Фото: РИА Новости
В конце прошлой недели, как свидетельствуют данные лондонской биржи ICE, цены февральских фьючерсов на газ в Европе снова падали ниже $1000, подешевев в ходе пятничных торгов почти на 14%. При этом, несмотря на краткосрочное падение, средние по месяцу цены всё равно оставались стабильно высокими. Так, средняя стоимость январских фьючерсов на платформе ICE Futures опустилась чуть ниже $1400, а на споте, по данным нидерландского Spot TTF, аналогичный показатель составил почти $1340, что почти в семь раз выше по отношению к сравнимому периоду прошлого года. Собственно, что и требовалось доказать: первый этап переформатирования европейских энергетических рынков, нравится это кому или нет, запущен.
И цены на газ на спотах большей частью выравниваются с азиатскими.
А это принципиально иная ситуация, прежде всего для крайне энергоёмкой европейской промышленности, теряющей свои очевидные конкурентные преимущества по сравнению как со своими американскими, так и, что гораздо опасней, южноазиатскими коллегами. Что не сможет не отразиться на мировой экономике в целом: такие «смещения» не случаются без системного кризиса, увы.
Хотя это, очевидно, история ещё пока даже не завтрашнего дня.
Безусловно, ситуация на европейских рынках не очень приятна, но пока что, к счастью, достаточно далека от катастрофической: северо-западный (балтийский, или, если совсем цинично, германоцентричный) промышленный кластер, равно как менее значимые для Европы, но не менее разумно мыслящие Сербия и Венгрия, например, чувствуют себя вполне защищёнными благодаря «длинным контрактам» с российским «Газпромом». Где стоимость газа рассчитывается в привязке к нефтяной формуле цены.
Вот только тут стоит помнить, что, во-первых, даже в долгосрочных контрактах сейчас учитывается коррекция на спотовые цены, хоть и с временным лагом. А это значит, что отголоски ценового ралли и немцев с венграми рано или поздно настигнут. И ещё как. А во-вторых, энергодефицит как-то внезапно оказался глобальным и долгосрочным фактором. И одним выравниванием цены на газ на спотовых европейских и премиальных рынках Юго-Восточной Азии вопрос тут, к сожалению, не решить.
Не сможет его окончательно решить даже, допустим, немедленный запуск построенного Nord Stream 2, сертификация которого задерживается, судя по всему, до лета. Против чего, кстати, сам российский «Газпром» тоже особо не возражает: для них вообще сейчас ситуация близка к идеальной, и её бессмысленно «улучшать».
Впрочем, об этом — чуть ниже.
А пока — об основных бенефициарах нынешних грозных событий на континентальных энергетических рынках, которыми потихоньку становятся не креативные британские финансисты и биржевики, а суровые германские промышленники и энергетики. Ну которые, безусловно, тоже не белые и пушистые. И отнюдь не чураются ни коммерческой выгоды, ни банальной спекуляции: как они полякам русский газ из ПХГ по реальному реверсу втридорога на пике цены продавали — было любо-дорого посмотреть.
Ну а если серьёзно, то если вы просто сложите мощности действующего газопровода Nord Stream и недавно достроенного и уже выведенного из-под прямых американских санкций газопровода Nord Stream 2, получится ровно 110 млрд кубов в год (на самом деле больше, там можно будет, если что, разогнать прокачку и до 130 млрд кубов, но это не так важно).
Что вполне сопоставимо с украинской ГТС в её не самые худшие годы. А если туда ещё приплюсовать «Турецкий поток», то и в лучшие, но это уже совсем другая история.
Ну и почему вы считаете, что при таких раскладах новая, базовая теперь страна-транзитёр не начнёт устанавливать на рынке свои правила игры? Приложив такие-то усилия по его, этого рынка, переформатированию именно что под себя? И пойдя, ещё во времена Меркель, ради этого даже на определённый конфликт с политическим заокеанским сюзереном?
Ну да.
Немцы, в общем-то, если вынести за скобки радостно скачущую креативно-политическую общественность из всевозможных «зелёных» и «радужных», всегда среди серьёзных людей считались довольно сильными и предельно жёсткими игроками. И то, что их реальной целью является — да, пока только экономическое — доминирование в Европе, — с этим как-то глупо не считаться, простите. Тут достаточно вспомнить, как довольно лихо Бонн подмял под себя сначала Берлин, а потом и все остальные «молодые восточноевропейские демократии», иногда действуя даже не на грани, а за гранью приличия. Спросите, к примеру, у венгров и тем более у болгар, что стало с их сельским хозяйством и сельскохозяйственной переработкой, едва ли не образцовой в своё время для стран социалистического лагеря.
А её, сельхозпереработки, сейчас просто нет.
Её просто уничтожили, причём иной раз довольно варварскими методами: а зачем немцам самим себе конкурентов, простите, плодить? Особенно в такой чувствительной сфере. Ну а что касается скачущей «зелёно-радужной общественности», то ей тоже не стоит сильно распоясываться — поставят на место, к тому же старший из-за океана дал понять, что закроет на это глаза. А крупному бизнесу этот дурдом просто начинает надоедать. И вот уже и генсек правящей СДПГ Кевин Кюнерт в интервью агентству Reuters заявляет о «Северном потоке — 2»: «Этот проект был запланирован и продвигался в течение длительного времени, многочисленные опасения были взвешены и приняты во внимание» (с). Добавляя, дословно, что газопровод «уже фактически в сети» и остаётся решить только «юридические вопросы».
Ну, собственно, что и требовалось доказать. Просто, наверное, хватит вилять хвостом, надо признать простейшую вещь: Nord Stream 2 — это в первую очередь германский, во вторую — общеевропейский и только в третью очередь — российский проект. Для русских это просто рост дополнительного объёма и так рекордно высоких продаж — штука, безусловно, приятная, но вовсе не обязательная, особенно в текущей обстановке.
Сейчас попробуем пояснить почему.
Хотя на самом деле тут даже и говорить не о чем особо: всё неоднократно по этому поводу говорил, причём довольно образно, российский президент Владимир Путин, человек в этом смысле вполне себе даже авторитетный. Постановка задач проста: приоритетами работы «Газпрома» на ближайший период становятся внутренние рынки, их рост (просто напомним о вовсю идущей газификации, например, — это и есть, выражаясь казённым языком, «формирование устойчиво растущего внутреннего спроса» в том числе). И некоторый, мы бы сказали, «доразворот на восток». И отнюдь, извините, не случайно Запад больше встревожен не сертификацией Nord Stream 2, а обозначившимся тут внезапно реальным продвижением проекта «Сила Сибири — 2», — это такой довольно давно уже проектируемый газопровод между месторождениями Западной Сибири (это важно) и Синьцзян-Уйгурским автономным районом на западе Китая. Проектируемая мощность «Силы Сибири — 2» — 50 млрд кубометров голубого топлива в год.
Объявленный планируемый срок начала реального строительства новой магистрали — 2024 год.
И очень хорошо понятно, почему именно европейцев это так беспокоит: если первая «Сила Сибири» имела ресурсной базой месторождения Восточной Сибири, то «Сила Сибири — 2», в девичестве газопровод «Алтай», — это, простите, Ямал. То есть главная ресурсная база для едва ли не трети поставок газа в Европу.
Тут забеспокоишься, пожалуй.
Более того, начинают появляться известные сомнения, а не является ли многострадальный Nord Stream 2 последним для самих русских большим газопроводом в Европу.
И больше они ничего подобного строить не собираются, если даже их об этом очень сильно попросят. Потому как концепция, видите ли, поменялась.
А судя по текущим трендам, просить придётся...
Поэтому русские, собственно говоря, больше никуда особо и не торопятся.
С интересом наблюдая.
А европейские рынки, кажется, ждут довольно интересные и достаточно бурные времена, немцы их охотно всем обеспечат: на «большой энергетической доске» игра переходит в миттельшпиль. И в данной ситуации и Nord Stream 2, и «Сила Сибири — 2», при всём огромном уважении к этим проектам, — это не смысл игры, а всего лишь значимые, но вполне проходные фигуры на этой огромной доске.
