реального контроля над качеством и интенсивностью такой борьбы.

Практически, через механизмы международного контроля военных операций против ИГИЛ, на фоне растущего натиска сирийских, иракских войск и курдов, США могут перенаправить силы террористов в Афганистан и далее, в Среднюю Азию, на Кавказ, ближе к нашим рубежам. Оттянув, вынужденным для нас участием в Ближневосточной военной операции, часть российских сил от защиты собственных границ.

Существенным препятствием сейчас для террористов являются территории Турции, Ирана и какой-то мере Пакистана, которые закрывают театр проектных военных действий от прямого проникновения ИГИЛ.

В этом контексте перспективы выделения курдам мест их традиционного проживания на территориях ряда ближневосточных государств (Сирии, Ирака, Турции, Ирана) в территориально самостоятельное государство могут изменить ситуацию.

Ставка в борьбе с ИГИЛ на курдов, которые сегодня являются самой боеспособной частью коалиции, весьма вероятно может привести к оформлению их государственности с непредсказуемой идеологией. Хотя нетрудно предположить, что кочевники будут исповедать. Говоря проще, курды, приобретя государственность, которая, наверняка, будет далекой от светскости, могут открыть географически широкий и прямой путь сторонникам джихада в сторону России.

Важно учитывать, что Ближний Восток не наша территория и результаты, которые мы достигали в борьбе с террором Чечне в двухтысячных или в Средней Азии в 30-х годах прошлого века здесь невозможны.

То есть ИГИЛ может быть кратковременно ослаблен, но не побежден в полной мере.

Введя войска в Афганистан в 1979 г. мы отсрочили проект США по превращению этой страны в криминальную наркобазу и соответственно вошли в рискованную для нашей страны полосу реформ, не имея под боком мощной системы наркотрафика. Скорее всего, это нас спасло в девяностые, но не решило проблемы. Так как наркобаза в виде целой страны возникла и эффективно действует.

Сейчас мы ввели войска в Сирию и общими усилиями с Асадом и другими союзниками таким упреждающим ударом ослабим волну террора, отсрочим ее приход. Но не навсегда.

Пройдет время, и волна террора нас накроет, как сегодня накрыла волна наркотрафика. И кто может поручиться за то, что именно курды не будут определять силу этой волны...

Мы нуждаемся не в разовых акциях, а в системе упреждающих ударов...

Что же касается отношений с Украиной, то ситуация в чем то похожа на отношения с Германией в1941 году.

Уже все поняли, что Минск-2 не работает. Выход из этой ситуации только силовой. Алгоритмы включения в события армий также понятны. ВСУ наступает на Донецк. Российская армия вынуждена вмешаться в ситуацию. ВСУ разгромлены.

Сходство с 1941 годом в том, что каждый будущий участник войны хочет сделать явным виновником начала боевых действий своего противника. Мотив таких маневров понятен. Нарушение мирного договора это несмываемая вина и утвержденный международным правом статус агрессора. Для нас невероятно важно как мы вступим в эту войну. Если защитниками от агрессора, то это хорошая позиция, которую можно успешно отстаивать в поле международного права.

Здесь важно учитывать принципиальную опасность иллюзий славянского братства, о чем нередко приходится говорить и писать. Россия не раз страдала и страдает от этих иллюзий. Украина ушла от нас навсегда. И слава Богу! Конечно, во многом это те же русские! Но ополяченные и польскую любовь к беспорядку усвоившие генетически. Потому русскую общинную спайку и способность твердо стоять за общепризнанным лидером им не принять, ни понять невозможно. Уж не говоря о многом другом.

Украинцев порой коробит, когда говоришь что русским татары ближе, чем украинцы. Но это так. Татары надежны и потому ближе.

Застолбленный З.Бзежинским постулат о том, что Россию можно победить, лишь оторвав от нее Украину, ни что иное как старинная провинциальная польская обида на уход Украины в Россию еще в 17 веке.

Будь Украина тем, чем она пришла к нам при царе Алексее Михайловиче, то вообще не было бы проблем. Но ведь не зря многие бояре отговаривали тогда царя от присоединения Украины. Теперь-то мы видим, что пришедшие уходят, обогатившись землями принявшей их под защиту державы. В том числе уникальными малороссийскими черноземами, на которых можно прокормить пол планеты. Им этот уход выгоден, так как удается прикарманить изрядное имущество. Оставаясь же в СССР, украинцы всегда бы рисковали утратой необоснованно им советскими властями приписанных земель.

Русским, как правило, непонятна эта экономическая подоплека украинской ненависти. У нас принято говорить о зомбировании населения пропагандой Киевского режима. Но думаю, что украинцы-то хорошо понимают, что для них значит дружба с Россией. А означает она всегдашнюю неопределенность статуса Малороссии и Крыма. Ненависть же к России проблему неопределенности снимает. Как говаривали в армии еще в годы моей срочной службы: «когда имеешь дело со старшиной, знай, с кем имеешь дело». То, что старшина был украинцем, подразумевалось.

У нас и по сей день существенная часть истеблишмента украинцы. Даже, по словам президента, у него в друзьях хохол и два еврея. Есть ли у президента русские друзья, как-то не озвучивалось. Хочется надеяться, что есть.

Конечно, дело не в национальности. В каждом народе есть хорошие и плохие люди. Но каждый человек, независимо от того плох он или хорош, понимает, что кровь, текущая в нем, приобщает его к той или иной нации. И что это не пустяки.

Военная точка в проблематике последствий Переяславской рады будет поставлена после разгрома ВСУ.