Источник: КП
Год назад, мы остро осознали, как нам нужны настоящие комиссары времен Гражданской или политруки Великой Отечественной. Не сразу, но они стали появляться на передовой СВО. С одним из таких политруков поговорил военкор «Комсомольской Правды» (KP.RU).
* * *
Стас приехал в Донецк в воскресную увольнительную из многострадальной Марьинки. Невзрачный топоним, ставший известным всему миру, символ кровопролитных боев и отчаянных штурмов. Именно там стоит на позициях его батальон, названный в честь русского богатыря и святого Ильи Муромца.
Я очень давно познакомился со Стасом Смагиным, ростовским политологом и журналистом. В 2018 году мы с ним безобразно разругались в интернете по поводу «минских соглашений» и одновременно забанили друг друга, чтобы больше никогда не видеть и не слышать. Но, Бог распорядился иначе, у Бога были другие планы на наши отношения. В 2021-м я встретил Стаса в Карабахе – армянский МИД привозил в воевавший тогда Арцах группу российских журналистов и политологов. Мы помирились, конечно. Следующая встреча – поздней осенью 2022-го в ледяном Донецке. Стас уже был одет в неказистый и не обмятый «донецкий пиксель». Приехал сюда добровольцем, не дожидаясь мобилизации. На мой идиотский вопрос «зачем?», Стас ответил прямо:
— Столько лет говорить про Донбасс и остаться в стороне, в тылу? Тем более, меня оппоненты в дискуссиях все время отправляли в окопы. Ну, я прислушался. Я же ростовский пацан, а за базар принято отвечать.
На Донбассе все последние сомнения исчезли. Стас рассказывает совершенно классическую историю. У каждого живущего здесь, в памяти есть что-то подобное. У меня — мальчик Артемка, с которым я во время обстрела поселка Зайцево, прятался под цоколем дома. И с каждым прилетом Артемка хохотал и говорил: «Бух!». Когда я спросил, сколько ему лет? Артемка показал на пальчиках – четыре и я понял, что он всю свою жизнь прожил на войне. За что и перед кем он так страшно провинился? У Стаса оказался похожий сюжет, его перепахавший: «Я только приехал в Донецк, осенью, помнишь, его тогда минами-лепестками закидывали? Идет по двору мальчик с мамой, наверное, только говорить начал и так ей строго: «На листья не наступай! Там мина-лепесток прячется!». Понимаешь, «мина-лепесток», среди его первых слов! Я лишь утвердился в мысли, что все правильно сделал.»
МЕЖДУ ФРОНТОМ И СПРАВКАМИ
Кем он будет в СВО Стас пока не знал, но был готов ко всему. Это было гениальное решение командования – бросить прекрасного полемиста и убежденного «сепара» не на поднос боеприпасов, например, а на идеологический фронт. Впрочем, окопы у этого фронта все те же — земляные. И спустя полгода это отразилось на Стасе — лицо заострилось, обветрилось. Исчезла благообразность эксперта из телестудии – раньше Стаса часто приглашали федеральные каналы на свои политические ток-шоу.
Я, по наитию, представлял себе специфику работы замполита-политрука и не ошибся в вопросе:
— Бумажной работы много?
Стас вздохнул: «Военная бюрократия — самая злая. А есть еще стык бумажной бюрократии и работы с людьми. Общение с родней погибших. Моя обязанность их известить. Представляешь, как это? Иногда, кажется, лучше уж самому “задвухсотиться” (погибнуть. — ред.)…»
Мы помолчали, Стас продолжил: «Известил, а дальше начинается самое тяжелое. Я “веду” семью, помогаю оформить все выплаты и пособия. Как правило, задним числом начинают требовать все новые и новые справки…»
— Что у тебя за бойцы?
— Донецкие «мобики», кто-то успел повоевать в 2014-15-х, кто-то вообще оружие в руки не брал, но сейчас появились ребята с Урала.
— А в работе с бойцами вот в чем твоя задача?
Стас отчеканивает: «Донести до личного состава смысл нашей борьбы». Политрук должен быть все время с бойцами, не где-то в тылу. Но просто с ними быть – мало, нужно показывать, что ты «вывозишь за свои слова», что ты не просто “звиздобол-затейник”. Ты не должен врать ребятам и не должен врать самому себе.»
— И что ты им говоришь?
Стас долго перечисляет за что мы НЕ сражаемся (эти проблемы страны нам всем хорошо известны), а потом доходит до главного — за что бьемся: «За дедов и за будущее наших детей, за Россию древнюю и еще невиданную. Вообще, у бойцов нет сомнений, если мы не победим, России не станет и нас ждет крайне печальное будущее. Но это нужно проговорить, лишним не будет.
Донбасским ребятам я объясняю, что вы теперь не только за свой дом сражаетесь, а за огромную страну, она теперь ваша.»
— А мобилизованным что говоришь?
— Что они сражаются не только за дома боевых товарищей с Донбасса, но и за свои дома. За детей, которые пишут нам письма на фронт. Просто беру и пару писем зачитываю.
А потом, мои же ребята видят, и я им напоминаю — кто к ним приезжает. Тот же Джанго и Лундстрем. Да просто ансамбль самодеятельный из Сибири приезжал, за свой счет, в отпуска! И такие же самодеятельные волонтеры.
— У нас, например, через домовой чат соседи самоорганизовались, — киваю я. — И в редакции есть волонтерская ячейка. А жена моего коллеги, журналиста из «Комсомолки», просто носков навязала и в каждый вложила пачку хороших сигарет, я их развозил зимой по фронту.
— А у меня однокурсник соседей по ростовскому району организовал. Вот мы и имеем постоянный поток народной поддержки, а бойцы это хорошо видят. И понимают, что на снарягу, которую им привезли, бабушки сдавали мятые тысячи, а дорогущие тепловизоры купили бизнесмены. Люди хоть и богатые, но наши, за нас.
БРЕЖНЕВ 2.0
Я говорю Стасу, что по фильмам и книгам, мы немного представляем политработу в Красной армии. В Третьем Рейхе, столкнувшись с нашим институтом политруков и оценив его эффективность, тоже захотели завести себе что-то подобное и стали отправлять на фронт «заслуженных членов НСДАП». Но было поздно. А вот у нынешнего противника как с идеологической работой на передке?
— У них государство Украина «коллективный замполит». Пусть идея превосходства украинской нации бесконечно-ложная и не выдерживает критики, но оформлена она у них четко, двойных толкований не допускает. «Истинные украинцы будут пановать, а остальные на них работать, в свободной от москалей европейской Украине». «Границы 91-го года и захват новых территорий». То есть, для идеологических украинцев все предельно понятно.
— У нас когда возродили замполитов?
— Раньше при СССР – был ГлавПУР, а сейчас Политическое управление армии, появилось в 2018-м, возродили значит. Я — зам. командира роты по военно-политической работе, поэтому обязан «фильтровать», ничего сказать не могу, кроме того, что все в процессе организации. Мою должность в донецких армейских Корпусах ввели, например, полтора месяца назад.
— Сейчас рядовой, но документы на лейтенанта ушли в Москву, первое офицерское звание присваивает министр обороны. Жду.
— Став замполитом, ты пересмотрел военную судьбу Брежнева? — спрашиваю внезапно. — Помню, как любили угорать в Перестройку над его «Малой землей», люди, которые ни разу под артобстрелом не были. А Леонид Ильич в военные годы был настоящий замполит, боевой, не штабной!
— Веришь, к тебе шел и Брежнева вспоминал.
— Часто на передовой бываешь?
— Так Марьинка и есть передовая, очень тяжелая. Мы не штурмовое подразделение, но на штурмы у нас ребята ходят, мы закрепляемся на занятых позициях, нас обстреливают, мы обстреливаем в ответ. Наш блиндаж, через 50 метров уже украинские позиции.
— Были моменты, когда твое присутствие, как политрука, было необходимо?
— У нас одна позиция была в старом капитальном доме, он обвалился, под завалами осталось пятеро, их нужно было вытаскивать, мы слышали их крики. Я руководил группой ребят, разных возрастов, большинство мобилизованные. Я их не знал до этого дня. Мы разбирали этот завал. Пять минут разбираем, потом пережидаем обстрел. Потом прилетает «птичка» начинает на нас что-то сбрасывать. Мне не пришлось говорить какие-то лозунги, убеждать их. Они просто видели, что я работаю, не убегаю и делали тоже самое. Переждали обстрел, я им говорил: «пойдемте, еще поработаем» и они шли. Одного парня спасли, выжил.
ЗАЧЕМ ЕЩЕ И КАППЕЛАНЫ
Знаю, что Стас верующий. Раньше это звучало бы странно – воцерковленный замполит. Можно было за такое и без партбилета остаться, и без должности. Но времена изменились. Кроме замполитов появилось еще одно отдельное явление – священники на фронте. Они нужны здесь?
— Лишь бы это явление не было формальным. Знаю, что есть структура по взаимодействию армии и РПЦ. И есть просто батюшки, которые приезжают к нам из других городов. Кто по послушанию, кто по душевной потребности. Есть донецкие батюшки. Это в дополнение к штатным капелланам, которые не в каждом полку.
Стас рассказывает историю, про молебен в одном подразделений. Когда в конце службы батюшка начал кропить святой водой, какой-то боец потерял сознание. Стали его приводить в чувство, расстегнули форму, а у него на груди наколка с Бафометом в сатанинской пентаграмме. Стас смеется: «работает Святая вода и Божье слово!». Спрашиваю, возможна ли конкуренция между замполитом и капелланом? Стас такой расклад отвергает:
— На практике все гармонично. Батюшка — это психолог в рясе, а замполит – психолог в форме. Задачи у нас сходные, мы дополняем друг друга. Батюшка утешит, подбодрит, напомнит про жизнь вечную. Замполит – замотивирует, а если нужно – будет примером. Не только верующему, но и атеисту.
