«Hеделинская катастрофа»

На 41-й стартовой площадке готовили к запуску боевую межконтинентальную ракету Р-16, сконструированную по проекту Михаила Кузьмича Янгеля. О том, что это была за ракета, «Столетию» рассказал писатель Антон Первушин, занимающийся изучением истории освоения космоса в СССР. «Янгель считал, что ракеты, работающие на жидком кислороде, не могут достичь высокой степени боеготовности. Он был уверен, что будущее принадлежит высококипящим компонентам топлива, которые позволяют хранить ракету в заправленном состоянии долгое время. В этом вопросе он был оппонентом Сергея Королева, заместителем которого одно время являлся. Р-16, проект которой Янгель сумел пролоббировать, создавалась им именно с целью "догнать и перегнать Королёва". Ракета проектировалась двухступенчатой и конической формы, стартовая масса – 150 тонн. Работала она на азотной кислоте АК-27И и новом топливе – несимметричном диметилгидразине (НДМГ), процесс промышленного синтеза которого был только что разработан Государственным институтом прикладной химии», – отмечает Первушин.

Эскизный проект Р-16 был выпущен в ноябре 1957 года и вскоре получил одобрение Никиты Хрущева. Глава государства заявил: «Это то, что нам нужно. Если ракета Р-16 будет создана, оборона страны окажется поставлена на прочную основу». Работа закипела, стадии предварительных испытаний были успешно пройдены, и в октябре 1960-го Р-16 уже возвышалась на свежепостроенном стартовом комплексе полигона Тюра-Там.

По словам Первушина, испытатели спешили, стремясь приурочить успешный полет ракеты к праздничной дате 7 ноября, на полигон неоднократно звонили Н.С. Хрущёв и Л.И. Брежнев. Проследить за испытаниями приехал лично маршал М.И. Неделин (на фото).

23 октября была произведена заправка ракеты, но вскоре после этого испытатели обнаружили неисправность в автоматике двигателя. «Внутренние полости двигателя были отделены от трубопроводов, подводящих компоненты топлива, специальными металлическими мембранами – это требовалось для обеспечения герметичности при долгом хранении Р-16 в заправленном состоянии. При пуске эти мембраны должны были мгновенно прорываться с помощью кругового ножа из двух половин, который срабатывал под действием пороховых газов из пиропатрона. В ходе очередной испытательной операции случился незапланированный прорыв пиромембран горючего и самопроизвольный подрыв пиропатронов отсечных клапанов газогенератора одного из трёх блоков маршевого двигателя первой ступени. Допустимое время нахождения заправленной ракеты на старте с прорванными мембранами – двадцать четыре часа. В случае отмены пуска понадобилось бы сливать токсичные компоненты топлива, что считалось рискованной операцией. Ведь у испытателей еще не было опыта по этой процедуре», – говорит Первушин.

Янгель выступил за слив топлива – но в этом случае сорвался бы график запуска, потребовалось бы отчитываться перед Москвой. Маршал Неделин принял роковое решение: устранить неполадку, не сливая с ракеты топливо.

Приказ отдан – ему нужно подчиняться. Металлическое тело Р-16 облепили десятки специалистов, карабкаясь по фермам обслуживания на нужную высоту. Сам же Неделин сел на табурете в двадцати метрах от ракеты, демонстрируя тем самым – смотрите, мол, опасности никакой нет. Вокруг него столпились представители разных ведомств, сотрудники конструкторских бюро. Объявили тридцатиминутную готовность, на программное устройство пошло питание. Однако произошел сбой – незапланированная команда включила двигатели второй ступени. «Катастрофа случилась из-за преждевременного срабатывания электропневмоклапана наддува пусковых бачков, вызванного командой программного токораспределителя при переустановке в исходное положение. Факел включившегося маршевого двигателя разрушил конический переходник, прожёг днище бака окислителя первой ступени. Сразу после этого разрушился бак горючего второй ступени, что привело к мгновенному возгоранию соединившихся компонентов топлива», – объясняет Первушин. Струя раскаленных газов обрушилась с высоты нескольких десятков метров, прямо на столпившихся у Р-16 людей.

Один из участников подготовки ракеты к пуску, ведущий конструктор по электроиспытаниям Ким Ефремович Хачатурян, чудом уцелел в тот день. Он нашёл неисправность одного из двух взрывателей пиропатрона пиростартера, после чего получил от Янгеля приказ идти в бункер и помочь там инженеру-подполковнику Александру Матренину, руководившему запуском. Янгель решил, что чинить данный пиропатрон не надо, при запуске можно обойтись резервными системами. О дальнейшем Хачатурян вспоминал так: «Помню, прошел мимо сидевшего в одиночестве маршала М.И. Неделина. В трех-пяти метрах от него стояли начальник полигона К.В. Герчик и другие офицеры. На полпути к бункеру я встретил Г.Ф. Фирсова, рассказал ему о последних событиях на старте, и мы разошлись, он – к пусковому столу, я – в бункер. Там я застал всегда спокойного Матренина возбужденным».

Матренин пожаловался Хачатуряну, что на него сильно «давит» инженер-подполковник Рубен Григорьянц и всё торопит. «Мы пошли в курилку, и я стал его успокаивать. И вдруг до нас донесся какой-то сильный беспорядочный грохот, похожий на взрывы. Мы вбежали в пультовую и увидели офицеров Ф. Ларичева, В. Тарана и наших инженеров В. Пустовова и В. Бабийчука (они контролировали ход предстартового набора схемы), совершенно бледных, с обезумевшими глазами. Я бросился к перископу и увидел, как на пусковом столе вся в огне пылает наша ракета. Картина была страшная. Через какое-то время в бункер вбежали несколько военных в обгоревшей одежде. Мы стали стаскивать с них обугленные лохмотья», – вспоминал годы спустя Ким Хачатурян.

Неделин со свитой в буквальном смысле слова улетучились – в мгновение ока, не успев даже понять, что произошла авария. Некоторые, из числа тех, кто находился от ракеты на большем расстоянии, попытались бежать. Срывая с себя пылающую одежду, несчастные мчались к ограждавшему со всех сторон стартовую установку забору из колючей проволоки, и сгорали заживо.

Всего неосторожность Неделина стоила жизни 78 людям. От многих остались лишь очертания фигур на выжженной земле, связки ключей, монеты, пряжки ремней. Что касается маршала Неделина, то от него сохранились лишь оплавившаяся звезда Героя Советского Союза, один погон, да наручные часы. Свыше полусотни человек получили ранения и ожоги.

Конструктор Михаил Янгель мог отныне считать себя родившимся в рубашке – он отошел перекурить и в момент взрыва у ракеты отсутствовал. В Москву полетела спешная шифровка: «В 18.45 по местному времени, за 30 минут до пуска изделия 8К-64, на заключительной операции при подготовке к пуску произошёл пожар, вызвавший разрушение баков с компонентами топлива. В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста или более человек, в том числе со смертельным исходом несколько десятков человек. Главный маршал артиллерии М.И. Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают. Прошу срочной медицинской помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой. М.К. Янгель».

Расследованием занималась правительственная комиссия, возглавляемая непосредственно председателем Верховного Совета СССР Леонидом Брежневым. Также в состав комиссии вошли первый заместитель министра обороны А.А. Гречко, заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель военно-промышленной комиссии Д.Ф. Устинов, председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по оборонной технике К.Н. Руднев, председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по радиоэлектронике В.Д. Калмыков, заведующий отделом оборонной промышленности ЦК КПСС И.Д. Сербин, другие чиновники высочайшего эшелона. Выявив обстоятельства произошедшего, комиссия зафиксировала в своем отчете, что «в процессе подготовки при подаче команд на подрыв пиромембран магистралей окислителя второй ступени, с пульта управления была выдана ложная команда и фактически оказались подорванными пиропатроны магистрали горючего первой ступени».

Кроме того, «самопроизвольно подорвались пиропатроны отсечных клапанов газогенератора первого блока маршевого двигателя первой ступени и вышел из строя главный распределитель бортовой кабельной сети». Однако, как отмечала комиссия, несмотря на это было принято решение продолжать подготовку ракеты к пуску, допустив отступление от утвержденной технологии.«Нарушение порядка подготовки изделия к пуску выразилось в том, что переустановка шаговых моторов системы управления второй ступени ракеты в исходное положение производилась при заполненной топливом пусковой системе двигателя и включенном бортовом электропитании. В результате этого произошел преждевременный запуск маршевого двигателя второй ступени, который своим факелом прожег днище бака окислителя первой ступени, а затем разрушился бак горючего второй ступени, что и привело к мощному пожару и полному разрушению ракеты на старте», – отмечала комиссия.

Добавляя при этом, что «руководители испытаний проявили излишнюю уверенность в безопасности работы всего комплекса изделия, вследствие чего отдельные решения были приняты ими поспешно без должного анализа могущих быть последствий». Выявились и серьёзные недостатки, имевшие место в организации работы при подготовке ракеты к пуску. В частности, это выразилось в том, что на стартовой площадке кроме необходимых для работы 100 сотрудников, присутствовало еще до 150 человек. Однако по итогам расследования решили никого не наказывать – тем более, что непосредственный виновник погиб. С тех пор меры безопасности на космодроме сильно ужесточились.

Погибших солдат и офицеров закопали в братской могиле, останки гражданских специалистов развезли по их городам, стараясь предать земле без лишней огласки. Впрочем, семьи получили хорошие пенсии.

Конструктор Янгель заработал сильнейшее нервное потрясение, несомненно сократившее срок его жизни. В дальнейшем он прожил ещё одиннадцать лет и успел создать для страны еще множество образцов ракетной техники – как военной, так и предназначенной для освоения космического пространства. Но тень этой катастрофы преследовала Михаила Кузьмича до гробовой доски.

Характерно, что в могилу его спровадил пятый инфаркт, случившийся с ним точно в одиннадцатую годовщину взрыва Р-16...

Советское же правительство, верное своей тогдашней политике «секретить» всё и вся, решило сохранить произошедшее в тайне от народа. Правда, Неделин, входивший в число самой высшей советской элиты, не мог исчезнуть просто так, без объяснений – и в качестве официальной версии придумали авиационную аварию. Девятнадцать лет спустя в серии ЖЗЛ вышла книга о Неделине – в ней уклончиво сообщалось, что маршал «в полном расцвете сил и таланта трагически погиб при исполнении служебных обязанностей». Символические «останки» маршала захоронили в некрополе у Кремлевской стены.

По стране ходили зловещие слухи, но власти не собирались их подтверждать. Население стран Запада правду о катастрофе узнало куда раньше, чем жители СССР – 8 декабря 1960 года, из сообщения итальянского новостного агентства Continentale.

Пятью годами позже британская The Guardian подтвердила, что много данных о «неделинской катастрофе» передал на Запад разоблачённый шпион Олег Пеньковский в период его работы на МИ-6 и ЦРУ.

Уже в 1976-м дополнительные сведения о трагедии сообщил журналу New Scientist диссидент Жорес Александрович Медведев. В самом же Советском Союзе открыто о случившемся 24 октября 1960-го заговорили лишь почти тридцать лет спустя – в 1989 году, когда журнал «Огонек» опубликовал материал «10-я площадка». И лишь в 1995-м журнал «Источник» опубликовал архивную подборку, включавшую именной список и биографические данные всех тех, чьи жизни забрала оплошность Неделина…