Линия разграничения, протянувшаяся по городам Донбасса, самая страшная рана этой войны
Отчаяние – это тогда, когда даже во сне ты не можешь побывать на своей Родине. Потому что за семь лет привык к запрету. Сначала твой город отдали неприятелю, затем там тебя объявили врагом, а после и вовсе захлопнули границы для всех без исключения: и врагов, и не врагов.
Наши города даже во сне недосягаемы
Электричка едет через Авдеевку, а затем в Донецк. Ее вагоны залиты солнечным светом, воздух в них так приятно пахнет чем-то металлическим и знакомым с детства, а в раскрытые окна врывается весна. Все очень просто и разумно. Ни блокпостов, ни пропусков, ни чиновничьих разрешений на моем пути домой нет. Я уже предчувствую в радостном нетерпении, куда пойду, с кем встречусь, где обязательно побываю. И вдруг электричка со свистом пролетает мимо Авдеевки, и в следующее мгновение я оказываюсь в Донецке.
Наверное, тем, кто принял решение сдать часть Донбасса Украине, такие сны не снятся. Сдать даже после беспрецедентной явки на референдуме во всех без исключения городах Донбасса. Сдать после того, как все жители этих городов, включая уже обстреливаемые Славянск и Красный Лиман, высказались практически 100% за независимость ДНР. Всем нам еще предстояло привыкнуть к понятиям политической сообразности, пройдя стадии отчаяния, принятия и смирения. А потом, уже позже, на это работали все те, кто с глубокомысленностью стратега утверждал, что мы не так встали, что не все тут мечтали о России, что некому было удерживать рубежи всей области, что смылись элиты и прочие подлые тезисы, призванные как-то объяснить предательство, которое как ни назови, сути своей не меняет.
Коронавирус и диверсии – слабое оправдание
А в какой-то момент все громче такие же тезисы стали раздаваться и здесь, в Республике, не только оправдывающие закрытые границы, но и заставляющие забыть, что на той стороне Донбасса тоже наши люди, что они, как и мы сказали: «Да» в 2014 году. А раз так, как можно лгать самим себе? Есть в этом что-то хуторское, я бы даже сказала хохлацкое, всегда стремящееся к обособлению, дроблению, которое в итоге сводится к «моя хата с краю». В отличие от русского, имперского, стремящегося к единению, что так пугает любителей всего «дрибнэсэнького».
- Вот посмотри, как только закрыли границы с Украиной, так сразу у вас сократилось количество диверсий, - умничал недавно один мой знакомый, а на следующий день в Горловке в собственной машине подорвали комбата Народной милиции вместе с несовершеннолетней дочерью.
Интересно, какие доводы сейчас приготовит знакомый? Это так же глупо, как и оправдание закрытых границ коронавирусом, когда сотни людей вынуждены ехать в Украину через Россию, выкладывая за поездку огромные деньги и находясь в пути почти сутки. Если это такая забота о здоровье и профилактика коронавируса, то лицемерие ее зашкаливает. А возможность увидеть родственников, становится недостижимой роскошью.
Родная земля - это не только гектары, там наши люди
На эту тему недавно высказался создатель бригады «Восток» Александр Ходаковский.
- Вот мы хотим, с одной стороны, вернуть территории, которые считаем нашими, не конкретизируя, какие именно, и оставляя свободную трактовку этого понятия - «наши», а с другой - мы часто говорим о том, что людей, которых по примеру территорий мы тоже можем назвать «нашими», после семилетней промывки там почти, дескать, не осталось. Что же нам нужно на самом деле?
Александр Сергеевич опроверг аргументы возврата Донбасса, продиктованные исключительно соображениями необходимости сохранения производственного комплекса, заметив, что в «постразвальной Украине каких-то жестких кооперационных связей почти и не осталось».
- Конечно, взаимосвязи были, но небезальтернативные. Так зачем тогда нам нужны территории, если не ради людей? Когда мы говорим «земля» - мы не гектары имеем ввиду. Мы подразумеваем историю и ее носителей. Наша земля - это, прежде всего, наша история, где и труд, и кровь, и могилы. Без памяти, живущей в человеческом сознании, земля - это просто площадь. Поэтому мы должны либо отказаться от своих притязаний, если не верим в людей, либо перестать считать дело борьбы за умы и сердца проигранным. Мне сложно верить в тех, кто там, за линией фронта. Но перестать заставлять себя верить - значит, утратить смысл, - заключил комбат.
И сдается мне, что адепты секты «Не так встали» и ратующие за дальнейшее закрытие границ – это одни и те же люди, одни по своей хохлацкой сути. А тем временем в городах оставленного Донбасса проходят спектакли, воспевающие майдан, выкорчевывают из всех сфер русский язык, вместе с историей, а на всем этом растет новое поколение тех, чьи родители в 2014 году говорили: «Да» на референдуме.
- Получается, нас оставили на растерзание Украине, нам просто не повезло оказаться по эту линию. Мы боимся говорить о своих взглядах, нам опасно хоть как-то проявлять симпатию к России, нам отказано в праве говорить на русском языке. Хотя мы такие же русские, как и вы, - говорит с отчаянием моя подруга, живущая на той стороне.
Слава Богу, что наши деды в 41-ом не тряслись от страха санкций, отстаивали каждую пядь родной земли и не задумывались, достойны ли этого жители, живущие на ней. Потому что предавать своих – самое подлое преступление.
1. !