Холодная осень «Русской весны»

Мой новый знакомый, дончанин, известен как полевой командир.  «Кержак», - представил его в один из апрельских дней ведущий телепередачи «Русская весна на Донбассе», в которой  я участвовал по скайпу. Потом наши пути пересеклись в одной из московских больниц, где я оказался с благотворительной помощью, а он проходил лечение после  тяжёлой контузии. Мы узнали друг друга и договорились о встрече, когда ему позволит здоровье.  На днях мы встретились в Александровском саду.

Ветерану боевых действий на Донбассе на вид лет 35.  Среднего роста, сухощав; длинные прямые волосы, пальцы хирурга, скульптора или пианиста. А за плечами - окопы Славянска, отступление под огнём в Донецк,  Саур Могила.  Нижнюю часть лица время от времени искажает гримаса - результат контузии. Он выбрал лавочку напротив памятника Александру I. Оказалось, неслучайно.

- У меня перед ним, - кивок в сторону бронзовой фигуры, попирающей ногой трофеи, - чувство вины за всех своих соотечественников, и живых, и мёртвых. При жизни Александра многие обвиняли его в трусости, бездарности, нерешительности, потомки вообще превратили его в ничтожество. А ведь он одолел неодолимого, казалось всем, завоевателя Европы. Он, вопреки мнению большинства в России, не слушая доводов осторожного Кутузова,  задался целью покончить  с непобедимым полководцем в Париже, именно в Париже. И с неимоверным упорством довёл свой замысел до конца.  В нашей истории, после Петра,  равным ему можно назвать только Сталина.  Да, да, не возражайте.  Я сравниваю Александровы года, 1812 - 14, со Сталинскими, 1941-45.   Генералиссимус  добил  Гитлера в столице Рейха, имея сильных союзников, которые с первых дней войны составили с ним коалицию. Царю же пришлось буквально отвоёвывать себе союзников у Наполеона, которые ему служили при походе на Москву. И до самого конца, до падения Парижа,  не было уверенности, что все эти пруссаки и другие немцы, австрияки и прочие не изменят, не ударят ему в спину. Поэтому весь заграничный поход своей армии Александр провёл в неослабном напряжении. Надо было наступать, маневрируя, мирясь с неудачами в мелких сражениях и не  допуская  разгрома своих основных сил.  Это была гениальная тактика, учитывающая военный гений Наполеона!  Но чего она стоила царю, который дал обет перед Богом одолеть Антихриста! Не удивляюсь, что после победы над французами  император  поддался искушению отказаться от тягот власти, сменить дворец на скит отшельника. Знаете, я верю в святого старца...  Очень правдива та история. Вы, Сергей Анатольевич, насколько мне известно,  опубликовали свою версию?

Произнося эти слова, мой собеседник покручивал рукоятью инвалидной трости,  поставленной между коленями.   Я, устроившись на лавочке рядом, от ответа на вопрос уклонился:

-  Предлагаю вернуться к этой теме позже, за кофе. А сейчас мне не терпится поговорить о делах в Новороссии.

Кержак оставил трость в покое и откинулся к спинке лавочки. Подумав, произнёс:  

- Похоже, что Новороссия приказала долго жить, так и оставшись неизбывной мечтой. Всё разгромлено, и в Донецке, и в Луганске. Руины, криминал и коррупция. Население ждёт любых перемен, только скорей бы  прекратился этот кошмар. Люди за этот год убедились в неспособности революционной власти справиться с проблемами в тылу. На местах всё те же лица со времен Партии Регионов, произвол. Понятно, Россия не потерпит каких-то там народных республик под боком, тем более, внутри её, без олигархов. А при них, родимых, продолжится разворовывание Донбасса. Как в Крыму. Там тишком, позорными методами  устраняют от власти героев сопротивления. Чалому вместо Героя России - фактически опала; присланные из центра назначенцы находят общий язык с местными ворами, которые притаились было. Что будет дальше  в Малой Новороссии, как Вы наш край называете?  Я думаю - катастрофа.  Для всех нас,  не выпускавших все эти месяцы оружия из рук.  Добровольцы из России, кто уцелеет, вернутся домой  отнюдь не сторонниками власти. Они уже проникнуты идеями социально ориентированной экономики «по-донецки» и будут сильно обижены на Кремль.  А вот мы, местные... Куда нам податься? В Россию? Вроде как новая жизнь это неплохо, но без гражданства, без средств и перспектив как-то всё видится в мрачных тонах. Что будет завтра, не знаю, но пока так. Русская весна закончилась холодной осенью.

- Я склонен разделить  некоторые ваши опасения, - дипломатично поддакнул я, - хотя завтрашний день вижу не в таких мрачных тонах. Сам факт, что Россия, придерживаясь буквы Минских соглашений, остаётся на стороне республик Донбасса,  свидетельствует, что своих она не бросит. Отношение к беженцам это подтверждает. Понятно,  Америка хочет втянуть Россию в широкомасштабную войну. Вы хотите такой войны? Погодите, не отвечайте, а то я собьюсь. Все соцопросы населения эР-эФ выявляют поддержку сопротивления киевскому режиму на юго-востоке. Из России идёт всесторонняя помощь Донбассу продуктами питания, лекарствами, предметами первой необходимости; вы получаете боеприпасы, от добровольцев нет отбоя. Сторонники свободной Новоросии разделились. Одни обвиняют нашего президента в неспособности на решительные действия после Крыма, который создал для России массу проблем, другие  продолжают надеяться на «хитрый план Путина». Признаюсь, я отношусь к последним лишь потому, что просто не верю, что можно вот так взять и «слить» Донбасс. Это в первую очередь безнравственно. О последствиях такого шага внутри России для «шагнувшего» говорить не буду. Он может стать началом нового распада страны, которая в марте 14-го года возродилась в вере, что наступает весна самого большого в мире разъединённого народа, что начинается собирание потерянных в Беловежье земель.

Кержак иронически усмехнулся:

- Минские соглашения как раз подтвердили тот очевидный факт, что Россия своих уже бросила.  Давно бросила, ещё  в позапрошлом апреле.  Я не хотел в это верить, боролся в себе с очевидными фактами.  Как и большинство моих земляков, я находился под чарами  вашего  президента.  На пресс-конференции в начале марта прошлого года он, помнится, уверил нас: «Если люди попросят нас о помощи, а официальное обращение действующего легитимного президента Януковича у нас уже есть, то мы оставляем за собой право использовать все имеющиеся у нас средства для защиты этих граждан.   Это крайняя мера». Под крайней мерой, все мы поняли, предполагался ввод российских войск. Куда, спросите вы? Так  пресс-служба Кремля уточнила: где возникнет «угроза жизни граждан Российской Федерации, наших соотечественников». И недвусмысленным было постановление Совета Федерации от 1 марта в ответ на обращение  Президента Путина «Об использовании войск Российской Федерации на территории Украины». Правда, это постановление вскоре отменили, но мало кто из нас воспринял этот шаг назад, как  трусость на реакцию Запада. А вот Киев именно так и понял. АТО усилилась, преступления хунты, до того единичные, превратились в массовые, а Москва ограничивалась выражением озабоченности. Наконец произошло то, что оправдало бы «крайнюю меру» Кремля, с какой стороны ни посмотри, - событие в Одессе 2 мая. Подумать только, в русском Городе-герое националисты-западенцы устраивают костёр инквизиции! Я вашими словами говорю, Сергей Анатольевич, - ПК примолк, открыв сумку на плечевом ремне, вынул распечатку. - Вот, читаю: «Когда каратели-любители, от правосеков и футбольных фанатов, подожгли Дом профсоюзов, наш прославленный крейсер «Москва» мог бы и «подымить» на одесском рейде, для острастки хотя бы. Не решились. Или севастопольские адмиралы оказались некурящими... А может быть, сгоревшие одесситы просто не успели «попросить о помощи»? Или кричали недостаточно громко. Кремль ведь далеко и высоко. Там могли не услышать». - ПК спрятал распечатку моей статьи и заключил своими словами. - Одесса лишила меня последних сомнений.  Москва кинула нас, сторонников единой, Большой Новороссии, Донбасс «сливают». В этом уже нет сомнений.

Мой собеседник умолк. А мне нечем было возразить ему. Так, не обменявшись ни словом, мы просидели несколько минут. Я вспоминал много раз передуманное и в десятках статей изложенное, что подтверждало горестные умозаключения ПК. В унисон с ними звучали слова спикера  Думы  Сергея Нарышкина из интервью телеканалу "Россия 24" накануне запланированных на 25 мая  Вашингтоном «выборов» в президенты Украины олигарха Порошенко:  «Непроведение выборов президента на Украине будет большим злом, чем проведение». Видимо, ради этого «меньшего зла» мы увели свои войска подальше от Украины,  позволили  отъявленным братьям обстреливать нашу землю, нарушать её границу,  а на Донбассе проводить кровавое АТО, с тысячами трупов мирных жителей. Насилие карателей киевско-львовской хунты над  сторонниками федерализации Юга и Востока, одесская аутодафе, сродни инквизиции, давала  Москве моральное право на вмешательство в события  обезгосударствленной (в результате переворота 22 февраля) территории  площадью 577 тыс. кв. км.  Но официальная Россия по каким-то соображениям решила «уважить выбор украинского народа». То есть признать незаконные выборы, организованные незаконной властью, не признавая в то же время правительства республик Донбасса и рекомендуя им, непризнанным, воздержаться от собственного референдума, ради меньшего зла. Так получалось? Следовательно, Москва решила признать президентом ставленника хунты, которого изберут (кто бы сомневался!).  Видимо, Нарышкин понимал уязвимость такой позиции в общественном мнении. Поэтому поспешил придать оттенок неопределённости «мысли изречённой»: «Исходим из того, что нынешняя власть на Украине нелегитимна. Степень легитимности власти и президента, избранного в случае, если выборы состоятся, будет, на мой взгляд, неполной». Восстание на Донбассе наш спикер посчитал (во всяком случае «на публику») «внутренним делом» Украины. Он задал нам загадку, кого признавать, «Полупрезидента» или «Полунепрезидента». Как это согласовывалось с мнением  нашего Президента? Ведь, помнится, Владимир Владимирович высказывался, что  по действующей тогда конституции Украины эти выборы проводить нельзя, ибо условия выборов не соответствуют стандартам. Сначала надо-де  провести референдум по основному закону,  выборы в ВР, затем оформить конституционное отстранение Януковича. Потом уж думать о новом президенте.  Но загадочное словоблудие Нарышкина на фоне высказываний Владимира Путина давала надежду, что, при несоответствии тех выборов  международным стандартам, Россия в любой момент вольна вернуться на позицию конца февраля-марта. Призвать к действию легитимного «президента в изгнании» Януковича. Известные события вскоре заметно ослабили эту надежду.  К началу лета 2014 года она сменилась нетерпеливым ожиданием какого-то оригинального хода Кремля, остроумным и решительным действием нашего Президента, который враз, не давая опомниться Западу, поставит точку на превращении Украины в предполье  перед последней полосой обороны России. Но всё реже в официальных устах, в одобряемых «политшоу»  звучали «хунта», «необандеровщина», «укрофашизм», «нелегитимность». «Рассудку вопреки, наперекор фактам», наши руководители с какой-то  маниакальной настойчивостью принялись везде и всюду твердить о заинтересованности России в существовании «единой и неделимой» Украины. Будто она не удаляется в сторону НАТОвской Атлантики, не напитывается ненавистью ко всему русскому (а значит, и общерусскому) целенаправленной государственной пропагандой. Эту большую, этнически разнородную,  многоконфессиональную, цивилизационно-противоречивую, внеисторическую Украину, созданную по выкройкам большевистских вождей, можно сохранить лишь при федеративном устройстве. Но для выживания её правящих элит необходима «дэржава унитарна», в чём они имеют определяющую поддержку бандерофашизма и «свидомого украинства». Именно в такой Украине заинтересованы Вашингтон и Брюссель. А странная позиция Москвы (пылкая поддержка единой Украины со сдержанными рекомендациями регионального самоуправления)  объективно лила и льёт сегодня воду на мельницу  западно-украинских ультранационалистов. 

Мои размышления прервал голос Кержака:

- Упущено время. Не вернуть, не повторить. В  марте-апреле  14-го года возникла благоприятнейшая ситуация, которую, будь на то воля России,  могли использовать сторонники русского единства.  Притом, без  большого  риска для Москвы. Запад никогда не решится на войну с Россией, учитывая её ядерный потенциал, а в Европе понимают, что весь континент в таком случае станет зоной боевых действий, выгорит дотла. Внешнеполитическая изоляция и санкции были бы для неё те же, что теперь, зато враз решилась бы задача, на решение которой теперь придётся затратить не один десяток лет. Если она в новых условиях вообще решаема. Российскому МИДу не в Москву надо было Зурабова отзывать, когда на Украине фактически наступило безвластие, а  направить его в  Крым.  В Симферополе дать убежище законному президенту Януковичу и его администрации, чью безопасность гарантируют военнослужащие базы ВМС РФ. Бежавший от расправы боевиков Майдана президент делает заявление о военном перевороте в Киеве, отдаёт приказ армии и внутренним структурам навести порядок в стране и обращается к России за военной помощью. Уверен, Янукович, будучи гостем командующего Черноморским флотом стратегического партнёра, именно так бы и поступил. Он податливый малый. С отделением Крыма пока можно было бы  не торопиться. Поскольку рассчитывать на уступчивость хунты во главе с Турчиновым и Яценюком не пришлось бы,  Москве при таком раскладе ничего иного не оставалось бы,  как исполнить  союзнический долг перед братским народом.  Никакого серьёзного сопротивления со стороны армейских подразделений хунты и правосеков можно было не опасаться. Каковой тогда была украинская армия, мы увидели в Крыму. Молниеносное  движение российских частей через Донецк и Харьков на Киев и дальше - до р. Збруч застало бы Запад врасплох.  Достаточно было бы  занять опорные пункты в  южных, новороссийских областях,  высадить морской десант в Одессе с выходом к Приднестровью,  взять под контроль Днепропетровск. И там, посадив Януковича на белого коня, проводить его до Киева. Всё легитимно. Депутаты от Партии Регионов с видом победителей возвращаются в Раду, а та «одностайно» (вы же знаете нас, хохлов) принимает решение о федерализации Украины.  Мы бы уж, будьте уверены, постарались бы выделить если не как одну федеративную землю от Северского Донца до Дуная,  то три исторических республики: Донецкую с Харьковом, Криворожскую и Одесскую. Вот эта Большая Новороссия впоследствии и решила бы, с кем ей вступать в федеративные отношения - с Малороссией или с Россией. А лучше, пока сыр-бор, оставить Новороссию независимым государством содружества.  Автономный Крым же, как отдельный субъект, наверное, бы сразу попросился  в Россию. Не исключаю, что галичанские области можно было бы с лёгкой душой, под   компенсацию за треволнения в Европейском Союзе, отдать Польше, а Закарпатью и Буковине дать возможность определиться. То же Волыни: с галичанами ей оставаться  в родной Польше или лучше войти в Малую Русь.  А может и к батьке присоединиться, создав с северным соседом Федерацию Белая Русь. Всё это можно было бы осуществить, решись Владимир Путин на Суворовский  бросок.  Европа, с которой дядя Сэм не слазит, и охнуть бы не успела. Не верю, что ваш гарант  оробел перед «громадьём» такой  немыслимой удачи. Не дали осуществить. Сильные единомышленники у него  есть, но «серые лидеры» шестой колонны в России не менее сильны и опасны.

- Гладко на бумаге, - неуверенно промямлил я, лишь бы возразить. - Вы говорите, те же санкции. Нет, не те. У Запада в резерве против нас отключение системы банковских расчетов СВИФТ, полное прекращение поставок оборудования и запчастей, лишение нас долгих низкопроцентных  кредитов, искусственное снижение цен на нефть и кое что ещё, о чём мы не предполагаем. Кроме того, если наши самые надёжные союзники, Казахстан и Белоруссия, молчаливо нахмурились, когда Россия вернула Крым, то  они вообще бы отвернулись, если бы произошло расчленение Украины. И что бы мы делали с Большой Новороссией, с 20-ю миллионами жителей, нуждающихся в помощи? Для нашей экономики и крошечный двухмиллионный Крым - ощутимый груз. Это при том, что доходы от нефти продолжают падать.

Мой собеседник, видимо, не терял времени на больничной койке - с ноутбуком не разлучался. Он терпеливо выслушал моё сбивчивое возражение и уверенно  отвечал:

- Тогда у президента Путина, оседлавшего русского медведя и загнанного  в угол, остался бы один выход. Только один. Как человек решительный, он воспользовался бы им, невзирая ни на какие опасности.  Он решился бы, наконец, на спасительные социально-экономические реформы, начал глубокую, отвечающую вызовам времени индустриализацию. Долой ВТО, монетаризм! Либералы - прочь от экономических  рулей и рычагов! Решительная  национализация Центробанка! Полная, на жизнь целого поколения, мобилизация ресурсов, всей страны, опора на просвещённых патриотов.  Через несколько лет Россию, а с нею свободную Новороссию, было бы не узнать. Она  стала бы привлекательной для всех, кто ищет свои пути. А лидеры незалежных остатков могли бы выбирать, у кого им лучше быть марионетками. Но... но...

Вдохновение, отразившееся на суровом лице Кержака, как рукой сняло. Он поправил пальцами сбившуюся на лоб прядь волос и закончил этот короткий монолог другим  тоном, устало:

-  Время упущено.  Мы, новые россы,  имеем Минск,  - для нас это, что Версаль или Карлсхорст для немцев. Если бы нас не остановили наши доброжелатели под Мариуполем  и в западном направлении, то мы до идеи Минска сами дошли бы, как победители.  Ещё мы имеем  унитарную Украину, в которой «особый статус Донбасса»  будет выражен правом скандировать «Слава Украине! Бандере слава!» на русском языке. А вдобавок  сможем вспоминать ночью, под одеялом, что была  Новороссия - то ли  мираж, то ли какая-то Атлантида, которая сгинула в  газосланцевых недрах Юго-Востока. Россия же получит, по меньшей мере до конца века, у своих границ  наиболее враждебную за всю свою историю страну Украину - члена НАТО, с  полумиллионной, обученной, вооружённой американцами армией,  американские базы под Донецком и Харьковом,  у Перекопа. Никто на берегах Северского Донца добрым словом русских братьев не вспомнит. Отступников вспоминают другими словами.

На этом Кержак резко, но с трудом поднялся с лавочки, давая тем самым понять, что ему пора в больницу. Я предложил ему выпить кофе за решёткой сада и вызвался проводить его до  метро. Проходя мимо памятника Александру I Благословенному, полевой командир  остановился, сделал, с достоинством поклон, потом  сказал, обращаясь ко мне:

-  Представляете, какой урон понесла бы Россия, если бы этот вождь народа в нерешительности остановился бы на Немане, провожая удовлетворённым взглядом удаляющиеся спины врагов? Ведь Наполеон скоро вернулся бы, с ещё большей армией французов и их сателлитов, уже всей Европы, а с юга вторглись бы турки и персы, с севера - шведы. И величайший завоеватель вряд ли повторил бы свои ошибки. Чем бы новое вторжение ни закончилось,  Россия была бы обескровлена и разорена, отброшена на сотню лет назад.  Его хватали за руки близкие, умоляли придворные, многие генералы настаивали - нельзя переходить роковую реку! А он, взяв на себя всю ответственность за 35-миллионный народ, не дал  Бонапарту прийти в себя, преследовал его до  Парижа, где православные священники провели молебен во славу России. Как жаль, что я не современник Александра. Дошёл бы с ним до Киева.

-До Киева? - удивился я.