2020-й год самый, пожалуй, лихой уж в XXI веке продолжает каждый день нести хаос и смерть. Нет такой сферы жизни, где бы он не отметился множеством громких кончин, как более-менее понятных и ожидаемых, так и неожиданных, явно преждевременных. Церкви это касается в полной мере. Сколько ярких, заметных, колоритных священников ушло от нас за неполные десять месяцев! Трагически погиб отец Александр Шумский, внезапно скоропостижно скончался отец Всеволод Чаплин. Наконец, накануне, так толком и не оправившись от последствий коронавируса, умер отец Димитрий Смирнов.
Автор – Станислав Смагин
Отец Димитрий большинству россиян был известен как ярчайший представитель категории «поп-звёзд» – медийно, причём зачастую медийно-провокационно активных батюшек. Особенно часто и громко он высказывался по проблемам семьи и взаимоотношений полов. Сам Бог велел, конечно, всё-таки он долгое время был председателем Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства. Вот протоиерей и пользовался этим правом сполна.
Отец Димитрий большинству россиян был известен как ярчайший представитель категории «поп-звёзд» – медийно, причём зачастую медийно-провокационно активных батюшек
То он говорил, что из-за преимущественно женского воспитания у нас осталось мало настоящих мужчин, таких, как погибший в неравной схватке с толпой подонков спецназовец Никита Белянкин. То заявлял, что женщины глупее мужчин, зато более терпеливы и полны любви, а также призвал заключать браки «на научной основе», как в старину, когда невеста досконально узнавала степень трудолюбия жениха, его родословную, так сказать, генетику, не было ли часом среди предков незаконнорожденных.
Но и по другим темам его высказывания не менее были остры и, скажем так, пикантны. Вообще отец Димитрий, как уже было сказано, относился к числу ярчайших современных «поп-звёзд». Наряду с отцом Андреем Кураевым, ушедшим в глубокий либеральный нигилизм и запрещённым в служении, и с другим усопшим этого лихого года, отцом Всеволодом Чаплиным, напротив, несшим хоругвь «мускулистого» консервативно-патриотического Православия. Остальные яркие харизматичные батюшки, такие как отец Андрей Ткачёв, именно по части попаданий в новостные ленты и на верхние места рейтингов цитирования заметно отстают.
Особенно часто и громко отец Димитрий высказывался по проблемам семьи и взаимоотношений полов.
Наверное, в первую очередь через призму феномена «поп-звёзд» на отца Димитрия смотреть и надо было. Бесспорно, огромная – по традиции – роль Церкви в жизни нашего государства и общества вкупе с уже заработанной известностью конкретных священников даёт им не только упомянутое выше право, но, пожалуй, и обязанность обсуждать многочисленные болевые точки нашей жизни. Не беда, если порой это выходит нарочито провокационно – так доходчивее. Разве неправда, что у нас гигантские проблемам с пассионарностью народа и в первую очередь мужчин? Разве нормально, что люди вроде Никиты Белянкина удостаиваются уважения только после героической гибели (как тут не вспомнить строчку из моей любимой песни «Не дано» группы Hi-Fi – «зачем кому-то умирать, чтобы он нами был замечен»)?
В общем, само по себе отдельно взятое заявление протоиерея имеет полное право на существование. Другой вопрос, что у известных и медийно активных батюшек есть особенность переворачивать причинно-следственную связь. Они уже не используют свою известность, чтобы актуализировать некую тему, а, наоборот, берут актуальную острую тему, чтобы на её осознанно провокативном обсуждении добавить внимания к себе.
«Заострения» отца Димитрия часто были не зря, вызывая ожесточённую, но и содержательную полемику. Опять же, часто они, как и высказывания других иереев, вплоть до патриарха, лишь на первый взгляд выглядели провокационно, а на деле отсылали к букве и духу Священного Писания и Православия.
И опять же, само по себе такое поведение необязательно достойно критики. Священник ведь может желать не себя как персону прорекламировать, а свой корпус мыслей и взглядов, каковых корпусов в клире РПЦ уживается великое множество, от «православных сталинистов», как покойный Александр Шумский, до пресловутых «царебожцев». Разок высказался с огоньком, так к полудюжине твоих следующих спокойных уравновешенных проповедей прислушаются с должным вниманием. Нормальная тактика в наше время «кликов», «лайков», «хайпа» и прочей богомерзкой ерунды. Протестантские пасторы в США уже как бы едва не полвека так делают. Беда в том, что некоторые батюшки увлекаются и становятся аналогами всекомментирующего Юрия Лозы уже ради чистой любви к ораторскому искусству, которое благодаря современным информационным технологиям может распространиться куда дальше нескольких метров вокруг амвона. Что ж, слаб человек, даже если он в рясе и читает «Отче наш», а не поёт про маленький плот.
И всё-таки «заострения» отца Димитрия часто были не зря, вызывая ожесточённую, но и содержательную полемику. Опять же, часто они, как и высказывания других иереев, вплоть до патриарха, лишь на первый взгляд выглядели провокационно, а на деле отсылали к букве и духу Священного Писания и Православия. Если обыватель, даже носящий крестик и считающий себя верующим, забыл, что для христианина земная жизнь не самоценность, а лишь этап на пути к жизни вечной, забыл, что по-настоящему законным Церковь считает лишь брак, заключённый в стенах храма, и так далее – кто в этом виноват? А так у нас в Церкви, конечно, тысячи огромных проблем, и в её проблемах довольно точно отражаются проблемы всего общества. Но это не от уверенного следования изначальным православным заветам, а наоборот.
Увлекавшийся по молодости анархо-синдикализмом, Владимир Осипов попал в лагерь по политической статье, где превратился в убеждённого православного монархиста и русского националиста
И всё же, не скрою, больше, чем смерть отца Димитрия, меня потряс уход другого носителя простой русской фамилии, имевшего прямое и непосредственное отношение к православному слову и делу. Речь о публицисте, писателе, руководителе союза «Христианское возрождение» Владимире Николаевиче Осипове, родившемся в 1936-м году в Ленинградской области, в городе Сланцы, и умершем позавчера в Москве. И старше он был отца Димитрия почти на полтора десятка лет, и болел дольше и тяжелее… А всё равно – очень тяжелая утрата. Лично для меня – потому что имя этого человека было для меня синонимом понятия «православный патриот».
Увлекавшийся по молодости анархо-синдикализмом, он попал в лагерь по политической статье, где превратился в убеждённого православного монархиста и русского националиста. Выйдя на свободу, стал основателем православно-патриотического самиздатовского журнала «Вече» и вновь попал в неволю. Причём по личному указанию Юрия Андропова, имевшего сильнейшую аллергию на «русопятство».
Владимир Осипов не был ни дня в исполнительной власти, малоудачно закончились пара попыток прорваться во власть законодательную. Да и вышло ли бы там хоть что-нибудь?
Он был из той же плеяды, что и писатель Леонид Бородин и поэтесса Ирина Ратушинская. Бородин, Осипов, Ратушинская могли публиковаться в зарубежных изданиях, взаимодействовать с правозащитниками (впрочем, правозащитники, по большей части либерального толка, их в душе или открыто не считали своими). Но они никогда не стреляли и, соответственно, не попадали выстрелами в Россию, даже рикошетом от коммунизма. Наоборот, они защищали её и пытались спасти куда деятельнее, чем тем, кому сие полагалось по должности и присяге.
Осипов был неугоден при «застое». Ещё неугоднее стал в «перестроечные» годы, пусть до заключения дело уже не доходило. Неугоден и неудобен остался в постсоветской России, что ельцинской, что нынешней «поднимающейся с колен» – ещё какие-то десять лет назад его книги признавали экстремистскими. Правители и формы правления приходили и уходили, а он оставался. Неудобным и преданным России и Вере.
В конце октября 1991-го он бросил с трибуны: «Твёрдая и решительная поддержка русского населения в отделившихся республиках, безусловная поддержка народов Южной Осетии, Абхазии, Гагаузии, желающих воссоединения с Россией, – такой, на мой взгляд, должна быть наша позиция. Острую боль в сердце вызывает отделение Украины…Украинский референдум следует проводить строго по областям, тем более что абсолютное большинство населения Донбасса, Новороссии, Крыма решительно против отсоединения от России».
Без сердца организм мёртв. Такие люди, как Осипов, суть наше коллективное сердце.
А через два года был такой эпизод: «В 1993-м, когда уж совершилось злодеяние – расстреляли Парламент, мне кто-то позвонил и назначил конспиративную встречу. Я пришёл. Мы встретились. Три человека: я – монархист-черносотенец, и два упёртых коммуниста. Мы обсуждали: как дальше против Ельцина бороться. При этом я не думал, что они – коммунисты, они не думали, что я – монархист, хотя все прекрасно всё знали. Слишком страшные появились тогда новые беды. Страна погибала во всех отношениях: территориально, геополитически, экономически, духовно, нравственно. Происходила гибель страны».
Владимира Николаевича вряд ли можно назвать политиком в самом строгом смысле этого слова. Он не был ни дня в исполнительной власти, малоудачно закончились пара попыток прорваться во власть законодательную. Да и вышло ли бы там хоть что-нибудь? Скептики и «прагматики», даже в принципе сочувственно относящиеся к бойцам, трибунам и идеалистам, считают, что к власти им приближаться противопоказано, а патриотизм равен одной лишь законности и технократической упорядоченности. Есть ещё известная цитата Пелевина: «Русский национализм на самом деле означает очень простую вещь — чтобы поезда в России ходили по расписанию, чиновники не требовали откатов, судьи не слушали телефонных звонков, сырьевые бизнесмены не вывозили деньги в Лондон, гаишники жили на зарплату, а Рублёвка сидела на Чистопольской крытой».
Во многом – так. И всё-таки с одним лишь холодным рассудком и твёрдой рукой машиниста, без его сердца, поезд не только не приедет по расписанию, он заедет в тупик, а то и сойдёт с рельсов. Без сердца организм мёртв. Такие люди, как Осипов, суть наше коллективное сердце. Которое после остановки его собственного сердца стало биться ещё слабее.
