© РИА Новости, Стрингер

Источник: Украина.ру

Не только на Украине, но даже в России многие не могут понять, почему на южных русских землях, внезапно ставших независимым государством, «что они ни делают, не идут дела». Пока были Россией — и «крокодилы ловились», и «кокосы колосились», а как стали Украиной — с каждым днём становится хуже и хуже

Пытались менять президентов, но, хоть все они очень разные люди, зачастую с диаметрально противоположными взглядами и различным жизненным опытом, при каждом следующем жилось хуже, чем при предыдущем.

Пытались менять элиту. Во власть приходили то днепропетровские, то донецкие, досуетились уже до галичан, а становится всё хуже. Живут уже хуже, чем маленькая сельскохозяйственная Молдавия, вечно воюющая с Азербайджаном крохотная горная Армения, хуже, чем наркодилерская контрабандистская Албания, а ведь были самой богатой республикой Союза и, в отличие от кавказских республик и прибалтов, потребляли примерно столько же, сколько производили, то есть нельзя сказать, что благополучие оплачивалось дотациями из союзного центра.

Некоторые предполагают, что у украинцев что-то не в порядке с генами. Но в составе России они были русскими и ничем от других русских не отличались. Да и сейчас миллионы украинцев, перебравшиеся в Россию, неотличимы от миллионов русских, никогда Россию не покидавших. С другой стороны, русский, переехавший на Украину, даже сейчас часто прекращает считать себя русским, и у него тут же прекращает «ловиться крокодил».

Это натолкнуло некоторых наблюдателей на идею «неправильного воздуха». Мол, в воздухе украинском растворена какая-то незаметная гадость, превращающая людей в скачущих зомби. Поскольку же в зомби всё-таки превращаются не все, то, очевидно, у некоторых есть природный иммунитет.

Но фокус в том, что «крокодил» прекратил «ловиться» задолго до того, как украинцы превратились в зомби. О майданах не только не думали, их ещё даже придумать не успели. Большая часть граждан Украины ещё голосовала на выборах за политиков, обещавших восстановление единого государства, даже экономика ещё трепыхалась: длительные периоды экономических спадов сменялись более короткими периодами роста (иногда довольно бурного), а государство с ускорением катилось к упадку, громадьё планов неизменно оканчивалось пшиком.

Почему так — вопрос не праздный. Я бы даже сказал, что для России это вопрос глобальной политики и национальной безопасности. Ведь майданам подвержены практически все постсоветские государства. Более того, организаторы всех майданов исправно целятся в Россию, она их конечная цель. Но какие бы ни были в России правительства (а были разные), сколько бы денег ни вкладывали зарубежные «доброжелатели» в дестабилизацию страны, а народ и власть остаются едиными, несмотря на наличие острых противоречий между разными общественными группами. При этом российская власть ещё и не прибегает к слишком жёстким методам борьбы с оппозицией. Можно сказать, что российская полиция, по сравнению со своими как западными, так и постсоветскими коллегами — просто отряд бойскаутов, бдящий, чтобы оппозиционеры, не дай бог, не поранились во время своих митингов или чтобы их ненароком не пришибли неравнодушные граждане.

То есть Украина — просто самый яркий на сегодня пример того, чем все постсоветские республики отличаются от России, а тот факт, что она населена русскими (в значительной части уже бывшими русскими) людьми, лишь усиливает эффект и повышает чистоту эксперимента.

Так чего же не поняли на Украине и почему ситуация в ней в итоге сложилась даже хуже, чем в Таджикистане, который начинал свою независимость с жесточайшей гражданской войны?

Думаю, что все помнят судьбу Алексея Петровича Маресьева. Лейтенант Маресьев в апреле 1942 года был сбит, и врачи были вынуждены ампутировать ему ноги. Ноги для лётчика-истребителя очень важны, без них не то что воевать, просто летать трудно. Тем не менее уже через год (в июне 1943 года) Маресьев вновь на фронте, успешно сражается, становится Героем Советского Союза, уходит в отставку полковником, проживает после войны долгую насыщенную жизнь. Его помнят до сих пор и будут помнить ещё долго. А вот где похоронены его ноги, никто не знает.

Часть, даже очень важная, не может жить и развиваться без целого. А целое, даже без очень важной части, может функционировать, зачастую не менее эффективно, чем с ней. Украина была очень важной частью России, не менее, а возможно, и более важной, чем ноги для лётчика-истребителя. И на этом основании решила, что она способна одна не просто выжить, но жить лучше, чем вместе. Как бы сейчас не рассказывали националисты, что из СССР они выходили по идейным соображениям, никто и никогда не агитировал за независимость словами «Вот станем самостоятельными — жить будем значительно хуже, но по-своему». Всегда предполагалось, что жизнь на сепарируемой территории станет лучше, как минимум за счёт того, что не придётся тратиться на содержание центра.

Украина была хоть и важной, но составной частью СССР. Более того, она была составной частью исторической России. Даже кавказские и среднеазиатские республики, имеющие историю собственной государственности до вхождения в состав России и населённые не только не русскими, но даже не славянами, могут, хоть и не очень хорошо, жить самостоятельно — и то лишь до тех пор, пока им не угрожает сильный агрессор. Защититься без России они уже не могут. Европейские республики СССР (не только славянские, но даже прибалты) самостоятельно выжить не в состоянии. Возможно, их элиты инстинктивно чувствовали это и именно поэтому так стремились в ЕС, чтобы вновь стать частью чего-то целого. Впрочем, как показывает судьба тех же вымирающих прибалтов, им это не помогло.

Утратившая окраины Россия пережила трудные времена, тяжело болела после ампутации, но выжила, выздоровела и вернулась в глобальную политику в своём прежнем евразийском имперском величии. В Средней Азии и на Кавказе относительно неплохо чувствуют себя только Казахстан и Азербайджан, но их к этому привели политики российской политической школы. И Нурсултан Назарбаев, и Гейдар Алиев на пике карьеры переросли национальные рамки и были политиками имперского центра. К тому же благополучие этих государств именно относительное (на фоне соседей по региону), да и счастье переменчиво.

Украина же, сепарировавшись от России, потеряла сам смысл, идею своего существования. У нас любят вздыхать о том, как важна государству идеология, понимая под последней какой-нибудь очередной «изм», долженствующий осчастливить человечество уже вчера. Но украинский пример говорит об обратном. Страна, в которой господствует идеология украинского национализма (идеология же), катится в пропасть с той же скоростью, с которой Россия рвётся к звёздам. Между тем Россия живёт без обязательной идеологии, но её население в целом сохранило имперский дух, позволивший предкам создать самое крупное государство на планете. Идея евразийской империи цементирует российское государство, даёт цель его развитию.

Украина не может поставить перед собой задачу имперского развития, хоть некоторые (самые умные) националисты пытались это сделать. Ведь глупо вырваться из одной империи, чтобы на том же месте и с теми же людьми начать создавать новую. А украинская империя не может быть ничем иным, кроме как переименованной Российской. Не случайно украинцы до сих пор претендуют на русские земли, вплоть до Владивостока.

В европейскую империю Украину тоже не взяли. Слишком токсичным был этот «актив» в пятьдесят миллионов желающих европейского уровня жизни при советском подходе к работе. Вот и гниёт она, отрезанная от большого российского тела, как сгнил бы любой отчленённый от своего организма орган. Охотить крокодила и растить кокос можно и без рук, и без ног. Без головы нельзя.