© Facebook, ОППОЗИЦИОННАЯ ПЛАТФОРМА - ЗА ЖИЗНЬ
Многие люди не могут понять, что движет элитами лимитрофных государств, когда они с отчаянной храбростью бросаются кусать Медведя
Вроде бы и размеры такие, что Мишка случайно наступит — и даже мокрого места не останется, и зубы гнилые и мелкие — скорее вывалятся, чем Медведь почувствует, что его кто-то кусает, и сферы интересов не пересекаются — лимитрофная мелочь морковку по огородам тырит и на медвежью зону охоты не претендует, но и сама для Медведя интересной добычей не является.
И тем не менее «от южных гор до северных морей» лимитрофы регулярно рычат, тявкают на Россию и реально (не напоказ) пытаются вцепиться в неё, угрожая «снять с Медведя шкуру» (завоевать всё, до самой Камчатки). Можно ли так поступать, находясь в здравом уме и твёрдой памяти?
Можно.
Дело в том, что лимитрофы считают себя «такими же государствами». Ведь у них есть герб, гимн, знамя, парламент, президент, правительство, а также предмет особой гордости — собственный язык. На этом основании они считают себя равными России, Китаю, Соединённым Штатам. Возможно, даже «более равными», чем США, у которых нет своего языка.
Восточноевропейские лимитрофы переживали комплекс неполноценности, пока их не приняли в НАТО и ЕС. Почувствовав себя частью Запада, они настолько прониклись самоуважением, что уже даже французов с немцами учат «правильной демократии». Они просто не понимают, что у каждого тела есть голова, а есть задница. И, хоть обе выполняют важную функцию, решение о том, когда должна работать задница, принимает всё же голова. Тем более что в рамках подобных сравнений лимитрофы являются даже не задницей, а продуктом жизнедеятельности, который некоторое время находится внутри организма и даже питает его своими соками, а затем выводится из него при полном согласии головы и задницы.
В общем, лимитрофные элиты, компенсируя комплекс неполноценности комплексом сверхполноценности, напялили арендованный фрак прямо поверх юбки из пальмовых листьев и возомнили себя ровней британским лордам, которые даже на традиционную континентальную элиту косо сморят и за свою не принимают. Отсюда и припадки отчаянной храбрости, когда какая-нибудь Чехия ведёт себя так, как будто она — США или как минимум Германия. Хоть на деле все лимитрофы — не более чем пыль истории, поднявшаяся в ходе вальса великих держав.
Поскольку внешняя политика является продолжением внутренней, экстраполируя внешнеполитическую активность лимитрофных элит на их внутриполитические конфликты, увидим ту же неадекватность, вызванную теми же причинами. Взять хотя бы развивающуюся на Украине историю с Медведчуком.
Долгое время Виктор Владимирович занимал особое почётное место в рядах украинской олигархии и правящего класса в целом. Ему когда-то давно повезло, и Путин стал крёстным отцом его ребёнка.
Для России, где императоры традиционно крестили десятки детей не только высшего дворянства, но и самых обыкновенных крестьян, это ничего не значит. Элитой забитого лимитрофа, где традиция возводит кумовство в разряд близкородственных отношений и все приближённые к господину осенены аурой его славы, человек, о существовании которого Путин знает лично, воспринимается как личный представитель российского президента на соответствующей территории.
Власть Путина и мощь России как бы экстраполировались на Медведчука, ограждая его от многих проблем, преследовавших других украинских политических деятелей. Его положение на Украине можно было бы сравнить с положением белого человека, принятого в свою среду диким племенем, затерянным в амазонской сельве. Его не любят. Своим не считают. Но он является посредником между племенем и богами. Умеет быстро добывать огонь из волшебной зажигалки, является носителем стреляющей огнём палки, лечит нарывы и нагноения при помощи мазей и порошков в неведомой упаковке и т.д. В общем, его близость к миру богов очевидна, и он является табу. Его нельзя обижать.
Вся эта благость продолжается ровно до тех пор, пока не появляется другой белый человек, с большим количеством запасов, включающими лодку, вкусные консервы и прочие замечательные вещи, свидетельствующие о том, что по иерархической лестнице он ближе к богам. Теперь предыдущий посредник теряет значительную часть своей сакральности и может быть даже убит. Ведь боги уже расщедрились на нового, более могущественного представителя.
В ходе нарастания противостояния России и США с положением Медведчука на Украине произошла именно эта трансформация. Американцы решили, что на подконтрольной территории им не нужен чужой шаман. И Медведчука начали плавно выживать. Владельцы бус, зажигалок и консервов, показывая издалека свои товары, намекали Зеленскому, что неплохо бы ограничить деятельность Медведчука. И у Виктора Владимировича исчезали из эфира телевизионные каналы. Затем начала постепенно раскалываться партия.
Но Медведчук не понимал. И не понимает. Ведь у него тоже есть фрак. И его принимали и в России, и в Европе, и в США, причём в лучших домах. Он такой же.
Нет, не такой же. Вернее, для России, где «несть ни эллина, ни иудея», где русскими являются и якут, и бурят, и манси, и коми, он действительно такой же (или почти такой же, поскольку гражданство у него чужое). А вот для европейских друзей, походить на которых Медведчук стремится не меньше, чем вся остальная украинская элита, он не более чем «принцесса Покахонтас». Когда выгодно — можно воспользоваться разнообразными его услугами. А когда условия меняются — можно и в заложники взять. А и помрёт от оспы — тоже не страшно: их таких в колониях много.
В результате изменения политической конъюнктуры против некогда неприкосновенного Медведчука возбудили уголовное дело. Он и его информационная обслуга теперь рассказывают, что суда Медведчук не боится, Украину не покинет и, если режим осмелится преследовать его дальше, Медведчук станет для него едва ли не тем же, чем Георгий Димитров для германских нацистов на процессе о поджоге Рейхстага.
Надо напомнить, что, когда Димитрова на смогли осудить, его собирались убить, и только благоприятное стечение обстоятельств спасло болгарского коммуниста. Не факт, что Медведчуку повезёт так же.
Конечно, сами по себе украинские дикари для него не страшны. Он для них табу. Но есть американские боги, которые в украинском мировосприятии столь же (если не более) влиятельны, как боги российские. Эти боги между собой борются, и если американские боги велят кого-то из служащих российским богам убить, то это можно и даже нужно выполнить немедленно и со всем тщанием. Месть российских богов всё равно падёт на американцев. Ведь бедные украинские дикари ни в чём не виноваты, они лишь выполняли божественную волю. Если российские боги желают, дикари могут для баланса прикончить какого-нибудь Порошенко. Если же волю американских богов не выполнить, наказанию подлежит ослушник. Всё просто, мир дикарей вообще крайне прост и незамысловат.
Поэтому зря Медведчук думает, что в случае чего наличие больших денег, умение носить фрак и знакомство с сильными мира сего оградят его от неприятностей. Всё это действует только в украинской лимитрофной системе координат, в которой можно пытаться укусить Медведя, а потом приходить и с наивным видом спрашивать: «Ты шо, обидывся?»
В американской системе координат преимущества Медведчука становятся его недостатками. А то, что делает его табу для украинцев, для американцев превращает в желанную жертву. Посадив или убив его, можно косвенно ударить по российскому конкуренту, показав, что российские боги не могут защитить своих слуг.
Так что не стоит обольщаться. И Медведь рано или поздно, неудачно провернувшись, ломает челюсть или сворачивает шею какому-нибудь особо рьяному лимитрофу. И американцы не задумаются отдать приказ о ликвидации Медведчука, если решат, что им это выгодно. А украинские дикари выполнят этот приказ со всем рвением.
