В Амстердаме начался судебный процесс по делу о крушении рейса MH17 в небе над Украиной в июле 2014 года. Представитель МИД России Мария Захарова заявила, что следствие по сбитому малайзийскому Боингу превратилось в балаган. Таким же шапито стал и суд, в котором вина России считается доказанной изначально. О подробностях судебного производства по MH17 аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал украинский политолог, историк, политический обозреватель МИА «Россия сегодня» Владимир КОРНИЛОВ.
— Г-н Корнилов, в начале марта начался судебный процесс о крушении малайзийского «Боинга» рейса MH17. Вы следили за ходом расследования? С чем обвинение пришло в суд?
— Действительно, до понедельника сохранялась интрига, что нового предъявит следственная группа по сравнению с тем, что она презентовала в последние годы своей работы. Интригу в некотором роде внес глава следственной группы Фред Вестербеке. Он заявил несколько недель назад, что у следствия есть некие свидетели, которые видели момент запуска ракеты. Но выступать они будут анонимно, их засекретят.
Уже это заставило задуматься, насколько объективными будут показания этих засекреченных свидетелей. Возникают трудности с тем, как им задать вопрос в ходе судебного заседания, как поставить под сомнение их показания.
Показания одного из свидетелей по кличке «М58» прокурор процитировал. Сослался на них, считая, что это очень важное доказательство ответственности России за сбитый Боинг. В чем оно состоит?
Свидетель «М58» слышал людей, которые непосредственно запускали ракету. Их речь была с русским акцентом. Это должно подтвердить наличие российских военнослужащих в зоне конфликта и их причастие к конфликту.
Возникает закономерный вопрос: как можно распознать русский акцент в русском языке в русскоязычном регионе Донбасс? Как можно определить по акценту, что это российские военнослужащие? Я сейчас говорю с каким акцентом?
— На обычном литературном русском языке.
— Я дончанин в седьмом поколении. Вы по моей речи можете определить, я из Донецкой области или российский военнослужащий?
— Нет.
— Если это независимое, объективное судебное заседание, то адвокаты г-на Пулатова должны иметь возможность уточнить у этого специалиста по акцентам, диалектолога, который слышал речь, по какому признаку он определил русский акцент. Логичным будет проведение судебного эксперимента с целью проверить, в состоянии ли этот человек в русской речи распознать тот или иной акцент.
Но ввиду того, что личность свидетеля засекречена, у адвокатов вряд ли появится такая возможность.
Именно это обвинение и лежит в основе всех инсинуаций и привязывает Россию и российскую армию к данной трагедии.
Иначе бы прокурор в своей первой речи не ссылался на это «ценнейшее» свидетельское показание.
Я с самого начала слежу за ходом следствия и пришел к выводу о том, что никто не собирается проводить объективный суд.
Изначально все строилось под одну-единственную цель — доказать вину России.
То, что мы сейчас начинаем наблюдать в Сипхоле, по сути дела аэропорту Амстердама, — многосерийное и многосезонное судебное телешоу, где никто не будет заинтересован в установлении истины.
— В рассмотрении дела объявлен перерыв до 23 марта. Но все же возникает вопрос — почему сейчас? Неужели следствие выяснило такие подробности, которые позволили передать дело в суд?
— Это было запланировано давно. Следствие длится с момента трагедии. В июле 2014 года по горячим следам была сформирована следственная группа.
Сейчас выясняется, что Нидерланды планировали отправку своего спецназа в зону конфликта. Это превратило бы конфликт в Донбассе из внутреннего в международный. Слава Богу, тогда эту авантюру удалось предотвратить.
Следственная группа заседала все эти годы и ничего не выяснила. Об этом свидетельствует и список обвиняемых, которые сейчас привлечены к делу. Сами прокуроры изначально заявили, что эти четыре человека выбраны из социальных сетей, по сути дела, методом случайного тыка.
Они не являются подозреваемыми, которые бы управляли зенитной установкой.
Рано или поздно нужно было начинать суд, надо было довести дело до конца. Эта дата запланирована еще год назад. Под нее выделен немалый бюджет, запланированный на три года. Я подозреваю, что затянуться все может и на больший срок.
— Судья окружного суда Гааги Мария Кнайф сообщила, что к делу планируют приобщить новые материалы. В частности, расследование голландского журналиста на платформе Bonanza Media, которое свидетельствует об отсутствии зенитно-ракетных комплексов «Бук» в районе крушения. Могут ли быть привлечены результаты расследования концерна «Алмаз-Антей»?
— Мы не знаем точного перечня всех улик и доказательств. Если Вы говорите о расследовании группы журналистов Bonanza Media и голландского журналиста Макса Ван дер Верффа, то они обнародовали данные самой следственной группы. Допускаю, что эти документы уже являются частью материалов уголовного дела.
По заказу этой же организации было проведено очень дотошное исследование аудиофайлов. Это пресловутые «пленки СБУ», на базе которых и строится обвинение против четырех подсудимых. Якобы это их переговоры о том, как и куда доставлять ракетную установку.
Удивлен, почему в России на это мало внимания обращают? Анализ известного малайзийского эксперта Акаша Розена на сто с лишним страниц. Они лежат в интернете, но почему-то мало кто обращает на них внимание. Там посекундно разбираются все файлы, изучаются шумы, тона, указываются точки склейки.
Вывод эксперта однозначен — файлы подверглись манипуляциям, склейкам и монтажу. По сути дела, они сфабрикованы.
Я надеюсь, что исследование так же будет приобщено к судебным материалам.
Суд — процесс творческий. Там множество сторон: потерпевшие, их представители, адвокаты одного из обвиняемых. Все они вправе требовать приобщения к делу любых документов.
Если один из потерпевших решит попросить суд приобщить к материалам суда его письмо королеве Англии или президенту США с требованием предъявить свои документы по этому расследованию, то суд обязан будет рассмотреть это ходатайство. Присоединит ли он к делу письмо, это уже другой вопрос. В ходе этого процесса всегда можно будет приобщать новые материалы или свидетелей.
— На суде не рассматривается версия с самолетом ВВС Украины, который выпустил ракету воздух-воздух, а в числе обвиняемых, подозреваемых и даже свидетелей нет диспетчера, который позволил гражданскому лайнеру зайти в зону боевых действий. Суд пытается обелить украинскую сторону?
— Мы пока не знаем всех свидетелей, которые будут заслушаны на этом процессе. По той причине, что целый ряд свидетелей (по-видимому, речь идет о десятках свидетелей) засекречен. Есть ли среди них диспетчеры, можно только догадываться.
Не думаю, что версия с украинским самолетом будет рассматриваться. Вроде бы все сошлись, в том числе и российская сторона, на том, что Боинг был сбит ракетой «БУК». По этому поводу уже нет сомнений, в том числе и у российских специалистов.
При этом точно есть свидетели того, что во время взрыва в небе рядом с Боингом находились украинские военные самолеты.
Об этом говорили многие жители Донбасса, кто-то видел эти самолеты, другие их слышали. Это очень важные показания. Приобщены ли они к делу? На этот счет у меня очень большие сомнения. Они не вписываются в единственно верную официальную точку зрения голландского следствия. Боюсь, что эти люди не опрашивались в качестве свидетелей и перед судом не предстанут.
— Неужели международное сообщество позволит подлинным виновникам трагедии и дальше гулять на свободе?
— К сожалению, да. Об этом свидетельствует заявление одного из прокуроров, которое прозвучало в первые часы заседания. Никто не собирается рассматривать вопрос, почему Украина не закрыла воздушное пространство над зоной конфликта. Это логичный вопрос, если дело не против конкретных четырех обвиняемых, а по факту уничтожения малайзийского самолета.
Родственники жертв не скрывают, что они надеются по завершении следствия требовать компенсации с виновников трагедии.
Вина Украины доказана в 2015 году Советом национальной безопасности Нидерландов. В их отчете было ясно указано, что Киев не закрыл воздушное пространство.
Если ответственность украинских властей не будет установлена этим судом, то как родственники жертв станут требовать компенсаций?
По поводу вещественных доказательств есть еще один вопрос, который остается без ответа. Окажется ли среди перечня улик тот самый корпус ракеты, который с такой помпой был представлен несколько месяцев назад следственной группой? Хотя тогда представители следствия прямо не сказали, что это та ракета, которая сбила самолет. Они обставили презентацию так, что на следующий день все мировые СМИ разместили фотографии этой ракеты на первых полосах и указали, что это та самая.
Мы помним, как важно было для следствия установить серийный номер боеприпаса и так далее. Но спустя три месяца Министерство обороны России предъявило документы, неопровержимо свидетельствующие о том, что данная ракета принадлежит украинским вооруженным силам.
И вдруг все потеряли интерес к этому корпусу. О нем сразу забыли следователи, забыли СМИ. Это просто перестало представлять интерес для мировой общественности, поскольку не вписывается в официальную версию.
Я надеюсь, что хотя бы по требованию адвокатов одного из обвиняемых данный фрагмент ракеты будет приобщен к делу и будет рассмотрено пояснение российских военных. По крайней мере, чтобы продемонстрировать предвзятость следствия.
— Есть ли у защиты реальные шансы выиграть дело и как им стоит действовать для этого?
— Особых иллюзий юристы не питают. Наличие российского адвоката дает надежду на то, что наша сторона получит доступ к документам следствия. До сих пор неоднократные требования и пожелания российских специалистов ознакомиться с материалами следствия попросту игнорировались. Теперь адвокаты должны получить неограниченный доступ к ним, за исключением засекреченности имен свидетелей. Уже какой-то плюс есть.
Чего могут добиться адвокаты?
На примере игнорирования фактов подделки аудиозаписей со стороны СБУ, игнорирования пояснений со стороны Министерства обороны России подтвердить предвзятость следствия.
Если это будет доказано, то дело могут вернуть на доследование. Тем более что следствие еще и близко не закончено.
Процесс можно растянуть на многие годы. К сожалению, подход голландской стороны свидетельствует о том, что следователи и суд очень зависят от общественного мнения. Голландские газеты с первых секунд обвинили конкретных людей. Я помню, как основная голландская тиражная газета De Telegraaf вышла с надписью «убийцы» на первой странице, где были даны фотографии и фамилии людей. Некоторые из них присутствуют в качестве обвиняемых на процессе. Виновные были назначены с первых секунд. Конечно же, это влияет на объективность суда. Давление общественного мнения будет влиять на выводы судебного телешоу.
Тот же районный суд Гааги рассматривал дело по вкладчикам «Юкоса» о пресловутых пятидесяти миллиардах, что Россия должна заплатить вкладчикам.
Тогда голландская пресса дружно обрушилась на голландского же адвоката, который посмел защищать интересы российской стороны.
Можно представить, под каким давлением находятся тамошние судьи, юристы, прокуроры и адвокаты. Надеяться на объективность и беспристрастность судебного процесса сейчас не приходится.
Беседовал Сергей Половинец
