Начало 2021 года в Турции отмечено серьезным конфликтом вокруг Босфорского университета в Стамбуле. Это событие, имеющее, на первый взгляд, не столь большое значение, отражает важные перемены, касающиеся как обстановки внутри Турции, так и её международного положения.
Босфорский университет ведет свою историю от Роберт Колледжа, основанного американским филантропом Кристофером Робертом и миссионером Сайрусом Хэмлином в 1863 году. Изначально языком обучения в этом университете был английский, а сам университет считается одним из самых престижных в Турецкой республике. Поводом к нынешнему конфликту стало назначение президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом на должность ректора профессора Мелиха Булу, участвовавшего в выборах 2015 года от эрдогановской Партии справедливости и развития. Преподавательский состав и студенты посчитали это назначение нарушением университетской автономии и академических свобод. Такая позиция профессорско-преподавательского состава и студентов, среди которых оказалось много левых активистов, привела к массовым акциям протеста, в ходе одной из которых протестующие несли флаг ЛГБТ-сообщества, на котором была изображена Кааба — одна из главных святынь ислама.
Турецкая полиция арестовала студентов, причастных к данному «перформансу», а министр внутренних дел Сулейман Сойлу на своей странице в Twitter написал о том, что нельзя терпеть «ЛГБТ-девиантов», после чего эта социальная сеть указала, что заявление Сойлу «разжигает ненависть». Данное действие Twitter вынудило Сойлу завести аккаунт в Telegram. Позднее цензуре со стороны Twitter подвергся партнер Эрдогана по коалиции, лидер Партии националистического движения Девлет Бахчели, осудивший протестующих со свойственной ему жесткостью. Акция студентов была также осуждена главой Управления по делам религии Али Эрбашем, стамбульские мусульмане провели контрмитинг в защиту ислама, антиэрдогановская исламская партия «Саадет» Темела Карамоллаоглу также раскритиковала антиисламское выступление студентов. Кроме арестов, власти начали применять и иные меры. Так, новый ректор Мелих Булу упразднил ЛГБТ-клуб Босфорского университета.
Именно после этого обнаружилось самое интересное. В защиту студентов, причем не только протестовавших, но и несших ЛГБТ-флаг, выступили западные СМИ. Резкие слова Эрдогана об ЛГБТ-сообществе («В Турции нет места для ЛГБТ») также подверглись критике за рубежом.
Более того, студенты получили поддержку со стороны оппозиции. В поддержку протестующих выступили представители кемалистской Республиканской Народной партии — партийный лидер Кемаль Кылычдароглу, мэр Стамбула Экрем Имамоглу, мэр Анкары Мансур Яваш, а также глава стамбульского отделения партии Джанан Кафтанджиоглу. Из других представителей оппозиции в защиту студентов и академических свобод выступила лидер «Хорошей партии» Мераль Акшенер, а также бывшие однопартийцы Эрдогана Али Бабаджан и Ахмет Давутоглу. Тут необходимо пояснить, что в контексте турецкой политики в отличие от кемалистов данные деятели поддержали в основном именно сохранение академических свобод университета, а не осквернение Каабы, так как даже секулярная политическая деятельница Акшенер всегда подчеркивает, что она мусульманка.
Ситуация обострилась ещё и потому, что данные события привели к серьезным внешнеполитическим последствиям. США, Европейский союз и Управление верховного комиссара ООН по правам человека немедленно вмешались в эти внутренние турецкие события и синхронно осудили действия турецких властей, упомянув в том числе их мероприятия и высказывания в отношении ЛГБТ-сообщества. Фактически данные события являются поводом для давления вышеуказанных акторов на Турцию с непредсказуемыми последствиями. То, что речь идет исключительно о внутренней политике и полномочиях властей Турции, говорит тот факт, что в письме протестующих студентов Эрдогану среди предъявленных требований значатся прекращение информационной кампании против ЛГБТ-сообщества и отставка всех университетских назначенцев, причастных к задержаниям протестовавших. Кроме того, в этом же письме студенты обвинили турецкого президента в убийстве турецкого журналиста армянского происхождения Гранта Динка, а также выразили солидарность с ЛГБТ-сообществом, лидером Партии демократии народов Селяхаттином Демирташем и журналистами, в настоящее время отбывающими тюремное заключение по приговорам суда. Налицо скоординированная акция, управлявшаяся оппозицией и направленная на расшатывание обстановки в Турции с дальним прицелом на Эрдогана и его партию.
Все эти факты говорят о серьезном расколе в турецком обществе. Понять его причины и спрогнозировать возможные последствия нельзя без экскурса в прошлое, иначе будет неясно, почему кемалисты стали главными пропагандистами неомарксизма в Турции и врагами ислама.
Обращаясь к прошлому, необходимо помнить о том, что война за независимость Турции была тесно связана с исламом. Основу национально-освободительного движения, чьим лидером стал Мустафа Кемаль-паша (Ататюрк), составили анатолийские крестьяне, считавшие себя прежде всего мусульманами. Исламское духовенство Анатолии наряду с буржуазией, патриотической интеллигенцией и офицерством поддержало борьбу с Антантой и дашнакской Арменией. Последнее очень важно, так как сотрудничество кемалистов с большевиками никак не означало сходства этих двух движений.
Так, историк Мехмет Перинчек в книге «Тайные страницы российско-турецкой дипломатии по архивным материалам: от Сулеймана Великолепного до Назыма Хикмета» приводит информацию советника Полномочного представительства РСФСР в Турции, поверенного в делах РСФСР в Турции Яна Упмала, согласно которой Ататюрк сказал следующее:
«Все, что угодно, кроме отчуждения нашей территории. Я искренний коммунист».
Это заявление основателя Турецкой республики не соответствовало действительности. Во-первых, с Кемаль-пашой ранее установил контакты П. Н. Врангель, позднее же часть бойцов его армии примет участие в греко-турецкой войне на стороне мусульман (см. «Турция и Азербайджан: от евроинтеграции к Великому Турану»), то есть он готов был на союз с некоммунистической властью в России. Во-вторых, председатель Коммунистической партии Турции Мустафа Субхи и 14 членов ЦК были убиты в 1921 году людьми, близкими к кемалистам, а в 1923 году партия была официально запрещена. В-третьих, Кемаль-паша получил от Великого национального собрания Турции титул «гази» (воин ислама). В его политике модернизации нет каких-либо признаков антирелигиозной кампании.
Нельзя забывать о том, что его идеологией был тюркизм — идея создания национального государства для западных тюрок при мирном сосуществовании с соседями, исключающая строительство Великого Турана (об идеальных границах четко было написано в Национальном обете). В свою очередь восстание шейха Саида 1925 года было реакцией мусульман-курдов на реформы Кемаля, конечной целью которых в национально-религиозной сфере была тюркизация и секуляризация всех народов Турецкой республики. Наконец, роспуск суфийских орденов, удаление упоминания ислама из конституции и перевод азана на турецкий язык хоть и нельзя назвать соблюдением исламских традиций, но они обеспечили сохранение исламской традиции в Турции. Эти акты не идут ни в какое сравнение с действиями современных кемалистов, фактически подвергающих почти полной ревизии исламскую традицию.
Следующий важный аспект, без которого нельзя выявить отличия доктрин Ататюрка и современной антиэрдогановской оппозиции, относится к политике. Не секрет, что Кылычдароглу и Ко обвиняют Эрдогана в попрании демократии. Проблема вся в том, что, говоря русским языком, «чья бы корова мычала, а кемалистская молчала». До 1946 года в Турции существовала фактическая монополия Республиканской народной партии, созданной Ататюрком.
Наконец, самый важный аспект касается идеологии, в том числе имеющей отношение к рассматриваемой современной ситуации. При Ататюрке женщины были уравнены в правах с мужчинами даже в политической сфере, тем самым опередив, например, Францию. Было установлено равенство гражданских и политических возможностей полов. В целом же партийная идеология базировалась на шести принципах — республиканизм, революционность, национализм, популизм, этатизм (ведущая роль государства в экономике), лаицизм (секуляризм). В сфере внешней политики важным является изречение Ататюрка «Печаль Азербайджана — наша печаль, его радость — наша радость».
К настоящему времени значительная часть наследия кемализма оказалась предана забвению кемалистской Республиканской Народной партией. Началось это в 1960-е годы. Тогда она стала социал-демократической, что совпало с деятельностью неомарксистов в США и Западной Европе (в Турции это время также отмечено всплеском активности левацких группировок). На сегодняшний день партия Ататюрка представляет собой силу, пропагандирующую идеи новых левых. Теперь это партия феминисток, выступающих за стирание различий между мужчинами и женщинами, а также партия сексуальных и религиозных меньшинств (прежде всего алевитов, к которым принадлежит Кылычдароглу), требующих для себя привилегированного статуса, и городских жителей, ориентированных на западные идеологический мейнстрим и культуру. Этим она устраивает США и Европейский Союз, рассматривающие кемалистов как агентов влияния и проводников своей идеологии и политических целей, и вызывает ненависть в исламских кругах.
Тут мы подходим к историческому парадоксу, заключающемуся в том, что нынешний Европейский Союз — это не то объединение, куда хотели вступить многие турки. Турция начала свой путь к евроинтеграции в 1963 году, когда стала ассоциированным членом Европейского экономического сообщества. Это была эпоха президента Франции Шарля де Голля и его концепции «Европа наций (отечеств)». Одновременно это эпоха новых левых, ярким проявлением которой стали события «Красного мая» 1968 года в Париже, после которых «Европа наций» канула в Лету.
Дело в том, что при всех трудностях существования турецкого государства наибольших экономических успехов после смерти Ататюрка Турция достигала при правых политиках, стремившихся к рыночной экономике с развитым частным сектором и к демократизации политической системы, что было связано с возвращением ислама в общественную жизнь. Таким был Аднан Мендерес. Таким был и Тургут Озал, на годы премьерства и президентства которого пришлись структурные экономические реформы и начало попыток вступления в Европейский Союз. Немаловажно и то, что эпоха Озала совпала с временами премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, посетившей Турцию с официальными визитами в 1988 и 1990 годах. Тэтчер была за свободную торговлю и Европу национальных государств. Тем характернее то, что в начале нулевых годов Эрдоган выступал за евроинтеграцию и даже в начале января 2021 года призвал принять Турцию в ЕС вместо вышедшей Великобритании.
И тогда, и сейчас есть подозрения, что в реальности и Эрдоган, и бОльшая часть населения Турции не хотят полноправного членства в ЕС. Со значительной частью турок происходит то, что произошло со многими жителями стран Восточной Европы (особенно Польши и Венгрии). Их манило в Западной Европе и США то, что считалось недосягаемым и элитарным, признаком передовой цивилизации: рыночная экономика с гарантией неприкосновенности частной собственности, правовое государство, где действует презумпция невиновности, свобода совести, гарантии прав для всех этносов и конфессий, научно-технические достижения и среда, комфортная для проживания.
Вместо всего этого получилась реализация наработок представителей Франкфуртской школы — диктатура феминисток и ЛГБТ, требующих привилегий и не ограниченной законом вседозволенности на основе Стамбульской конвенции (см. «Эрдоган и Стамбульская конвенция: задушить феминизм и стать центром ислама»), ювенальная юстиция, фактически превращающая детей в государственную собственность, отрицание неприкосновенности частной собственности путем поддержки погромных акций леворадикального негритянского движения Black Lives Matter, идеологический контроль в науке, когда отрицают биологическую природу этноса, расы и пола, позитивная дискриминация, выраженная в квотах для различных меньшинств.
Хуже того, в нынешнюю эпоху Турции вообще нечего делать в ЕС еще из-за продвижения в странах Евросоюза вегетарианства. Вопиющим проявлением этого является попытка запретить фермерам производить кошерное и халяльное мясо в Польше, что началось еще в 2012 году во времена премьерства Дональда Туска, выступавшего за вступление Турции в ЕС. То есть опять — таки, как это ни парадоксально, но мусульманская Турция в своё время могла бы стать частью Европы национальных государств в голлистском или тэтчеровском вариантах.
О том, что Турции не место в современном ЕС, говорит и письмо 30 леволиберальных «интеллектуалов» «Сражайтесь за Европу — или вредители уничтожат её!» 25 января 2019 года. Автором этого манифеста был французский философ Бернар Анри Леви. Данное обращение было приурочено к выборам в Европейский парламент и по факту направлено против евроскептиков национал-консервативного толка. Чтобы убедиться в мракобесном содержании этого опуса, приведем цитату:
«Вместо этого давайте воссоединимся с нашей „национальной душой“! Давайте заново откроем для себя нашу „потерянную идентичность“! Эту повестку дня разделяют популистские силы, омывающие континент. Неважно, что такие абстракции, как „душа“ и „идентичность“ часто существуют только в воображении демагогов».
Хотят ли турки жить в одном объединении с мракобесами, отрицающими понятие «душа», «нация», «национальная культура» и «национальная идентичность»? Вероятно, нет, и это подтверждается всей историей турецкого народа. И не случайно очень важно обратить внимание на подписантов данного творения и их отношение к Турции. Среди них оказались турецкий писатель Орхан Памук и редактор польской оппозиционной «Газеты Выборчи» Адам Михник. Автор письма — Бернар Анри Леви известен как последовательный враг Турции, призывавший к защите сирийских курдов и созданию независимого Курдистана, а во время недавней Карабахской войны призвавший Францию и иные страны признать независимость Нагорного Карабаха. Памук известен как критик эрдогановской Партии справедливости и развития, о себе он сказал:
«Я просто человек леволиберальных взглядов, транслирующий свои мнения главным образом через интервью на литературные темы».
Также он приветствовал победу заслуженного борца за права сексуальных меньшинств Имамоглу на выборах мэра Стамбула. Михник тоже критикует Эрдогана, ставя его в один ряд с евроскептиками национал-консервативного толка.
Кемалистская Республиканская Народная партия хочет построить «новый дивный мир» в Турции с согласия американских и европейских партнеров — руководителей. Не случайно Кылычдароглу поздравил Джо Байдена с победой на президентских выборах в США уже 8 ноября 2020 года, то есть раньше президента Эрдогана, тем самым проявив ретивое лакейство. Несмотря на то, что кемалисты поддерживают Азербайджан и Турецкую республику Северного Кипра, де-факто они выступают проводниками влияния Европейского Союза и США. В пользу этого говорит тот факт, что победу Имамоглу на выборах мэра Стамбула радостно встретила русская редакция «Радио Свобода».
Все это имеет непосредственное отношение к конфликту вокруг Босфорского университета. Фактически за последние десятилетия в Турции сложилась мощная прослойка людей, поддерживающих идеи новых левых. Одним из отражений этого является отношение оппозиции к ранее упомянутой Стамбульской конвенции, возможность выхода из которой обсуждалась в июле—августе прошлого года. В этой связи примечательно, что за выход из конвенции выступали значительная часть эрдогановской Партии справедливости и развития, а также антиэрдогановская партия «Саадет». Их заявления позволили ряду СМИ утверждать, что против конвенции выступают лишь исламисты. В этой связи очень важно опровергнуть такое заблуждение. За выход Турции из Стамбульской конвенции выступила партия «Ватан», придерживающаяся в основном идей классического кемализма, в том числе глава женского отделения партии Мельтем Айвали и сам лидер «Ватана» Догу Перинчек.
Эти факты опровергают утверждения о том, что противниками конвенции являются исключительно исламисты. Возможно, в связи с последними событиями вокруг Босфорского университета дочь турецкого президента Сюмейе Эрдоган, являющаяся вице-президентом Женской демократической ассоциации «Кадем» и ранее выступившая за сохранение Стамбульской конвенции, поняла, что подписание и ратификация Турцией Стамбульской конвенции имели отношение не к юриспруденции и борьбе с преступностью, а к социальной инженерии и идеологии новых левых в турецких реалиях. Примечательно также, что если классические кемалисты из «Ватан» выступили за выход из конвенции, то Республиканская народная партия, наоборот, была ярым сторонником сохранения членства в ней. Аналогичной была позиция у Мераль Акшенер и Али Бабаджана, фактически против выхода из конвенции выступил и Ахмет Давутоглу.
А теперь самое интересное: Акшенер и Бабаджан имеют репутацию прозападных политиков, поддерживающих евроинтеграцию, то есть большинство оппозиционных политиков и активистов поддерживают сохранение участия Турции в Стамбульской конвенции.
Однако на этом парадоксы не заканчиваются. Летом прошлого года в разгар обсуждения возможного выхода Турции из Стамбульской конвенции была убита студентка Пынар Гюльтекин. Подозреваемым, который затем признался в этом преступлении, оказался её бывший бойфренд Джемаль Метин Авджи. Этот человек является сторонником кемалистской Республиканской народной партии. Особенность ситуации состоит в том, что это преступление было использовано сторонниками Стамбульской конвенции в свою пользу. Однако в конце декабря прошлого года появилась информация о том, что отцу убитой Пынар Гюльтекин звонил местный депутат от Муглы (город и одноименная провинция) Сулейман Гиргин (Республиканская народная партия), который сначала выразил ему соболезнование, а затем попросил отказаться от уголовного преследования. Примечательно, что депутат стал отрицать попытки давления на потерпевшего и даже подал иск против отца убитой по обвинению в клевете. В общем, «на воре и шапка горит». Более того, адвокат потерпевшего утверждает, что суд пытается обелить подозреваемого.
Этот случай не единичен. Например, потрясшее всю Турцию изнасилование и убийство Шуле Чет в мае 2018 года было совершено анкарским бизнесменом Чагатаем Аксу, который был её начальником и относился к категории населения, употребляющего алкогольные напитки, то есть, мягко говоря, не был похож на эрдогановского избирателя из числа консервативных мусульман. Таким образом, партия Ататюрка и её потенциальный электорат в реальности используют Стамбульскую конвенцию исключительно для борьбы за власть, соответственно, они сами являются насильниками и нарушителями закона.
Нынешний конфликт вокруг Босфорского университета также связан с серьезным мировоззренческим расколом. Суть его состоит в том, что кемалисты используют понятие секуляризма в качестве противовеса критикам неомарксизма и евроинтеграции.
Современная Турция не страдает от закрытости к новой информации. Более того, сам президент Эрдоган официально говорит о намерении заниматься разработками в сфере искусственного интеллекта, а также о космической программе. И это не говоря уже о беспилотных летательных аппаратах президентского зятя Сельчука Байрактара, обеспечивших Азербайджану победу в Нагорном Карабахе. Иными словами, Эрдоган действительно является неоосманистом, учитывающим ошибки прошлого, соответственно, утверждения о несовместимости панисламизма и научно-технического прогресса по факту несостоятельны.
Однако это не означает, что в нынешнем противостоянии с оппозицией не будет играть роль религиозный фактор. Суть состоит в том, что даже в Турции размывание общества происходило в том числе через религиозных обновленцев. Таким является проповедник Фетхуллах Гюлен. Гюлен известен как сторонник экуменизма. С точки зрения ислама это является недопустимой подменой понятия. В исламе христиане и иудеи считаются «людьми Писания». Соответственно, мусульмане должны относиться к ним терпимо, признавая свою веру истинной. Более того, мусульманину разрешено жениться на христианках и иудейках, но при этом необходимо воспитывать детей в исламе. Экуменизм же провозглашает отсутствие различий между истиной и ересью, единоверцами и иноверцами. Не удивительно, что Гюлен тесно связан с Вселенским патриархом Варфоломеем, чья «Церковь» поддерживает деятельность леворадикального негритянского движения Black Lives Matter.
В свою очередь Фанар тесно связан с Римской Католической Церковью, чей зримый глава папа Франциск, возглавляющий государство Ватикан, давно интегрировал неомарксизм в религиозную доктрину («Русский мир и Ватикан: борьба на выживание, компромисс невозможен»). Общим у Фанара, Гюлена и Ватикана, помимо сотрудничества и экуменизма, является покровитель в лице США и его специальных структур, что представляет реальную опасность для Турецкой республики. Гюленисты же фактически взломали ислам в Турции, запустив процесс дальнейшего вероотступничества. Примером этого является турецкая феминистка Сейран Атеш, женщина — имам мечети «Ибн-Рушд — Гёте» в Берлине с 2017 года, которая адаптирует ислам для феминисток и ЛГБТ. Такой «ислам» прямо противоречит Корану («Покои» 49:13).
Не отстает и Саудовская Аравия, где с конца 2019 года действует организация «Мухталифун», отстаивающая права ЛГБТ-сообщества. А верховный имам египетского университета Аль-Азхар Ахмад аль-Тайиб является единомышленником папы Франциска. На этом фоне у Турции есть шанс стать духовным лидером мусульман-суннитов, что будет возможно в том случае, если у самих турок ислам будет живой верой, а не казенно-бюрократическим инструментом для власть предержащих.
Это касается и единства турецкого общества. Не является секретом, что опирающаяся на панисламизм эрдогановская партия получала поддержку у курдов в том числе за счет легализации курдского языка в общественной сфере. Сама идея панисламизма как единства мусульманских народов — турок и курдов в этом смысле является человечной. Их антиподами являются пантуранисты, признающие тюрок высшей расой и симпатизирующие тенгрианству. Очевидно, что такие идеи будут жестко отвергнуты другими мусульманскими народами. Более того, в каком-то смысле нынешний всплеск конфронтации в турецком обществе связан с избыточной ролью Партии националистического движения (одно из крыльев «Серых волков»), у которой идеология построена в большей степени на борьбе за единство тюрок-мусульман, что и утопично, и ограниченно, особенно с учетом их ненависти к курдам и тяги к закручиванию гаек.
Иными словами, «Серые волки» хороши как вооруженная сила и плохи как политики или опора политической партии. К тому же нельзя забывать об их политическом вероломстве и возможности выхода из коалиции с Эрдоганом. Так, до 2015 года Бахчели был ярым противником Эрдогана, а Алпарслан Тюркеш, до того как поддержать эрдогановского учителя Неджметтина Эрбакана, был среди военных, свергнувших Аднана Мендереса.
С политической точки зрения Эрдоган может уменьшить электоральную зависимость от «волков». Для этого нужно решить вопрос с миллионами сирийских беженцев, оказавшимися на турецкой территории, что также будет ударом и по Республиканской народной партии. Будущее покажет, сможет ли такой сценарий воплотиться в реальность.
Таким образом, конфликт вокруг Босфорского университета является внешним проявлением глубинных политических процессов как внутри Турции, так и за её пределами. С одной стороны, налицо попытка ставленников и единомышленников США и ЕС начать процесс свержения президента Эрдогана и его Партии справедливости и развития, чтобы самим прийти к власти. С другой стороны, оппозиция стремится к идеологическому переформатированию турецкого общества, что связано с атакой на традиционный ислам и пропагандой идеологии новых левых.
В таких условиях единственным фактором, частично объединяющим турецкое общество, является поддержка Азербайджана и Турецкой республики Северного Кипра. С учетом того, что президент Эрдоган намерен начать разработку новой конституции, внешнеполитические действия на карабахском и кипрском направлениях в случае их успеха будут им использованы в борьбе с оппозицией и для укрепления своих внутриполитических позиций.
