Караул, харассмент!

Я давно говорю: наши интеллектуалы, прозванные в последнее время креативным классом, на самом деле анти-креативны и прискорбно подражательны. К тому же страдают космополитизмом и низкопоклонством перед Западом. Впрочем, может и не страдают, а, как в старом анекдоте, «ловят от него кайф».

Стоило Америке взбаламутить фем-движение «Me Too», где старушки массово обвиняют статусных джентльменов в сексуальных домогательствах тридцатилетней давности, как пошла аналогичная движуха у нас: на филологическом и историческом факультетах МГУ обнаружились факты самого возмутительного харассмента. Тут же родился патетического стиля документ «Открытое письмо студентов, аспирантов, преподавателей и выпускников МГУ имени М. В. Ломоносова и неравнодушных сотрудников и студентов других университетов против сексуальных злоупотреблений и харассмента в университетской среде».

Обидно! Не за харассмент, конечно, а потому что в ведущем вузе страны не смогли выдумать ничего мало-мальски оригинального, местного, своего. Даже перевести слово «харассмент» не сумели – филологи хреновы! Нельзя перевести? Как переводчик по давней профессии скажу: перевести можно всё. Правда, очень часто при переводе обнаруживается полная бессодержательности и даже бессмысленность оригинала. А по-иностранному, знаете, звучит. Как непонятная песня иностранной рок-группы.

Так что же – никакой проблемы нет? И жертв домогательств тоже нет?

Я тут придерживаюсь древней, «бабушкиной» мудрости: всё зависит от женщины. Если она ходит в мини-юбке, больше напоминающей макси-пояс, в туфлях на пятнадцатисантиметровой «шпильке», в блузке, обнажающей при всяком движении кусок голого тела на талии, да ещё и смотрит томным взглядом – как вы думаете, какой месседж она транслирует? Тот самый.

Я лично работала с большим количеством разных людей, россиян и иностранцев, в молодости была ничего себе внешне – и никогда никаких проблем харассмента не имела. Никогда и никаких. Ну, бывало, что мне в какой-нибудь командировке некий местный начальник предлагал поехать осмотреть вдвоём какую-нибудь местную достопримечательность. Я обычно отвечала: «С удовольствием, но достопримечательность так интересна, что лучше дождаться наших коллег и организовать коллективную поездку». На этом «харассмент» исчерпывался, а поездка нередко происходила ко общему удовольствию. Люди ведь способны получать его не только от секса, о чём современные люди начинают забывать.

А вдруг он отомстит за отказ? – беспокоятся филологини. Не отомстит! Знаете почему? Потому что количество женских предложений на рынке харассмента значительно, на порядок превышает мужской спрос на него. В этой сфере действует ярко выраженный рынок покупателя, если воспользоваться близкой мне профессионально коммерческой терминологией. Не эта, так другая, другие – вон их сколько, и все готовы. Не все? Ну и ладно: тех, которые готовы – более чем достаточно. Во время избирательной кампании Трампа нашли какую-то магнитофонную запись, где он в частной беседе якобы говорит возмутительное: статусный мужчина может делать с бабами всё, что захочет. Все дружно заквохтали: какой цинизм! А сказал-то он всего-навсего правду (которая обидна до невыносимости).

Почему так? Очень просто. Владельцами и/или распорядителями ценных ресурсов (денег, власти, карьерного продвижения) являются в преобладающей степени мужчины – тут феминистки абсолютно правы. Значит, неизбежно женщины стремятся получить доступ к этим ресурсам (даже если это такой пустяк, как постановка зачёта по фонетике), используя то, что у них есть – их женские прелести. Всякому статусному мужчине не требуется домогаться – ему приходится отбиваться. Отбиваться от тех, кто пытается отщипнуть от его ресурса. Вот так это действует.

В любом учреждении и организации тётки осаждают всякого начальника. Стоит ему дать слабину – не отвяжешься. В сущности, это современные гризетки: трудовые женщины, слегка подрабатывающие обменом своего ресурса на ресурс статусного мужчины.

Женщины с начала времён старались представить дело так, что они ни при чём и вообще ничего такого не хотят. Некоторым удаётся даже себя убедить в этом: женщины редко обладают прямым взглядом на вещи и легко внушаемы, в том числе самовнушаемы. Но реальное поведение «жертв» харрасмента наглядно свидетельствует об истинном положении вещей. В «открытом письме» имеется ссылка на некие факты чуть не насилия со стороны преподавателей МГУ: студентки выпивают со своими наставниками; решают задачи по фонетике почему-то не на семинаре в аудитории, а в баре; зачем-то в одиночку ездят на какую-то дачу… Разве мама, бабушка, тётя не объясняла современной бедной Лизе, что бывает от такого поведения?

Ах, она свободная и эмансипированная? Тогда вперёд! Настоящий-то харассмент, девочки, это бизнес. И вовсе не малый. Американские «жертвы» вытрясают из «насильников» очень приличные суммы. Только целевую аудиторию я бы выбрала поденежнее да постатуснее, чем горемычные доценты филологии. Этих пожалейте: им и так нелегко приходится.