Фото: Алина Арсеньева
Лидер боснийских сербов Милорад Додик — о подоплеке беспрецедентного кризиса в Боснии и Герцеговине, возможном распаде страны, высокомерии Запада и отношениях с Россией
В Боснии и Герцеговине, которую и без того разрывают непреодолимые внутренние противоречия, разгорелся беспрецедентный политический кризис, самый острый и опасный со времен окончания кровопролитной гражданской войны. Масла в огонь межэтнических споров подлил как раз перед завершением своего мандата Высокий представитель Валентин Инцко. Двадцать третьего июля он принял решение внести поправки в уголовный кодекс, которые, в частности, криминализируют отрицание так называемого геноцида в Сребренице. Теперь за это полагается тюремное заключение до пяти лет.
А ранее правительство Республики Сербской (один из двух энтитетов Боснии и Герцеговины, второй — мусульмано-хорватская федерация) учредила Независимую международную комиссию по изучению страданий всех народов в регионе Сребреница во главе с авторитетным израильским историком Гидеоном Грейфом. В ее итоговом докладе доказывается, что совершенное 11 июля 1995 военное преступление никоим образом нельзя квалифицировать как геноцид.
Неудивительно, что решение Высокого представителя вызвало протест лидеров Республики Сербской и они объявили бойкот совместных институтов власти БиГ — в частности, Президиума, Парламента и Совета министров. Что фактически парализовало функционирование страны на федеральном уровне. Кроме того, на экстренном заседании Народной скупщины (парламента) сербского энтитета были единогласно приняты два законопроекта: о непризнании вышеупомянутого указа Инцко и об уголовной ответственности для тех, кто назовет сербский народ «геноцидным» или Республику Сербскую — «продуктом геноцида» и «агрессором».
Это противостояние имеет и геополитическое измерение. За день до рокового решения Валентина Инцко Совет Безопасности ООН отказался поддержать предложенную Россией и Китаем резолюцию об упразднении должности Высокого представителя по БиГ. Напомним, эта должность была создана специально для исполнения Дейтонского мирного соглашения в 1995 году. Высокие представители наделены чрезвычайными полномочиями напрямую от ООН. Они имеют право снимать с должности любых чиновников и даже президентов, а также выносить временные решения, обязательные для исполнения.
Москва неоднократно отмечала, что БиГ более не нуждается во внешнем управлении и внешнее вмешательство становится бременем для демократического развития страны. Новый Высокий представитель — немецкий политик Кристиан Шмидт — вступил в должность 1 августа. Он не был одобрен Советом Безопасности, а поэтому его легитимность не признается ни Москвой, ни Пекином, ни Баня-Лукой.
Лидер боснийских сербов, член президиума БиГ (высший исполнительный орган БиГ, состоящий из представителей трех народов — бошняков (мусульман), сербов и хорватов) Милорад Додик назвал указ Инцко «последним гвоздем в гроб Боснии и Герцеговины», а новоприбывшего Шмидта — самозванцем, ложно выдающим себя за Высокого представителя.
Корреспондент «Эксперта» отправился в Баня-Луку, чтобы побеседовать с Милорадом Додиком и выяснить, каким он видит будущее Боснии и Герцеговины, к чему приведет решение Инцко и как Республика Сербская собирается выстраивать отношения с Западом и с Россией.
— К чему может привести решение Валентина Инцко о введении уголовной ответственности за отрицание «геноцида» в Сребренице?
— Оно уже имеет последствия: все политические силы Республики Сербской приняли решение отвергнуть навязанное решение. Оно не имеет под собой никаких легальных оснований ни в контексте международного права, ни внутреннего законодательства. Навязывание подобных законов не предусмотрено даже «боннскими полномочиями». Это нонсенс и безобразие.
Подобную практику здесь ввели США и коллективный Запад. В своем высокомерии, угрожая применением силы, в послевоенный период они наказывали и снимали с должностей представителей Республики Сербской. И с помощью запугивания установили здесь свое господство. Олицетворением этого «страхоправления» стал Высокий представитель, который вел себя, как ему заблагорассудится. Такие вот их достижения в строительстве «демократии».
Так мы и оказались в подобной ситуации с Инцко, который лишь карикатура на все вышеописанное. И от нас требуют, чтобы мы в качестве «цивилизованного поведения» приняли нецивилизованное и антиконституционное поведение Высокого представителя. На которое Запад не реагирует, несмотря на все наши замечания.
Все происходящее здесь вышло за любые правовые рамки. Запад демонстрирует таким образом свою высокомерную силу, одновременно рассказывая нам про «демократические стандарты» и действуя в полном противоречии с ними. Тем самым ясно нам показывая, что мы люди второго сорта, которые ничего не понимают, в отличие от них, якобы «сверхлюдей».
Прослеживается очевидная взаимосвязь: в кризисные для сербского народа времена здесь сразу появляются представители германского мира. Вспомним Первую и Вторую мировую войну. Бывший глава МИД и вице-канцлер ФРГ Ганс-Дитрих Геншер приложил руку к развалу бывшей Югославии. Потом канцлер Герхардт Шредер постоянно лгал о ситуации в Косово. ФРГ под его руководством активно участвовала в натовских бомбардировках Сербии. Добавим, что трое из семи Высоких представителей здесь были из Австрии и Германии (не считая нелегитимно новоназначенного Кристиана Шмита — тоже из ФРГ). В Конституционном суде БиГ тоже всегда есть представители этих стран (в данном органе из девяти судей трое являются иностранцами, назначенными председателем ЕСПЧ. — «Эксперт»).
Всегда, когда им нужно было высосать отсюда рабочую силу, они дестабилизировали регион, чтобы наполнить свой рынок нашими работниками и высококвалифицированными специалистами. А всю вину при этом сваливали на нас, сербов. Главный очаг нестабильности в стране — Федерация Боснии и Герцеговины (мусульманско-хорватский энтитет. — «Эксперт»), которая за три года после выборов так и не смогла сформировать свое правительство. Но фокус проблем тем не менее смещается на Республику Сербскую, которую вынуждают бороться за свои права и оспаривать навязанные решения.
— А как вы оцениваете произошедшее в Сребренице?
— Так мы признали, что там имело место ужасное преступление. Но ведь нельзя нивелировать точно такие же страдания сербского народа в тех краях. Нельзя вырывать из контекста страдания бошняков в ходе войны, необходимо рассматривать происшедшее в целом. Мы не отрицали само совершенное там преступление, но нам очевидно пытаются навязать неадекватную квалификацию. Если председатель апелляционной судебной коллегии Гаагского трибунала по бывшей Югославии сделала заключение, что это не было геноцидом, или международная комиссия пришла к выводу, что подобная квалификация неприменима к событиям в Сребренице, то, получается, я даже не имею права их цитировать, а должен говорить то, что мне указывает Инцко?! Отсюда и это неожиданное единство власти и оппозиции в Республике Сербской: мы заявили, что больше не будем сотрудничать с подобными структурами.
— Как вы собираетесь бороться дальше?
— Наша борьба будет политической и правовой. Мы требуем решения, которое будет приемлемо для всех. А если мы его не найдем, тогда не будем участвовать в принятии решений и работе ни в одном из органов на уровне Боснии и Герцеговины. Пусть это трактуют как хотят. Сербский народ пытаются сделать заложниками квалификации о вымышленном «геноциде», и это противоречит нашим интересам.
— Возможно, последуют аресты со стороны федеральных правоохранительных органов. Сможет ли Баня-Лука предотвратить их хотя бы на территории Республики Сербской? Вы заявляли, что МВД РС получило приказ препятствовать возможным попыткам арестов и задержаний со стороны SIPA, федеральной полиции.
— Ну хорошо, если они думают, что могут это сделать, то пусть попробуют. Мы же приняли решение, что защитим наших граждан, что бы это ни значило.
— Вы прогнозируете, что теперь с приходом Кристиана Шмидта, назначенного на должность Высокого представителя без одобрения СБ ООН, ситуация будет только усугубляться?
— Конечно, ситуация значительно усугубилась. Но есть и положительный момент: представители всех парламентских партий Республики Сербской заявили, что Шмидт избран нелегально и с ним в статусе Высокого представителя мы встречаться не будем. Не знаю, как он и его канцелярия собираются здесь работать. В качестве выхода из ситуации они решили работать через Совет по выполнению мирного соглашения, который не предусмотрен ни одной резолюцией ООН и не имеет полномочий. По-моему, они этим только усложнили ситуацию. Или давайте соблюдать международное право, или мы не обязаны выполнять ваши решения.
Баня-Лука, столица Республики Сербской
Источник: Алина Арсеньева
В НАТО мы не вступим
— Еще в ходе предвыборной кампании команда Байдена обнародовала его точку зрения на боснийскую проблему. Отмечается, что американский президент будет способствовать вступлению БиГ в ЕС и НАТО. Насколько это реальная перспектива, особенно в контексте НАТО? Сможет ли Баня-Лука противостоять подобному давлению?
— Мы уже в некотором роде сотрудничаем с НАТО. Например, в соответствии с резолюцией ООН здесь располагается миссия «Алтея», в которую входит натовская структура. Но какой-то активности не заметно. Очевидно, что их задача — обеспечить прибытие миротворческих сил, если ситуация обострится.
При этом совершенно очевидно, что Босния и Герцеговина, несмотря на некоторое сотрудничество с Альянсом, не двигается по пути интеграции в НАТО. Для этого необходимо решение на уровне всей БиГ, но его нет, поскольку Республика Сербская ясно заявила, что не поддерживает вступление в Альянс и не будет голосовать за это. По этому вопросу существует консенсус всех политических сил в Республике Сербской — и власти, и оппозиции. Так что в НАТО мы не вступим.
— Заметили ли вы существенную разницу в подходе новой и старой администрации США к боснийскому вопросу? Многие ожидают от Байдена более радикальной политики…
— Полагаю, у США предостаточно своих внутренних проблем, на порядок больше, чем лет десять назад. Как ведущий функционер в Республике Сербской последние пару десятилетий, я хорошо ощущаю деградацию их влияния. Американцы попытаются что-то навязать, но у них уже нет былого авторитета.
Пока мир был однополярным и США были «мировым жандармом», они могли творить все, что угодно. Мы же сейчас примем тот вид сотрудничества, который посчитаем полезным для нас. А все, что таковым не является, без колебаний отвергнем. Они придумали какой-то пакет санкций и меня внесли в санкционный список. Запретили американским чиновникам поддерживать со мной контакты. Хотя когда важные американские представители прибывают в БиГ, они со мной контактируют.
Думаю, администрация Байдена пока еще не определилась. У них остается последний шанс прийти и предложить всем достигнуть договоренности. А если это не получится, то просто разойтись. Это было бы высшим достижением, возможным для США: не навязывать нам решение в интересах одного народа, бошняков, которое неприемлемо для двух других конститутивных народов.
— В то же время США и ЕС пообещали синхронизировать усилия, чтобы интегрировать регион в европейскую политическую и экономическую систему. И таким образом остановить расширение влияние России и Китая…
— Здесь преломляются данные геополитические процессы. Очевидно есть глобальная боязнь России и Китая со стороны США. Нередко местные события они рассматривают через призму этого страха, говоря о «зловредном влиянии» РФ или КНР, у них на этой почве паранойя. При этом мы видим, что в региональных вопросах активнее участвует Америка или Западная Европа, а не Москва и Пекин.
В то же время хочу отметить, что Россия и Китай для нас весьма важные стратегические партнеры. И мы никогда, ни в коем случае не присоединимся к антироссийским санкциям Запада. Мы также отказались вводить санкции по отношению к Белоруссии. И подобной политики мы будем придерживаться в дальнейшем.
Мы очень ценим партнерство с Россией и Китаем и считаем его честным и корректным. Нам не выдвигают никаких политических условий, все основывается на вопросе исключительно экономического сотрудничества, инвестиций, вложений в коммунальную инфраструктуру и других наших совместных проектов. Нам оно дает возможность диверсифицировать источники привлечения средств для развития. Если бы мы опирались только на МВФ, он выдвигал бы нам все больше политических условий, как вот несколько месяцев назад требовал от нас политических уступок за кредит, не считая самих процентов.
Мы не откажемся развивать отношения и с Западом, насколько это возможно. Но мы не согласны принимать их ультиматумы, несмотря на все давление. И мы продолжим развивать сотрудничество с Россией и Китаем, что бы они там на Западе об этом ни думали и как бы они его ни квалифицировали.
Считаю очень важным, что Россия и КНР вместе выступили с инициативой в СБ ООН, требуя соблюдать международное право и упразднить должность Высокого представителя. Чего другие страны не сделали. Но это уже не проблема России, а тех, кто приватизировал международные институции, включая СБ ООН. Наглость великих держав вроде США безгранична, и очевидно, что это нам придется в дальнейшем учитывать.
— Ранее вы заявляли, что в Сараево существует разведцентр, направленный на борьбу с «расширением российского влияния». Кто за ним стоит и чему они собираются противостоять, если в действительности Балканский регион далеко не в центре внимания Москвы?
— Не в центре внимания, разумеется. Здесь люди склонны всегда преувеличивать свою значимость. Но этот центр существует. По моим сведениям, регулярно собираются представители разведывательных служб БиГ, Черногории, Албании, самопровозглашенного Косово и Северной Македонии. Под покровительством американских и западноевропейских разведструктур они отслеживают тех, кого идентифицируют хотя бы как симпатизера России. Вероятно, я в верхней части этого списка. И они, конечно, пытаются сфабриковать обвинения против этих людей, всевозможным образом подставляя их с помощью разведывательных ресурсов.
И это говорит еще и о том, что разведывательная служба БиГ является непосредственной агентурой и фактически филиалом иностранных разведок. Что в очередной раз свидетельствует о том, насколько Босния является бессмысленной страной, не имеющей даже собственной независимой разведслужбы.
Нежизнеспособное государство
— Вы считаете, что у проекта БиГ нет перспективы?
— Босния и Герцеговина — нежизнеспособное государство, у него нет никаких шансов. Легко сидеть где-то вдали и говорить о каких-то ценностях здесь. Мы же тут впустую тратим огромные силы на этот провальный проект под названием «Босния и Герцеговина». И если бы мы эти усилия направили на решение проблем в Республике Сербской, мы были бы намного успешнее. Босния и Герцеговина стала синонимом неудачи и провала, и рано или поздно ее история закончится.
Абсолютно убежден, что вопрос дезинтеграции Боснии и Герцеговины будет решен политическим образом, и этот момент будет предопределен на глобальном уровне, когда станет понятно, что иного варианта нет. Все эти годы нам пытаются навязать некое идеалистическое решение люди, сидящие где-то далеко в престижных институциях, получающие там солидную зарплату и пишущие о том, что, мол, необходимо нивелировать национальное самоопределение живущих здесь народов, превратить их в аморфную массу граждан. Что абсолютно невозможно и является попросту иллюзией. Мы не хотим быть частью этого эксперимента.
— Вы говорите, что Республика Сербская не даст БиГ ввести санкции против России. Но санкции — это часть единой внешней политики ЕС, которой должны придерживаться и страны-кандидаты. А теперь глава европейской дипломатии Жозеп Боррель заявил, что в ЕС нет места для тех, кто отрицает «геноцид» в Сребренице. Получается, «европейский путь» БиГ сейчас зашел в тупик?
— Он давно зашел в тупик, и не только поэтому. Это смесь манипуляций и блефа со стороны ЕС. Постоянно некто вроде Борреля рассказывает о перспективах расширения Европы, а когда доходит до принятия практического решения, то Франция, Голландия и некоторые другие страны вдруг сразу выступают против.
Думаю, все это приведет к усугублению проблем в самой Европе. Вскоре она столкнется с постпандемическими проблемами. С уходом такого сильного лидера, как Ангела Меркель. Плюс выборы во Франции, результат которых еще не настолько непредсказуем. Выход из Евросоюза Великобритании, который в Европе пытаются игнорировать, натужно изображая монолитность, нанес серьезный удар, от него ЕС еще долго не оправится, как минимум в концептуальном смысле.
В самой Европе много внутренних противоречий, и при этом она желает показать некое единство именно по отношению к нам, считая нас людьми второго сорта, которые должны внимать ее «разуму», несмотря ни на что. Столько разговоров вокруг Боснии и Герцеговины в ЕС со времен окончания войны… И за двадцать пять лет ничего не сдвинулось с мертвой точки.
Когда Европе нужно было отторгнуть Болгарию и Румынию от потенциального влияния России, которого они так боялись, их приняли в ЕС абсолютно неподготовленными. Даже сегодня экономическая и политическая ситуация в Боснии и Герцеговине и в Республике Сербской лучше, чем в Болгарии. У нас зарплаты выше и система стабильнее, чем у Болгарии, которая уже четырнадцать лет в ЕС и до сих пор не смогла трансформироваться. И снова блеф! Как вы можете нам говорить, что мы должны соблюсти условия, которые не выполнили Болгария и Румыния? Как же вы их тогда приняли?
У нас тоже есть «европейцы», которые постоянно твердят: «Евросоюзу нет альтернативы». А я считаю, что должна быть альтернатива ЕС. Ведь Республика Сербская нежеланна в Евросоюзе: вся политика, которую Брюссель пытается навязать БиГ, направлена против Баня-Луки. Тогда нам попросту нелогично идти туда под гильотину, зачем нам это?
Ну а по сути: поскольку ничего и не происходит на пути к ЕС, то и противиться нечему.
— После скандала вокруг неофициального документа, предлагающего заново поделить территории на Балканах, который якобы отправил в Брюссель премьер Словении Янез Янша, вы заявили, что Республика Сербская подготовила свой аналогичный документ. Что в нем написано?
— Отчасти то, что я уже вам сказал. Что Босния и Герцеговина — нежизнеспособное государство, держащее народы в заложниках, что она является экспериментом международного сообщества, чтобы здесь тренировались третьесортные дипломаты, которых Запад готовит для более серьезных задач в других частях мира. Подобный уровень интервенционизма настолько парализует жизнь страны, что попросту должен быть устранен.
И единственное решение — чтобы БиГ мирно разошлась и вместо нее сформировалось бы три государства: Республика Сербская, Босния и хорватская Герцег-Босна. И уже в этом соседстве выстраивались бы отношения, которые укрепят мир, а для конфликтов не останется места. Все, кто желает добра этой земле, приняли бы такую идею.
Но очевидно, есть много людей, которые хотят, чтобы Босния и Герцеговина стала унитарной страной, в которой нет наций и религий. Но где при этом большинство составляет мусульманский народ (бошняки. — «Эксперт»), который и будет решать, как всем тут жить. Разумеется, это неприемлемо, нереально, неосуществимо.
— Представители бошняков утверждают, что в таком случае «прольется кровь»…
— Они геройствуют, не имея на то оснований, рассчитывая, что НАТО или подобные структуры все сделают за них. Но даже НАТО не сможет подавить недовольство сербов и хорватов фактом фаворизации мусульман и попытками их навязать в качестве доминирующей нации в стране. Конечно, этому не бывать.
Путин не шутил
— Как развивается сотрудничество Республики Сербской с Россией?
— Пандемия все нарушила, и очень многие встречи, которых мы так ждали и радостно предвкушали, в частности с президентом Владимиром Путиным, рядом российских чиновников, стали невозможны.
Экономические отношения развиваются в контексте уже достигнутого российского присутствия в сфере нефтяной индустрии. Сам факт, что сейчас ведутся переговоры об открытии консульства Российской Федерации здесь, в Баня-Луке, говорит о том, что наши отношения развиваются наилучшим образом. Мы стремимся к самому тесному сотрудничеству с Москвой.
— Представитель бошняков Шефик Джаферович в Президиуме БиГ обвинял вас, что подписанное ранее с Россией соглашение о газификации Республики Сербской не согласовано с ним и не представляет официальную позицию государства. Как бы вы это объяснили?
— Не существует «государственного уровня БиГ», есть совместный уровень. Босния и Герцеговина — скорее государственное содружество. Впрочем, Джаферович в своем праве. Президиум и не был уполномочен это обсуждать, за исключением одного сегмента: пересечения линии государственной границы газопроводом, и здесь нам не удалось достичь договоренности. Но ладно, посмотрим, будут на повестке и вещи, важные для них, которые мы не пропустим.
— Может ли Сараево серьезно помешать сотрудничеству Республики Сербской с Россией?
— Никак не может. Это вопрос нашей воли и решения российской стороны. Россия показала свою приверженность целой Боснии и Герцеговине, и я, разговаривая с президентом Путиным, всегда слышал от него, что он поддерживает Дейтонские соглашения и территориальную целостность Боснии и Герцеговины. Но почему-то мы подвергаемся нападкам, как будто эти слова на самом деле шутка и мы можем с Путиным организовать отделение Республики Сербской. Если бы это было так, мы бы уже это сделали. Но он не шутил, к сожалению.
Баня-Лука
