|
Источник: новыйкурс.рф
Известный ученый, заведующий отделом моделирования нелинейных процессов Института прикладной математики РАН им. Келдыша, доктор физико-математических наук Георгий Малинецкий рассказывает, почему вместо полноценного образования нам предлагают его имитацию – дистанционное, кто и зачем тянет нас в новое варварство, и как сфера науки и образования может помочь развитию всей России.
Георгий Геннадьевич, во время пандемии коронавируса мы увидели активизацию сторонников системы дистанционного образования, стала активно продвигаться идея, что это наше будущее, что теперь все так
и будут учиться, что университеты должны становиться дистанционными. С чем Вы связываете эти идеи, и какие последствия это может иметь для нашей науки и образования?
Есть такой анекдот. «Почему воробей и соловей по-разному поют, хотя закончили одну консерваторию? – Потому что соловей заканчивал по очной форме, а воробей по заочной». То, что происходит сейчас, то, что продвигают наши либералы от образования, связано с тотальной заменой очного образования на заочное. По сути дела, это курс на ликвидацию среднего класса, а именно – учителей, врачей, инженеров. Что такое врач, который смотрит на пациента и что такое телемедицина? Те, кто с этим не сталкивался, наверное, не понимают, какая это огромная разница.
Аналогичная ситуация, если мы пытаемся что-то сделать заочно. Конечно, это тоже шанс получить образование. Но это требует огромных волевых и психологических усилий. И по моим оценкам, а я преподаю в Московском физико-техническом институте и в Бауманском университете, меньше 5% студентов этими способностями обладают. Для остальных – это имитация. То есть, по сути, делается огромный шаг от настоящего, нормального хотя бы по замыслу образования к его имитации. К чему это приводит? К очень простой вещи. К тому, что сами понятия – «знания», «умения», «навыки» – обесцениваются. Недавние соцпросы о коронавирусе показали очень любопытную вещь. Выяснилось, что 28% граждан России, которые были опрошены, не верят всем официальным данным и полагают, что реальное количество заболевших гораздо больше. 29% полагают, что гораздо меньше. То есть выяснилось, что у нас в обществе такого сорта новации подрывают само доверие к знанию, к оценкам специалистов. И поэтому мы с вами движемся с заочным образованием прямиком в средневековье.
В чем интересы тех, кто продвигает этот формат образования – это какие-то коммерческие интересы, или идейные?
Только что к пятидесятилетию Римского клуба вышел доклад с названием «Come on! Капитализм, недальновидность, население и разрушение планеты». Там чётко сказано, что капитализм исчерпал свои возможности, что он потерпел крушение и у него нет перспектив. Там приведён график того, как снизилось благосостояние людей, имеющих разные доходы в течение 20 лет. Этот график называется «хобот слона». Богатые стали богаче, это неудивительно. Стали лучше жить самые бедные – это Юго-Восточная Азия. И только средний класс везде стал жить хуже. Учителя, врачи, профессора – их доходы или уменьшались или почти не увеличивались. Это опять шаг в то самое Новое Средневековье, когда есть хозяева дискурса, богатые люди, есть бедные, которым можно цифровые пропуска выдавать, а среднего класса почти нет, зато есть соответствующие системы искусственного интеллекта. Только что вышла в России книга Кай-Фу Ли, одного из ведущих специалистов в области ИИ — «Сверхдержавы искусственного интеллекта». По его оценке и оценке его коллег в течение 10 лет 50% всех работающих США потеряет работу.
У нас Высшая школа экономики в лице ее ректора г-на Кузьминова так и говорит, что преподавать – это неэффективно. Должны быть ВУЗы первой категории, где профессора записывают лекции, другим ВУЗам это рассылается, соответственно, семинары тоже не нужны, потому что это вполне заменяется книгами и тестами.
А что получится в результате?
Мне довелось беседовать с коллегами, которые предполагали принимать удаленный экзамен по лечебным делам. Вы понимаете, что означает, например, зубной врач, который сдал такой экзамен удаленно, Вы вот к нему пойдете?
Вспомним ликвидацию больниц, вспомним нашу московскую мэрию и ее решения – а зачем нам всё это? И вдруг выясняется, что в СССР были правы, когда рассчитывали, что люди должны иметь знания, умения, навыки, что у них должны быть способности к этой деятельности в случае чрезвычайных ситуаций, вероятность которых увеличивается, к сожалению. И что в таких ситуациях это сыграет свою роль. А у нас, если вспомнить, с чего мы начинали борьбу с эпидемией, все результаты анализов привезли в один центр, который случайно остался в Новосибирске — «Вектор». Есть ощущение, что есть люди, которые что-то умеют, что-то делали руками и учились не по книжкам, а на самом деле – все это утрачено. Есть такая французская шутка «Зачем вообще нужны врачи? Есть же энциклопедии, там все можно прочитать и лечить. – А вдруг там опечатка?». Видимо, то новое поколение, которое сейчас руководит образованием и наукой, не боится опечаток.
И каким будет общество, где большинство людей будет лишено нормального образования, а они просто поучились по Интернету?
На мой взгляд, это катастрофа. Огромная проблема заключается у нас сейчас в том, что реализована, к сожалению, римская пословица «разделяй и властвуй». То есть связи между людьми в огромной степени нарушены. Общество сильно, когда мы можем помочь соседу, когда мы знаем его проблемы. Помните, была советская песня: «Ты, я, он, она — вместе целая страна, вместе дружная семья, в слове «мы» сто тысяч я». А сейчас в многоквартирных домах, по сути, общение разрушено. Те же данные соцопросов – если в таком доме есть активные люди, которые могут помочь пожилым, ближним, то об этом знают 25%, а 65% рассчитывают, что это должны делать органы социального обеспечения. Про взаимное отчуждение есть замечательная цитата Мартина Нимеллера – «когда пришли за коммунистами, я молчал – я же не коммунист, когда пришли за профсоюзами, я молчал – я же не член профсоюза, когда пришли за евреями, я молчал – я же не еврей, когда пришли за мной – протестовать было уже некому».
Есть и другой аспект. Вспомните книгу про Буратино. У Буратино были очень короткие мысли. Если Вы откроете наши СМИ, там Вы тоже увидите очень короткие мысли. Если сравнить современные газеты с теми, которые были в шестидесятые годы, тогда там был серьезный анализ, интересные журналисты, нечто яркое, талантливое. А сейчас расчет на то, что человек пробежит 1-2 абзаца и пару картинок. Без всякого представления о том, имеет ли это отношение к реальности или не имеет. И это тоже шаг в Новое Средневековье.
Что нужно сделать для того, чтобы этому противостоять, может надо всё-таки двигаться в сторону какой-то другой модели?
Наши политики, даже те, кто обозначает некие «левые» принципы, они абсолютно оказались не готовы к этой новой реальности. То есть они полагают, что то, что работало прекрасно в 19 веке, сработает и в 20-м. Что сработают какие-то резолюции, что их кто-то прочтет. Реальность уже стала другой. Мы уже во многом в этом Новом Средневековье.
А тогда надо делать то, что делалось всегда в Средневековье – нужно создавать сообщества. Я думаю, что одной из ключевых концепций 21 века станет концепция самоорганизации. Приведу пример – в одном из городов, который раньше был закрытым городом, родители были потрясены тем, что их дети-школьники ничего не знают. Тогда сами родители сами устроили «сверхшкольное» воспитание, когда люди, которые работают в первоклассных научных институтах, могли что-то интересное рассказать детям.
Аналогичная у нас сейчас ситуация со спецшколами – физико-математическими, музыкальными, спортивными – все это было в СССР, и бесплатно, а сейчас почти ликвидировано. И тут тоже нужна некая самоорганизация. Поэтому если люди готовы, скажем, организовывать кружки для детишек, которым это интересно, рассказывать им что-то, то этим и надо заниматься. Я думаю, что именно самоорганизация нас выведет на другие формы жизни, на другое устройство общества. Иммануил Валлерстайн предполагал, что в режиме поиска новой модели мир будет жить от 30 до 50 лет, вот сейчас наступает время таких поисков. То время, когда мы можем понять, какие конструкции работают в будущем.
Можно отметить, что немаловажную роль играет во всём этом и экономическая модель. Потому что, если страна не планирует развивать собственную промышленности, и в принципе ориентирована в основном только на какие-то цепочки глобального разделения труда, где из страны и мозги утекают, и деньги, то, действительно, нет никакой необходимости в сильном образовании, которое готовит тех самых инженеров, специалистов, о которых Вы говорите. То есть получается, что одновременно нужно не только самоорганизовываться всем неравнодушным людям, но и всё-таки пытаться изменить эту модель. Потому что развивающаяся экономика автоматически нуждается в своих научных кадрах…
Я думаю, что здесь положение всё ещё более глубоко и более тревожно. Советский Союз был второй сверхдержавой, в науке, промышленности. Гигантская страна. Сейчас после 30 лет реформ в области образования и экономики мы многократно сократили наши возможности. Мы сейчас располагаем 30% всех минеральных богатств мира, но вклад в глобальный ВВП у нас 1,8%. Как страна мы стали бензоколонкой, сырьевым придатком других государств. Спрашивается, как из этого выйти? Мы можем выбраться, если у нас есть люди, которые думают об этом, это умеют, этого хотят. А вот это уже ключевым образом связано с образованием. Считается, что у нас прекрасное образование. Прекрасным было советское. А сейчас уже нет. Есть такой международный тест для школьников PISA, он проводится c 2000 года более чем в 70 странах – это тест для среднего 15-летнего школьника, по трем номинациям – математика, естественные науки и понимание прочитанного. В начале двухтысячных мы были в середине третьего десятка. А теперь уже в начале четвертого. И если мы посмотрим на Украину, Беларусь, их позиции такие же, хотя образовательные системы у них другие. А Казахстан, Молдова – гораздо дальше. То есть нас заталкивают на много десятилетий будущего в жалкую нишу придатка развитых стран.
Вывод здесь напрашивается только один – что без общей смены модели развития ничего не получится. Только комплексно можно выйти на другую траекторию.
Вот здесь, по счастью, я вижу большие перспективы. Есть два вопроса. Первый вопрос – как поднять всю страну. Это действительно очень серьёзное и ответственное дело. Но наши политики, ни левые, ни правые, ни центристы не понимают – не надо браться за все. Возьмитесь за образование. На самом деле будущее творится именно там.
И второе. В своё время Юрий Леонидович Воробьев, заместитель председателя Совета Федерации, а тогда он был первым заместителем министра по чрезвычайным ситуациям, предлагал обучать губернаторов. Для того, чтобы водить машину, Вам нужно выучить правила, сдать экзамен. А губернатор ничего не должен знать, и команда его не должна. А ведь у губернатора огромный регион, территорией иногда больше европейских государств, огромные ресурсы в руках и огромная ответственность. Казалось бы, он должен учиться понимать, какие угрозы существуют, какие могут возникать чрезвычайные ситуации и как на них реагировать. Но внедрить такую систему обучения так и не удалось. И сейчас поэтому всё происходит как у Сервантеса в романе «Дон Кихот»: «Сколько таких губернаторов, которые и читают-то по складам, а насчет управления — сущие орлы!»
