https://pikabu.ru/story/saraevskoe_ubiystvo_10013060
Убийство в Сараево предсказуемо стало новой порцией масла в костер традиционной полемики венских и чешских газет по поводу ситуации на Балканах и австрийской политики в Боснии. В условиях разгоравшейся антисербской истерии в Австро-Венгрии чешская пресса старалась выступать в роли адвоката Сербии и сербского населения Боснии и Герцеговины. «Сараевское покушение вновь оживило пугало великосербской пропаганды. Венские газеты вновь повторяют фантастические сообщения и слухи, – констатировал «Час», полемизируя с венской прессой. – При этом они самым грубым образом злоупотребляют патриотическими чувствами населения империи, танцуя циничный канкан над огромным династическим и человеческим горем… Пока что мы констатируем пустоту в сведениях о нападавших и задаем вопрос: возможно ли на основе собранного материала… сделать вывод о том, что преступление Чабриновича и Принципа является делом рук Сербии, как намекают сараевский староста и сараевская полиция и что категорически утверждают венские газеты? Трагедия сараевская слишком печальное и слишком серьезное событие для того, чтобы извлекать из него политический капитал и подозревать другие государства без достаточных на то оснований» (Čas. 30.6.1914. Číslo 178).
Бурю негодования в чешской прессе вызвали антисербские выступления хорватов и мусульман, прокатившиеся по Боснии и Герцеговине в первые дни после убийства в Сараево при демонстративном попустительстве австро-венгерских властей. «В Сараево, Мостаре и других городах… прокатились погромы сербского населения. Около сотни сербских лавок и магазинов было разграблено фанатичным хорватско-мусульманским сбродом; здания сербских обществ и школ были разрушены; нападению подверглось и жилище сербского митрополита, – эмоционально сообщал корреспондент «Часа» 1 июля 1914 г. – Поступают сведения об антисербской резне, о раненых и убитых… Мы не понимаем, как могли вспыхнуть антисербские насилия… После покушения на улицах Сараево находились войска и должны были быть предприняты необходимые меры безопасности… Сербское население Боснии и Герцеговины, искренне преданное династии Габсбургов, не виновато в том, что в его среде нашлись преступники… Многим хотелось бы, чтобы сербы были исключены из позитивного политического процесса, но если сербский народ, составляющий большинство населения Боснии, будет загнан в лагерь врагов империи, пострадают интересы монархии» (Čas. 1.7.1914. Číslo 179).
Об антисербских погромах, вспыхнувших в Боснии на следующий день после убийства эрцгерцога, чехи отзывались как явлении не менее ужасном, чем события 28 июня. «Тысячи мирных сербских граждан стали жертвами преступлений мусульманско- хорватского сброда… Если боснийская администрация считает, что можно терпеть преступления, совершаемые из патриотических соображений, то это превратное толкование права» (Čas. 2.7.1914. Číslo 180), – заключал «Час».
Недоумение и возмущение чехов вызывало то, что волна антисербских насилий прокатилась в Боснии при генерале Потиореке, который был оставлен в должности главы администрации Боснии и Герцеговины после сараевского убийства. Пристальное внимание чешской прессы к положению в Боснии сталкивалось с жесткими ограничениями, затруднявшими получение информации. «Сообщения из Боснии подвергаются строгой цензуре, что объясняет почти полное неведение о нынешнем состоянии в Боснии, прежде всего о безопасности сербского населения. Единственной сербской газетой, продолжающей выходить после разгрома сербской типографии в Сараево, является «Истина», орган проправительственной партии Димовича, – сообщалось в заметке под красноречивым заголовком «Из пашалыка Потиорека». – Информация этой газеты свидетельствует о том, что даже после введения военного положения не прекратились грабежи и анархия, показывающие истинное лицо военно-политического режима генерала Потиорека» (Čas. 14.7.1914. Číslo 192).
Впрочем, младочешский общественно-политический журнал «Ческе ревью», крайне обеспокоенный перспективой ухудшения ситуации в Австро-Венгрии и на Балканах в результате сараевского убийства, в полном соответствии с политической конъюнктурой демонстрировал более критическое отношение к сербам. «Сейчас нужно считаться с новым обострением югославянской проблемы. В первых рядах сербского народа… оказались невменяемые фанатики, которые еще более углубили пропасть между монархией и Сербией, – утверждало «Ческе ревью». – Они не только положили конец той тенденции по отношению к Венгрии, которая могла пойти на пользу, но и нанесли вред собственному народу своим безумным поступком, посеяв ненависть там, где требовались компромисс и примирение» (České revue. 1914. Číslo 10).
Заметный резонанс в чешской прессе вызвала смерть русского посланника в Сербии Н. Гартвига, умершего в Белграде 11 июля 1914 г. во время беседы с австро-венгерским посланником Гизлом. По мнению чехов, считавших Гартвига «одним из самых способных русских дипломатов», смерть посланника России в Сербии явилась «большой и горестной утратой не только для России, но и для Сербии и, вероятно, для Славянства в целом. Гартвиг был одним из основателей балканского союза; он определял балканскую политику России… Сербы уважали его не только как сторонника своих усилий, но и как опытного советника… Он хотел видеть сплоченные Балканы и поэтому не мог одобрять австрийский лозунг «разделяй и властвуй» (Čas. 12.7.1914. Číslo 190).
«Час» постоянно и весьма основательно информировал чешскую аудиторию о реакции сербской общественности и прессы на происходящие события. «Сербские газеты отстаивают ту точку зрения, что Австро-Венгрия не имеет никаких правовых оснований требовать чего-либо в связи с сараевским убийством, – писал «Час» 13 июля 1914 г. – Вмешательство во внутренние дела Сербии никто в Сербии не одобрит и не допустит» (Čas. 13.7.1914. Číslo 191). 19 июля 1914 г., незадолго до предъявления австрийского ультиматума Сербии, чехи сообщали о том, что сербская пресса публикует статьи с острой критикой австро-венгерского посланника Гизла. По сообщению чешской прессы, сербский «Мали журнал» опубликовал информацию о том, что «Принципа склонял к покушению некий австро-венгерский агент. В Вене будто бы ходят разговоры о том, что истинного виновника происшедшего можно отыскать только в австро-венгерском посольстве в Белграде» (Příloha Času k Číslu 199).
***
В своей полемике с венскими и будапештскими изданиями по поводу убийства в Сараево чешские газеты нередко давали слово представителям Сербии. Незадолго до австрийского ультиматума Белграду «Час» предоставил свои страницы министру внутренних дел Сербии Стояну Протичу, который под псевдонимом «Сербикус» выступил с резкой критикой наиболее расхожих обвинений в адрес Сербии со стороны австро-венгерской прессы. Комментируя обвинения сербов в великосербской пропаганде, что было одной из излюбленных тем венских газет, Протич указывал на распространенность ирредентистских идей в самой Австрии, которые «сами по себе не являются преступлением. …В собственном рейхсрате Австрия спокойно внимала речам пангерманистов, которые были полны открытого и дерзкого желания отделиться от Австрии и присоединиться к Германии. Выступления пангерманистов, – иронично замечал Протич, – содержат в себе все признаки оскорбления Его Величества, но, тем не менее, они были оставлены без наказания. Венская и будапештская пресса говорит только о великосербстве, подчеркивая его опасность для Австро-Венгрии. При этом она ни слова не упоминает о великоавстрийских идеях… На Берлинском конгрессе Австро-Венгрии с помощью Бисмарка удалось реализовать предложение Радецкого – получить в управление Боснию и Герцеговину, которые вопреки международным договоренностям были аннексированы в 1908 году. Что же это: великосербская или великоавстрийская идея? – задавал риторический вопрос сербский министр внутренних дел Протич и заключал. – …Великосербство обороняется и защищается; великоавстрийство нападает и стремится проникнуть еще дальше… Мы стремимся защитить свой народ, в то время как Вена и Будапешт вынашивают имперские планы, возводят искусственные противовесы Сербии и стремятся завладеть тем, что им не принадлежит» (Čas. 21.7.1914. Číslo 199).
Касаясь сараевского убийства и обвинений Сербии в причастности к организации покушения, Протич изложил всю историю покушений на высокопоставленных чинов Австро-Венгрии, включая несколько неудачных попыток убийства императора Франца-Иосифа. Суммируя сказанное, Протич не без иронии заключал, что «рекорд в покушениях принадлежит самой Австро-Венгрии… Приведенные факты указывают, что сараевское покушение имеет местные корни, не являясь импортированным из-за рубежа, в чем стараются убедить мир венские и будапештские газеты… Дабы скрыть местные корни сараевского убийства – а именно этого, судя по всему, больше всего добиваются наши соседи в Вене и Будапеште – вину должна нести Сербия» (Čas. 22.7.1914. Číslo 200).
Слова сербского министра внутренних дел оказались пророческими. На следующий день, 23 июля 1914 г. в 6 часов посол Австро-Венгрии вручил в Белграде австро-венгерский ультиматум Сербии, содержавший унизительные и заведомо невыполнимые условия. Несколько успокоившаяся после сараевского убийства чешская общественность восприняла ультиматум с явной растерянностью; было заметно общее стремление чехов минимизировать значение этого документа и убедить самих себя в том, что его предъявление еще не означает войну. «Положение, в котором оказалась наша империя, проявилось уже вчера в массовой конфискации всех сообщений независимой прессы о готовящейся австрийской акции в Белграде. Наступают часы исторического значения для судеб народов, – с тревогой писал «Час» 24 июля 1914 года. – Ультиматум не означает войну; он означает проявление силы, опирающейся на мощь оружия. Ультиматум призван принудить Сербию дать Австро-Венгрии полную сатисфакцию не только за Сараево, но и за все остальные события со времени аннексии» (Čas. 24.7.1914. Číslo 202). Далее следовал добросовестный и подробный пересказ венских газет, главной темой которых были военные приготовления Сербии, тайная мобилизация сербской армии и переброска сербских войск к границе, что отражало возросшую жесткость австрийской цензуры.
Чехам не хотелось верить в реальность скорой войны. Сообщения, ставившие под сомнение неизбежность войны, были особенно востребованы. Так, в заметке об оптимистической реакции русской дипломатии говорилось о том, что «дипломатические круги России считают все циркулирующие по Вене тревожные сообщения крайне преувеличенными и оценивают ситуацию спокойно. Самое убедительное доказательство оптимизма русской дипломатии – то обстоятельство, что русский посол в Вене Шебеко в ближайшее время уйдет в десятидневный отпуск» (Čas. 24.7.1914. Číslo 202). Однако уже на следующий день тон чешской прессы становится намного тревожнее. 25 июля 1914 г. титульные страницы газет пестрели тревожными заголовками: «Объявление войны?», «Разрыв дипломатических отношений с Сербией подготовлен», «Переполох и совещания в Петрограде» и пр. Ссылаясь на венскую «Нойе Фрайе Прессе», «Час» сообщал о готовности австро-венгерского правительства официально объявить войну Сербии в том случае, если Белград нарушит сроки ультиматума или отвергнет австрийские требования. «В дипломатических кругах полагают, что война неизбежна, – говорилось в заметке о ситуации в Белграде. – Утверждается, что сербское правительство вообще не даст никакого ответа на ультиматум. Существует мнение, что при наступлении на Белград австрийская армия не встретит какого-либо сопротивления. Сербское правительство рассчитывает на вмешательство великих держав после занятия Белграда австрийскими войсками» (Čas. 25.7.1914. Číslo 203).
Если еще 24 июля чешская пресса сообщала о спокойной реакции российской дипломатии на обострение австро-сербских отношений, то 25 июля тон резко меняется. «Нота Австрии Сербии вызвала здесь большую тревогу, – сообщал «Час» о реакции в России. – Дипломаты прерывают отпуска и возвращаются в Петроград. Первое впечатление состояло в том, что война неизбежна. В петроградских кругах осознают, что дальнейшее развитие событий зависит только от России… Сербский посланник Спалайкович несколько раз встречался с министром иностранных дел Сазоновым. «Новое время» опубликовало острую антиавстрийскую и просербскую статью» (Čas. 25.7.1914. Číslo 203). Чешская пресса уделила большое внимание состоявшемуся в это время визиту президента Франции Пуанкаре в Россию. Особое внимание чехов привлекла встреча Николая II и Пуанкаре на банкете, состоявшемся на борту крейсера «Франция». Российский император и французский президент обменялись тостами, во время которых Николай II говорил о братстве русских и французских войск, а Пуанкаре подчеркнул, что общий идеал Франции и России – мир, опирающийся на силу, честь и достоинство (Čas. 25.7.1914. Číslo 203).
Между тем, отношения Вены и Белграда продолжали стремительно ухудшаться. 25 июля глава сербского правительства Никола Пашич посетил посольство Австро-Венгрии в Белграде и передал ответ Сербии на австро-венгерский ультиматум. Австрийская сторона сочла сербский ответ недостаточным. Посол Австро-Венгрии в Сербии барон Гизль объявил Пашичу о разрыве дипломатических отношений и «вместе с сотрудниками посольства покинул Белград в 18:30. Еще ранее, в 3 часа дня, сербское правительство объявило мобилизацию» (Čas. 26.7.1914. Číslo 204).
За день до официального объявления войны тон прессы стал еще тревожнее. Ссылаясь на частные источники, «Час» сообщал о перестрелке у г. Смедерево, где, по утверждениям чехов, сербы обстреляли австрийский корабль; в ходе инцидента жертв не было. Описывая положение в Сербии, чешские газеты отмечали активные военные приготовления и высокий боевой дух сербских войск и населения. «Улицы заполнены призывниками, спешащими к своим полкам. Все сербские железные дороги отданы в распоряжение военных властей… Воодушевление армии неописуемо, – делился впечатлениями чешский корреспондент. – Только жители Белграда, ожидая скорого занятия города австрийской армией, ожидают развития событий с опасениями» (Čas. 28.7.1914. Číslo 209).
28 июля 1914 г., спустя ровно месяц после убийства в Сараево, Австро-Венгрия официально объявила войну Сербии. «Поскольку сербское королевское правительство не предоставило удовлетворительный ответ на ноту от 23 июля 1914 г. – говорилось в документе, направленном правительству Сербии министром иностранных дел Австро-Венгрии Берхтольдом, – императорское и королевское правительство вынуждено само позаботиться о защите своих прав и интересов и с этой целью обратиться к мощи оружия. С данного момента Австро-Венгрия находится в состоянии войны с Сербией» (Příloha Času k Číslu 208).
В специальных выпусках газет был опубликован манифест императора Франца Иосифа «Моим народам». «Надежды на то, что сербское королевство оценит снисходительность и миролюбие моего правительства, не оправдались, – лицемерно утверждалось в манифесте австро-венгерского императора. – Пламя ненависти против Меня и Моей династии поднимается все выше; стремление насильственно отторгнуть от Австро-Венгрии неотделимые от нее территории проявляется все более открыто… Сербия отвергла умеренные и справедливые требования моего правительства… Поэтому я принужден прибегнуть к силе оружия, дабы добиться необходимых гарантий внутреннего спокойствия и внешнего мира… Я полагаюсь на Свои народы, которые всегда во всех невзгодах объединялись вокруг Моего престола в верности и единстве» (Čas. Zvláštní vydání. 29.7.1914).
С предъявлением ультиматума Сербии и особенно с объявлением войны тон чешской прессы становится более сдержанным; количество критических материалов на текущие темы резко снижается, уступая место официальным материалам. «О событиях, в эпицентре которых мы внезапно оказались, мы имеем возможность писать только в качестве хрониста, лишь фиксируя происходящее, – признавал чешский журналист, как бы оправдываясь перед читателями. – Война глубоко вторглась во все сферы общественной и частной жизни, изменив обычные условия работы прессы. Предварительная цензура, ограничение информационных услуг… меняют характер журналистской работы…» (Čas. 29.7.1914. Číslo 208). О жесткости и эффективности работы австрийской цензуры свидетельствовали периодически появлявшиеся на страницах чешских газет «белые полосы» и пустые колонки; время от времени цензура конфисковывала целые номера чешских печатных изданий.
Реакция чешской прессы на объявление войны во многом отражала поведение чешского населения. На следующий день после начала войны, 29 июля 1914 г., руководство пражской полиции в донесении о реакции жителей Праги на манифест императора об объявлении войны сообщало, что «настроение населения характеризуется полным спокойствием; каких-либо антипатриотических выступлений нигде до сих пор зарегистрировано не было. Под впечатлением многочисленных призывников, отправляющихся на службу, у всего остального населения возникает определенная депрессия… В данный момент неимущая часть общества в большей степени озабочена текущими жизненными проблемами, опасаясь возникновения дефицита важнейших товаров и резкого скачка цен» (Sborník dokumentů k vnitřnímu vyvoji v českých zemích za 1. světové války 1993: 31).
Международные последствия начавшейся сербо-австрийской войны были предметом особого внимания чешской прессы, стремившейся убедить общественность в возможности локализации конфликта. На второй день после объявления войны «Час» писал: «В суматохе последних дней европейская политика представляла собой хаос… Сегодня в политике великих держав стала проявляться определенность… Англия выступает за локализацию конфликта. Ее позиция имеет решающее влияние на Францию, которая не будет нарушать совместные действия Антанты… Россия сохранит сдержанность, если речь не будет идти о ее жизненных интересах… Таким образом, – оптимистично заключал «Час», – война Австрии с Сербией необязательно достигнет европейского масштаба. Война с Сербией не должна стать международной катастрофой» (Čas. 30.7.1914. Číslo 210). Для подтверждения своих мыслей чешские журналисты обращались к российской прессе: «Речь» и даже «Новое время» полагают, что существует возможность воспрепятствовать европейской войне. «День» поделился информацией из министерства иностранных дел о том, что объявление войны Сербии не исключает возможность дальнейших переговоров» (Čas. 31.7.1914. Číslo 212).
Однако оптимистичные предсказания не оправдались. Уже в ближайшие дни события стали развиваться по совершенно иному, гораздо более трагическому сценарию. Объявленная Россией мобилизация и последовавшее за этим резкое обострение российско-германских отношений широко освещалось чешской прессой. Сообщая об обмене телеграммами между германским императором Вильгельмом II и российским императором Николаем II, «Час» обращал внимание читателей на последнюю телеграмму Вильгельма Николаю, в которой германский император утверждал, что «мир в Европе еще может быть сохранен в случае, если Россия прекратить угрожать Германии и Австро-Венгрии» (Čas. 2.8.1914. Číslo 215). Пражские газеты информировали о том, что 1 августа 1914 г. в центре Берлина на Унтер ден Линден состоялось массовое шествие к дворцу имперского канцлера, участники которого распевали патриотические песни. Канцлер, приветствуя собравшихся, заявил, что «если нас вынудят взять в руки меч, то мы отправимся на битву с чистой совестью… Мы будем сражаться за свое существование и за свою честь до последней капли крови» (Čas. 2.8.1914. Číslo 215).
1 августа 1914 г. Германия объявила войну России. Эскалацию российско-германского конфликта чехи освещали только на основе германских информационных источников, выставлявших российскую сторону виновницей конфликта. «Когда стало известно о русской мобилизации, немецкий посол в Петрограде получил указание призвать русское правительство прекратить мобилизацию… – писал «Час» 3 августа 1914 г., цитируя сообщение берлинского информационного агентства Вольфа. – По сообщению графа Пурталеса, этот приказ был выполнен им в полночь с 31 июля на 1 августа. Сообщение посла об ответе русского правительства… не поступало. Однако этой ночью к 4 часам утра Генштаб получил следующую информацию: сегодня ночью последовала атака со стороны русских патрулей, которая была отражена. Потери немецкой стороны составили двое легкораненых. Потери русских неизвестны. Таким образом, – цитировал «Час» немецкое информационное агентство, – Россия напала на территорию Германии и начала войну» (Čas. 3.8.1914. Číslo 217).
Начало войны между Россией и Германией означало, что надежды чехов на локализацию конфликта потерпели полный крах. Случилось именно то, чего опасались чешские политики: война между Австро-Венгрией и Сербией неумолимо и молниеносно перерастала в мировую войну, одним из последствий которой должен был стать распад Австро-Венгрии и образование независимой Чехословакии. Однако предсказать подобный итог в то время чешские политики были не в состоянии. До окончания Первой мировой войны оставалось более четырех лет, наполненных кровью, страданиями и миллионами жертв.
В условиях нараставшего военного психоза и подозрительности, охвативших чешские земли, весомо и достойно прозвучал голос лидера младочехов К. Крамаржа: «Наступил исторический момент, которого так боялись и ожидали… Европа бросит все, что есть у нее молодого и здорового, на поля сражений, и настанут ужасы, о которых грезили только авторы военно-фантастических романов… Сейчас ничего не остается, как мужественно и бесстрашно смотреть навстречу будущему… Наше будущее заключается в нас самих! Если мы себя не погубим, никто нас не уничтожит!» (Národní listy. 4.8.1914. Číslo 211).
Символично, впрочем, что автором наиболее точного прогноза развития ситуации в Европе в случае войны оказался убитый в Сараево наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд. Незадолго до своей роковой поездки в Сараево эрцгерцог в узком кругу пророчески заметил, что «война между Австрией и Россией закончится либо свержением династии Романовых, либо свержением династии Габсбургов, а возможно, что и обеих династий одновременно…» (Pernes 2007: 211). Тем не менее, своей поездкой в Сараево наследник престола в колоссальной степени поспособствовал реализации именно этого предсказанного им сценария…
ЛИТЕРАТУРА
Čas. 1.1.1914. Číslo 1.
Čas. Zvláštní vydání. 29.6.1914. Číslo 177.
Čas. 30.6.1914. Číslo 178.
Čas. 1.7.1914. Číslo 179.
Čas. 2.7.1914. Číslo 180.
Čas. 7.7.1914. Číslo 185.
Čas. 12.7.1914. Číslo 190.
Čas. 13.7.1914. Číslo 191.
Čas. 14.7.1914. Číslo 192.
Čas. 21.7.1914. Číslo 199.
Čas. 22.7.1914. Číslo 200.
Čas. 24.7.1914. Číslo 202.
Čas. 25.7.1914. Číslo 203.
Čas. 26.7.1914. Číslo 204.
Čas. 29.7.1914. Číslo 208.
Čas. Zvláštní vydání. 29.7.1914.
Čas. 28.7.1914. Číslo 209.
Čas. 30.7.1914. Číslo 210.
Čas. 31.7.1914. Číslo 212.
Čas. 2.8.1914. Číslo 215.
Čas. 3.8.1914. Číslo 217.
České revue. 1914. Číslo 10.
Národní listy. 4.8.1914. Číslo 211.
Pernes J. O trůn a lásku. Dramatický život a tragická smrt Františka Ferdinanda d’Este. Praha, 2007.
Příloha Času k Číslu 199.
Příloha Času k Číslu 208.
Sborník dokumentů k vnitřnímu vyvoji v českých zemích za 1. světové války 1914-1918. Svazek I. V Praze, 1993.
Urban O. České a slovenské dějiny do roku 1918. Praha, 2000.
